Омут. Сборник рассказов и миниатюр

Зигзаг судьбы

Математики не способны просчитать Бога,

поэтому они возвели его в бесконечность,

что касается дьявола, то, к примеру,

сумма всех чисел рулетки составляет 666.

Рэю постоянно не везло в азартные игры особенно в рулетку. Никогда в жизни шарик не выпадал на целое число. Волчком крутился предательский шарик по обводу рулетки, весело перепрыгивал бортики, отстукивая биение пульса у Рэя, но никогда даже близко не подкатывался к назначенному числу сорвать банк. Игрок лихорадочно менял красное на черное и наоборот, но все одно – вечное поражение преследовало его. Рэй с небывалым упорством продолжал посещать казино «Самородок», что в Карсон-Сити. Безудержный кузнец счастья уверовал, что вот-вот он исчерпает свой предел неудачи, но злой рок преследовал его, и чаша невезения казалась бездонной. Всякий раз после работы с фанатичным упорством игроман устраивался за зеленым столом. Игра увлекала настолько, что Рэй засиживался в прокуренном помещении до самого утра. Впрочем, о том, что наступало утро, здешний завсегдатай узнавал, лишь покинув игорный дом. При очередном проигрыше неудачник рвал на себе волосы, хватался за блокнот с ручкой, прибегал к хитрым вычислениям, ведомым только ему, в тщетных попытках рассчитать свой процент удачи, лихорадочно менялся местами с соседями по столу и требовал заменить крупье. Рэй ни разу не испытал вкус победы за рулеткой, он познавал исключительно горькое послевкусие поражения, но азарт дурманил, наполняя вены адреналином, от чего раб пристрастия оказался не в силах отступиться. Перед каждым походом в казино Рэй проводил особые ритуалы в честь богини удачи – Фортуне, взывал, стоя на коленях перед ее хрупкой статуэткой из тончайшего фарфора. Однажды горемыка проигрался в пух и прах, сумел залезть в кредиты. Опухший с тяжелыми мешками под глазами он вывалился из-за стола, нагрубил крупье и побрел к выходу. Вернувшись домой, Рей с неистовым бешенством швырнул статуэтку Фортуны оземь. Фаянсовая фигурка вмиг разбилась вдребезги, осыпая все вокруг крошевом из мелких блестящих осколков. Битая керамика издавала прескверный режущий скрежет под подошвами пасынка фортуны, что топтали тотем некогда почитаемый. Блокнот, изорванный в клочья, валялся здесь же с переломленной ручкой на полу. Осквернитель метался по комнате, хулил богов и отчаянно бранился, потрясал руками в проклятиях. Вдруг Рэй остановился, задумался на минуту-другую, словно безумная мысль прокралась в его воспаленное сознание. Поначалу он отмахнулся от бредовой затеи, но затем произнес в пустоту:

– Что же, – рассуждал он, – если мне не благословит Фортуна в казино, сыграю-ка я в более интересную игру.

Рэй поспешно извлек из секретера револьвер. Начищенный наган переливался отблесками холодного металла. Оружие завораживало и удобно лежало в руке.

– Русская рулетка! – крикнул он победоносно.

Рэй решил проверить формулу собственного неуспеха от обратного, полагая, что Фортуна без тени сомнения вновь приговорит его к поражению, и оружие выдаст осечку. Отважиться на подобное безрассудство и противопоставить себя провидению, мог только человек фанатичный с раздутым до небес эго. Рэй откинул барабан, вставил единственный патрон, несколько раз прокрутил барабан о рукав и поднес к виску. Какой-то момент фаталист колебался, но преисполненный уверенности, что проиграет в очередной раз, Рэй зажмурил глаза и нажал на спусковой крючок, раздался щелчок, за ним резкий хлопок. Пороховой дым заполнил комнату.

Его нашли на следующий день с наганом в окостеневшей ладони. На сей раз Фортуна оказалась «благосклонна», бедняга исчерпал свой предел невезения. Можно только предположить, какой куш Рэй мог сорвать бы, пойди он в казино, на следующий день.

Сказ о вороватой бабе

«Копейка рубль бережет», – думала торговка в поселковой лавке и продолжала обвешивать, да обсчитывать честный люд. При этом баба мантру бубнила: «Да рубль тысячу подарит». Местные привыкли к ее мелким проделкам, однажды и бита была, но все одно. С иными покупателями торговка вздорила и сквернословила, нежели те по незнанию своему пытались отстоять свое право на причитающуюся сдачу. Оно бы так и продолжалось, пока черт не проведал о плутовке и не наведался к ней на закате. «Дай, – говорит рогатый, – спички мне». Баба, естественно, ошалела при виде беса в шерсти, с козлиной мордой и хвостом хлыстовым. Черт чиркнул спичкой о прилавок, таращится на трясущуюся бабу через мерцающее оранжевое пламя и молвит: «Как посмела ты ловчить без спросу?» Спичка погасла, в нос бабы ударило зловоние серы. Черт зажег сразу три спички и продолжает: «Отныне платить мне будешь ровно половину с прибытку». Баба вжалась в прилавок, от страха затряслась осиновым листом. «В наказание вернешь мне все, что прикарманила. Сроку тебе до заката следующего дня». Уже у выхода нечистый зловеще пригрозил: «А не вернешь! Запалю тебя!» В мгновение ока весь короб со спичками вспыхнул в его костлявой клешне, и черт растворился в дыму густом. Баба ноги в руки и кратчайшим путем через бурьяны и овраги бросилась в церковь к отцу Никифору, тот уже двери во двор храма затворял, как торговка из темноты кинулась настоятелю на шею и завопила во все горло: «Спасите!». Перепуганный Никифор чуть было дух не испустил при виде бешеной бабы. Кое-как угомонил ее и осенил крестным знамением.

Баба поведала отцу, что так, мол, и так черт к ней наведался, грозится душу забрать за грехи тяжкие, и не сумеет она теперь упомнить, кого и насколько обвесила или обсчитала, чтобы откуп дать. В слезах баба кинулась на колени перед Никифором с мольбой о помощи, вцепилась в рясу его и ревела белугой, что все осознала, готова каяться и искупить прегрешения свои. Никифор сперва подумал, что баба умом тронулась, но поганая мыслишка закралась, а вдруг баба права и нечистый осмелился наведаться в его приход. «Хорошо, помогу тебе, но с условием». Баба вновь завопила: «Все что угодно пожертвую, батюшка!» Настоятель взял с бабы честное слово, и та поклялась на кресте искренне, что более не поддастся на козни нечистого и прекратит обкрадывать честных покупателей. На том и порешили. Весь следующий день баба в жутком томительном ожидании провела за прилавком. Слово сдержала: никого не обхитрила, даже довесок делала. В каждом покупателе пыталась углядеть черты рогатого, но тщетно. Ближе к закату в лавку явился отец Никифор с толстенной свечей в руке, иконой Спасителя и Священным Писанием подмышкой. Долго священник проводил обряд очищения, обкурил лавром все углы в помещении, раскрыл талмуд сакральный и принялся сердечной молитвой бесов изгонять. Теперь сидят – ждут. Баба трясется, в крест вцепилась, а настоятель отворот нашептывает. Так прошел час, затем второй миновал. Солнце за горизонт давно склонилось, но никого. Только сверчок стрекотал в тишине, что Никифор от трели его однообразной стал носом клевать. Тут священник вскочил, захлопнул манускрипт и заключил: «Ну, все, матушка, время позднее. Идти надобно». Баба снова завопила: «Как же так, родимый?» «Видно, помолясь, изгнали духов твоих. Иди с миром». Глядь, у двери едкий дым столбом повалил с гарью черной. Удушливый смрад от жженой серы окутал лавку, посыпались фосфорические искры, и из клубов дыма сизых выглянула козлиная физиономия. Морда скалилась, озиралась по сторонам – бабу искала. Козел оглушительно блеял, борода его трусилась, а шершавый язык вываливался со слюной обильной. Баба в обморок свалилась, а настоятель Никифор не растерялся – схватил со стенки огнетушитель и направил мощную струю пены прямо в пасть нечистого, весь баллон стравил. И с отчаянным криком: «Изыди вон!», от души угостил беса баллоном по рогам его, что те переломились, вдобавок окатил его святой водой из кувшина. Не привыкший к такому дурному обхождению бес жалобно завопил и растаял. Все стихло.

***

Баба мерно посапывала и изредка подергивалась всеми телесами желейными. Явно некий кошмар привиделся во сне. Видно, уснула при пересчете, так как сидела торговка за прилавком, уложив мясистые руки под голову на горке из мелочи, что рубль прилип к ее маслянистой щеке. Проснулась баба с дикой головной болью от звучного чавканья соседского козленка возле прилавка с овощами. Подняла голову, рубль тут же не удержался и звонко упал в груду мелочевки, оставив алую рифленую вмятину орла на щеке. Животное пробралось в отворенную дверь и с жадностью уплетало сочную капусту из ящика. «Кыш! Я тебе покажу!» Козлик цокнул копытами и выбежал. Баба едва ли припоминала вчерашние события. Смутные обрывки жуткого сна еще крутились каруселью в ее голове. Баба окинула лавку взглядом – все без изменений и на своем месте. Окончательно утвердилась торговка во мнении, что всего лишь кошмарный сон стал причиной ее расстройства, и она с облегчением выдохнула. А раз это сон, то никому и ничего она не должна, а раз так, то будет жить по-прежнему. В лавку забежал тракторист, потребовал сигареты и спички. Позевывая, торговка спокойно передала посетителю пачку вместе с коробком и по привычке обсчитала по мелочи. Через минуту-другую, обозленный тракторист вбежал в лавку. «Мало того что обсчитываешь, так и товар порченный подсовываешь!» Мужик с ненавистью швырнул в нее коробок горелых спичек. Баба кинулась за вторым, тракторист вновь в бешенстве. «У тебя что?! Все спички горелые?!» Та бросилась проверять товар, и действительно во всех новых коробках имелись исключительно жженые спички.

Говорят, баба та еще долго ходила по деревне, приставала с расспросами и потешала каждого встречного, не видал ли кто козла со спичками. Все долг какой-то хотела вернуть ему. Позже отец Никифор сжалился и забрал убогую к себе трудницей в приход, а лавка все-таки сгорела, молния в нее угодила.