Читать книгу: «Склепы III», страница 4

Вдруг раздался оглушительный скрежет: стена, в которую был встроен камин, открылась на невидимых петлях, как дверь, открывая темный проход. Ступени вели вниз.

– Да вы шутите, – вздохнул Мартейн, но ключ уже впорхнул в открывшийся туннель. Сдерживая тошноту, сжимая в кулаке брошь в виде Солнца, лекарь последовал за ним.

На потайной лестнице было темно, и приходилось идти на ощупь, но далеко внизу скрипнул в замочной скважине ключ, и засквозил свет. Мартейн спустился, переступил порог и оказался в лаборатории мага.

Здесь были все те же запустение и разруха: колбы и реторты, которые не были разбиты, покрылись слоем пыли, магический котел стоял холодный и ржавый, вода в серебряной чаше зацвела. Но не это притягивало неверящий в происходящее взгляд.

Физическим и метафизическим центром лаборатории был огромный человеческий эмбрион. Он был опутан цепями и подвешен к потолку, ровно посередине, как кошмарная люстра. Совершенно фантасмагорическое существо, с ящерным выгибом мягкого хребта, переходящего в хвост, с лобастой дельфиньей головой, отмеченной пурпурной гроздью, с черными блестящими глазками по бокам, рудиментарными конечностями и полупрозрачной розоватой кожицей, с которой свисали кровавые нити. Он выглядел одновременно беззащитным и устрашающим. Пульсирующая пуповина, к которой был прицеплен зародыш, другим концом терялась во мраке. С пуповины сочилась по капле мутная жидкость и лепила из серой пушистой пыли на полу ртутные шарики.

Обнаружив вторжение, эмбрион слабо зашевелился и повернулся к Мартейну черным блюдцем глаза, в котором отразилась его воронья маска.

– Освальд, старый друг, – проскрипел зародыш старческим голосом Габриция Угаин. – Наконец-то ты навестил меня.

Очевидно, существо было введено в прискорбное заблуждение, развеивать которое Мартейн ни в коем случае не собирался. Сейчас угрозы от него не исходило.

Эмбрион вяло колыхнул хвостом и монотонно заговорил, словно зачитывал монолог из книжицы проходных пьес:

это опустошенное пожаром здание на краю города, в том районе, куда уже много лет не заглядывает ни единая живая душа³. бывший монастырь, со временем он был поглощен разрастающимся городом, со временем он разделил его судьбу. из окон видно реку – такое соседство очень удобно. это уединенное Место, и раньше оно уже хорошо послужило нам. тогда мы милосердно прикончили тех шарообразных существ, которые были результатом первых, неудачных опытов, но нескольким, возможно, удалось выжить.

После короткой паузы он продолжил, без всякой связи с предыдущим отрывком:

все чаще я задумываюсь над вопросами истинного могущества и все больше убеждаюсь, что оно лежит в надчеловеческой природе. помилуйте, да разве если мне удалось совершить невозможное и создать совершенного андрогина этими самыми руками, при наличии самых скудных ресурсов, разве мне не под силу большее? опыты с гулями не принесли желаемого результата, это явно тупиковая ветвь. но если бардезан бассорба говорит правду… то страшно представить, какие перспективы открываются передо мной. если такого рода магию можно привить человеку… все, чего пытались достичь мудрецы с намасленными бородами, обращающие взоры к небу; адепты в своих рассыпающихся от времени замках; иссохшие колдуньи в священных лесах, накачанные наркотическими зельями; пророки, распевающие гимны в дымном мраке торфяных лачуг; философы, трудящиеся в тиши и одиночестве мраморных дворцов… но всЕгда существует опасность псионического заражения, коего надо избежать во что бы то ни стало.

Эмбрион перешел на хриплый шепот:

кровь – это ключ, и теперь, когда это мне известно, осталось сделать лишь последний шаг. болезнь мне не гРозит, ведь где-то по свету бродит сын бардезана, а значит фактически сосуд останется невскрытым.

Шепот перешел в глухое бормотание:

я бы не сказал, что это место можно назвать умиротворенным: все залито тьмой, воздух пахнет въевшейся в стены Гарью, очертания предметов слишком мрачны, а редкий лунный свет слишком холоден. но именно здесь, а не в башне предков, я наконец принял окончательное решение, и на меня снизошел долгожданный покой.

Эмбрион дернулся в своих цепях и забубнил по-новой:

это Опустошенное пожаром здание на краю города, в том районе, куда много лет не заглядывает ни единая живая душа…

Мартейн отошел от этого раздутого и преображенного пленника неведомых сил и, немного подумав, решил отыскать источник пуповины. Оставив бормочущее существо за спиной, он двинулся вдоль пульсирующего шланга. Ключ летел впереди сияющей искрой.

Пуповина привела лекаря к огромному расколотому посередине яйцу; из этой трещины она и росла. Не успел Мартейн осмыслить увиденное, как из тьмы позади яйца появилось бесчисленное множество человеческих рук. Они схватили крепкими пальцами края трещины и с хрустом развели их в стороны, освобождая ревущий, грохочущий, ослепительный свет, который в мгновение проглотил Мартейна, жадно и без остатка.

***

Мартейн очнулся в абсолютной, чернейшей темноте, и поначалу испугался, что тот свет лишил его зрения. Но боли не было. Могильную тишину нарушала только капающая где-то вдали вода. Лекарь осторожно двинулся на звук, но сколько он не шел, капель не приближалась, а темнота внушала ужас. Вдруг он вспомнил о листе, который добыл из своего странного сна про Тлеющий Лес. Сунул руку за пазуху, нащупал его, достал и расправил. Древесный лист оказался неожиданно посвежевшим, он снова позеленел, будто только что сорванный с живого дерева. Он оправдал надежды лекаря и замерцал слабым зеленым светом – все же лучше, чем ничего.

Оглядевшись, лекарь не обнаружил ни стен. ни потолка. Ключа тоже не было видно. Пол был выложен квадратными каменными плитами. Мартейн не придумал ничего лучше, как зашагать дальше.

Спустя некоторое время, когда он уже отчаялся найти хоть что-нибудь, в темноте загорелись два огонька, один красный, второй золотистый. Вдохновленный этими признаками жизни, Мартейн побрел им навстречу. Огоньки, кажется, были с ним солидарны, так как начали быстро увеличиваться в размерах.

И вот они стоят друг напротив друга – три путника в ночной стране.

Один был в пестром рванье, оставшемся от униформы наемника и доспехах. Голова была закрыта ржавым шлемом, а красный свет исходил от обнаженного меча. Другой кутался в черные одежды, лицо закрывал зеркальной маской. В руке он держал золотую монету.

Вдруг наемник придвинулся ближе к Мартейну и шепнул ему на ухо:

– Вокил прячут в своем поместье осадную машину. Запомни.

Мартейн почувствовал спокойную, твердую уверенность, как на экзамене по предмету, который изучил вдоль и поперек. Он наклонился к человеку с зеркалом вместо лица и прошептал:

– Из подвала дома Бардезана Бассорба можно попасть в Тлеющий Лес. Запомни.

Человек кивнул, поймав на миг в свою маску блики трех огней, и сказал что-то наемнику. Мартейн вздрогнул, проснулся и сел на кровати. Судя по всему, он находился в Банях, иными словами – в госпитале. Рядом с кроватью сидел Люц Бассорба.

– Ты все проспал, – сказал он.