Чертог Шести

И вот, Идея

Но прежде чем вплотную приступить к этой большой и важной главе, Робби Кизер должен уведомить читателя об одном весьма существенном обстоятельстве, касающемся её автора (авторов?!). Впрочем, об этом обстоятельстве внимательный читатель уже догадывается, по крайней мере, оно не станет для него такой уж большой новостью. Дело в том, что Робби и Оливер, будучи людьми разными – по характеру и воспитанию, по возрасту и образованию – разным образом понимали и представленную к обсуждению тему – о надтексте органных сонат Баха. Это разное понимание росло с годами, по мере вхождения в реалии, далеко не лежащие на поверхности. Оливер представлял себе сонаты как некоторые библейские картины или сюжеты: надтекст (термин Кизера) имел в его понимании наивно-объективную окраску шести выбранных (для юного Вильгельма Фридемана) библейских и евангельских моментов – избранных так, чтобы они составили вместе как бы конспект, «выжимку» всей Священной истории, предназначенную к назиданию упомянутого молодого джентльмена. Основание и убедительная сила этих представлений Оливера состояли и состоят в интуитивном чертоге музыкального гештальта, его меткие суждения и отгадки покоряли сразу и навсегда. Когда Робби, ранее относившийся к органным сонатам как к «чистой музыке», услышал от Оливера, что начало второй сонаты «изображает» изгнание Адама и Евы из рая, и как Ангел восклицает своё Weg! (вон) и потрясает мечом (пример 4 а), он принял это сразу же, и его осенило, что и другие сонаты заключают в себе, наверное, подобные же сюжетные сцены. Робби начал допытываться об этом у Оливера, и тот рассказал ему ещё кое о чём, например, что тема третьей части шестой сонаты запечатлевает евангельский момент как Христос учит Апостолов отряхнуть от своей обуви прилипший прах той земли, где не примут их проповедь Евангелия (срв. Лк, 9, 5):

Пример 9. Соната №6, III ч.

Allegro

(Alto)

И эта интуиция также сразу убедила Робби, не обладающего столь ярким музыкальным воображением, в гештальтной точности такого именно ви́дения. Оливер, впрочем, сказал, что он сам не продумал ещё все сонаты до конца, но у Робби-то, не столь интуитивного, но зато более основательного, стала складываться понемногу своя система; кое-что из гештальта он надумал сам, но главное – у него мало-помалу выстраивалась в голове – притом помимо особых и усилий – картина и идея многообразных и многосторонних взаимодействий между разными сонатами – связей прежде всего тональных (см.: Тональный план Шести), затем парности, симметрии, концентричности, общности мотивно-тематической и т.д… то есть, он начал видеть в сонатах то, что видят обычно в тематических собраниях (таких как, например, Kunst der Fuge). И он стал понимать, что интуиции Оливера не есть единичные феномены и только лишь отдельные картины, а это – звенья одной цепи, охватывающей всю сонатную Шестёрку, весь Опус (теперь так!) в его Целом. Вот откуда взялась у Кизера идея Катехизиса.

***

Сила Оливера в его поистине стихийной гештальтной музыкальности. Его высказывания о музыке были продолжением его игры, то и другое неразделимы… Однажды в дружеском собрании после концерта кто-то, поднимая бокал, произнёс: «Ты – органный Моцарт!..»

Как передать дух его музыкальных интуиций?

Теперь он живёт в свидетельствах о нём, но не в них только: мысль порождает мысль, cogito ergo sum, давший жизнь не умрёт, но продолжит жить в ней…

***

Необходимо, впрочем, внести одну поправку. Если понимать термин Катехизис в применении к сонатам буквально, то он вызовет справедливые и резкие возражения. Катехизис есть, кратко (и упрощённо) выражаясь, Конституция вероучения. Такого в надтексте сонат, конечно же, нет. Но если под Катехизисом понимать также и наставление в вере, которое обращается, для пояснений и примеров, и к тем или иным эпизодам и изречениям Священного Писания (а это в Катехизисе тоже присутствует), то такая характеристика, несомненно, ближе к надтексту Шести – наставление в вере через картины и темы Священного Писания. Итак, не просто картины, как (главным образом) видит Кин, а наставление в вере через картины, «Катехизис» (в кавычках), как это понимает Кизер.

Систематическое наставление в вере! – уточняет и подчёркивает Кизер. Вот и пришли опять почти к тому, с чего начали – к «Катехизису». Снова объяснять? Но если читатель понял, что надтекст – это занятие музыки, писателя, читателя, «не своим делом» – Кизер будет уже выражаться как ему удобно, не заботясь излишне о громоздком педантизме.

Ибо когда Робби нашёл негде следующую чёрным по белому прописанную дефиницию: «программная музыка есть музыка с узаконенным надтекстом», у него волосы встали дыбом и он стал седым, как теперь. Ему объяснили его самого. Надтекст не может быть узаконен, иначе это не надтекст, он вне закона, «за станом» (срв. Евр. 13, 13). Следовательно, в программной музыке нет надтекста, его прихлопнули, «узаконили» программой (или снова его изобретать? сверх программы?)!

Слава Богу, шесть сонат не есть такая музыка – в ней воздух Неба, в ней – Надтекст!

– * -

Теперь, когда о надтексте сказано вполне достаточно, чтобы никому не пришло в голову спутывать его с программой, с чем-либо навязанным музыке откуда-то извне, с содержанием, оболочкой колбасного батона и т.п. – Кизер представит таблицу толкования общего надтекста каждой сонаты в согласии или расхождении с О. Кином.

Толкование общего надтекста шести органных сонат И. С. Баха

Таблица №1 (и последняя)

Первый же внимательный взгляд на эту таблицу отметит некоторое неоднозначное согласие левой и правой её половин. Второй взгляд выделит коренное несогласие в строке, отведённой четвёртой сонате. Ну, а далее вдумчивый читатель без труда увидит разницу и в согласных, на первый взгляд, характеристиках. Левые характеристики (принадлежащие О. Кину) окрашены более частно-феноменально, т.е., представляют собой отдельные интуиции в области гештальтных особенностей (интуитивный чертог гештальта) и связываются главным образом не со всей сонатой, а с отдельными её частями или даже отдельными в ней характерными мотивными штрихами (V – «оттряхивание воды», «льна курящегося не угасит»; VI – «оттрясите прах»), персонажами (IV – Архангел Гавриил и Дева Мария) и т.д. Правые характеристики (выражающие надтекст в понимании Р. Кизера), не порывая, а где-то и соглашаясь с этими частными интуициями, имеют больше вид обобщений, идущих далее отдельных подробностей и включающих последние в единое и широкое тематическое поле, обусловленное действием факторов композиционно-конструктивного чертога выявления надтекста – в первую очередь тонального плана Шести, а далее и других, о которых последует речь. Причина столь существенных расхождений заключается не только в разности самих этих личностей (о чём уже сказано) и даже не только в том, что Кизер формулировал концепцию уже после смерти Кина, не успевшего её додумать, а в разности самого их подхода к предмету размышления.⁹ Помимо того, что, как мы уже знаем, Кизер, не отметая интуиций, большое значение придаёт композиционно-конструктивному чертогу гештальта и надтекста, он принимает во внимание действие баховской мультипликации¹⁰ – что означает умножение, усиление, прояснение одного и того же качества или значения многими параметрами (музыкальной композиции). Пример: исходя из одного лишь мотивно-ритмического параметра сонаты №4, e-Moll, можно надумать разные надтекстовые трактовки или не придти ни к какой. Но принимая во внимание 1) её тональность, облик и роль последней в тональном плане Шести 2) четырёхчастность этой сонаты 3)мотивное сходство её с сонатой Божества – №1, Es-Dur, см. прр. 3 а б, но и 4) парадоксальность (по отношению к первой сонате) не восходящего, но нисходящего направления её мотивов 5) первое её место в триаде новозаветных сонат, поневоле и без труда, почти «понуждаемый» множеством факторов, приходишь к пониманию её как сонаты Креста Христова: Христос Распятый стоит в основе её надтекста, и Кизер не представляет себе, как вы будете с ним спорить!

Теперь предстоит рассмотреть надтекст каждой из шести сонат и в его отдельности и в его участии в общей идее сонатного суперцикла. В основу рассмотрения положены – как основательно проработанные во многих отношениях – воззрения Кизера. Но не могут быть забыты, конечно же, и блистательные интуиции покойного Кина, подарившего не только саму идею, но и ключ, и тон к её воплощению. Дароподатель же всех и вся – Бог, Ему же слава, честь и поклонение во веки веков.

Аминь.

«Пишите, я не возражаю»

Оливер Кин.