Маяки. Антология гуманистической фантастики

– Вы хотели сказать – на кладбище психиатрической клиники Святого Винсента? Сделайте милость, сенатор. И сосредоточьтесь на Мьянме. У нас впереди Северная Корея, Филиппины, столько дел, столько дел. Давайте мы больше не будем тратить время. Наш единственный невосполнимый ресурс.

Анна Голубева
Линия жизни

 
Кто работал и устал —
Называется морал,
Обеспечил себе старость
И достойный капитал.
 

Считалочка

– Вопрос на миллион – что с моей кармой? Вопрос жизни и… идеальной жизни! Сколько добра я принес в мир? Хватит ли этого для медицинской страховки? Для бесплатной парковки? А может, меня ждет кое-что особенное? – Серафин Арно выразительно чиркнул себя пальцем по шее. Его голова и тело не совпадали по оттенку. Сейчас контраст в моде, но Серафин слишком стар и богат для таких игр. Значит, настоящая пересадка.

– Завтра мы получим ответ. А сегодня – последний день в году, день чудес и любви. День щедрости. Я и программа второго шанса начинаем ежегодный марафон «Спешите делать добро!». Совершайте хорошие дела, фиксируйте и отчитывайтесь в моем окулусе. Пусть мир согреют ваши сердца!

– Отличная идея, – отозвался Харв и выключил дорогой, самой последней модели телевизор. Вручную. Умный дом опять выкинул коленце – церебральное управление ломалось пятый раз за год. Техник разобрался бы с этим за пару часов, но у Харва Бойера не было времени. Сегодня последний день, когда можно поднять карму. И, ей-богу, на этот раз он сорвет куш!

Подойдя к зеркалу, Харв пригладил седые, но еще густые волосы. Он не прилагал усилий к омоложению. Нет более жалкого зрелища, чем юное лицо на природном теле. Вот если он получит новый корпус… Но для этого нужно семь тысяч плюсов. Не меньше. За один день – почти невозможно.

Харв улыбнулся отражению, сделал быстрый снимок и кинул в Сеть. Опрятный, бодрый вид – не более пары плюсов, но в погоне за главным призом мелочей не бывает.

Чистая одежда, улыбка, вежливость – все это хорошо для кармы. Если повезет, то случайный прохожий не просто плюсанет, а зайдет в твой окулус, посмотрит события и добавит в свою ленту. Ерунда? Как посмотреть. Следуя таким нехитрым правилам, к шестидесяти годам можно рассчитывать на стабильно положительный баланс.

Открыв ленту, Харв нашел окулус Серафина. Пост, в котором предлагалось пообщаться на тему последних добрых дел в этом году, предварял красочный снимок: Арно придерживает дверь для пожилой леди. Снимок от третьего лица, хорошее освещение – скорее всего, постановка. Один из ста поставит плюс. Но при большой аудитории этого достаточно. Точное число подписчиков не знает и сам Арно, однако, имея свое шоу в прайме, можно не волноваться.

«Я – Харв Бойер. Бывший детский врач, сейчас пенсионер из Урбы. Сегодня я отправлюсь на окраину для консультации и, возможно, лечения детей аморалов. Приглашаю всех в мой окулус – с часа дня там будет идти прямая трансляция. Посмотрим, что из этого выйдет?»

К посту Харв добавил сегодняшний снимок, сложил текстовую панель в карман и покинул квартиру.

– Вставай, приехали!

Кто-то тряс его за плечо. Харв с трудом разлепил веки. В ушах звенело от резкого пробуждения. Щурясь, он выбрался из синего жучка такси и застыл в изумлении.

Привычный мир оказался вскрыт, как консервная банка, и в него хлынуло небо. Слепяще-белое, оно навалилось не только сверху, но, казалось, со всех сторон. Крепко сцепившись перемычками сараев и пристроек, жались к земле дома. Харв даже мог видеть их крыши! Между этими прямоугольниками пробивались лысые ветви кустарника и внезапно высокие деревья – огромные, как на старых картинах.

– Эй, приятель, ты в порядке? – Таксист вылез из машины.

– Какой простор!

Два часа в дороге сморили его, и Харв не заметил, когда закончились небоскребы с наружными садами и начались пустоши окраины.

– Старая застройка. Жаль, место пропадает. Говорят, через пять лет Моралитет здесь порядок наведет.

– Деревья на земле. Разве не странно?

– Не знаю, я уже привык. Бываю часто. Брата навещаю, он выключил окулус года три назад, когда карма совсем в минуса ушла. Неплохой парень, резкий только. – В руке у таксиста оказался примитивный телефон. – Хотите, позову его? Проводит куда надо.

– Да, конечно! – Харв пожалел, что во время поездки так и не поговорил с этим милым человеком.

Забежав в окулус таксиста, он не глядя плюсанул три последних поста.

– Готово. Минут через пять подойдет.

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– Лучше всего материально, – усмехнулся таксист.

Харв рассчитался за поездку, добавив щедрые чаевые. Перед глазами всплыл будильник – ровно час дня, пора начинать трансляцию:

– Окраина. Я только что подъехал, жду местного, который, проводит меня к школе или поликлинике.

Харв огляделся. Низкие дома казались непропорционально приплюснутыми, а растения напротив – непомерно вытянутыми. Слишком мало зелени, слишком много света.

– Записываете на память? – хмыкнул таксист.

На руке, которой он прикрывал глаза от солнца, была простенькая татуировка с небольшим дефектом.

– Смещенный луч на звезде – он что-то значит? – спросил Харв, меняя тему.

Говорить о трансляции во время самой трансляции считалось дурным тоном.

Таксист быстро раскатал рукав, закрывая тату.

– Обычный брак – машинка делала.

– Понятно… кажется, я вижу вашего брата!

По дорожке, усыпанной гравием, приближался человек. Женщина.

– Проклятье! – выругался таксист.

– Что такое?

– Я… совсем забыл, у меня еще вызов! – Растерянное выражение сменилось любезной улыбкой. – Думаю, теперь вы без труда доберетесь куда надо. Брату я сообщу.

– Погодите!

Но таксист спешно забрался в нутро своего жучка и рванул к центру.

Ничего не понимая, Харв обернулся к женщине. Она подошла уже достаточно близко, но Харв все никак не мог ее просмотреть. Проверил уровень Сети – норма.

«У нее нет окулуса!» – осенило его.

То есть совсем! Даже начальной странички – ни имени, ни возраста.

Будто впервые посмотрел он на незнакомку – полная, даже тучная, с копной рыжих волос, забранных в хвост. Немолодая, но с непривычки Харв не мог точно сказать, сколько ей лет.

Вероятно, у него был растерянный вид, потому что женщина засмеялась:

– Не смущайтесь так! Пытались меня просмотреть, верно?

– Да.

– Здесь мало у кого включен окулус. Ребят с окраины на счетчик не поставишь. – Она заговорщически подмигнула, как бы говоря: «Мы-то с тобой понимаем, что к чему».

Харв тут же проникся симпатией к этой женщине.

– Вы ведь Бойер, верно? Детский врач.

– Да.

– Отлично. Я как раз за вами. Одному тут небезопасно бродить, а старушку Ирен каждый знает. Давай поторопимся, малышня уже извелась.

– Да, – в третий раз ответил Харв и, забыв о трансляции, пояснил: – Только я же не врач. В смысле, я не насовсем к вам врачом. Если вы вдруг подумали…

– Я все правильно подумала, доктор Бойер. – Ирен перестала улыбаться и серьезно посмотрела ему в глаза. Харв готов был поклясться, что она каким-то образом залезла в его окулус. – Не сомневайтесь, я в этих играх разбираюсь.

Ирен развернулась и зашагала обратно – в сторону расплющенных домов. Харв поплелся следом, чувствуя, будто ему только что влепили минус.

Больницы на окраине не было. Вместо нее в центр открытого стадиона выкатили автодом. Слишком современный и дорогой для аморалов. Должно быть, очередная благотворительность.

Люди расселись на трибунах, между которыми с визгом и смехом носились дети. Харв нахмурился. Юные пациенты, похоже, решили добавить к диагнозу еще парочку переломов. А родители будто не замечают и вообще ведут себя как-то не очень… расстроенно? Будто в парке развлечений с единственным аттракционом.

При их приближении толпа оживилась. Кто-то даже начал хлопать, но его не поддержали.

– Доктор сейчас начнет прием, подходите, кто первый, – громко сказала Ирен и потом тише: – Я побуду вашим секретарем сегодня?

– Тогда уж медсестрой, – искренне улыбнулся Харв.

Поначалу он старался осмотреть каждого пациента, назначал дополнительные процедуры, половину из которых можно было сделать лишь в центре. Но быстро понял, что никуда детишки не поедут.

– Тяжелых тут нет, – с ухмылкой подбодрила его Ирен, – а на каждый чих в центр не набегаешься. Если что серьезное, так ребенка в клинику Убры везут.

– Бесплатно? А, ну да…

Аморалами не рождаются. Несовершеннолетние имеют право на медицинское обслуживание.

В три часа Ирен принесла кофе и булочки. Сама сделала, наверно. На вид съедобно. Харв было замялся, но, вспомнив о трансляции, смело надкусил выпечку. Пусть видят, что он вообще не заметил разницы. Слишком занят нуждами детей.

– Я себе иначе все представлял.

– Думал, здесь чума и запустение?

– Нет, просто…

А что просто? Он ведь и правда надеялся спасти парочку жизней метко поставленным диагнозом.

– Откуда вы узнали, что я приду? – Харв решил сменить тему.

– Ну, мы не в пещерах живем.

Ирен подняла со стола какой-то прибор, похожий на чехол от очков, и навела его на стену. Тут же засветилась дешевенькая ТВ-панель. Серафин Арно беззвучно открывал рот, а ниже шли комментарии из окулуса.

– Марафон, – понял Харв.

– Ну да. С утра идет. Я, живя тут, от многого отказалась, но утренний кофе под телевизор – это святое. А ваш комм был одним из первых. Это вы хорошо придумали, много людей смотрит Серафина.

Харв поморщился и, не сдержавшись, пробормотал:

– Героически лечу сопли.

Ирен резко бросила приборчик на стол.

– Знаешь что!.. – Она замерла и продолжила спокойно: – У тебя идет трансляция?

Он кивнул.

– Выключи.

Пожав плечами, Харв повиновался. Почему бы и нет?

– Готово.

Внимательный взгляд карих глаз – и снова то чувство, будто она умеет вскрывать окулус. Даже приватные посты. Ему стало не по себе, нужно срочно переключить внимание.

– А… а что это за прибор такой? Которым телевизор включили?

– Пульт. До церебрального управления такие делали. И даже до панельного.

– Здорово! Мне бы пригодилось. Замучился уже руками переключать. Вот глупость – выложить бешеные деньги за телевизор и не пользоваться настройками – даже чат посмотреть не могу, только каналы и звук.

– Харв, – оборвала его Ирен, – ты не прав.

– Про пульт? – Он понимал, что говорит глупость.

– Про себя. Про то, зачем ты сюда пришел.

– И зачем же?

Вместо ответа Ирен подняла волосы и наклонила голову. Бледный, но вполне отчетливый шрам шел вокруг ее шеи.

Линия приращения. Более известная как линия жизни.

– Третий корпус, если считать природный. Я срывала куш. Дважды.

– Но почему вы на окраине?! Как стали аморалом?

– Я и не стала. Когда отключила окулус, моя карма была в хорошем плюсе. Ирен Перрет – может, слышал?

Харв смущенно качнул головой.

– А про кого слышал? Кто сейчас на хорошем счету?

– Серафин?

Ирен усмехнулась:

– Скольких людей из ленты ты действительно читаешь? Следишь за ними, волнуешься.

– Сейчас у меня мало времени.

– Его всегда будет мало, Харв. Я тоже была такой. Гналась за кармой, нарабатывала плюсы. Правильные слова, хорошие дела, весь день по часам… и потом реклама – скрытая. За хорошие плюсы, за скидки. Я даже шампунь выбрать не могла!

Харв кивнул. Рутина морала – пользоваться самым популярным продуктом.

– Но ведь какая разница? Любой шампунь моет волосы. А если с него капнет плюсик – почему нет?

– Точно. Шампунь, мыло, одежда – какая разница? Не голой же ходить? Музеи, спектакли – надо же как-то развлекаться? Работа – надо же платить по счетам? И почему бы не сделать выбор в пользу того, что повысит карму? И ведь это полезно! Спорт и правильное питание, благотворительность и саморазвитие, карьера, карма и – вуаля! – новенькое тело. Второй раз пройти по тому же кругу – раз плюнуть. Через семнадцать лет выиграла еще один корпус. Я даже не помню свою вторую жизнь, представляешь? А вот марку шампуня – помню.

Она говорила тихо. И все же Харву хотелось зажмуриться – так кричали глаза Ирен.

– Я не жила. Все эти годы я лишь старалась понравиться толпе незнакомых мне людей. Понравиться так, чтобы мне подарили еще одну жизнь. Ведь я такая хорошая! Только для кого?

– Ирен…

– Нет, погоди, я договорю. Ты сейчас думаешь, а какая альтернатива? Разве лучше спустить жизнь на сиюминутные удовольствия?

– Ну да…

– Лучше.

Он открыл было рот, но не нашелся что ответить.

– Я вижу небо, Харв. Каждый день я вижу небо. И ем булочки, наплевав на фигуру. Я знаю, что твои лекарства уменьшат боль, и это хорошо. Все. А теперь можешь включить трансляцию. То, что я сказала, останется для тебя. Это я решила, что ты заслужил мой рассказ. Я решила, что ты – хороший человек. И наплевать, какая у тебя там карма. Понимаешь?

– Кажется…

И все же, включая трансляцию и открывая дверь для очередной порции простуженных детишек, Харв не мог отделаться от мысли, что губы Ирен подкрашены. Потому что трансляция. Увидят.

В оставшееся время Харв старался не оставаться с Ирен наедине. Ее внезапная искренность напугала его и смутила. Нужно было что-то ответить. Принять решение. Он не был готов.

Когда последний мальчишка с нарывающим пальцем выпрыгнул из автодома, Харв быстро захлопнул чемоданчик и, пристегнув его, вызвал такси. Нарочито вслух.

– Не останешься на ужин?

– Увы.

Харв вышел в сумерки на почти безлюдный стадион. В первое мгновение у него закружилась голова – показалось, что он выпал в пустоту. Но вот глаза зацепились за громадины небоскребов. Вид центра вселял уверенность.

– Я провожу до остановки.

– Нет уж, дорогу я помню. А вы устали.

Получилось резче, чем он хотел. Но Ирен все поняла:

– Может, ты и прав, доктор. Ноги не те… да и сердце в последнее время пошаливает. Все кофе.

– Я провожу.

К ним подошел рослый парень с крепким бритым загривком. Никаких следов от линии жизни. Здесь не было моды на фальшивые шрамы.

– Да, отлично, – быстро согласился Харв, – ну вот и все, Ирен, до связи, да? Берегите себя.

– И ты береги себя, доктор.

Даже когда они пересекли поле и свернули на широкую дорогу к остановке, Харв чувствовал напряженный взгляд карих глаз. Он ждал, что Ирен крикнет что-нибудь вроде «Подумай о моих словах!». Но ничего подобного не произошло. Это его расстроило.

Может, разреженный воздух окраины что-то сдвинул в голове? Сейчас, в шаге от победы, нет времени на пустую болтовню. Только не сегодня. До двенадцати можно успеть заехать в приют – верный плюс к карме.

Но он просто обязан ответить Ирен.

Харв резко развернулся. И увидел, как его провожающий нажимает на гашетку «глушака».

Чемоданчик для лекарств, выставленный как щит, принял пулю. Удар был достаточно сильным, но Харву удалось устоять на ногах. Все же «глушак» травматическое оружие, для самозащиты. Или запугивания, как в этом случае. Ожидая второго выстрела, Харв рванул вперед, целясь краем чемоданчика в лицо бандиту. Удар пришелся в основание носа. Парень взвыл от боли, отшатнулся и рухнул под чужим весом. Харв свалился сверху. Не соображая, что делает, он продолжил молча хлестать чемоданчиком – куда попало, пока, извернувшись, бандит не скинул его. Тогда, загребая руками гравий, Харв на карачках рванул в сторону центра. Он спотыкался, почти падал, но не останавливался. Где-то там, впереди, ждало такси, которое увезет его из этого кошмарного сна.

Из-за непривычно широких улиц Харву казалось, что он бежит на месте – слишком пусто, негде спрятаться, не на что ориентироваться. Но вот закончился бесконечный серый дом. За поворотом открылась остановка, на которой… никого не было. Площадка, освещенная фонарем будто специально, чтобы не оставалось никаких сомнений – пусто.

Харв затравленно оглянулся – никто не бежал за ним. Он хотел вызвать охрану и только тогда заметил, что связи нет. Харв даже не удивился. Должно быть, бандит перед атакой вывел из строя его окулус. Ни записи нападения, ни возможности позвать на помощь, даже спросить не у кого.

Он совсем один здесь. Нет. Без окулуса он совсем один везде.

Опустив глаза, Харв заметил чемоданчик в кровавых пятнах. Прикованный к руке, он так и болтался.

«Из носа всегда бывает много крови», – попытался успокоить себя Харв.

Но почему бандит не побежал за ним? Или не выстрелил в спину – на просторных улицах окраины прекрасный обзор. Что ему помешало?

«Я же не собираюсь возвращаться, чтобы проверить? Проклятье, этот парень хотел меня убить!»

Нет, он, разумеется, не пойдет туда один.

И тут ему в голову пришла очень странная мысль. Настолько чуждая, что Харв все еще удивлялся, пока стучал в окна ближайшего дома. Попросить помощи у незнакомцев – разве не безумие?

Его узнали дети.

Когда Харв заплетающимся языком пытался объяснить все выглянувшему на стук мужчине, вперед вывинтился мальчишка, бросил «Здрасьте, доктор» и скрылся в квартире. После этого разговор пошел совсем в другом тоне. Минут через десять Харв в компании трех вооруженных мужчин вернулся к месту нападения. Никогда прежде он не чувствовал себя так уверенно и защищенно.

Свистящие хрипы слышались аж за квартал. Странно, что никто не вышел помочь. Увидев скрюченное в тени дома тело, Харв хотел было подбежать, но его остановил отец мальчишки. Выставив перед собой ружье, он подошел к бандиту и ногой отшвырнул «глушак» в сторону.

Парень стоял на коленях, держась за стену. Его грудь и живот, залитые кровью, были предельно раздуты. Перелом носа был самой страшной травмой, которую удалось нанести Харву, остальное за него сделала астма. Здоровяк оказался не таким уж здоровым.

– Молодец-молодец, теперь слушай меня – на раз-два вдох, на три-четыре выдох, ясно? Ничего с тобой не случилось, сейчас вызовем скорую, все будет хорошо, ты понял меня? Успокойся. Раз-два… скорую вызывайте!.. три-четыре.

Харв ощупал карманы парня. Ингалятора не было. Кто-то сунулся, объясняя, что скорая к ним не поедет, но Харв лишь отмахнулся. Не сейчас.

– Раз-два, три-четыре…

В его чемоданчике, которым он с такой доблестью колотил больного, не было ничего подходящего. Но и приступ вызван не цветочной пыльцой. Надо снять стресс, как угодно!

– Я врач. Я сейчас введу тебе очень сильное средство. Оно подействует через минуту. Ты почувствуешь себя хорошо, но не убегай, бегать нельзя. Ты меня понял? Оставайся в этой же позе. Будет немного больно – сделаю укол прямо через штаны. Так быстрее.

Отстегнув значок медицинского колледжа, Харв воткнул острие в бедро парня. Тот дернулся, сделал три судорожных вдоха и… затих.

– Я вызвал скорую! Сказал, что тут доктор Бойер, и они сказали, приедут! – крикнул из-за спины мальчишка.

– Хорошо.

Харв опустился на землю рядом с послушно стоящим на четвереньках бандитом. Огляделся. Два неуловимо похожих парня – наверно, братья – улыбались и смотрели на него. Рыжий мужчина приобнял за плечи запыхавшегося сына – тот сиял от гордости.

До центра его довезла бригада скорой помощи. Там же сняли блокировку окулуса. Ничего особенного – принудительное отключение со смещением диапазона управления. Могли просто по голове огреть. Видно, бандит хотел только припугнуть его, отобрать чемоданчик. Что он надеялся там найти?

Харв не стал заявлять о нападении. Все равно никаких доказательств не было, а пострадал сам бандит. Еще влепят минуса за превышение самообороны.

По дороге домой – узкой, безопасной – Харв купил себе полезный ужин «Витаминный взрыв» и проверил окулус. Трансляция оборвалась в семь пятнадцать. После этого впервые за восемь лет значился «разрыв соединения».

Ни одного комментария. Ни одного сообщения или звонка.

В квартире Харв кинул ужин на стол и включил телевизор. Серафин что-то воодушевленно вещал, проникновенно глядя в камеру. Его голос раздражал, хотелось убавить звук, но Харв уже устроился в кресле. Вот где пригодился бы доцеребральный пульт.

– …две минуты! Все внимание на окулус! Сейчас появится итоговая карма. Все, что было сделано хорошего и плохого в этом году. Тише! Прислушайся к себе. Чиста ли твоя совесть? А может, именно твое имя прозвучит в числе заслуживших новый корпус? Спроси: «Не я ли проснусь завтра молодым?» Одна минута!

Куш всегда срывают пожилые. На это много причин – свободное время, знание рынка, накопленная база подписчиков. Но Харв считал, что до пятидесяти люди не воспринимают смерть всерьез. Исключение – серьезные заболевания, ради которых и была задумана вся штука с пересадкой головы. Во всяком случае – в учебниках объясняли именно так. Сейчас это путь к бессмертию. Если у тебя достаточно денег или лучшая карма в городе.

– …Харв Бойер!..

«Мы рады сообщить, что…»

Первые строчки пришедшего сообщения скользнули по сознанию в ту минуту, когда Серафин Арно произнес его имя. И почти сразу всплыла обновленная статистика по карме. Восемнадцать тысяч за прошедшие сутки.

Оглушенный, Харв смотрел на цифры. Новый корпус…

«Мы рады сообщить, что вы являетесь бесспорным лидером среди моралов нашего города… – настойчиво лезло в глаза сообщение первого приоритета. – …через пятнадцать минут машина второго шанса будет подана к вашему подъезду. Счастливой жизни!»

Схватив лоток со стола, Харв стал быстро поедать ужин. Его руки плясали так, что половина содержимого оказалась на коленях. Он не стал переодеваться. Он не стал мыть руки. Отключив разрывающийся сообщениями окулус, он спустился к машине второго шанса.

Двадцать семь лет назад Харв потерял ногу – несчастный случай на дороге, после которого он отказался от привилегии частного транспорта. Не мог заставить себя сесть за руль.

Тогда ему делали приращение на ферме тел. Амбициозное название, если учесть, что выращивали там максимум мышцы и кожу. Харву пришлось довольствоваться донорской ногой. С тех пор ничего не изменилось – как отдельные части, так и целые корпуса получали от только что умерших людей. И если бы Харв погиб в той аварии, его тело оказалось бы на ферме, готовое послужить нуждам Моралитета. Но ему повезло. А сейчас везет во второй раз.

Ферма тел находилась за городом, и Харв ожидал долгого путешествия, но минивэн проехал три квартала и юркнул в неприметный внутренний двор. Ни таблички, ни указателя. Серьезные люди не хотят светиться рядом с центром второго шанса. Не слишком-то морально покупать право на корпус. Их всегда мало, потому бесплатную пересадку получают лишь моралы с высочайшей кармой.

Кабинет Этьена Легофф находился на семьдесят третьем этаже. Воздух там был сухой, как на окраине, и у Харва засосало под ложечкой от дурного предчувствия. Улыбчивый молодой человек встретил его стоя, как дорогого гостя.

– Поздравляю вас…

– Мне дадут выбрать корпус? – прервал любезности Харв.

– О да! Вы прибыли в числе первых. Хотя, поверьте, все корпуса в отличном состоянии. Хотите посмотреть прямо сейчас?

– Да. Давайте поскорее со всем покончим…

Харв не мог сказать, почему так нервничает. Ведь сегодня день его триумфа.

– Прошу!

Этьен вывел на стенной дисплей изображение корпуса – от шеи до ступней – и передал панель Харву.

– Стрелочками вращать, пробелом следующее. Всего двенадцать.

Стараясь сосредоточиться на корпусах, Харв внимательно осматривал каждый. Так он будет выглядеть ближайшие… лет сорок, наверно. Если не сорвет куш раньше. Это нетрудно – после ежегодной передачи победителей у Серафина его узнают все. И подпишутся. Главное, не потерять уровень кармы – расслабляться нельзя.

«Об этом говорила Ирен».

Нет, не сейчас. Он все обдумает, когда будет молодым. А для этого нужно выбрать лучший из корпусов. Кожа не должна быть слишком бледной, а мышцы – слишком раскачанными, как у номера три. Лучше посуше, такую форму легче поддержать. И никаких татуировок, как у номера шесть…

Серая звезда на левом предплечье.

Харв не успевает ничего подумать – «Витаминный взрыв» оказывается на полу, забрызгивая ботинки доктора.

– Не переживайте! – бодро сообщает Этьен. – Бывает. Нервы…

Харв поднимает глаза. Нет, не совпадение – серая звезда со смещенным лучом. Дефект аппарата, как сказал ему таксист. Тот самый, что так настойчиво предлагал дождаться брата. Тот самый, после звонка которому, на Харва напали…

Доктор выключил панель, но было поздно. Все встало на свои места.

Отмахнувшись от воды, Харв отер губы салфеткой:

– Этот человек…

– Корпус, месье Бойер, корпус.

– Этот человек, как он оказался у вас?

– О, вы же знаете, как происходит пополнение – должно быть что-то случилось, какая-нибудь авария. – Отстраненный взгляд Этьена выдавал активную работу с окулусом.

– Я видел его утром.

– Какой кошмар! Теперь я понимаю…

– Он был наводчиком на окраине. С ним работал его брат – или не брат – накачанный такой молодец. Совсем как номер три.

– Совпадение.

– Я могу проверить. Если будет след от укола…

– Вы нездоровы.

– Со мной все в порядке. Верните трупы на экран, черт вас дери! – потребовал Харв, пробуя включить свой окулус.

– Не выйдет, месье Бойер, – грустно сообщил Этьен.

Харв не сразу понял, что последнее относилось к окулусу. А когда сообразил, его охватил страх.

– Выпейте воды, и перейдем в соседний кабинет.

– Я никуда с вами не пойду!

– Не драматизируйте, пожалуйста. Сядьте.

Когда Этьен Легофф переставал любезничать, становилось заметно, что он не молод. Его вневозрастное гладкое лицо наверняка пережило не одну пересадку кожи.

– Перво-наперво, хочу, чтобы вы поняли, месье Бойер, – мы глубоко ценим вашу преданность моральным нормам нашего общества. Именно такой реакции мы ожидали от вас.

– Вы – это кто?

– Моралитет, разумеется. Его основная, базовая составляющая, к которой в скором времени будете принадлежать и вы.

Этьен чуть склонил голову, демонстрируя шрам линии жизни.

– Десять лет с последнего обновления. Когда после пересадки ко мне подошли и все объяснили, я сам решил остаться куратором – по первой профессии преподаватель, сами понимаете. А вы, простите, кто по профессии?

– Врач. Педиатр.

– Отличный старт! Одновременно и работа с детьми, и врач – очень морально. И это благородное спасение бандита… скажите, вы правда не догадывались, что окулус нельзя отключить?

– Нет. – Харв опустил глаза, не в силах больше смотреть на гладкое лицо Этьена.

– Не переживайте, редко кто догадывается. Даже аморалы уверены, что для выхода из системы достаточно отключить окулус. Вас же не пугает слово «система»? Я имею в виду – все эти страшилки о всеобщем слежении каждого за каждым – ну вот они сбылись. И что? Свобода и справедливость практически для каждого! Нужно лишь следовать моральным нормам, созданным обществом. А разве бывает мораль без общества?

– Не знаю.

– Не бывает. Один в пустыне ты – Бог, альфа и омега. Но что если в одном лишь нашем центре четырнадцать миллионов богов? По каким правилам они должны существовать? Кто будет решать, что есть хорошо, а что плохо?

– Видимо, те, кто набрал больше всего «хорошо».

– Точно! Вы неплохо соображаете, месье Бойер. Так и должно быть – глупцы не срывают куш.

– Что же выходит, вы сами следите за каждым человеком, вернее, за его окулусом…

– Боже упаси! Автоматика. Не самый сложный из существующих на сегодня искусственных интеллектов. Оценивает мотивы и поступки, рассчитывает карму. Если возникают спорные вопросы – подключаются люди. Как в вашем случае, например. Но для большинства окулусов хватает и базовой программы плюс спам-фильтры от разных кармических побирушек.

– Но что случилось с таксистом и бандитом?

– Мне казалось, я все объяснил. Эти люди настолько ушли в минус, что для нашего общества их жизнь – прямая угроза. Вы же испытали это на себе, и, поверьте, вы не первая жертва.

– Они не хотели меня убивать.

– Это нападение стало лишь последней каплей и… признайтесь, в вас говорит не жажда справедливости, а врач. Врач, чей пациент погибнет, несмотря на все старания…

– Погибнет?! Черт! Они еще не…

– Сядьте!

Харв рухнул как подкошенный.

– Да, они пока живы. Но их уже приговорили. Расслабьтесь, мы учли вашу реакцию, она моральна.

Закрыв глаза, Харв боролся с тошнотой.

– Поймите, мы не можем хранить корпуса. Три часа – уже опасный срок, где набрать столько доноров? Молодых, относительно здоровых людей, которые погибли так аккуратно, что повредили лишь мозг? А потребности велики – людей, способных оплатить пересадку, больше, чем кажется.

– Ужасно!

– Ничуть. Думаете, на какие деньги оплачиваются привилегии моралов? Повышенные налоги низкокармовых не покрывают расходов – как только система перестает их устраивать, отморозки вырубают окулус и бегут на окраину. Эти люди сами выбрали свой путь. Их поведение – злонамеренно и аморально. Будет справедливо, если отведенный им срок проживет кто-то вроде вас, месье Бойер.

– Я не могу.

Голос показался чужим, гулким. Харв открыл глаза.

– Вам нужно успокоиться. – Этьен смотрел сочувственно и тускло.

Глаза Моралитета. «Нет, – перебил себя Харв, – не Моралитета. Сейчас это лишь искусственный интеллект. Не самый лучший к тому же».

– Нет. Мне не нужно успокоиться. И мне не нужно новое тело. Я просто не могу.

– Если вы так настроены – всегда можно взять денежный эквивалент операции. Или передать право на корпус кому-то, кто по достоинству оценит второй шанс. Но я советую вам не торопиться. Уже завтра, когда вы выспитесь…

– Погодите!

Этьен замолчал.

– Вы можете рассказать о номере третьем?

– Что именно?

– Ну, подозреваю, у этого человека астма. Если я выберу его… корпус, у меня не будет проблем?

– Месье Бойер, между нами, но ведь этот парень уже и так почти целиком пересобранный. В четырнадцать, при поддержке Моралитета, подростку из бедной семьи установили имплант с гибким дозированием, но приступы стали лишь сильнее. Он решил, что поможет полная смена бронхов. До этого был ряд операций попроще – на все это нужны были деньги. И добывал он их далеко не моральными методами. В общем, корпус в полном порядке. Проблема здесь. – Этьен постучал себя по лбу.

– Понятно.

Харв судорожно втянул воздух, встал, обошел стул. Хотел было снова сесть, но передумал:

– Я решил. Я отдаю свое право на тело номеру третьему.

Этьен застыл. Его чисто выбритый подбородок несколько раз дернулся вправо.

– Нет… Нет… Нет, – наконец он справился с собой. – Нет! Это невозможно.

– Почему же?

– Он приговорен. Его все равно убьют!

– Конечно, убьют, черт побери! – Харв не сдержался. – Отрежут голову – все как вы хотите! Но потом к этой голове пришьют новое тело.

– Это больная голова! Она испортит корпус!

– Не ваше дело.

– Да как вы… – Этьен запнулся, выдохнул и уже спокойно спросил: – Почему этот бандит, в конце-то концов? Неужели у вас нет больных или престарелых знакомых? Да первый попавшийся человек с нормальной кармой будет достойней пересадки!

– Вы не поймете.

– Куда мне, я ведь не врач.

– Не в том дело. Тогда, на окраине с этой булавкой в руках… я не думал о том, как мой поступок оценят, не писал в окулус – жил. Жил! Все, как говорила Ирен. И если бандит умрет, то все произошедшее будет как бы не в счет.