Срок приговоренных

Эпизод третий

Они сидели за столом. Друг против друга. И хотя они были знакомы уже много лет, они чувствовали, как между ними возникло напряжение, какое случается даже между очень близкими людьми в минуты крайнего волнения. Собеседники не были близкими людьми. Даже друзьями, в том смысле, в каком трактуют это слово большинство людей. Пожалуй, они вообще не симпатизировали друг другу. Хозяин кабинета считал гостя хамом и выскочкой, сумевшим в нужный момент непонятным образом хапнуть огромную часть собственности. Гость, в свою очередь, полагал, что сидевшему напротив него собеседнику просто неслыханно повезло, он сумел стать богатым и влиятельным человеком не благодаря собственному уму или воле, а лишь по непонятному стечению обстоятельств, вынесших это ничтожество на высшие ступени власти. Оба – люди известные, лица их примелькались, часто возникая на экранах телевизоров и на первых страницах газет. Но оба собеседника в этот день меньше всего хотели, чтобы об их разговоре узнали посторонние. Когда в кабинете появился гость, его хозяин, поздоровавшись, словно невзначай нажал кнопку дистанционного управления телевизором, включая его почти на полную громкость. Он знал, что никто не получит санкцию на прослушивание его кабинета, но тем не менее решил на всякий случай застраховаться. По кривой улыбке гостя, руководителя одной из самых крупных компаний в стране, президента межбанковского объединения «Савой», было видно, что тот все понимает.

– У нас все готово, – сказал гость, – мы разработали план до самых мелочей. Осталось только увязать некоторые подробности. Мои сотрудники работали несколько суток подряд.

– Надеюсь, вы не посвящали в свои дела посторонних? – высокомерно спросил хозяин кабинета.

Гость улыбнулся. У него была какая-то хищная улыбка и такой же взгляд, которым он пронзил своего осторожного собеседника.

– Не привлекали, – сказал он, – мы все сделали сами. У нас достаточно надежных людей, чтобы ими распорядиться. Главное – знать, когда и кого использовать.

– Вы уже докладывали о своем проекте?

– Пока нет. Я ждал нашего согласованного решения, – ответил гость. – Или вы считаете, что я должен был поступить иначе?

– Я ничего не считаю. Мне интересно ваше мнение. Собираетесь ли вы докладывать об этом проекте или же решили ограничиться частными беседами?

– Полностью все будет готово через несколько дней. Мы специально выбрали понедельник. За субботу и воскресенье мы обеспечим всю сумму. Тогда и сможем приступить к осуществлению плана по полной программе.

– Вам нужно мое согласие?

– Скорее – ваша консультация. Но, как точку отсчета для дальнейших разговоров, я, конечно, хотел бы получить некоторые гарантии. Иначе вообще не имело смысла начинать подготовку. Мне казалось, что вы совершенно определенно высказывались по нашим мероприятиям. Или я ошибался? Мы всегда считали вас своим союзником.

«Негодяй, – внутренне передернулся хозяин кабинета, – осторожный негодяй. Хочет получить мою санкцию на всю операцию, чтобы замазать нас всех. В случае чего намерен сдать нас всех чохом, чтобы получить индульгенцию».

– Какие гарантии? – шумно задышал он, сжимая кулаки. – Это ваш план. Личный план, который вы сами взялись разработать. Я за все время еще ни разу не сказал, что буду участвовать в разработке или осуществлении вашего плана.

«Трусливый подлец, – подумал, в свою очередь, гость. – Все медлит, медлит, все выгадывает. Пытается угадать, кто победит, какие сыграют козыри. Эта лиса всегда угадывает. Поэтому и сумел удержаться на своей должности. Но без его поддержки план обречен на неудачу».

– Мы не собирались привлекать вас для разработки плана, – осторожно продолжил гость, – мы все сделали сами. Но на решающем этапе нам нужно точно знать – можем ли мы на вас ориентироваться. Если вы не гарантируете свою поддержку, прежде всего информационную и в деловых кругах, мы не станем даже начинать. У нас ничего не выйдет. Слишком многие захотят нам помешать, по нашим трупам шагнуть в новые политические лидеры. Разве это не ясно?

– Трупы могут быть весьма реальными, между прочим, – заметил хозяин кабинета. Он огляделся по сторонам. И хотя был почти уверен, что их не подслушивают, все же прибавил звук телевизора. И непроизвольно взглянул на шкаф, стоявший справа от него, где находился еще и генератор шумов, искажающий звуки, идущие из этого кабинета.

– Возможно. Но нельзя сделать дело, такое дело, – подчеркнул гость, – без потерь, тех или иных. Мы, однако, разработали план и полагаем, что можно провести всю операцию достаточно быстро и четко.

– А на ваших людей мы можем полагаться? – в лоб спросил хозяин кабинета.

– На моих – да. Но без вашей помощи успех невозможен. Нереален.

– Почему вы считаете, что я обязательно должен поддержать вас? У меня есть варианты…

Гость усмехнулся. Они избегали смотреть друг другу в глаза, но он все же поймал настороженный взгляд высокого чиновника.

– Я пришел к вам узнать ваше мнение. Мы и так уже в игре. Если вы откажетесь, мы должны будем свернуть наши приготовления. Ваши люди тоже включены в игру. Если вы сейчас откажетесь… – он помедлил минуту, – мы тоже откажемся от своего плана. На этом настаивают все наши друзья.

– Сколько людей уже знают о вашем плане? – нервно спросил хозяин кабинета.

– Мало. Очень мало. И это все надежные люди. Много раз проверенные. Никаких случайностей быть не может. Мы задействовали только самых нужных и проверенных. Все случайности исключены. Главное – у нас есть понимание важности нашего мероприятия. Все банкиры, с которыми я имел беседы, согласились с нашим планом. Нужно только ваше согласие, и мы готовы действовать.

– А если все сорвется?

Сановник ждал слов гостя, что при подобном развитии ситуации тот все возьмет на себя. Но гость, понявший, какого ответа от него ждут, молчал. Упрямо молчал. Он не согласен очутиться крайним в этой игре. Ему не улыбалась участь козла отпущения в случае провала. И он упрямо молчал, глядя в упор на хозяина. Понимая, что молчание затянулось, тот шумно вздохнул.

– Значит, говорите, вы не уверены?

– Уверены, – сжал челюсти гость, – абсолютно уверены. Но только в том случае, если вы согласитесь на наш вариант.

– С одним министром вы поговорили, а как быть с другим?

Гость незаметно перевел дыхание. Это был самый трудный момент в их разговоре. Он знал, что рано или поздно тема эта обязательно возникнет. Хотя для себя он все давно решил. И поэтому не стал медлить с ответом.

– С ним договориться невозможно, – откровенно ответил гость.

– Он уже знает?

– Нет, конечно. Но какая-то информация к нему просачивается. Или может просочиться.

– И что вы предлагаете?

– Решение вопроса по существу… – Он чуть помедлил, но все-таки сказал: – Если понадобится устранение этого элемента из игры. Физическая ликвидация. – Два последних слова он произнес очень жестко и внятно.

– Так, – кивнул хозяин, – вот в какие игры вы меня тянете.

– Вам решать, – ответил гость, – все это пока на уровне кабинетных разработок. Игры для взрослых. Ничего серьезного. Пока еще нет сигнала. Если вы откажетесь, возможно, придется использовать другой вариант. Или, отказавшись от данного плана, начать разрабатывать другой. И уже с другими людьми, – с явно прозвучавшей угрозой сказал гость.

Хозяин кабинета понял все, даже без слов. Если он откажется, гость тут же отправится к другому человеку, а тот, другой, имеет не меньшее, если не большее, влияние в стране. И если тот согласится, то в случае успеха гостя и его нового сторонника ему не останется ничего другого, как только паковать свои чемоданы и отправляться на Карибские острова, купив билет в одну сторону. И это при условии, что он вообще успеет выехать из страны. Да, иного не дано, придется рисковать.

– Хорошо, – сказал он, недовольно морщась, – предположим, что я согласен. Когда вы сможете ознакомить меня с деталями вашего плана?

– Послезавтра, – гость едва заметно кивнул, не скрывая облегчения. Он многим рисковал, учитывая осторожность сановника. Если бы тот сегодня отказался, то неизвестно, чем еще закончился бы для разработчиков завтрашний день. На карту было поставлено не только его будущее, но и настоящее, которое его пока что весьма устраивало.

– И последнее, – предостерег хозяин кабинета, – должен вас предупредить: чем меньше людей будет знать о вашем плане, тем лучше. Для вас же.

– Учту, – угрюмо кивнул гость. «Он все-таки перекладывает всю ответственность на меня», – подумал он, но уже не стал ничего переспрашивать. Сегодня состоялся самый важный разговор в его жизни. Он получил согласие на осуществление своего плана. Теперь его уже невозможно остановить. Он посмотрел на часы. Отныне время работало на него. Он перевел взгляд на сановника, сидевшего в своем кресле.

«Если все пойдет нормально, – вдруг подумал гость, – мы отправим тебя выращивать клубнику на даче. Хотя у тебя, стервеца, денег достаточно, чтобы сажать ее где-нибудь в Испании. В любом случае мы постараемся убрать тебя отсюда».

Сдержанно кивнув на прощание и не протягивая руки, он пошел к выходу. Это была его маленькая месть. Когда он вошел в кабинет, его хозяин тоже не стал здороваться с ним за руку. Теперь они квиты.

Эпизод четвертый

Его привезли в управление милиции. Демидов не стал оспаривать решения старшего помощника прокуратуры, но в душе он был не согласен с таким поспешным арестом подозреваемого. И хотя все выглядело слишком неправдоподобно и фантастично, тем не менее начальник уголовного розыска знал, как иногда на грани фантастики выглядит действительная версия случившегося и как хочется поверить в ту формулу, которую сам придумываешь.

Резо Гочиашвили привезли в милицию, начали оформлять протокол задержания. Демидов прошел в свой кабинет, куда вошел и Кимелев.

– Вы думаете, он виновен? – спросил подполковник. Он не любил фамильярностей и с Кимелевым всегда говорил на «вы», хотя был старше по возрасту.

– Уверен, – кивнул Кимелев, – все сам подстроил. Я даже думаю, что он проговорился. Сказал нам правду насчет женщины. Она действительно была его любовницей, а погибший – компаньоном. Наверное, они были влюблены в одну и ту же женщину. Из-за этого вчера и ругались. А сегодня утром застал их вместе и в порыве ревности убил, а потом выбросил женщину. Такая версия более правдоподобна, чем появление неизвестных убийц в таком количестве, да еще растворившихся в воздухе.

– Почему тогда он не застрелил их обоих?

– Не успел. А может, все происходило несколько в ином порядке. Решил избавиться от надоевшей подруги, а свалить все на своего напарника. Сначала выбросил женщину, а потом пристрелил напарника. Кстати, соседи выстрелов тоже не слышали.

– А если убийцы действительно были? Напарника добивали профессиональным выстрелом в голову.

– Нам лучше проверить, где этот Гочиашвили работал раньше. Он говорит, что кончал МГИМО. Раз он работал за рубежом, мог пройти специальную подготовку. Нужно все проверить.

– Завтра пошлем запрос, – согласился Демидов, – но вообще-то все выглядит очень фантастично.

– Поэтому я и привез его сюда. Посидит, подумает. А если он прав, ему даже на пользу пойдет. Здесь его убийцы три дня не найдут, а мы за это время сумеем выяснить, что за убийцы у него побывали и почему они так хотели убрать именно директора туристической фирмы.

– Он президент фирмы, – напомнил Демидов.

– Какая разница, – раздраженно закончил Кимелев, – пусть назовется хоть губернатором или герцогом. От этого ничего не меняется. Сейчас время такое. Все президенты или генеральные советники. Придумали себе звания. В общем, заканчивайте оформление и отправляйте его вниз. И объясните, что мы его пока только задержали на три дня.

– Объясню, – кивнул Демидов, – хотя ему это вряд ли понравится. Он будет жаловаться.

– Ну и пусть жалуется, – разозлился Кимелев, – я прокурору все доложу, думаю, он меня поддержит. Два трупа из его дома сегодня вынесли, а я должен был оставить его там одного. Может, он наш единственный свидетель. Пусть посидит, для всех полезнее. Завтра кто-нибудь из наших следователей приедет, примет уголовное дело. Вот вы с ним и работайте.

Кимелев вышел из кабинета. Демидов подумал немного, поднял трубку внутреннего телефона.

– Как там у тебя, Зиновьев, все в порядке?

– Заканчиваем уже, сейчас он протокол подписывает.

– Ты его в какую-нибудь камеру получше определи. Все-таки у него такой шок сегодня.

– В четвертую направлю. Там только бомжи сидят. И карманников двое, которых на вокзале взяли. Не обидят.

– Хорошо. И распорядись, чтобы его покормили. Он небось с самого утра ничего не ел.

Демидов отключился. Все-таки напрасно они привезли этого грузина сюда, в милицию. Нужно было оставить его дома и выставить засаду. Если все, что он сказал, правда, убийцы обязательно постараются довершить начатое. Нужно предупредить местного начальника отделения, чтобы поставил там своих людей.

В этот момент ему сообщили, что на одной из улиц совершено разбойное нападение на женщину, которая чудом осталась жива. Демидов вздохнул и приказал готовить машину в больницу, чтобы самому допросить женщину. Возможно, по горячим следам удастся взять насильника, который терроризировал район уже три месяца. Он поехал в больницу, на время забыв о задержанном. Вернулся он лишь поздно ночью. Все оказалось гораздо проще, чем он думал. Насильника нашли довольно быстро. Им оказался бывший муж женщины, который решил отомстить ей таким непонятным образом. Он подстерег жену, когда та вышла из дома, и начал бить железным прутом. Экспертиза показала, что он был в состоянии крайнего алкогольного опьянения, так что сейчас говорить с ним было довольно трудно. Бывшего мужа отправили в камеру поспать и прийти в себя, а Демидов, войдя в кабинет, попросил принести ему чай. «Воскресенье выдалось довольно бурным», – подумал он. И в этот момент ему позвонили.

– Подполковник Демидов? – услышал он в трубке незнакомый голос.

– Слушаю, – устало ответил он.

– С вами говорят из Федеральной службы безопасности. Наш сотрудник хотел бы к вам приехать.

– Прямо сейчас? В половине второго ночи? – удивился Демидов. – Разве нельзя подождать до завтра?

– Можно, – ответил собеседник. – Но мы звонили вам несколько раз, и нам сообщали, что вы выехали на место происшествия. Вопрос с вашим руководством мы согласуем. Если разрешите, наш сотрудник сейчас к вам подъедет и все объяснит на месте.

– Хорошо, – обреченно согласился Демидов, уже понимая, что поспать не удастся, – пусть приедет, если так необходимо.

Теперь ему нужен хороший кофе. Он с раздражением вспомнил, что завтра или, вернее, уже сегодня в десять часов утра будет совещание у начальника управления. Проспать невозможно, не явиться тем более. А судя по всему, раньше четырех утра он теперь никак не заснет. Придется ночевать, как обычно, в своем кабинете. До дома ведь еще нужно доехать, переодеться, лечь спать, потом проснуться, снова одеться, побриться и приехать на работу. Гораздо удобнее остаться здесь, выспаться на своем старом диване, а утром, побрившись, явиться на совещание. Он позвонил домой и предупредил жену, что не приедет сегодня ночевать. У него была хорошая, все понимающая жена. Она только спросила, ужинал ли он сегодня, и он соврал, что прекрасно поужинал, хотя вспомнил, что еще и не обедал. Видимо, она поняла по его голосу, что он врет, но, как обычно, промолчала. Это было их давнее правило, он обманывал ее по таким вот мелочам, а она делала вид, что верит, понимая, что не должна мешать его работе.

Через двадцать пять минут в кабинете Демидова появился достаточно молодой, очень неплохо одетый, высокого роста незнакомец с удостоверением на имя майора Федеральной службы безопасности Александра Рожко.

– Слушаю вас, товарищ майор, – предложил сесть гостю Демидов. Он умышленно назвал его «товарищем», хотя тот так же умышленно называл его в ответ «господином». В некоторых элитных подразделениях разведки, контрразведки, службы охраны, службы правительственной связи такое обращение уже прижилось, но в милиции и в армии, которые были гораздо более массовыми и потому более близкими к народу организациями, подобное обращение упрямо не воспринималось. И хотя среди офицеров армии уже находились такие, кто обращался к коллегам со словами «господин», тем не менее оно было чуждо армейскому духу. В милиции все было проще всегда. Там давно разделили всех на «товарищей» и «граждан».

– Господин подполковник, – обратился майор к Демидову, – я приехал к вам по очень важному делу. Мы уже несколько месяцев разрабатываем операцию по выявлению путей переправки контрабанды наркотиков из нашей страны. У нас на подозрении была крупная туристическая фирма, имевшая налаженные контакты за рубежом. Но сегодня вечером мы выяснили, что на квартиру главы фирмы совершено нападение, несколько человек убиты, а сам глава фирмы арестован. В связи с тем, что расследование касается в первую очередь нашей службы, мы просим передать нам задержанного.

– Какого задержанного? – не сразу понял Демидов. Он все еще не понимал, о какой именно туристической компании идет речь.

– Сегодня днем вы задержали Резо Гочиашвили, – пояснил майор Рожко, – поэтому мы просим вас передать расследование дела нашему ведомству. Все необходимые документы мы вам завтра представим.

– Вы подозреваете его в контрабанде? – спросил Демидов, наконец понявший, о ком именно идет речь.

– Мы пока только проверяем, – пояснил Рожко, – но само расследование ведем давно. Завтра у вас будет наш официальный запрос и согласие вашего руководства на передачу задержанного в наш следизолятор. Вы, очевидно, знаете, что у нас восстановили следственное управление.

– Знаю, – кивнул Демидов, – но не понимаю, почему такая спешка?

По давно сложившейся практике в бывшем Советском Союзе следственные аппараты имелись в трех организациях – в прокуратуре, в милиции и в КГБ. Причем последние вели дела, относившиеся к компетенции контрразведки. После развала КГБ у контрразведки отобрали следственный аппарат. Однако жизнь доказала, что решение это было несколько непродуманным. И хотя уже лет двадцать говорили о необходимости вывода всех следователей из различных систем и сведении их либо в один следственный комитет, либо переподчинив следствие Министерству юстиции, все оставалось так, как было и десять, и двадцать, и тридцать лет назад.

– Мы должны иметь гарантии, что очень важный для нас свидетель не погибнет и даст столь нужные нам показания, – пояснил майор. – Если вы не возражаете, мы заберем его прямо сейчас. А утром я пришлю необходимые документы. Но запрос нашего отдела и расписку я вам, конечно, оставлю.

– Я не могу решать такие вопросы без согласования с руководством управления, – твердо сказал Демидов.

– Бросьте, – лениво проговорил Рожко. – Не стоит лезть в бутылку. Все и так ясно. Из-за какого-то мелкого бизнесмена никто вам ничего не скажет. И потом, вы же его не на волю отпускаете, а передаете в нашу службу.

– Без согласия начальства не могу, – твердо повторил Демидов. – Решение о его задержании принимали работники прокуратуры. Вот и получите разрешение у прокурора. Привезите его разрешение и забирайте куда хотите.

– Где мы сейчас найдем ночью прокурора? – улыбнулся Рожко. – Не будьте формалистом, господин подполковник. Это обычное дело, когда арестованного переводят из одной камеры в другую. Наши, кстати, гораздо более комфортабельны.

– Возможно, – согласился Демидов, – но речь идет не об арестованном. Он всего лишь задержанный. И поэтому без разрешения моего руководства и прокурора я ничего не могу сделать.

– Вы же понимаете, что утром мы привезем вам оба разрешения.

– Тогда и будем говорить, – стоял на своем Демидов.

– Напрасно вы так упрямитесь, – поднялся майор. – Можно было бы все решить без лишних формальностей.

– У нас такие правила, – сказал на прощание Демидов.

Майор посмотрел ему в глаза. Усмехнулся. И процедил:

– Ну-ну. Вам виднее. – И вышел, не попрощавшись.

Оставшись один, Демидов достал сигареты. Уже несколько лет он давал себе слово бросить курить. Но курил еще чаще и азартнее. Задымив, приказал себе немного успокоиться.

Майор говорил, что они ведут разработку туристической фирмы уже достаточно давно. Странно, что они не установили в таком случае наблюдение за домом подозреваемого. В контрразведке работали достаточно четко, они в таких случаях обязательно берут под контроль квартиру подозреваемого, начиняют ее аппаратурой, устанавливают наружное наблюдение. Ничего сделано не было, а такая быстрая реакция настораживает. Откуда они узнали о случившемся? Сводки с места события передаются в МУР, откуда дежурный по городу дает сводку в мэрию, руководству МВД и города. Сводки обычно составляются утром, значит, узнать по официальным каналам они не могли. Тогда получается, что у них все-таки было наблюдение за квартирой. Но как наблюдатели могли не заметить появления убийц? Или их действительно не было и Кимелев прав? Нужно проверить, где именно был подозреваемый ночью. Если он говорит правду и они много выпили, то должны быть свидетели их ночной попойки.

С другой стороны, если Гочиашвили занимался контрабандой, то этим можно объяснить и появление неожиданных убийц, и те методы, которыми они убрали сразу двух знакомых хозяина квартиры. Но как они вышли из дома? И почему никто из соседей не видел автомобилей, стоявших у дома? Может, они ждали в другом месте и их вызвали по телефону, чтобы не привлекать внимания соседей? Тогда получается, что действовали классные профессионалы.

Выстрелов никто не слышал. Значит, стреляли из пистолетов с глушителями. Стреляли с ходу, как рассказывает Гочиашвили, не дали его напарнику даже времени на ответ. Быстро и безжалостно, с контрольным выстрелом в голову. Насчет женщины они, конечно, оплошали. С другой стороны, они, наверно, перекрыли доступ к входной двери и не думали, что она побежит к окну. Женская логика вообще непредсказуема. Профессионал не может рассчитать, что женщина увидит вдруг свое спасение в окне девятого этажа, выходящем на улицу. Резо рассказывал, что их руководитель сразу все понял и предупредил, чтобы не стреляли. Еще один характерный штрих. Он сразу просчитал ситуацию. Нет, Гочиашвили не мог придумать сразу столько деталей. И наконец, самое важное. Если они его действительно увидели снизу и не поднялись, значит, рассчитывали, что сумеют потом быстро и достаточно надежно снова добраться до него. Они просчитали возможные варианты и сразу уехали.

Он продумывал до конца все детали и чем больше размышлял, тем больше мрачнел, не замечая, что пепельница уже полна окурков. И в какой-то момент он не выдержал.

– Доставьте ко мне задержанного сегодня Гочиашвили, – позвонил он в дежурную часть.

– Товарищ подполковник, сейчас четвертый час утра, – удивился дежурный.

По существующим строгим правилам нельзя допрашивать подозреваемых и арестованных в ночное и вечернее время. Но сотрудники милиции и прокуратуры, работавшие по вечерам, обычно нарушали это правило. Ночью, однако, арестованных обычно не тревожили. Во-первых, сами офицеры должны были отдыхать. И потом, ночные вызовы трудно скрыть. О них узнавала вся камера, и потом следовал долгий и неприятный разговор с прокурором. Демидов старался не очень злоупотреблять ночными вызовами арестованных, хотя, конечно, как и все остальные, частенько нарушал общее правило. Напомнив ему, который час, дежурный имел в виду прежде всего состояние самого Демидова, который с утра был на работе.

– Ничего, – вздохнул подполковник, – разбудите его и приведите ко мне. Скажите, что надо срочно поговорить.

– Сделаем, – согласился дежурный.

Минут через двадцать в кабинете подполковника сидел мало понимавший, что происходит, Резо Гочиашвили. Он так и не сумел заснуть в эту ночь после стольких событий, несчастий, внезапно свалившихся на его голову, в ночь своего первого в жизни ареста. Под утро он уже готов был заснуть, несмотря на переполненную камеру, на смрад, стоявший в ее ограниченном пространстве, на мокрую постель, которую он получил в самом плохом углу камеры.

– Извини, что вызвал тебя в такое время, – сказал Демидов, – но мне кажется, что нам есть о чем поговорить.

– Будете разговаривать с моим адвокатом, – упрямо сказал Резо, – завтра утром.

– Завтра тебя может здесь не быть, – вдруг сказал подполковник, – поэтому я и вытащил тебя ночью. Чаю хочешь?

Резо посмотрел на сидевшего перед ним человека. Оценил его тяжелый взгляд, заросшее, небритое, усталое лицо. И почему-то решил поверить.

– Хочу, – кивнул он, – и дайте сигарету.

– Держи, – протянул свою пачку подполковник, – сейчас скажу, чтобы нам чай организовали.

Он поднял трубку, отдал указание. Резо пожал плечами.

– Я все равно не смогу сказать ничего нового, – сказал он более примирительным тоном.

– Давай с самого начала, – вздохнул Демидов. – Собственно, мне как бы уже все равно, тебя затребовало другое ведомство, и завтра утром тебя отсюда заберут. И я еще не был дома, ужасно хочу спать. Если не хочешь разговаривать, можешь выпить чай и отправляться в свою камеру до утра. Больше мы с тобой все равно не увидимся. Если у тебя есть что сказать, говори прямо сейчас. Через пять минут я уже могу передумать. Да просто засну на своем столе.

– Вы действительно хотите знать правду?

– Перед тем как тебя отдать – да. Утром мне предстоит принять решение, что именно с тобой делать.

– Я рассказал вам правду, – затянулся Резо, – всю правду.

– Начнем еще раз. Зачем ты сделал этот шкаф? Ты думал, что к тебе обязательно придут?

– Нет, конечно. У меня не было врагов. Я просто сделал ремонт и решил устроить для себя такой необычный шкаф. Ну как розыгрыш, что ли. Просто так, для себя, – снова повторил Резо.

– Предположим, что я тебе поверил, – кивнул подполковник. – Тогда объясни, почему именно к тебе явилась целая группа киллеров, которые убили твоего друга, заставили выброситься в окно пришедшую к тебе женщину, и все это случилось именно в тот самый момент, когда ты сидел в шкафу, сделанном просто так, для себя. Ты сам веришь в подобные объяснения?

– Но все было именно так, – со злостью сказал Резо. – Все было так, как я рассказал. И эта группа не обычные киллеры. Они не были похожи на уголовников… Они похожи на…

Демидов молча смотрел на него, пока Резо искал подходящее слово, и терпеливо ждал.

– На… – И Резо вдруг неожиданно для самого себя, потеряв осторожность, выпалил: – На сотрудников спецназа.

– Так, – кивнул Демидов, – значит, ты считаешь, что это мы сами влезли к тебе домой и устроили погром. Может быть, ты думаешь, что я лично командовал убийцами в твоей квартире?

– Нет, конечно, не вы. Того, кто командовал, я сразу узнаю. У него был такой низкий, хриплый голос. Но, поверьте, они не уголовники. Вся группа четко выполняла его команды. Может, правда, они бывшие сотрудники милиции, – нашел другое объяснение Резо.

– Почему ты все-таки думаешь, что к тебе пожаловали сотрудники милиции?

– Они странно себя вели. Во-первых, очень точно выполняли приказы командира. Так может быть в очень сплоченной группе, где все прекрасно знают друг друга и где подчиненным не нужно много объяснять. И еще – они сразу стреляли. Молча, без шума. Вроде они заранее заряжены на убийство. Пусть это не спецназ, но у них были приемы профессионалов.

– Откуда ты знаешь, как действуют профессионалы?

– Я ведь немного поработал дипломатом, видел, как действуют сотрудники госбезопасности за рубежом. Кое-что повидал…

– Понятно. – Демидов нахмурился.

Резо докурил свою сигарету, потушил окурок и спросил:

– Можно вторую?

– Кури, – кивнул подполковник, – и, если можешь, ответь мне на три вопроса. Первый вопрос: почему соседи не видели машин, которые ждали твоих убийц? Они ведь находились у тебя минут двадцать, если не больше.

– Не меньше тридцати.

– Ну вот, видишь. Как же получилось, что соседи ничего не заметили?

– Я сам не понимаю. Но машины могли отъехать, а потом подъехать, чтобы не стоять у дома.

– Тогда я должен поверить, что они заранее знали, что тебя не найдут. Ты сам в это веришь?

– Нет, – вздохнул Резо.

– И я не верю. Вообще я в дураков не верю. Если они хотели только найти тебя и ликвидировать, то на это требуется минута, даже того меньше, несколько секунд. И отпускать машины им совсем не резон. Значит, они хотели не просто убить тебя, они что-то искали. Или собирались узнать у тебя какие-то дополнительные подробности? Такое возможно?

– Откуда же мне знать! – почти закричал Резо.

– Это ты нам уже говорил. Теперь второй вопрос, что тоже вызывает недоумение: если ты смотрел на них в окно, то получается, что и они видели тебя. Почему в таком случае эти люди снова не поднялись к тебе? Судя по твоим словам, они крутые ребята.

– Да, они меня видели. Тот самый седой поднял голову и увидел меня. А я его.

– И все же они уехали…

– Да, уехали. У них было мало времени.

– И, наконец, третий вопрос. Самый главный. Почему они явились именно к тебе?

– Если бы я знал, я бы сейчас здесь не сидел.

Дежурный внес стакан чая. Поставил перед подполковником.

– Ему тоже, – кивнул Демидов на задержанного.

– И ему? – удивился дежурный. Но не стал уточнять, вышел из кабинета.

– Я действительно ничего не могу понять, поверьте мне, – повторил Резо. Демидов задумчиво смотрел перед собой. Дежурный принес еще стакан и, поставив его на стол, вопросительно взглянул на подполковника.

– Что тебе? – спросил Демидов.

– Чай горячий, – пояснил дежурный, – может, мне остаться?

В их суровой практике случалось всякое. В том числе и случаи, когда заключенный хватался за стакан кипятка как за оружие.

– Не нужно, – вяло махнул рукой Демидов. За окнами уже начало светать. – Можешь уйти, – разрешил подполковник.

Когда дежурный вышел, Демидов вновь умолк. Долго молчал, что-то обдумывая.

– Сейчас столько всего происходит, что ни черта не поймешь. Я хочу тебе поверить, парень, но что-то не получается. Понимаешь, мне непонятно, почему они пришли именно к тебе. Может, все-таки расскажешь?

– Я же сказал – ничего не знаю. Если бы я хоть что-то понимал… Честное слово, не знаю.

– Может, у тебя были долги?

– Был небольшой кредит в банке. Но до конца срока еще полгода, и я исправно платил проценты. Да и в банке работает мой двоюродный брат, он бы меня предупредил, если бы что.

– Бери-ка стакан, – подполковник кивнул на стакан. – Или ты кому-то дал в долг? Сейчас давать большую сумму еще опаснее, чем ее брать.

– Не дурак, – усмехнулся Резо, – сам знаю. Французы говорят: если у вас берут пятьсот франков, то должник зависит от вас, но если у вас берут пятьдесят тысяч, то уже вы зависите от такого должника. Никогда не даю в долг большие суммы. И маленькие тоже не даю. Долги портят дружбу.