Преподобный Сергий Радонежский (сборник)

Сергий сам - живительный озон, по которому тосковали и которым утолялись. Он давал ощущение истины, истина же всегда мужественна, всегда настраивает положительно, на дело, жизнь, служение и борьбу.

Когда Дмитрий, собиравший "рати" в Костроме, вернулся, от Москвы остались лишь развалины. Кремль полон трупов - за очистку заплатил он 300 руб., по рублю за 80 трупов.

Началась общая битва, на гигантском по тем временам фронте в десять верст. Сергий правильно сказал: "Многим плетутся венцы мученические". Их было сплетено немало.

Преподобный же в эти часы молился с братией у себя в церкви. Он говорил о ходе боя. Называл павших и читал заупокойные молитвы. А в конце сказа "Мы победили".

Некогда скромная Москва (выражение жития: "честная кротостью" и "смиренная кротостью"), катясь в истории как снежный, движущийся ком, росла, наматывая на себя соседей. Это восхождение трудное, часто преступное.

... он любил, ценил "чистое делание", "плотничество духа", аромат стружек духовных в лесах Радонежа.

Как удивительно естественно и незаметно все в нем!Отделяют пятьсот лет. О, если бы его увидеть, слышать. думается, он ничем бы сразу и не поразил. Негромкий голос, тихие движения, лицо покойное, святого плотника великорусского.

Чудо есть праздник, зажигающий будни, ответ на любовь. Чудо - победа сверх алгебры, сверх геометрии над алгеброй и геометрией школы. Вхождение чудесного в будни наши не говорит о том, что законы будней ложны. Они лишь - не единственны.

Сергий не был проповедником, ни он и ни его ученики не странствовали... с пламенной речью и с кружкой для подаяний. Пятьдесят лет он спокойно провел в глубине лесов, уча самим собою, "тихим деланием", но не прямым миссионерством. И в этом "делании" наряду с дисциплиной душевной огромную роль играл тот черный труд, без которого погиб бы он и сам, и монастырь его. Св. Сергий, православный глубочайшим образом, насаждал в некотором смысле западную культуру (труд, порядок, дисциплину) в радонежских лесах.

Тысячелетний опыт монашества установил, что тяжелее всего, внутренне, первые месяцы пустынника. Не легко усваивается аскетизм. Существует целая наука духовного самовоспитания, стратегия борьбы за организованность человеческой души, за выведение ее из пестроты и суетности в строгий канон. Аскетический подвиг - выглаживание, выпрямление души к единой веритикали. В таком облике она легчайше и любовнейше соединяется с Первоначальным, ток божественного беспрепятственней бежит по ней... Кроме избранничества, благодати, здесь культура, дисциплина.

Трудно вообще сказать, когда легка была жизнь человеческая. Можно ошибиться, называя светлые периоды, но в темных, кажется, погрешности не сделаешь. И без риска станешь утверждать, что век четырнадцатый, времена татарщины, ложились камнем на сердце народа.