Читать книгу: «Квартира №103», страница 2
– Какой нечистью? – лишь удивленно успела вымолвить Брилль, когда перед её носом с грохотом захлопнулась входная дверь.
Степан Богданович, мужчина средних лет, бежал из подъезда на улицу, не оглядываясь, словно мальчишка в последний учебный день.
Глава 3
Жгучие очи
Степан Богданович был блестящим хирургом, приглашенным в Москву на семинар. Квартира №103 ему понравилась порядочной ценой и близким расположением к указанному адресу проведения мероприятия.
Жук был чересчур педантичен. К тому же он любил зайти в чужой монастырь со своим уставом. Поэтому по приезде и заселению в сто третью квартиру Степа убрал жуткие картины в гардероб, а пепельницу с коробкой спрятал куда-то в кухонный шкаф. Иконку из прикроватной тумбочки утилизировал. Говоря кратче, сделал всё то, за что бы его возненавидел бывший хозяин.
Ночью перед запланированным семинаром Стёпа не мог уснуть. Он нервничал, продумывал свою речь, мимику, жесты и просто фантазировал о грядущем дне. Жук почти провалился в сон, когда услышал на кухне возню.
На мгновение его охватила паника. Он будто снова маленький мальчик, а мама сильнее всех на свете. Но её здесь нет и ему пятьдесят шесть.
Взяв все свое последнее мужество в правый кулачок, Степан Богданович вооружился тяжелой книгой о хирургии, встал с кровати и вышел в коридор. На кухне горел свет, и слышались чьи-то голоса. Мужчина вошел в трапезную.
– О, Степан Богданович, bonne soirée! – поприветствовал его незнакомый мужчина, с кривой полуулыбкой и паутинкой морщинок на лбу. Ему примерно лет сорок. Имел короткую стрижку. У висков еле заметно блестела седина, а на щеках играл здоровый розовый румянец. Когда он улыбался, у него появлялись ямочки, а в глазах вспыхивал дьявольский огонёк. На нем была рубашка с рукавом «три четверти», поверх которой сидел яркий жилет красного цвета с вышитыми бутонами цветов, а также потертые кофейные брюки. Обуви не было. Он сидел на стуле возле стола.
– Bonjour, товарищ, – вторил ему паренёк, стоявший на балконе с папироской. Он был довольно молод. Лицо – очень светлое, почти прозрачное. Глаза – то ли, чёрные, то ли карие. Голову его покрывали прямые волосы угольного цвета. Одет парнишка был в пижаму советской эпохи: темно-синяя основа и белые широкие полосы.
– Вы кто такие? – негостеприимно воскликнул Жук. – Как вы сюда проникли, мерзавцы?
– Степан Богданович, не горячитесь, – дипломатично начал старший с таким тоном, с которым обычно уговаривают ребёнка. – Хотите, мы скрутим Вам папироску?
Жук покраснел от ярости.
– Вон! – крикнул хирург настолько сильно, что непрошенные гости невольно скривились.
– Товарищ, – не выдержал паренек, – значит, Вы сначала делаете перестановку в нашей квартире, – он направился в сторону Стёпы, – а потом нас же выгоняете?
– Пошли к черту, – не растерялся дерзкий хирург, – я сейчас полицию вызову!
«Мерзавцы» хитро переглянулись.
– Monsieur Анархов, – сказал парень, положив руку на плечо своего друга. Он сделал затяжку и выдохнул дым в сторону Стёпы, – товарищ Жук взывает к черту, – он повернул голову к Степе и подмигнул, – так почему бы ему его не увидеть?
Какая-то неведанная сила побудила несчастного Степана Богдановича заглянуть в глаза «Monsieur Анархова». В них он обнаружил совершенно не завораживающий огонёк, а животный ужас и вечные страдания. Он смотрел в его очи, как в телевизор, и видел что-то ужаснее фильмов ужасов. К его взору предстали целые владения Ада, мучающиеся грешные души, безбожники и, конечно же, правитель Преисподний.
Жук закричал во всё горло и побежал в укрытие – в ванну. Ему вслед доносился поистине дьявольский хохот. Степан Богданович пролежал там до утра.
Глава 4
Побег
Не зря говорил капитан Врунгель – как корабль назовешь, так он и поплывет.
Золушка Воронцова тоже поплыла – а точнее медленно начала уходить на дно океана под названием «Жизнь».
Жить в цыганском таборе сложно. На всех не наготовишь да не настираешь. К тому же ежедневные «подработки» в людных местах.
Если верить поговорке: «у кого кровь холодная, тот не цыган!», то у Золушки по венам течет ледяной компот. Она никогда не чувствовала себя частью семьи. Девушка не вписывалась в рамки кочевников. Воровства не любила. Традиционные праздники нагоняли тоску. Ужины в кругу нерадивых родственников вызывали головную боль.
Более того, другие тоже не воспринимали девушку. Дети грубо обзывали «басурманкой». Одиночество было её единственным верным другом, следующим за ней по пятам.
Единственным человеком из табора, которого она искренне любила и обожествляла, была бабушка Мирела. Старушку все уважали, хоть и считали странной по меркам цыган. Она не воровала. В девяностых ездила на заработки в Москву. Получала пенсию. Жила по законам страны, а не «цыганским».
Благодаря ей, Золушку отпустили в школу. Она окончила девять классов. Мирела научила внучку гадать на кофейной гуще и Таро. Привила, на удивление всем, любовь к литературе.
Воронцова была жгучей брюнеткой, с правильными чертами лица и завораживающими глазами цвета янтаря. Согласно культурным обычаям, она должна была выйти замуж не позже двадцати лет, заниматься домашним хозяйством и ежегодно пополнять «семейный капитал» новыми детишками. Но плодить нищету она не хотела.
С закатом солнца, за день перед помолвкой с каким-то ромалом, они с Мирелой гадали.
Старушка перетасовала колоду и протянула её внучке. Та накрыла карты рукой и задала тревожащий юную душу вопрос: «Бежать ли из-под венца?»
На арену вышел Шут.
– К новым начинаниям или отношениям, – подмигнула Мирела.
Второй появилась Верховная Жрица.
– Какая-то тайна встретится у тебя на пути, – прошептала старушка.
К компании присоединился Дьявол.
– К ссорам, разладам, – покачала головой Золушка, вспоминая семью.
Четвертой была Двойка Кубков.
– Счастье, любовь! – выдохнула девушка.
Сеанс завершила карта Силы. Они многозначительно посмотрели друг другу в глаза. Обе прекрасно понимали толкование. Судьба лишь только в руках девчонки.
– Значит, побег? – усмехнулась Мирела, с одобрением глядя на внучку.
– В лучших традициях – под покровом ночи, – рассмеялась Воронцова, будучи уверенной в поддержки бабули.
