Вербера. Ветер Перемен

Глава 3

– Как тебя зовут?

Вздрогнув, оборачиваюсь. Вот это да! Для метаморфа пропустить приближение паладина – верная смерть и несмываемый позор. И то, что я в человеческой ипостаси, меня не оправдывает, как и то, что тут весь дом пропах магией этого лорда. Всё равно непростительная беспечность.

Злясь на себя, громыхнула кастрюлей об кастрюлю – в наказание за излишнее внимание лорда или же в назидание по этому же поводу, грымза отправила меня на кухню. А что? Уборка так уборка, не всё же в хозяйских покоях прохлаждаться…

Кристиан Рравеш развернул стул и уселся на него верхом, сложив руки на спинке. Видать, надолго…

– Лиза, господин, – сухо сообщила я. Почему-то первым желанием было выпалить совершенно неуместную правду – “Вербера”, пусть и сокращённую до менее приметного “Ирби”. Колдует, лордик, как пить дать колдует. – Чем могу служить?

– Я удивлён, что ты не плакала… Лиза. Когда тебя покусала та собака.

Это ж надо так произнести имя. Как будто бы он слаще слова в своей жизни не слыхал…

– Я никогда не плачу, лорд. – Чистая правда, между прочим. Этим и следовало бы ограничиться, но колдовство лорда толкает меня на излишнюю откровенность. – Плач – это зов на помощь. Тому, кто знает, что помощи не будет, незачем рыдать.

С досадой закусываю губу и с удвоенной силой тру кастрюлю. Из-под толстого слоя пригоревшего жира показывается блестящий кусок. Ну вот. Теперь придётся всё оттирать…

– Трудное детство? – тем временем интересуется лорд, внимательно изучая мою спину.

Я неопределённо пожимаю плечами – вообще-то, к детству у меня нет никаких претензий. Все мои претензии к конкретным людям, и хотела бы я сказать, что эти люди уже закончили или вот-вот закончат свой земной путь, но увы. Не все и не всегда, но я не отчаиваюсь. Придёт и их время…

– Невероятно красивая девушка, которая никогда не плачет, ещё и совершенно не болтлива… – задумчиво тянет Кристиан. – Но ведь идеальных женщин не бывает… Лиза. В чём подвох?

В том, что я – метаморф и твоя погибель, настырный ты лорд! А ещё от твоего, как тебе кажется, ненавязчивого и незаметного колдовства у меня голова болит и настроение портится!

Я всё же удерживаюсь, пусть и не до конца – в тоне явно сквозит недовольство:

– Полагаю, в скверном характере… лорд!

Паладина ни тон, ни сам ответ нисколько не смущают.

– В таком случае, у нас с тобой много общего, Лиза. – Голос лорда – мягчайший бархат. – Поужинай со мной.

На мгновение я испытываю соблазн поиграть в эту игру – потупиться, покраснеть, проблеять что-то про то, что мне ещё надо домыть все эти кастрюли, прополоть пару клумб и выполнить с десяток других поручений… и если я при этом буду убедительно хлопать ресницами и вовремя бросать завлекающие взгляды, то уважаемая госпожа экономка отправится делать всё озвученное самостоятельно, я же – прямиком в покои лорда. А оттуда – в подвалы Инквизиции, потому что первый паладин – это не маг-недоучка, которого можно годами водить за нос… Вот только как отказать и моментально отсюда не вылететь? А вдруг лорд из тех, кто отказа в принципе не приемлет? Как мне от него тогда отделаться? Я посмотрела на кастрюлю – не ею же мне обороняться против чёрного-то мага в его доме? Сковорода была бы сподручнее.

Увы, лорд ждёт и приказ свой забирать не торопится… Надо что-то ответить.

Тяжёлый вздох и “Простите, господин” – всё, что я смогла придумать.

– Не хочешь? – голос лорда всё тот же бархат, но мне мерещится в нём настолько искреннее удивление, что на лицо наползает неуместная ухмылка. Хорошо, что я к нему спиной. Повторяю:

– Простите, господин.

За спиной тишина, и я не выдерживаю – оборачиваюсь. Может быть, настырный лорд уже ушёл?..

Как же. Сидит всё так же на стуле, и смотрит… И в глазах его бесится тёмная сила, тянет, требует, обещает… У меня начинает кружиться голова, я еле удерживаюсь от того, чтобы сделать шаг вперёд… потом ещё один, и ещё, и так до тех пор, пока не окажусь совсем рядом…

– Кто ты? – спрашивает Кристиан Рравеш. И тьма в его глазах тоже спрашивает.

– Л-лиза, – с трудом отвечаю я. Прикинуться дурочкой – почти всегда беспроигрышный вариант. Вот только врать стало совсем тяжело.

Спасает меня дворецкий. Он невозмутимо вплывает на кухню, словно это гостиная лорда, держа в руках поднос, на котором лежит небольшая визитная карточка:

– К вам посетительница, лорд!

– Проводи ко мне, – распоряжается Рравеш, даже не взглянув на карточку. Кого-то ждал? Но к чему тогда зазывать служанку на ужин? Или лорд просто и так знает, кто пришёл, а дворецкий лишь соблюдает ритуал, дань приличиям?

– Л-лиза, – мягко передразнивает меня лорд, поднимаясь со стула. – Ещё увидимся.

И уходит, слава богине – наконец, уходит!

Паладинам, понятное дело, верить нельзя, но в данном случае я верю – Рравеш и в самом деле не планирует оставлять меня в покое. И тут уже не так важно, что им движет – похоть, интуиция или любопытство, что бы там ни было, при малейшем моём промахе интерес этот обернётся для меня подвалами Инквизиции. Или мгновенной смертью, если лорд будет милосерден. Я, разумеется, отчаянно не хочу ни того, ни другого.

По дороге домой меня дёргает Айгор. Дёргает в прямом смысле этого слова – вокруг горла сжимается невидимая петля, она жжёт и душит, но, к счастью, всего секунду. Вздохнув, ускоряюсь – надо успеть забежать домой, поменять не только внешность, но и одежду – мужчина в платье горничной будет смотреться нелепо и вызывающе… К Айгору я всегда хожу в личине мужчины, и один из самых больших подарков богини в моей жизни – маг верит, что это – мой настоящий облик, не знает, что в истинном облике у метаморфа нет магического фона, и я искренне надеюсь, что никогда и не узнает.

Разумеется, я подстраховалась – в том же доме, где снимает комнату горничная Лиза, поселился за сутки до неё молодой человек, приехавший в столицу по делам с недвижимостью. Горничная молодому человеку, судя по всему, приглянулась – он выспрашивал хозяйку про неё, так что если кто и засечёт, как Филипп выходит из комнаты горничной или же Лиза, наоборот, попадётся у двери Филиппа – ничего удивительного. Познакомились, поладили… погрешили. С кем не бывает.

Айгор нетерпелив – я ещё только застёгиваю многочисленные пуговицы на рубашке Филиппа, а он снова дёргает за поводок, заставляя судорожно пытаться сделать вдох и порождая звёздочки в глазах… Когда-нибудь я его убью. Иногда, в моменты полного отчаяния, мне даже снится, как я вырываю сердце из его груди. Самонадеянно, но сон повторяется из раза в раз, и я смею считать это обещанием богини. Когда-нибудь она подарит мне этот шанс. Пока же… я не то что не могу сама его убить, я кровно заинтересована, чтобы никто другой не убил – как только остановится сердце мага, держащего поводок смерти, эта самая смерть найдёт и метаморфа, так опрометчиво попавшегося когда-то…

В дом Айгора меня в виде Филиппа пускают без каких бы то ни было вопросов, разумеется, всегда с чёрного хода. Без сопровождения поднимаюсь в кабинет – раньше меня всегда водил дворецкий, потом, видимо, маг расслабился, решил, что ложечки и другое фамильное серебро метаморф тырить не будет. Рано расслабился, но я пока что и в самом деле воздерживаюсь от пакостей – мелкие меня не успокоят, а для большой нет возможности.

– Ну? – Айгор сидит в кресле и пьёт. Судя по выдыхаемому аромату, пьёт уже давно и что-то забористое. – Не готово ещё, м-метаморф?

– В течение недели, – отзываюсь, усаживаясь в кресло напротив.

– Слишком долго, – кривится мужчина. Трёт лоб, и от прикосновения на бледной коже остаются красные пятна. – Может быть, ты дуришь меня, метаморф?

Глаза мага опасно сужаются, и я невольно задерживаю дыхание, стараясь унять зачастившее сердце. Нет, я не боюсь его, но я знаю, что сейчас будет больно. Ни одна встреча с Айгором не проходит без этого – как же не подёргать за поводок, привязанный, кажется, прямо к нервным окончаниям несчастного метаморфа, как не ощутить свою власть…

Но в этот раз он почему-то медлит. И снова пьёт.

– Этого мало, – наконец, изрекает маг. – Просто подставить – мало. Коронованная дура есть у него из рук готова… и ещё много на что готова, будет защищать… Ты… Ты рассоришь их! – глаза у мага неприятного серого цвета. Впрочем, в данном случае мне бы любой цвет не пришёлся по душе.

Похоже, у Айгора к первому паладину что-то личное. С чего бы ещё он так надирался и распинался…

– Ты отправишься на бал в честь дня рождения королевы, и соблазнишь его. Сделаешь так, чтобы он потерял голову и публично ею пренебрёг. Такое унижение она быстро ему не простит… – маг мечтательно прищуривается, я же еле слышно вздыхаю – кажется, он сильно перебрал и принимает меня за джина. Но донести до него абсурдность такого волеизъявления я не успеваю.

– Сделаешь всё как надо, и я освобожу тебя, Филипп, клянусь своей силой! Как только Рравеш издохнет опозоренный и всеми покинутый, лишённый силы и регалий, от руки палача на главной площади… в этот же миг ты станешь свободным!

Айгор замолкает резко, словно в изумлении от того, что такое сказал. Может быть, не зря считают, что язык пьяных принадлежит не им, а богине? Как иначе с его губ могла слететь такая клятва?..

Я боюсь поверить. Но всё же нахожу в себе силы сказать:

– Я постараюсь, маг. Будь уверен, я очень постараюсь.

Укладываясь спать, я была уверена, что мне приснится свобода и ещё горячее сердце бывшего хозяина в моих руках. Разумеется, он не отпустит так просто. Обложится клятвами, амулетами, а то и телохранителями… но в любой клятве есть лазейка, а я умею ждать. Однако приснился мне почему-то Рравеш. Во сне он сидел точно так же верхом на стуле, щурил тёмные глаза и перекатывал на языке моё настоящее имя:

– Ир-рби… кто ты, Ир-рби?

И от этого “Ир-рби” сердце то растерянно застывало, то пускалось вскачь.

Следующим утром моросит дождь, а в покоях лорда обустроилась женщина. Вчерашняя гостья лорда Рравеша решила задержаться, и теперь ей нужна помощь, чтобы привести себя в порядок. И кто должен ей помочь, как не горничная?

Всё это госпожа экономка выдала мне с плохо скрываемым, хотя, возможно, ею самой до конца не осознаваемым, злорадством. Дескать, знай своё место, вертихвостка. И как с лордом ни заигрывай, наутро пойдёшь прислуживать какой-нибудь из его благородных с виду дам…

Я и пошла, опустив голову – пусть грымза порадуется, решив, что я в печали. Я же, на самом деле, в задумчивости – слишком странно всё складывается. Вроде бы и удачно – я вон каждый день уже в покои лорда наведываюсь, а уж одна клятва Айгора чего стоит, но мне начинает казаться, что судьба вдруг лишила меня выбора, и гонит узкой, строго предопределённой дорожкой прямо в капкан…

Вопреки моим ожиданиям, женщина в покоях лорда оказалась вовсе не рыжей, а блондинкой. Графиня Айра – тридцатилетняя вдова, совсем недавно прекратившая носить траур по мужу. Светлые волосы, голубые глаза, полные губы. Фигура – песочные часы. Красивая, на мой взгляд. Пока рот не откроет. Впрочем, вряд ли лорд пригласил её для бесед на ночь глядя…

– Что так долго? – капризно полюбопытствовала сидящая в кресле женщина, скользя по мне сначала равнодушным, а затем становящимся всё более неприязненным взглядом. Кажется, моя внешность пришлась ей не по душе. – Приготовь мне ванну, лентяйка. И поможешь помыть голову! Надеюсь, сумеешь…

Я молча изобразила реверанс и отправилась наполнять ванну. Знание, что я могу голыми руками свернуть шею почти любому из пытающихся утвердиться за мой счёт людей, сделало меня очень терпеливой и спокойной. Разумеется, я не убиваю на самом деле за такую мелочь, но я не чувствую себя беспомощной, как чувствовала бы настоящая горничная. А ещё сегодня в покоях не было ощущения взгляда. Так что я успела даже помечтать, что пока графиня будет в ванной, я отлучусь за полотенцем, или шоколадом – некоторые дамы любят пить шоколад, лёжа в ароматной пене, и подложу-таки куда-нибудь письмо. Графиня, сама того не зная, обеспечит мне и алиби и возможность. Может быть, она же поможет мне и на балу, раз уж Рравеш так к ней воспылал, что оставил у себя?

От мелкой мести я воздержалась – не стала делать ни воду слишком горячей или холодной, ни выдирать графине волосы, помогая мыть голову – и так у неё их не то чтобы много… Даже когда она вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась, оказываю ли я подобные услуги Рравешу – тоже не стала. Как и отвечать на вопрос. Хорошие слуги не болтают о хозяевах, а я на ближайшие несколько дней – идеальная горничная, что бы там ни думал излишне внимательный ко мне лорд…

Графиня и в самом деле отправила меня за шоколадом на кухню, потом за книгой, потом снова за шоколадом, но дверь в кабинет сиятельного лорда, увы, закрыта, причём, закрыта заклинанием. Похоже, не очень-то доверяет лорд своей гостье. Впрочем, думаю, что не доверяет он никому, а вчера было просто испытание.

– Ты давно служишь здесь? – спрашивает женщина, оставляя прочь полупустую чашку. – Слишком сладкий, неумеха. За что тебя только Кристиан терпит?..

– Не так давно, как госпожа Марийка, мадам, – коротко отзываюсь я, выбрав один вопрос, который имел хоть какой-то смысл, пусть и небольшой. Забавно, но графиня своими вопросами рассказывает куда больше, чем сама узнаёт из моих ответов. Например, теперь я точно знаю, что раньше в доме у лорда она не бывала, или бывала очень давно, иначе бы не спрашивала… А ещё её поведение: и лихорадочный блеск в глазах, и обилие вопросов, и желание побывать везде, пометить собой каждый угол покоев, говорит о том, что близости не было. Не так выглядит женщина, которую накануне любили… и странно, что я об этом думаю. Словно мне есть какое-то дело до того, кого, когда и в каких позах любила моя будущая жертва… Впрочем, спишем это на внимательность и привычку всё подмечать.

– Часто у него ночуют женщины?.. – леди пытается задать вопрос равнодушно-презрительно, а получается жалобно-тоскливо.

– На моей памяти, вы – первая, мадам, – честно отзываюсь я, и женщина просто расцветает. Наивная.

Теперь я уже не неумеха и лентяйка, теперь я – милочка. И после водных процедур дама меня не отпускает – усаживается в кресло перед зеркалом, и я битый час вожу по её волосам расчёской. Словно от этого они должны вырасти или стать гуще… В какой-то момент мне мерещится из зеркала пристальный взгляд, как вчера, когда я убиралась в покоях, но это ощущение мгновенно пропадает, и я не могу точно сказать было или нет, успокаивая зачастившее сердце и в сотый раз проводя щёткой по светлым волосам…

Графиня упоительно любуется собой в спальне лорда, я же размышляю о делах более приземлённых и насущных. Сегодня мне в кабинет не попасть. Завтра, вероятно, тоже… А через пару дней уже бал по случаю дня рождения королевы, и мне надо бы осуществить подлог до него. Может быть, подложить в почту, которую дворецкий чинно приносит лорду каждый вечер? Но лорд ведь сразу обнаружит это письмо и доложит королю. Ну или просто уничтожит… Может, спрятать в подушку или матрас? Для любовной переписки вариант неплохой, но для письма, где речь о государственной измене – совершенно не то. Не хранят такие письма. Вообще не хранят. Так что и матрас, и подушка, и даже тайник на заднем дворе отпадают. Остаётся кабинет или почта. Но как сделать, чтобы лорд не прочёл, пока не явится доблестная Инквизиция?..

Лорд Рравеш – лёгок на помине – появляется так неожиданно и неслышно, что я, увидев вдруг его отражение в зеркале, вздрагиваю и невольно дёргаю графиню за волосы. Она совершенно не по-благородному шипит, но при этом пытается одарить хозяина покоев ослепительной улыбкой. Взаимности улыбка не встречает.

– Графиня, – вежливо и холодно роняет Рравеш. – Вы можете возвращаться в свой особняк. Никакой угрозы больше нет.

От лорда чуть заметно тянет тьмой, гарью и чем-то кроваво-затхлым. И даже коса немного растрепалась. Паладин совершенно некстати ловит на себе мой взгляд, и чуть усмехается. Куда теплее, чем графине.

– Кристиан, я вам так благодарна! – вскочив из кресла, женщина порывисто устремляется к нему. Но первый паладин замечательно умеет как сжигать, так и замораживать взглядом – шаги графини замедляются, и вместо того, чтобы повиснуть у Рравеша на шее, как, вероятно, изначально собиралась, она просто останавливается в шаге от него. – Я ваша должница!

– Внизу ждёт экипаж, я провожу, – лорд открывает перед графиней дверь, бросив выразительный взгляд на дверь ванной.

Я – понятливая, идеальная горничная, так что когда лорд возвращается, в его покоях уже никаких следов пребывания графини – я даже постельное бельё сменила, и ванна наполнена. Мне достаётся благодарный взгляд – что, в общем-то, неплохо и категоричное “зайди через полчаса”, что уже гораздо хуже…

Деваться некуда – захожу, пытаясь подготовиться к чему угодно, хотя, вероятнее всего, снова будет допрос. Хорошо, если не домогательства, хотя и то, и другое чревато…

Но лорд, в чистой одежде и с чуть влажными ещё волосами, молча усаживается в кресло перед зеркалом, где не так давно сидела графиня, и протягивает мне гребень. Я мысленно проклинаю графиню, Рравеша и даже себя, старательно избегая того, чтобы встретиться в зеркале с тёмным взглядом. Густые, чёрные волосы завораживают. Кажется, что они переливаются, струятся сами собой в моих руках. Так и тянет умыкнуть волосок, я многое могла бы с ним сделать, тот же приворот, например… но единственный волос, который мне удалось вычесать, тут же исчез, рассыпавшись еле заметными искрами.

Подобраться к паладину и в самом деле непросто.

Глава 4

Бал уже завтра, а письмо, которому предназначено погубить первого паладина, так и томится у меня в потайном кармане. Впрочем, само письмо за неимением души, может, и не томится, а вот я томлюсь и всё больше нервничаю. Слишком высоки ставки в этот раз, чтобы отступиться или проиграть.

Оптимальным вариантом кажется подложить письмо завтра. Лорд заедет переодеться перед балом, так что письма дворецкий традиционно отнесёт. Вот только как сделать, чтобы лорд не уделил времени на просмотр корреспонденции? Насколько я знаю, отвлечь мужчину может либо любимая женщина, либо любимое дело. Выбор однозначно в сторону последнего, ибо в этом ошибиться сложнее, да и организовать проще…

Поэтому ночью я иду прогуляться в тот самый район, где, надеюсь, натерпелись страха мучители рыжего котёнка. Наверняка, найдётся что-то интересное, что можно своевременно подкинуть паладину, аккурат чтобы занять его до бала, и даже заставить на этот самый бал слегка опоздать – учитывая, что мне надо поссорить его с королевой, опоздание на бал в честь её дня рождения будет очень кстати…

Никакой солидарности к обитателям квартала у меня нет. Метаморфы традиционно чужие везде, разница лишь в том, что нечисть боится и поэтому не трогает, а люди боятся, и поэтому преследуют… тёплых чувств, логичным образом, метаморфы не испытывают ни к одним, ни к другим. По крайней мере, в общем. В частном – бывает… и для этих самых метаморфов плохо заканчивается.

Гулять я отправилась в виде обычной кошки – удобно. И мне нравится. Не удержавшись, заглянула в дом, где живёт теперь спасённый рыжик – котёнок сладко спит, свернувшись клубочком на чердаке, рядом с ним стоит миска со свежим молоком, и я, подавив в себе не пойми откуда взявшееся чисто кошачье желание замурлыкать, иду дальше. Надо найти для паладина что-нибудь интересное. На рядовое задержание вампира он не рванёт, отбросив почту и позабыв бал, так что нужно что-то поинтереснее… На мгновение представила, что я похищаю экономку, госпожу Марийку, и аккурат перед балом подбрасываю прядь её волос. Или палец. Идея вряд ли осуществимая – дом паладина слишком хорошо защищён его заклинаниями, но помечтать-то я могу?

Как назло, обычно весьма неспокойный район прикидывается в эту ночь образцово-показательным. Никаких всплесков силы, никаких стычек на улице, ничего интересного… Нет, я заприметила пару домов, где обитала точно интересная инквизиции и паладинам нечисть, а кое-где и нежить, но, увы, не настолько, чтобы сам первый паладин отложил из-за этого дела…

Мне повезло уже на рассвете, на обратном пути, причём, совсем не там, где я искала – в респектабельном районе, на н1абережной, вдруг потянуло еле ощутимо запахом страха, боли и безнадёжности. Днём его вряд ли вообще можно учуять – в суете и свете дня такие слабые ароматы не выживают…

Спрятавшись в тени, я перекинулась в птицу, легко перелетела через забор, стала заглядывать в тёмные окна… дом казался пустым, либо спящим, либо и вовсе необитаемым. И всё же… в доме кто-то тихо плакал, еле слышно, но надрывно. Увы, становиться туманом и просачиваться через щели я не умею, так что пришлось вернуть себе человеческий облик – почему-то сам собой получился образ поразительно похожий на лорда Рравеша, я поморщилась, углядев отражение в стекле, но менять не стала, и, придав руке необходимую твёрдость, разбила окно. Внутрь прыгнула уже снова кошкой – незаметнее, удобнее, да и смущать никого обнажённым человеческим телом не буду.

В доме два этажа, и звук идёт снизу, из подвала, однако я первым делом обхожу первый и второй этаж, и только убедившись, что никого нет, иду к подвалу. Дверь заперта на засов, и на нём нарисованы какие-то руны кровью. Я принюхиваюсь – несёт тленом. Вампир? Некромант? В любом случае, открывать эту дверь я не рискну – подцепить проклятие в мои планы совершенно не входит.

Снова принимаю человеческий облик, на этот раз становлюсь девушкой, пусть и не самой собой, и осторожно зову:

– Эй… кто там?

Всхлипы, доносящиеся из-за двери, тут же прекращаются. Пара секунд тишины, затем я повторяю вопрос.

– Помогите!.. – очень проникновенно просит женский голос. – Пожалуйста… кто бы вы ни были! Я очень щедро заплачу, я сделаю для вас что угодно! Я – маркиза де Рие, меня удерживают здесь против воли… только… только не трогайте дверь сами! Ни в коем случае не прикасайтесь! Вы умрёте, а он сразу поймёт… Идите в Инквизицию, или к паладинам, расскажите, что я тут… Скорее. Пожалуйста, я так боюсь, что он вернётся, пока вы ещё тут… уходите, уходите же!

Я не заставила себя упрашивать – обернулась кошкой и ушла. Маркиза де Рие… знакомое имя. Я слежу за светской хроникой, потому что иногда мне приходится бывать на балах, и я должна ориентироваться в персонажах высшего света, так что я помню маркизу – молодая, очень красивая и обеспеченная вдова. В прошлом сезоне за неё дрались два герцога, а она потом – в конце сезона – взяла и уехала, оставив обоих ни с чем… а вот теперь выясняется, что вовсе и не уехала, а всё время была тут… Думаю, это и правда она. Занятно. И как бы мне сообщить паладину, чтобы и вовремя и остаться ни при чём?

Дворецкий чинно поднимался наверх со стопкой сегодняшних писем, когда я оступилась, покачнулась, взмахнула руками, пытаясь удержаться… поднос взмыл в воздух, и письма разлетелись по всей лестнице. Я восстановила, наконец, равновесие, помогла устоять опешившему от внезапного нападения мужчине, и, горестно извиняясь, принялась ползать по лестнице, собирая письма. Немного опасалась, что лорд Рравеш, прибывший около получаса назад, выглянет из своих покоев, или же что дотошный дворецкий пересчитает письма, но всё обошлось. Одарив меня осуждающим, но снисходительным взглядом, мужчина чопорно продолжил своё восхождение в покои лорда, я же, попрощавшись с неприязненно кривящейся грымзой, выскользнула на улицу. У меня всего несколько минут, чтобы организовать паладину срочную весть. Хотелось бы всё заранее, но, увы, не получилось бы. Приди гонец слишком рано, и дворецкий и вовсе не понёс бы лорду письма, приди поздно – лорд прочитал бы… приходится подстраиваться по ходу.

Ближайшая подворотня, смена внешности, изменение платья – выворачиваю юбку, меняя цвет, срываю белоснежные манжеты и воротничок, и вот я уже не горничная, а какая-нибудь купчиха средних лет… Ловлю первого попавшегося мальчишку, сую ему золотой и записку. Срочно – вопрос жизни и смерти, передать первому паладину лично в руки. Обещаю мальчишке, что паладин его тоже наградит, и проследив, что пацан не сбежал, а энергично трезвонит в дверь, направляюсь к себе. Мне ещё к балу готовиться, чтоб его…

На королевский бал, разумеется, не приглашают кого попало просто так… а вот по протекции вдовствующей королевы-матери – приглашают, хоть и все знают, что протекцию эту предприимчивый маркиз де Корд продаёт направо и налево. Так что у меня есть официальное приглашение на имя баронессы Лисс, и платье, разумеется, есть, а вот времени на сборы практически нет, и то, что есть, я трачу отнюдь не на причёску или макияж – я трачу на создание лица. Мне нужно приятное, но обычное, совершенно неприметное лицо. Лицо, которое будет вызывать желание помочь, и будет тут же забываться, как только скроется из глаз… Нет, я вовсе не собираюсь соблазнять лорда Рравеша собой – слишком опасно. Я боюсь, что оказавшись рядом на расстоянии менее метра хоть на сколько-то продолжительное время, он почувствует мою магию, поймёт, кто я. Так что у меня другой план. Но на балу мне надо всё-таки быть… Платье у меня чёрное, бархатное – сейчас это модно, так что я без труда сольюсь с остальными модницами… и, пожалуй, буду единственной, кого это обрадует.

Я сделала всё, чтобы не выделяться. Пришла не очень рано, но и не очень поздно, чуть сутулилась, демонстрируя ту же неуверенность и смущение, что и большинство остальных девушек, заносчиво задирала нос, когда натыкалась на взгляд кавалеров попроще, смущённо пялилась в пол, когда удостаивалась мимолётного внимания кого-либо из завидных, по мнению света, женихов… протанцевала пару танцев, ещё несколько посидела в углу… в общем, всё шло своим чередом, разве что паладин задерживался. Ждала его не одна я – рыжая истеричная дама, благодаря которой пострадала моя рука, без конца таращилась на дверь, даже несмотря на то, что она пользовалась куда большим успехом, чем я. Королева – я бросала на неё периодически любопытные взгляды, если и ждала своего любимого паладина, никак этого не показывала. Впрочем, ей и нельзя. Я поискала глазами графиню Айру – тоже, наверное, ждёт… И ещё чёрт знает, сколько женщин. Одна из них определённо должна мне помочь.

Паладин появился ближе к середине бала. Цвет его костюма тоже чёрный, но в отличие от большинства, ему он идеально идёт. Кристиан Рравеш преклоняет колено перед именинницей, что-то говорит, и под конец королева даже улыбается ему, и в этой улыбке мне мерещится нечто гораздо более интимное и личное, чем просто милость монарха… ничего. Мы скоро это исправим.

Я дожидаюсь, когда, наконец, лорд оставляет королеву и попадает в объятия дам, жаждущих с ним танцевать. С рыжей он танцует всего один раз, а вот с молодой, яркой брюнеткой – уже второй танец подряд, и я решаю действовать, вдруг лучшего момента уже не будет. Не зря ведь говорят, что лучшее – враг хорошего. В погоне за идеальным можно и вовсе шанс упустить…

Навешивать заклятие приворота на паладина – чистое самоубийство, но мне это и не нужно. Я не собираюсь колдовать, я буду… молиться. Богине. За первого паладина, да. Нахожу взглядом Рравеша – он как раз очень заинтересовано пялится на брюнетку, причём взгляд от глаз постоянно сползает в декольте… Благословение богини усиливает влечение. Делает, пусть и ненадолго, любовь и страсть самыми главными в жизни, отметая остальное даже не на второй, а на десятый план. Не навязывает нового, просто усиливает тягу к тому, кто и так привлекает. Милостью богини Рравеш теперь от своей брюнетки до конца вечера не отлипнет, может, даже предложение успеет ей сделать… полагаю, этого должно быть достаточно…

Богиня ответила, я ощутила это как ласковое прикосновение к щеке, почему-то лёгкий смешок, словно я просила что-то смешное… а затем, всё пошло наперекосяк. Вместо того чтобы прижать брюнетку к себе покрепче, лорд вертит головой в разные стороны, словно кого-то высматривает. Я ещё надеюсь, что он высматривает рыжую, или же – как знать? – возможно, его мысли и в самом деле занимает главным образом королева, и он сейчас пойдёт и сядет у её ног, и проведёт там весь вечер, пытаясь незаметно полапать за коленку… что, в общем, тоже неплохо – его король за такое без всяких доказательств прикончит…

Взгляд Рравеша останавливается на мне. Что за чёрт? Нет-нет-нет, не может быть. Лорд за последние два дня и словом со своей горничной Лизой не перемолвился, ни одним взглядом не удостоил, не может быть, чтобы она, то есть я, привлекала и занимала его больше, чем остальные женщины.

Благословение богини не делает различий по внешности и личине, так что если лорд по каким-то причинам предпочёл бы сейчас своей брюнетке и остальным горничную Лизу, его теперь как магнитом тянет ко мне! Ещё несколько секунд я надеялась, что ошиблась, что не могла я так саму себя подставить… а затем бросилась наутёк, опасаясь даже взглянуть на стремительно приближающегося ко мне паладина.

Я понимаю, что нужно бежать. Из дворца, из города, хорошо бы из страны… вот только у меня нет такой возможности – поводок не зря носит такое название, оказаться дальше определённого расстояния от Айгора я просто-напросто не смогу, остаётся только наматывать круги по городу, пока паладина не отпустит… Впрочем, для начала надо выбраться из дворца. К тому моменту как я выбежала в сад, паладин уже, видимо, успел отдать приказ – ворота закрыты, и вдоль забора курсирует стража. Так что бежать приходится в противоположную сторону… скрыться в тени, перекинуться в птицу…

Не пойми откуда взявшийся Рравеш, совсем не галантно заломив мне руку, впечатывает в дерево.

– Кто ты? – вкрадчиво спрашивает он. – Что ты сделала? Как ты это сделала? И почему теперь убегаешь?

Щёку и декольте царапает кора, дыхание лорда опаляет шею. Он слишком близко. Слишком.

– Отпустите, – шепчу я. – Баронесса Лисс. Я ничего не делала…. Лорд паладин, что происходит?! Что вы себе позволяете?!

Рравеш втягивает воздух, почти что коснувшись носом моей шеи… и всё становится плохо окончательно.

– Метамо-о-орф, – тянет он. Рывком меня разворачивает.

Вокруг давно стемнело, но ночь – ничто по сравнению с тьмой в глазах Рравеша, его тьма обездвиживает, парализует… И если бы у меня и было, что ответить, я бы не успела – паладин впивается в мои губы, кажется, больше наказывая за обрушившуюся на него страсть, нежели пытаясь её утолить.

– Поводок? – шепчет, обжигая дыханием. – Кто твой хозяин, метаморф?..

Я молчу. Да и как тут что-то скажешь, когда паладин снова целует, а у меня кружится голова – от страха и от стресса. А может, от того, что ладонь паладина легла на моё горло, словно тот самый поводок… и от его пальцев вдруг по всему телу ледяные искры.