История Крестовых походов. Житие и хождение игумена Даниила в Святую землю

Карта средневекового Константинополя

Летописцы упоминают между ними: Гераклия, графа де Полиньяка, Вильгельма Сабранского, Елеазара Монтредорского, Петра-Бернарда Монтальякского, Елеазара Кастрийского, Раймонда Лилльского, Петра-Раймонда Готпульского, Гуссье Ластурского, Вильгельма V, владетеля Монпельеского, Рожера, графа Фуасского, Раймонда Пеле, владетеля Алекского, Изарда, графа Дийского, Рембота, графа Оранжского, Вильгельма, графа Форезского, Вильгельма, графа Клермонтского, Жерарда, сына Гильяберта, графа Руссиольонского, Гастона, виконта Беарнского, Вильгельма-Аманжие Альбретского, Раймонда VI, графа Тюренского, Раймонда, виконта Кастильонского, Вильгельма-Дюржеля, графа Форкалькверского. Епископы Аптский, Лодевский, Оранжский, архиепископ Толедский были во главе своих вассалов, как и епископ Адемар. Армия Раймонда Сен-Жильского состояла из ста тысяч крестоносцев; она перешла через Альпы, Ломбардию, Фриуль, Далмацию и вступила в пределы Греческой Империи.

Император Алексей I Комнин

Алексий Комнин искал помощи на Западе в защиту от вторжения мусульман, но по мере того, как князья-крестоносцы подвигались со своими войсками к Константинополю, Алексий начинал опасаться многочисленности своих освободителей. И этому наплыву народов на его владения он противопоставил политику хитрости, коварства и подкупа. Он трепетал на своем ветхом престоле, и в самом деле, если бы не было благочестивого Готтфрида, который не допустил, чтобы нарушена была присяга, принятая перед крестовым походом, то латинские знамена развевались бы уже с тех пор на стенах Византии.

С помощью подарков и низкой угодливости Алексий пользовался-таки временным уважением латинских князей, за исключением Танкреда, пребывавшего нечувствительным к обольщениям императорского двора. Но ради обеспечения мира Алексий не отступил ни перед каким унижением, ни перед каким обещанием. Однако же он успокоился не прежде того, как все эти пришельцы с Запада перешли уже на ту сторону Босфора.

Готфрид Бульонский

Начиналась весна 1097 года, когда воины Креста вступили в Вифинию; на пути их к Никее они увидели замок Ексерогорго, послуживший могилой для предприимчивых спутников Ренальда и полем битвы, на котором непокорный и своевольный отряд Готье был истреблен мусульманским оружием. Четыре тысячи работников, вооруженных лопатами и заступами, были заняты теперь разравниванием дороги; железные или деревянные кресты, расставленные на разных расстояниях, обозначали путь, по которому должно было следовать латинское войско.

При приближении крестоносцев султан Килидж-Арслан (львиная сабля) созвал со всех сторон своих подданных и союзников для защиты исламизма; он постарался образовать из них войско и укрепить г. Никею, на которую должны были обрушиться первые удары христиан. Этот город, столица Вифинии и резиденция Румского султана, был выстроен на берегах озера Асканского, сообщающегося с Мраморным морем: триста семьдесят каменных или кирпичных башен защищали двойную ограду его стен, по которым можно было бы прокатить колесницу. Румский султан со своим стотысячным войском расположился на горах близ Никеи. С ужасом должен был он смотреть оттуда на христианскую армию, распространившуюся по долине; эта армия состояла из более чем ста тысяч конницы и пятисот тысяч человек пехотного войска.

Крестоносцы решились приступить к осаде Никеи; каждому корпусу армии было отведено свое место, каждому народу – свой участок, окруженный стенами и тыном. Первые дни осады прошли в бесплодных попытках. Но вдруг неприятельский авангард, состоящий из десяти тысяч всадников, стремительно спускается в долину; крестоносцы, предупрежденные о нападении, остаются в выжидательном положении под оружием; начинается битва, на помощь к помятому сарацинскому авангарду выступают пятьдесят тысяч всадников под предводительством султана. Почва долины колеблется под натиском двух армий, стрелы сыплются в ряды воинов, воздух оглашается ударами копий и мечей и криками мусульман. Готтфрид, брат его Бальдуин, Роберт Фландрский, Роберт Нормандский, Боэмунд и Танкред бросаются повсюду, где заметна опасность. Битва эта длилась от утра до ночи, победа осталась за христианами, но они потеряли две тысячи своих братий; сарацины же убежали в горы, оставив в долине четыре тысячи убитых.

Освободившись от соседства неприятельского войска, крестоносцы возобновили осаду Никеи. Во время одного из приступов перед христианами является сарацин-гигант, который, стоя на стенах, поражает смертью одного врага за другим, но сам остается невредим от ударов; как бы желая доказать, что он ничего не боится, гигант отбрасывает свой щит, обнажает свою грудь и начинает метать в крестоносцев целыми глыбами камни; крестоносцы валятся в бессилии защитить себя. Наконец выступает Готтфрид, вооруженный самострелом и в сопровождении двух оруженосцев, которые ограждают его своими щитами; мгновенно вылетает стрела, пущенная его могучей рукой, – гигант, пораженный в сердце, падает мертвый на стену, в виду обрадованных крестоносцев и неподвижных от страха осаждаемых.

Семь недель уже длилась осада, и тогда только крестоносцы заметили, что мусульмане пополняли свои потери подкреплениями, прибывающими через озеро Асканское, примыкающее к городу с западной и южной стороны. Тогда они послали за лодками и за судами в одну из гаваней Пропонтиды, называемую Сивито (ныне Гем-лик); эти лодки и барки поставлены были на телеги, запряженные лошадьми, и в одну ночь отправленные на них сильного сложения люди успели подъехать к Никее и пересесть на суда, так что на заре суда с этими неустрашимыми крестоносцами покрывали уже все озеро Асканское. Удивлены и поражены были таким зрелищем защитники Никеи. После нескольких усиленных приступов со стороны крестоносцев они лишились всякой надежды на спасение; Никея должна была или сдаться, или пасть после последнего приступа, но политика Алексия вырвала из рук латинян эту победу. Между войсками крестоносцев было два греческих отряда под начальством двух воевод, которым поручено было хитростью перехватить Никею в пользу императора. Один греческий офицер пробрался в город и предложил мусульманам подчиниться власти императора Константинопольского, объявив им, что в этом – единственное средство для них избежать мщения со стороны крестоносцев; ему поверили, и мусульмане сдались на его предложение – к великому удивлению и негодованию христиан, когда они вслед за тем увидели развевающиеся на башнях знамена Алексия. Впрочем, ропот скоро затих. Алексий остался обладателем Никеи.

Император приобрел Никею, но это не удовлетворило его вполне; ему нужен был Танкред, т. е. ему нужно было, чтобы этот рыцарь дал клятву быть подчиненным и верным ему. Танкред, уступая просьбам Боэмунда и других вождей, обещал быть верным императору, пока сам император пребудет верным делу крестоносцев. В этом согласии была угроза, но Алексий не мог требовать ничего больше. Впрочем, после всего, что произошло в Никее, искренний союз между греками и латинянами сделался более невозможным; взаимное враждебное чувство между греками и крестоносцами доходило до ненависти и составляло между ними как бы непроходимую бездну.

ГЛАВА III
С отбытия из Никеи до прибытия в Антиохию (От 1097 до 1098 г.)

Малая Азия, в то время еще неизвестная и которая впоследствии поглотила столько западных народов, открылась теперь перед христианскими войсками со своими местностями без проложенных путей, со своими горами и пропастями и со своими дикими обитателями. Крестоносцы, продолжая свой путь к Сирии и Палестине, отбыли из Никеи в 1097 году, 25 июня; через два дня пути подошли они к мосту, построенному на том самом месте, где река Галл впадает в Сангарий, известный ныне под именем Сакарии. Так как им предстояло пробираться теперь по местности пустынной и безводной, то армия разделена была на два корпуса, значительнейшим из которых предводительствовали Готтфрид, Раймонд, Гуг великий и граф Фландрский; во главе другого корпуса были поставлены Боэмунд, Танкред и герцог Нормандский. Войско Готтфрида двинулось направо, а войско Боэмунда – налево. После трех дней пути перед войском Боэмунда открылась долина Горгони, и тут внезапно устремляется на него с гор неприятель; султан Килидж-Арелан после неудачи своей при Никее собрал новые силы, он следовал за крестоносцами, изыскивая случай заставить их дорого поплатиться за взятие его столицы.

Боэмунд делает распоряжение, чтобы были расставлены палатки; мгновенно на берегу реки устраивается лагерь и здесь располагается слабейшая часть войска. Нападение на него было сильное; неприятель имел превосходство численности, перед которой все чудеса храбрости христианских воинов должны были оказаться бесплодными.

Крестоносцы в походе

Воины Килидж-Арелана вторгаются в латинский лагерь, предают избиению всех на пути своем, щадя только женщин, которых забирают в неволю. Боэмунд является на поле битвы, и сцена изменяется. Герцог Нормандский, вырвав свое белое знамя, вышитое золотом, из рук человека, несшего его, бросается в толпу сарацин и с криком «За мною, нормандцы!» начинает косить мечом своим кровавую жатву в неприятельских рядах. Танкред, который в начале битвы изнемог бы без помощи Боэмунда, с новым жаром и неистощимым мужеством продолжает битву. Несколько уже часов рыцари Креста неутомимо поддерживали неравную борьбу; многочисленность врага уже преодолевала их, когда вдруг тысячи радостных возгласов возвестили о прибытии войска Готтфрида; при самом начале битвы Боэмунд отправил гонца, чтобы предупредить герцога Лотарингского. Немного понадобилось времени, чтобы решить, на чьей стороне останется победа. Вечером, когда битва кончилась, то три тысячи высших чинов и более двадцати тысяч низших чинов мусульманского войска лежали убитыми; неприятельский лагерь, расположенный в двух милях расстояния за долиной Горгони, перешел во власть победителей. Крестоносцы потеряли четыре тысячи товарищей, тела которых были преданы погребению при пении священных молитв. Битва эта, первая с начала крестового похода, получила название Дорилейской, по причине близости города этого имени, который теперь называется Эски-Шехр (старый город).

Христиане, продолжая путь, решили не расставаться более. Это решение было хорошо в том отношении, что усиливало их в случае нападения на них, но не было вместе с тем и неудобно в случае других бедствий, например голода и жажды. Турки позаботились разорить те места, которых они не могли защищать; грабежами и пожарами опустошили они ту часть Каппадокии, Исаврии, Фригии, по которой должны были проходить крестоносцы. Путь армии христианской – от долины Горгони до Антиохетты, столицы Писидии, – был продолжительным бедствием. Антиохетта открыла перед ними свои ворота, тут оказались пастбища и продовольствие, и армия отдохнула здесь. Во время пребывания ее вокруг этого города, она едва не лишилась двух главных своих предводителей: Раймонд Сен-Жильский опасно захворал, а Готтфрид, защищая одного крестоносца, на которого напал медведь, победил зверя, но сам был ранен в бедро, к счастью, однако же, не смертельно. Обоих вождей пришлось в продолжение нескольких недель переносить вслед за войском на носилках.

С тех пор как крестоносцы покинули Европу, между ними еще не происходило несогласий, но пришлось испытать и это бедствие. Танкред во главе итальянских воинов, Бальдуин, брат Готтфрида, с фламандцами были посланы вперед. Проходя через Ликаонию, они нигде не встретили врага и поспешили достигнуть Киликии. Танкред, шедший впереди, остановился у Тарса и приказал повесить свое знамя на стенах города, бывшего колыбелью св. Павла. Вслед за ним подходит Бальдуин и требует, чтобы город был сдан ему под тем предлогом, что отряд его многочисленнее, чем отряд итальянского героя. Испуганные его угрозами жители соглашаются на то, чтобы заменить знамя Танкреда знаменем Бальдуина на стенах их города. Брат Готтфрида довершает негодование итальянцев отказом принять в город, предавая таким образом мечу турок триста крестоносцев, посланных Боэмундом. В таких обстоятельствах воздержанность Танкреда только и могла обуздать ярость итальянцев, которые ограничились тем, что предали мщению своих братьев – тех мусульман, что оставались в башнях города. В это время корсары фландрские и голландские, прослышав о походе христиан, явились в гавань Тарскую; предводитель их Гюимер, булонец, узнал Бальдуина, сына своего прежнего господина, принял крест вместе со своими товарищами и обещал служить брату Готтфрида.

Боэмунд Тарентский

Танкред, удалившись из Тарса со своим отрядом, хотел расположиться лагерем у стен Аданы, крепости в Киликии, которая уже была занята властителем Бургильонским; сложив свои палатки, он двинулся к другому городу, по имени Мальмистра, откуда и выгнал турок. Бальдуин, выступив из Тарса, где он оставил гарнизон, подошел также к Мальмистре. При виде фламандских палаток итальянцы, уверенные, что Бальдуин захочет воспользоваться и этой их победой, берутся за оружие. Начинается страшная битва между этими двумя христианскими войсками. Отряд Танкреда, уступающий в численности, принужден был отступить. На другой день, однако же, противники помирились во имя религии. Вожди обняли друг друга в присутствии своих войск. Танкред подчинил потом своей власти несколько крепостей в Киликии.

Танкред Тарентский

Между тем главная армия крестоносцев перешла через Иконию и Ираклию; переступив через Тавр, она остановилась на отдых и нашла продовольствие в городе Коксоне (древней Кукусе, прославившейся, как место ссылки св. Иоанна Златоустого). Переход из Коксона в Марезию был тяжелый и бедственный; на этом пространстве более восьми или десяти миль не было ничего, кроме колючего кустарника, хворосту, скал и пропастей; не было дорог, ни даже проторенной тропинки. Эта часть Тавра была свидетельницей великих бедствий и великого отчаяния. Крепость Марезия, изобилующая всякого рода средствами к жизни и население которой состояло из христиан, была в конце этого пути. Жена Бальдуина умерла и была похоронена в этом городе.

Участники первого Крестового похода

В Марезии Бальдуин присоединился к христианской армии; он пожелал увидеть собственными глазами, в каком положении был брат его Готтфрид. Он был обвинен за его несправедливость и насилия относительно Танкреда; вследствие ли этого обстоятельства или того, что освобождение Св. Земли не было единственной его целью, Бальдуин поддался предложениям одного армянина, искателя приключений, который прельщал его победами на берегах Евфрата; и вот, в сопровождении тысячи воинов, которых ему удалось отбить у крестового похода, он отправился основывать в Месопотамии княжество Эдесское, которое впоследствии оказалось полезным для латинян. В пространной истории крестовых походов читатель найдет любопытные подробности, которыми сопровождались эти быстрые завоевания Бальдуина.

Артезия, в древности – Халкида, город, занятый турками, не замедлил подчиниться власти крестоносцев. Эта крепость была последняя, охранявшая путь в Антиохию, и мусульмане не пренебрегли ничем, чтобы ее защитить; но они принуждены были удалиться из нее. Оставался еще пункт, это – мост Оронтский, называемый Железный мост (ныне Герсиль Гаддид), оконечности которого были защищены двумя башнями, обшитыми железом. Мусульманские воины заняли эти башни, и весь левый берег Оронта покрылся неприятельскими батальонами. Напрасные преграды, которые должны были рушиться перед великой христианской армией! Выступив из Артезии, где Танкред присоединился к прочим крестоносцам, армия подвигается в полном порядке. Авангард, предводительствуемый Робертом Нормандским, подходит к Железному мосту и сначала не может пробить себе дорогу; большинство христианских батальонов являются подкрепить отряд Роберта, бросаются на мост, – франки оказываются победителями на обоих берегах Оронта, а турки, ускользая от избиения, быстро скрываются по направлению к Антиохии.

Еще четыре часа пути – и перед армией франков должна была открыться столица Сирии. Вождям известны были грозные укрепления Антиохии; архиепископ Адемар, желая подготовить крестоносцев и придать им бодрости, заблагорассудил не оставлять их в неведении того, что им предстояло осаждать страшный город, стены которого «были выстроены из каменных глыб огромного размера, скрепленных между собой неизвестным и неразрушимым цементом», – город, в котором собраны были со всех сторон враги имени Христова.

Армия христианская перешла на левую сторону Оронта; направо от него было озеро Бар-Эль-Абиад (Белое море); путь, по которому они направились, называемый у летописцев царским путем, проходит по долине, не имеющей ни одного деревца. Пурпуровые и золотые хоругви развевались на воздухе; позолоченные щиты, каски и кирасы блестели на солнце и неслись вперед как лучезарное пламя; шестьсот тысяч крестоносцев покрывали эту долину Умк, которая известна теперь только каравану алеппскому да туркменскому всаднику. Двоякое впечатление могло охватить христианскую армию при виде Антиохии: чувство страха при виде громадных стен и гор, защищавших город, и чувство умиления перед «городом Божиим» (Феополь), столь знаменитым в истории первых веков христианства.

ГЛАВА IV
Осада и взятие Антиохии (От 1097 до 1098 г.)

Антиохия была окружена стенами на пространстве четырех миль в окружности; над ней с юга возвышались четыре холма, заключенные в городских стенах; с севера протекала река Оронт, вблизи от укреплений с этой стороны укрепления были не так грозны, как в других частях города, потому что Оронт служил уже естественной защитой. В Антиохии было сто тридцать башен. Стены были увенчаны зубцами, которых, по свидетельству аравитянского летописца, было двадцать четыре тысячи. Когда крестоносцы подошли к Антиохии, то минуло уже четырнадцать лет, как она перешла от владычества греков под владычество мусульман. В городе тогда находилось множество сарацин, которые, испугавшись приближения латинян, сбежались сюда из окрестных земель, чтобы вернее укрыться со своими семействами и имуществом. Туркменский эмир Башзиам, или Акциан, получивший верховную власть над городом, заперся в нем с семью тысячами конных воинов и двадцатью тысячами человек пехоты.

Крепостные стены Антиохии

Осада Антиохии была решена, несмотря на приближение зимы. Боэмунд и Танкред раскинули свой лагерь на высотах, находящихся недалеко от восточных ворот или ворот св. Павла; направо от итальянцев, на плоскости по левому берегу Оронта до Собачьих ворот, расположились два Роберта, Стефан, граф Блуасский, Гуг, граф де-Вермандуа с их нормандцами, фламандцами и бретонцами; далее, к северу от города, помещались граф Тулузский и епископ Пюисский со своими провансальцами; войско же Раймонда занимало весь промежуток от Собачьих ворот до следующих ворот, названных впоследствии воротами Дюка. Тут начиналось размещение войска Готтфильда, которое достигало до ворот Моста; таким образом, оно простиралось до того места, где Оронт омывал стены Антиохии. Вследствие такого распределения крепость была обложена с трех пунктов: с востока, с северо-востока и с севера. С юга же крестоносцы не могли обложить город, потому что тут – неприступная гористая местность. Осаждающим был бы очень полезен пункт к югу от Антиохии, потому что им были бы замкнуты западные ворота или ворота св. Георгия, через которые мусульмане могли входить и получать продовольствие, но для этого им пришлось бы перейти через Оронт. Таково было лагерное расположение христианского войска. Из шестисот тысяч пилигримов насчитывалось триста тысяч, способных к военному делу. Какое величественное зрелище представляло это громадное множество палаток, эти многочисленные вооруженные легионы и вся эта масса народа, прибывшего с Запада! Какая грозная сила для осажденных!

В первые дни осады крестоносцы были так уверены, что ужас принудит осажденных открыть ворота города, что сами предавались бездействию; осенняя пора доставляла им обильную пищу, зеленеющие берега Оронта, рощицы Дафны, прекрасное сирийское небо располагали их к удовольствиям, безурядица и бесчинство появились среди христовых воинов. Турки, в разных вылазках, убили и забрали в плен множество пилигримов, скитавшихся по окрестностям. Желая отомстить за смерть товарищей, крестоносцы задумали взять город приступом, но у них не было лестниц и боевых машин. Они построили мост на ладьях, чтобы воспрепятствовать набегам мусульман на противоположный берег. Христиане позаботились загородить осажденным все проходы; они старались разрушить мост, построенный на болоте, напротив Собачьих ворот, через который мусульмане обыкновенно выходили; после многих бесплодных усилий они поставили там громадную башню, которую неприятели подожги, и она обрушилась. И не удалось иначе пилигримам загородить этот проход, как притащив руками к самым Собачьим воротам громадные каменные глыбы и самые толстые деревья, срубленные в соседних лесах.

Между тем отважные рыцари бодрствовали вокруг лагеря. Танкред, подстерегавший врагов в засаде, напал однажды на шайку сарацин, и семьдесят голов скатились под его ударами. В другой раз Танкред, прохаживаясь по окрестностям с одним только оруженосцем, познакомил множество сарацин с непреодолимой мощью своего меча, но, движимый поразительной героической скромностью, славный рыцарь приказал своему оруженосцу никому не рассказывать о подвигах его, которых тот был свидетелем.

Епископ Адемар

Вылазки осажденных становились реже; но крестоносцы, за отсутствием боевых машин, не могли решиться на приступ. Таким образом, все эти гордые рыцари осуждены были ждать победы от отчаяния турок или от милости Божией. Вскоре началась зима; продовольствие, назначенное на несколько месяцев, было уничтожено в несколько дней, в лагере появился беспощадный голод; дождевые потоки наводнили палатки, так что этот лагерь, недавно еще оживленный весельем, представлял теперь крайне печальное зрелище. Решено было предпринять экспедицию в соседние страны, чтобы добыть съестных припасов. После праздников Рождества тысяч пятнадцать или двадцать пилигримов под предводительством Боэмунда и Роберта Фландрского, направились в область Харим, находящуюся в нескольких милях к юго-востоку от Антиохии, и скоро возвратились со множеством коней и верблюдов, навьюченных съестными припасами. Немного понадобилось времени, чтобы истощились эти припасы; были сделаны новые набеги, которые ничего не доставили лагерю. Ежедневно холод, голод и разные болезни усиливали страдания армии и рыли новые могилы для новых жертв. Недоставало священников, чтобы отпевать умерших, и места не хватало для могил. Летописцы, описывая опустошения, производимые голодом, изображают рыцарей бледными, в лохмотьях, вырывающими острием оружия корни растений, вытаскивающими из полевых гряд новые посевы и оспаривающими дикие травы у вьючных животных. От неимения надлежащей пищи все почти боевые кони погибли. Их насчитывалось в начале осады до семидесяти тысяч, теперь оставалось их не более двух тысяч, и те еле-еле бродили вокруг палаток, истлевших от зимних дождей.

Ко всем этим бедствиям присоединились побеги из лагеря. Герцог Нормандский, удалившийся в Лаодикею, возвратился к воинству только после трех убедительных призывов во имя Иисуса Христа и религии. Бегство Вильгельма Шарпантье (плотника) и Петра Пустынника произвело позор и уныние. И неслыханная противоположность! Среди самой ужасной нищеты появился разврат; в палатках крестоносцев воцарились рядом голод и разврат. Епископ Адемар громил своим строгим словом развратников и святотатцев; из главных начальников военных и духовных был снаряжен суд, чтобы преследовать и предавать наказанию виновных.

Приближение весны оживило надежды христианского воинства; болезни поуменьшились, в лагерь доставлялось продовольствие от графа Эдесского, от князей и монахов армянских, с островов Кипра, Хиоса и Родоса. Готтфрид, который по случаю опасной раны долго не мог выходить из палатки, явился наконец в лагерь, и присутствие его произвело оживление среди общего упадка духа. В это время прибыли в христианский лагерь послы от Египетского калифа. Христиане, желая скрыть от врагов-мусульман свое бедственное положение, постарались окружить великолепием свою обстановку и выказывали веселое настроение духа. Послы предложили им содействие калифа на том основании, чтобы христианское войско ограничилось простым поклонением гробу Иисуса Христа. Воины франкские отвечали, что они пришли в Азию не для того, чтобы подчиняться каким-либо условиям, но что целью их путешествия в Иерусалим было освобождение священного города. Почти в это же время Боэмунд и Роберт Фландрский одержали победу над князьями Алеппским, Дамасским, Шайцарским, Эмесским, которые выступили в путь на помощь Антиохии. Крестоносцы не скрыли и этого последнего торжества от каирских послов, готовых к отплытию из порта св. Симеона; на четырех верблюдах были препровождены к ним головы и останки двухсот мусульманских воинов.

Прибытие в порт св. Симеона флота Пизанского и Генуэзского было поводом к кровопролитным столкновениям. Толпы пилигримов, не имевших иной защиты, кроме меча Боэмунда и графа Тулузского, присоединились к европейскому флоту, снабженному продовольствием, но на обратном пути от моря в лагерь Антиохийский эта толпа была настигнута мусульманами; около тысячи христиан погибло, остальные, преследуемые победоносными турками, также не избежали бы смерти, если бы Готтфрид и другие вожди не поспешили на помощь пилигримам, узнав об их поражении. Неприятель поспешил перейти через мост, чтобы возвратиться в Антиохию, но христиане успели перехватить эту дорогу; сверх того, те, которые бежали сначала к Черным горам на севере Антиохии, возвратились, чтобы возобновить битву, и мусульмане, заключенные таким образом и стиснутые между Оронтом и горами, видели перед собой неминуемую гибель. Акциан, правитель города, наблюдая из башен, возвышающихся над его дворцом, и также с высоты укреплений и видя гибельное положение мусульман, немедленно послал к ним подкрепление и, затворив за своими воинами ворота, ведущие к мосту, объявил им, что они должны или победить, или умереть. Тогда началось избиение мусульман, рассказанное в летописях очевидцев с ужасающими подробностями. Это избиение происходило на холме против самого моста, который теперь, как и тогда, служит кладбищем для турок. Волны Оронта вокруг моста были как бы задержаны в своем течении загромоздившими их трупами.

После этого побоища крестоносцы выстроили на этом холме укрепление, которое было поручено храброму графу Тулузскому; оно препятствовало мусульманам выходить из города воротами моста и открыло для крестоносцев безопасное сообщение с правым берегом Оронта.

Осада Антиохии. 1-й Крестовый поход

Оставались у осажденных еще одни городские ворота, через которые они могли получать продовольствие и пользоваться свободным движением по левому берегу Оронта; сюда не заходил еще ни один крестоносец: они были с западной стороны и назывались воротами св. Георгия. Вожди рассудили, что необходимо было устроить возможность производить нападения отсюда и пришли к тому заключению, что следовало захватить позицию вокруг этих западных ворот; но это было сопряжено с большой опасностью, и некоторые из предводителей войска отказывались брать на себя такое дело. Тут выступил Танкред, но у знаменитого рыцаря не доставало денежных средств, чтобы осуществить это предприятие; тогда граф Тулузский дал ему сто марок и остальные вожди помогли, каждый по возможности. На холмике, вблизи ворот св. Георгия, возвышался монастырь того же имени; Танкред приказал его укрепить, и, поддерживаемый избранным отрядом воинов, он сумел продержаться на этом важном посту.

Таким образом, в руках у христиан оказалась вся внешняя сторона крепости; надежда и рвение воодушевляли крестоносное воинство, дисциплина была восстановлена и придала силы войску. Даже нищие и бродяги, толпа которых увеличивала беспорядок и затрудняла военные действия, были теперь заняты осадными работами и числились на службе под начальством так называемого командира, или царя сволочи (roi truand ou roi des gueux).

Все ворота Антиохийские были заперты, битвы были приостановлены; между тем с обеих сторон продолжалась война, выражавшаяся в варварских действиях. Ярость турок обрушилась в особенности на пленников. История сохранила имя одного пленного христианского рыцаря, Раймонда Порше, который был выведен на городские укрепления и которому угрожали смертью, если он не убедит крестоносцев выкупить его деньгами. Обращаясь к осаждающим, Раймонд Порше умоляет их смотреть на него, как на человека умершего, не жертвовать ничем ради его спасения и продолжать осаду города, который не мог уже долго выдерживать ее. Правитель Антиохии, узнав, что он говорит, требует, чтобы рыцарь немедленно принял исламизм; он объявляет, что осыплет его дарами и почестями, если он на это согласится, в противном же случае велит отрубить ему голову. Вместо всякого ответа благочестивый рыцарь, скрестив руки и обратив глаза к востоку, преклоняется на колена и – голова его скатывается со стен… Прочие христианские пленники в тот же день были сожжены на костре.

Однако же и осаждающим пришлось страдать от голода. Ак-циан предложил перемирие, на которое последовало неблагоразумное согласие. Во время этого перемирия между вождями произошли распри по поводу богатых подарков, присланных вождям и воинству Бальдуином, князем Эдесским. Крестоносцы свободно проходили внутрь крепости, а сарацины бывали в лагере латинян. Вскоре убийство одного рыцаря, по имени Валлона, подало повод к нарушению перемирия, и осада возобновилась.

Однако же не посредством терпения и храбрости была покорена Антиохия; после семимесячных тяжелых трудов, только посредством хитрости и побуждаемые честолюбием, крестоносцы достигли успеха своего дела. Боэмунд, увлеченный на Восток не ради духовных, но ради светских идей, смотрел не без зависти на то, что счастье благоприятствовало Бальдуину; он замыслил овладеть Антиохией и случайно встретил человека, который мог помочь ему прибрать в свои руки эту крепость. Это был один армянин, по имени Пирруз, сын фабриканта кирас; человек подвижного и тревожного нрава, он перешел из христианства в исламизм, чтобы поправить свои дела. Он приобрел доверие Акциана, который принял его даже в свой совет. Пирруз заведовал тремя городскими башнями, которые сначала он усердно защищал; но бесплодная служба ему надоела, а он был не такой человек, чтобы отступить перед изменой, если она могла доставить ему выгоды.