Деструктив

– Никто не рождается простым человеком, чтобы просто болтаться на планете, занимать место и отбирать кусок хлеба у талантливых. Нет. Это выбор каждого человека, жить с клеймом неудачника – жрать, спать, срать и размножаться, или же постараться найти в себе силы для создания и созидания. Самое страшное, что происходит с человеком – это иллюзия будто он кем-то является. Самообман! Это самое страшное, когда человек мнит себя писателем, художником, спортсменом, но не находит каждый день время для этого занятия. Всегда будет множество дел, на которые можно отвлечься, так, значит человеку больше нравится заниматься этими делами, вместо того, чтобы писать, рисовать, тренироваться! Конечно, надо зарабатывать деньги, ремонтировать машину, лечить тело, спать, жрать, срать и размножаться. Но если бы Микеланджело, не находил время на свои творения, мы бы не получили все эти шедевры. А Толстой? Или Бах, которого открыли спустя сотню лет. Кто они? Гении? Поцелованные в макушку Богом? Думаю, нет! Они прожили непростые судьбы, но творили, много и самоотверженно. Хотя у них были отговорки, точно такие же, как и у всех нас – ЛЕНЬ!

– Ты думаешь, только по плодам всё меряется?

– Ну, конечно, если ты можешь творить и творишь, только в таком случае ты являешься кем-то. Ты то, что ты делаешь! И никак не иначе. В любом другом случае, ты будешь выглядеть, как твои друзья. Они всем говорят одно, а на самом деле просто дрючатся перед монитором. Пойми, только ты выбираешь, дрючиться тебе перед монитором или творить шедевры, вписывать своё имя в ИСТОРИЮ.

– Всё это так сложно. Где находить силы на борьбу с миром, с самим собой? Откуда вдохновение черпать?

– Всё взаимосвязано! Главное, творить! Ты меня спрашивал уже – «Откуда берутся идеи?» – так вот, они из жизни, ничего не надо придумывать. Наблюдай, люди тебе сами подскажут, о чём писать или, что снимать, в твоём случае. И чем больше ты создаёшь, тем больше приходится бороться и с миром, и с самим собой. Но тем больше и интересней идеи будет подкидывать эта борьба – под названием «ЖИЗНЬ». Чем дальше ты будешь заходить, тем больше сил и уверенности будет в тебе появляться. ТВОРИ! И только так можно будет потом оценить твою жизнь и борьбу.

– Наверное, на это силы не каждому даны, это и вправду очень тяжёлый путь.

– Все пути нелёгкие! Ты думаешь твоим друзьям легко перед вебкой, каждый день торчать? Или однокласснику твоему – Игорю с ментами постоянно разруливать? Всё тяжело – жить тяжело. Но ты сам выбираешь, на что потратишь своё время, на борьбу за кусок хлеба, проходя через муки и унижения, или всё же постараешься рассказать этому миру про него же? В любом случае будет одинаково тяжело, только в первом случае ты будешь жить для себя, наплевав на всех. А во втором для всех, наплевав на остальных – навыворот всем своим нутром.

– Это, наверное, самое тяжёлое? Как воспринимать критику?

– Никак! Не воспринимать! Вообще! Творить, выворачивать себя наизнанку, и не обращать внимание ни на что! Тот, кто творит «ПОНАСТОЯЩЕМУ», никогда не будет критиковать – он знает, что в своих творения живёт сам творец. Критика – это лишнее, к ней прибегают те, кто не находит время и силы для своих творений, или же они попросту не искренни в своём творчестве.

– Разве не надо прислушиваться к критике? Разве она не помогает в росте?

– Прислушиваться надо! Но не стоит забывать, что человек всегда говорит о себе! Умный критик это понимает и будет осторожен, он укажет только на ошибки. Глупый – расскажет всё о себе. Глупого надо слушать больше чем умного, так ты познаешь человека. И чем больше нападки ГЛУПЫХ, тем сильнее, значит, ты их цепляешь.

– Значит надо творить несмотря ни на что?

– Именно так! Творить! Создавать! Действовать! Без действия, ничего не будет. И чем раньше начнёшь, тем больше создашь. А люди пусть сами потом разберутся во всём и оценят – это их задача!

Дрова уже догорали, огонь постепенно угасал. Мы достали из холодильника массу для люля-кебаба, и принялись облепливать ею шампуры. Первая партия не получилась, мы налепили очень много фарша, и он попадал в наш импровизированный мангал. Со второй попытки нам удалось. Прохор облепливал, а я жарил. Вокруг нас столпились домочадцы, я снял первую партию, и мы быстренько её умяли. Получилось очень вкусно. Закинули вторую.

Открылась калитка и вошла выпевшая Крёстная, она обняла меня и поздравила с днём рождения. Следом вошла тетя Валя, она тоже меня обняла и поцеловала в щёку. Потом вошёл Рашид, он еле стоял на ногах.

– Привет, Денис. – Сказал он. – У тебя что ли, день рождения?

– Здравствуйте. – Я пожал ему руку. – У меня.

– А чё вы тут так кисло? – Пойдём в магазин, купим мяса ещё?

– Не пойдём. Мяса достаточно.

– Чё у вас выпить есть?

– Ничего.

– Пойдём в магазин. Возьмём водки и мяса ещё. Чё-то у вас тут совсем всё тухло. Алла сказала: – «Поехали на день рождения». Я думал тут праздник.

– Тут праздник. – Ответил я сухо и перевернул кебаб на мангале. – В магазин я не пойду, хотите, сами идите.

– Э! послушай меня! Ты! Я хочу с тобой сходить в магазин! Ты меня понял?

– Зачем ты его привела? – Спросил я у Крёстной. – Он же кривой.

– Никто меня не привёл! Я сам пришёл. К тебе на день рождения. Понял?

– Я Вас не звал!

– Меня Алла позвала! Понял, ты?

– Так, Рашид. – Вмешалась т. Валя. – Ты нажрался. Пойдём чай попьём, а потом в магазин сходим. Я с тобой схожу.

– Нет, пойдём сейчас! – Они ушли.

– Зачем ты привела его? – Снова спросил я Крёстную.

– Они с Валей в кафе сидели, меня позвали. Он пьяный совсем. Потом Валя решила приехать и тебя поздравить. Рашид тоже захотел поздравить. А вы чего не пьёте ничего, что ли?

– Не пьём. У нас тут кебаб жарится, беседы беседуются. Рашид совсем не вписывается.

– Я поняла. Он пьяный, скоро уедет. Прости меня, что привела его. Он увязался за нами, не знала, что делать. Давай я в магазин схожу, возьму что-нибудь выпить?

– Давай, пиво возьми.

Крёстная принесла пиво и портвейн. Мы разлили по кружкам пенный напиток. Выпили за меня. Вернулись т. Валя и Рашид, ушли в дом, а я с Прохором и Юлей остался на улице. Мы жарили котлеты на шампурах, пили пиво и вели беседы о творчестве, о Петербурге, из которого недавно вернулись, а теперь туда собирался Прохор. К нам вышла т. Валя, сказала, что Рашид меня зовёт, хочет выпить со мной и поздравить. Мы с Юлей прошли на кухню, выпили по рюмке водки, он подарил нам по две тысячи сомов, и мы покинули его.

Потом все напились. Рашид самый первый. Он уснул, т. Валя уехала, а мы всё жарили, ели и напивались. Пошёл дождь, но нам к тому времени было плевать на него. Мы слушали песни про Питер, все, которые могли только вспомнить: Арбенина «Питерская», Ленинград «В Питере пить» и, конечно же песня группы SPLITENIE «Санкт-Петербург». В последней я играл на бас-гитаре, когда жил в Петербурге.

Ну, а дальше совсем уже смутно всё помню. Кебаб дожарили, напились, особенно я напился. Читал свои стихи, пел песни. Выпил я тогда всё, что было – водку, купленную и не выпитую Рашидом, портвейн. Мне этого показалось мало. Мы с Прохором ходили по круглосуточным магазинам и искали портвейн. Познакомился с иранцами в одном из магазинов, обменялся с ними номерами телефонов.

Весь следующий день проболел с похмелья. Вечером со смены пришёл Валера, мы с ним доедали шашлык, пили за меня, слушали Led Zeppelin, Pink Floyd и Аквариум. Говорили о поэтах серебряного века, о их значимости и влиянии на литературу. Конечно, Бродский не остался не упомянутым, как НАШ последний поэт, ученик Анны Ахматовой, так утверждает Валера.

Потом дни снова потянулись своим чередом. Я засел трудиться над книгой, которую начал ещё летом, а потом забросил аж на месяц.

НЕНУЖНЫЕ

Я занимался йогой, Прохор обрабатывал фотографии, открылась калитка, во двор вошли Игорь и Витя. Я видел через окно, выходящее на улицу, они тоже меня увидели. Игорь заглянул в комнату, поздоровался. Я сидел в позе лотоса, смотрел на его физиономию в деревянной раме. Выглядел он неважно, под глазами тёмные круги, взгляд виноватый и глупый. А когда-то, когда они с Прохором учились в школе, Игорь был смышлёным парнем, он занимался велоспортом, выступал на соревнованиях. В отличии от Прохора и Вити (он тоже учился с ними), Игорь был социально активен, рано начал встречаться с девушками, Прохор же, я помню, переживал по этому поводу, у него не клеилось с прекрасным полом. А Витя отставал от них ещё больше, был тихим, пухленьким мальчишкой, но чувство юмора у него с детства было отличное. Он читал много книг. Но всё переменилось, сначала у Игоря украли велосипед, он купил мотороллер, они с Прохором катали на нём, потом и он куда-то делся. Они закончили школу, дедушка подарил Игорю машину, так он начал таксовать, попадать в аварии. Отец забирал у него машину время от времени, не знаю, это такой метод воспитания у него или и вправду переживал за своего сына. Не знаю! В итоге Игорь связался с «ПЛОХОЙ» компанией, начал обдалбываться таблетками и дышать карбом. Прохор с Витей перестали с ним общаться, но он всё равно продолжал к ним тянуться. Поступил в университет, как он сам называл: – «на СТОшника».

Я вышел на улицу. Поздоровался с пацанами. Игорь сообщил мне, что у Вити сегодня день рождения. Я поздравил его и спросил:

– Сколько тебе исполнилось, Вить?

– Девятнадцать. – Ответил он.

– Дэн, у тебя нет в ГАИ, никого знакомых? – Спросил Игорь.

– Ты уже спрашивал, и я тебе ответил, что нет никого. У тебя опять, что-то случилось?

– Да, штраф, уже пять тысяч должен. А если не платить, что будет?

– Не знаю, Игорь.

– Ну, точно что-то не хорошее. – Сказал Витя.

– Да, он прав. – Я улыбнулся.

– Дэн у меня нос ровный? – Спросил Игорь и повернулся в профиль.

– Ровный. А что такое?

– Да, мне его сломал боксёр один и сотрясение сделал. Теперь я лечусь и мне пить даже нельзя.

– Почему сломал?

– У нас первоши должны первыми здороваться со старшиками, а он не поздоровался, я наехал на него, и он меня ударил.

– Почему должны здороваться первыми? Кто это придумал и почему вы дерётесь из-за этого?

– Первыми, потому что «первоши». – Пошутил Витя.

– Ну, так положено у нас. – Ответил Игорь.

– У кого, «у вас»? – Удивился я.

– В универе, где я учусь, так положено. – Ответил Игорь. – А кто придумал я не знаю, так все делают.

– Как? Не здороваются и дерутся? – Я усмехнулся. – Как у тебя с учёбой вообще?

– Не спрашивай лучше, денег на разводы нет, надо кредит брать, чтобы сессию закрыть.

– Опять разводы. – Я вздохнул. – Почему ты не учишься?

– Я не хочу быть СТОшечником. И у нас никто не учится. Все разводят.

– Если не хочешь, зачем поступил?

– Папа настоял. – Игорь прикурил сигарету.

– А ты кем хочешь стать?

– Я журналистом хочу стать. – Игорь погрустнел.

– Думаю, тебе стоит поступить на журналиста, в таком случае. – Я улыбнулся. – А то получается бессмысленная трата времени в универе, учиться на того, кем ты не будешь.

– Думаешь, мне стоит перевестись? – Спросил Игорь.

– Мне кажется, это очевидно.

– Пойду за энергетиком схожу, а то я не спал всю ночь.

Игорь ушёл. Мы остались с Витьком вдвоём на улице. Я прикурил ещё одну сигарету. Витя рассказал мне, что поступил на программиста в университет. Подрабатывает в конторе по ремонту оргтехники. Как оказалось, ему эта работа очень нравится. Учит корейский язык, собирается уехать в Корею, Южную, конечно, по программе, он кореец, кстати. Я докурил, мы зашли в дом.

– Дэн, я траву нашёл хорошую, поехали к Джоникам покурим? – Сказал Прохор. – Поехали с нами, Витёк, у тебя же день рождения сегодня.

– Не, я не знаю их, а в компании незнакомых людей я чувствую себя неловко, давайте к Тёме лучше.

– Это, который ко мне на занятия по рисованию ходил? – Спросил я.

Когда я преподавал рисунок у Крёстной в студии, Артём пропадал в студии целыми днями. Рисовать у него не получалось, он много ленился. Но научиться рисовать может каждый, так же, как и писать. Артём был толстым увальнем и мне не очень нравился.

– Да. – Ответил Прохор. – Он сейчас живёт с девушкой в Аламедине-один.

– Ого, далеко как, а сколько лет ему?

– Так же как нам – девятнадцать.

– Только надо Игоря отшить. – Предложил Виктор. – Ну его нафиг, с ним опасно, он своих подставляет. И курить ему не надо.

– Давайте лучше к Джоникам. – Сказал Прохор. – С ними веселее.

– Да, давайте. – Я поддержал. – Они хотя бы живут близко, и мы у них уже курили. Ребята они не плохие, Вить, тебе понравятся.

Прохор позвонил Джоникам, но они отказались тусить, потому что будут работать всю ночь, хотя можно ли это назвать работой, но, если честно, мне тоже иногда кажется это единственным выходом, как заработать деньги. Да, мир изменился, а общество не хочет это признать, совок рухнул, квартиры больше не раздают, работу найти тяжело, приходится переступать через себя и заниматься отвратительными вещами. Виноват ли кто-то в этом? Думаю, нет, обвинить можно конечно всегда кого-то в своей жизни, но это, скорее, непонимание, как и в каком мире мы живём. Нам тяжело, у нас нет ничего, а перспектива держится на энтузиазме, которого хватает, увы, ненадолго, приходится не достигать и добиваться, а просто выживать. И никто нам не может посоветовать, как жить в этом новом мире, в нём ещё никто не жил, мы первые начинаем, можно нас осудить за наши действия и попытки, но это, увы, нам не поможет и ничего не изменит. Мы такие же, как и наши родители, только образование стало хуже, фабрики, заводы и предприятия закрылись. Да, что уж там, появились границы, некогда единый, большой союз рассыпался на множество маленьких стран с разными государственными языками, гимнами, министерствами и, главное, паспортами. Не подумайте, я не сожалею о развале! Просто это произошло! Наши бабушки, дедушки и родители жили при социализме, а нам приходится выживать при капитализме. Мы будто во тьме, наощупь пытаемся нащупать хоть что-то, за что можно вцепиться и протянуть свой век. Нам никто не может подсказать, как и что надо делать в этом «НОВОМ» мире. Мы «ПЕРВЫЕ»! Рано ещё судить, хорошим окажется этот «НОВЫЙ» мир или плохим. Но ясно одно, что нам, молодым тяжело, нам нужна поддержка, понимание. Без вас мы рискуем пойти не по тому пути, потонуть в «ГРЯЗИ». Мы не понимаем, как нам жить в этом мире, а советы родителей и бабушек с дедушками не увязываются с действительностью. Вот мне, например, бабушка всегда говорила, что они с дедом сами квартиру сделали. Сначала им от завода дали малосемейку, а потом родился первый сын и им дали двухкомнатную, а когда родился второй, то получили трёхкомнатную. Они трудились на заводе всю жизнь! Она мне говорила, что я непутёвый! Что мне надо устроиться на НОРМАЛЬНУЮ работу, на предприятие, и всё будет. Но ничего не будет! Предприятия тоже нет! И квартиру я не получу! Мне надо самому что-то придумать и как-то заработать на квартиру. Но, что придумать? Да и как вообще нам молодым выживать в этом мире?..

В итоге мы решили ехать к Тёме. Игоря обманули, сказали, что никуда не едем. Виктор ушёл домой, Игорь купил ещё один энергетик, побыл немного с нами, мы его игнорировали, я писал, а Прохор обрабатывал фотографии в фотошопе. Наконец-то он вызвал такси и уехал. Прохор съездил за травой, созвонился с Тёмой, договорился, что мы приедем, написал Витьку, что мы его ждём, а Артём ждёт нас. Прохору позвонил отец Игоря, сказал, что приехал и попросил выйти на улицу, поговорить.

– Блин, Дэн, пойдём со мной. – Попросил Прохор.

– Ну, пойдём. – Мы вышли за калитку. – Здравствуйте. – Я пожал руку папе Игоря. У меня было ощущение, что я разговариваю с Игорем, который вдруг, неожиданно повзрослел.

– Игорь у вас? – Спроси он.

– Нет, он уехал. – Ответил Прохор.

– Когда уехал?

– Пол часа назад, наверное.

– А в каком он состоянии был? – Допытывался его отец.

– Знаете, у него странное поведение и странные разговоры постоянно, про ментов, всё время поиски знакомых, чтобы развести штраф, учёбу. – Ответил я.

– У него летом был отёк мозга, ему нельзя пить и курить, вообще ничего нельзя. – Сказал его отец. – Я всё время стараюсь контролировать его, к вам приехал, потому что GPS на его телефоне показал, что он у вас.

– Да, он был, но ушёл. – Сказал Прохор.

– Почему у него был отёк мозга? – Я знал, что у него был передоз. И знал, что его отец это прекрасно знает. Мне было интересно, скажет он об этом или нет.

– У него температура высокая была. – Нерешительно соврал отец Игоря. – А зачем вы его отпустили, если он был в таком состоянии? – Он перешёл в наступление.

– Подождите. – Сказал я. – Это не мы его отпустили, а Вы. Мы не хотим, чтобы он приходил. Я понимаюсь Вас, конечно, но Вам не надо перекладывать свои проблемы на нас, мы их решать не будем. У нас своих полно.

– Но с ним все перестали общаться, а в универе у него не сложились отношения, там нет компании. Он постоянно вспоминает школу, своих друзей, как катались на велосипедах, снимали видеоролики. У него никого не осталось. На учёбе у него постоянно сами учителя просят разводить, они же вырастят коррупционеров.

– Да, таких же, как и сами преподаватели, я пытался в этой стране учиться. Поменял много университетов, но ничего не получилось, вот именно по этой причине. А вы не думали, что он не хочет учится на этом факультете?

– Да, ему не нравится учиться, он хотел поступить на журналиста, но эта профессия его прокормит, а журналистика, это писульки какие-то. У Прохора, видишь, есть ты, брат старший, который может, что-то посоветовать, он может довериться тебе больше чем родителям, а у Игоря нет никого. У нас с ним, конечно, доверительное общение, но не настолько, вы ведь понимаете? Ему нужна помощь.

– Понимаю. – Ответил я. – Вы думаете он будет в состоянии прокормить себя, когда закончит ВУЗ? Он будет работать по профессии? Мне кажется, что нет! Я ему, конечно, могу помочь, но я здесь проездом, ненадолго. А Прохору самому девятнадцать, и он улетает через месяц в Питер.

– Знаете, у меня был друг, который научил меня знакомиться с девушками, познакомил с друзьями, а потом он спился, от него все отвернулись, я старался ему помочь, но не смог, и он умер в раннем возрасте. – Папа Игоря был очень возбуждён, у него зазвонил телефон, он ответил и стало ясно, что Игорь приехал домой. – Ну, всё, он дома. Не бросайте его, ему нужна помощь, у него никого не осталось.

– Я всё понял. – Ответил я. – Я Вас услышал.

Пришёл Витёк, мы попрощались с отцом Игоря, дождались Юлю с работы и поехали к Тёме. Ехали в такси по тёмным, ночным улицам Бишкека, людей было мало, изредка встречались компании пьяных подростков. Всё засыпано мусором. Дороги разбиты. Я смотрел на город и не узнавал его, как же он изменился со временем, а может я просто раньше этого не замечал, я взрослел, пытался учиться, у меня были друзья, хотел чего-то достичь в этом городе, а сейчас мне страшно выйти на улицу. Я боюсь этих людей, для меня их поведение не понятно и не логично. Мы приехали к Артёму, ошиблись этажом и поднялись на шестой, спустились пешком на два этажа ниже, в подъезде валялся мусор, было темно и пахло мочой. Тёма нас встретил в дверях квартиры из которой вырывался вкусный запах жареной картошки.

– Привет, Артём. – Поздоровался я. – Ты хорошо выглядишь, похудел.

– Правда, хорошо? – Переспросил Артём.

– Точно, ты так схуднул. – Подтвердил Прохор.

Мы сняли обувь, куртки и прошли на кухню, где Артём жарил картошку в казане.

– Вкусно пахнет. – Сказал я.

– Да, это я вот готовлю, мне, знаешь, когда я стал жить с девушкой, начало нравиться готовить, я даже думаю отучиться на повара.

– Круто, хорошая профессия. – Сказал я. – Вкусная. Ты рисуешь?

– Нет давно не рисовал. Я как переехал, перестал рисовать.

– Почему? Ты же поступить хотел на мультипликатора? В Москву собирался.

– У меня не получилось поступить. Родители начали разводиться, им стало не до меня, а у девушки мама заболела сильно.

– Чем заболела?

– Рак кишечника. Я сидел с ней, пока девушка моя была на работе, и когда я остался в очередной раз, у неё взгляд стал стеклянным, она задышала тяжело и не реагировала на меня совсем. Я вызвал скорую, позвонил своей девушке, и она приехала раньше скорой, та ехала больше часа. Она умерла. Мы похоронили её и стали вот, вместе жить.

– А родители твои помогают вам?

– Нет, не помогают. Они разводятся, делят бизнес, когда мама девушки умерла, мы хотели пожить какое-то время у меня дома, тяжело было здесь находиться, но моя мама сказала, чтобы мы сами жили. Нечего толкаться всем вместе, если есть квартира отдельная.

– А у девушки твоей есть родственники?

– Есть по маминой линии, они в России все, а папа у неё умер давно уже, его родственники с ней не общаются.

– Кроме тебя у неё никого нет, получается? – Я забил косяк, прикурил, затянулся и передал Юле.

– Никого. – Артём вздохнул. – Знаешь, это всё было так тяжело, похороны, начинать жить вместе. Я собирался поступить, а тут все планы рухнули. Мы вот здесь ремонт сделали, было совсем всё убитое, поменяли рамы на пластиковые. – Тёма затянулся косяком, выдохнул. – Потом было очень сложно найти работу. Я ходил по объявлениям, и меня нигде не брали. В итоге устроился через знакомых. На базаре торгую бытовой техникой. Денег мало, но на еду хватает. Говорю, даже вот, ремонт делаем потихоньку.

– Да, Тёма, досталось тебе. Ты меня прям ошарашил своим рассказом. Я рад, что ты не опустил руки. Работаешь.

– Да, я за это время, всего-то год, сильно изменился, повзрослел что ли? А самое главное, что мы научились с моей девушкой жить сами. Сначала очень страшно было. Я только школу закончил и сразу во взрослую жизнь вступил.

– Поступать собираешься?

– Пока нет. Хочу, конечно, но на учёбу заработать самому тяжело. У меня теперь семейная жизнь, совсем другая.

– У тебя же родители не бедные, насколько я помню. Неужели они тебе не могут помочь? Не всю же жизнь торговать на базаре?

– У меня мама застукала отца с работницей офиса их совместного бизнеса. Подала на развод. Отец сошёлся с любовницей и хочет отсудить у мамы бизнес. А мама в депрессии из-за измены, развода и делёжки. Так что им сейчас обоим не до меня. Мы даже видимся редко с мамой, а отец вовсе игнорирует меня.

– Тёмыч, не забрасывай рисунок, нарисуй всё это, напиши картину, я думаю, ты уже готов к маслу, не думай, как правильно, вырази всё это.

– Да, мне вот, знаешь, тяжело рисовать, я всегда думаю, как правильно и у меня не получается ничего выразить. Мне отбили желание рисовать.

– Перестань работать в графике, там никогда не добьёшься идеала, рисуй неправильно, твоя жизнь – это рисунок, а правильно ли ты живёшь и правильно ли ты выражаешь свою жизнь на бумаге, на холсте, в этом разберутся умники, которые не живут и не рисуют.

– Да, ты прав, я не мог выразить того, что хотел, а когда пытался, мне говорили, что я делаю это неправильно. Надо было ходить только к тебе на занятия, Дэн.

– Давайте нальём кофе и выпьем за Витька, у него ведь сегодня день рождения. – Сказал Прохор.

– Знаете, я не люблю праздновать свой день рождения. – Ответил Витя. – Всегда собираются все мои родственники и желают мне того, что я совсем не хочу, их пожелания и тосты звучат как требования: я должен то, мне надо так. А я не хочу этого всего, я хочу просто жить, это моя жизнь и я хочу её прожить сам со своими ошибками. Но они все чего-то ждут от меня, возлагают надежды.

Мы налили кофе. Поздравили Витька с днём рождения, чокнулись бокалами с горячим, чёрным напитком и сделали по глотку.

– Чуваки, вам надо снять короткометражку. Как вы это делали в детстве, только сейчас это будет что-то очень крутое. Вы созрели, это то, чего вам не хватало, и вы ждали этого, а теперь вот оно – настало, вы повзрослели, продолжайте творить. О чём бы вы сняли сейчас? Вот ты, Прохор, о чём бы снял фильм?

– О тусовке, обо всех нас, как оно есть, пусть даже и не совсем приятно, чернушно, но всю правду, как оно есть. О первом сексе, о первых пьянках, о наркотиках. Всё то, о чём мы говорим, чем мы занимаемся.

– А ты, Витя? – Я спросил его, потому что он сидел рядом с Прохором.

– Я бы снял фильм, где герои были бы негативными, но их поступки оправдывались, потому что они не могли поступить иначе и для них это оправданный поступок, как у Гоголевских героев. Блин, Гоголь всё знал, он писал о настоящей жизни и про настоящих людей, я бы хотел снять такое кино, про человека, который просто живёт, без хэппи-энда, не давать никакого шанса, что сделал, то и получил в итоге, без чуда. Ведь жизнь нам не даёт никакого шанса. Мы всё время ждём чуда, но оно не происходит. Мы ковыряемся в том, что сами сделали.

– А ты, Артём, о чём бы снял ты?

– Сейчас я бы снял о своей жизни. – Тёма вздохнул. – Обо всём, что пришлось пережить за последний год. О том, как сначала было страшно. Как ничего не получалось, как у меня опускались руки. Но несмотря ни на что, мы вместе с моей девушкой всё это пережили. Были моменты, когда нам нечего было есть, я даже похудел. Мы ругались с ней, но потом мирились и продолжали бороться. Я думаю, что моя история могла бы кому-то помочь, подарить «НАДЕЖДУ» на то, что всё получится. Главное, не сдаваться.

– А знаешь, Артём, вы все сейчас сказали о своей жизни. Об этом и надо снимать, может это и не всем интересно, но это настоящее, это правда. А ещё, ребята, не кидайте Игоря, пацану очень одиноко, он запутался, потерялся, помогите ему, сегодня он сказал, что хочет быть журналистом. Может стоит его поддержать? У него не хватает сил в одиночку бороться за выживание. Вот вы сейчас сидите тут все вместе, а он совсем один, под колпаком у отца. И всё, что у него есть это «колёса» и компания, которая тянет его на дно.

– Да, он и раньше говорил об этом. – Сказал Прохор. – У него бы это хорошо получилось, он социальный человек, он всегда может попасть в любую тусовку, он раньше всё время снимал фоторепортажи про то, чего не хватает в городе – мусорок или пешеходной зебры, он постоянно снимал, выкладывал в соцсети, писал в мэрию, и в итоге это делали. Он добивался!

– Поддержите его, говорите с ним о журналистике. Не о его понтах с ментами и однокурсниками, а о журналистике. Тогда, может быть, он сможет переключиться и задуматься об этом. А так он тонет в говне, думает и говорит только о нём, он уже не видит просвета. А окружающие считают своим долгом, обличить его в этом самом говне. Покажите ему другую реальность. Ту, в которой вы сами живёте

– Да, мне его жалко. – Сказал Виктор. – У него день рождения скоро, он нас пригласил в гости, но мы все отказались пойти, а я соглашусь и пойду. Да, Дэн, ты прав, ему нужна помощь, и мы можем помочь. Хотя бы постараться мы точно можем.

Мы посидели у Артёма до полуночи. Прохор оставил ему кусочек гашиша, и мы поехали домой. Снова проехали по ночному городу, теперь он был совсем пустым, ни души. Да ещё и спустился туман, не густой, так, лёгкой пеленой прикрыл улицы. В нём белый свет фонарей, казался ещё тусклее и холодней. От этой картины за окном машины, становилось не по себе. Я ощущал, как в душе зарождается чувство тревоги, не такое, как перед бурей или грозой, а наоборот – ничего не переменится, всё будет течь своим чередом, вернее, даже, не течь, потому что в жизнь этого города ничего не втекает и ничего не вытекает (надеюсь Вам ясна моя аллегория?). Жизнь здесь тухнет. А может, это тухну я в этом городе.

С Прохором и Витей немного посидели на кухне, выпили кофе. Болтали о книгах. О героях Гоголя много говорил Виктор, его потрясли произведения этого автора. Мы говорили о призрачном будущем с кажущимися перспективами. Почему призрачном и кажущимися? Да, потому, что только время покажет, как сложатся жизни у этих молодых ребят! Как далеко они смогут зайти! Обо что они сломаются или не сломаются до конца жизни. Я верю, что они смогут выстоять в своей правде, лицом к лицу с этим миром. Что, как бы низко они не пали, у них всегда будут находиться силы подниматься и бороться дальше за своё право, за счастье. Как знать, может у кого-то из них и получится остаться ЛЮДЬМИ в этом, порой, не справедливом мире, но таком прекрасном. Ведь помимо ГРЯЗИ и ЗЛА в нём находится место ДОБРУ и ЛЮБВИ. И не этот мир, а мы являемся полем битвы ДОБРА со ЗЛОМ. Внутри нас бушуют эти две стихии. Именно зло ломает нас, а если оно ломает нас, не значит ли это, что мы не просто часть добра, а мы ДОБРО И ЕСТЬ! Но как бы то ни было, молодые люди ввязались в эту битву, кто-то уже повержен, а кто-то отчаянно сражается и может помочь поверженному подняться НА НОГИ и продолжить схватку. Они так молоды, от того и настроены решительно – во что бы то ни стало, БОРОТЬСЯ за выживание, за право радости на этой планете, среди уже бывалых, поживших жизнь, тёртых калачей. Пусть молодые МАЛЬЧИКИ и кажутся этим калачам слабыми и не способными бороться. Я верю, что они одержат верх над невзгодами и пороками этого мира! По-другому быть не может!

На следующий день Крёстная забрала тарелочки. Сказала, что отвезёт их Рашиду. После моего дня рождения от него не было никаких вестей, он по-прежнему не отвечал на мои телефонные звонки. Тарелки пылились на пианино. С моей подработкой было покончено.

Вечером отправились с Прохором к Джоникам докуривать ручник. Приехали в уже знакомую квартиру. Я сразу скрутил самокрутку. Включили блюзы Beth Hart, люблю курить под хороший блюз. После нескольких затяжек Женю – мальчика сильно вынесло, он пытался рассказать историю, но сбивался и переходил на другую, потом опять сбивался и рассказывал уже третью. Он старался сконцентрироваться, но ничего не выходило. И он завалился на диван перед монитором, к нему присоединился Прохор. А Женя, его девушка, осталась сидеть со мной и Юлей за столом. Она рассказывала, что не любит курить травку, больше ей нравится бухать, особенно водку. Я спросил про её родителей.

– Меня воспитали бабушка с дедушкой. – Ответила она. – Отец бросил нас с мамой, когда я была ещё маленькой. Маме до меня никакого дела не было, она постоянно пропадала где-то, дома появлялась мало. А когда появлялась, то пила и скандалила с родителями – бабушкой и дедушкой.

– А какие у тебя отношения с бабушкой и дедушкой?

– Очень хорошие, они мне заменили родителей. Вырастили меня, воспитали, дали образование. Они у меня советские люди, и воспитали так же.

– Это как? – Удивился я.

– Что надо работать. Зарабатывать на жизнь. Они призирают людей, которые не работают и во мне воспитали ненависть к ним. Не важно, чем ты занимаешься, главное, чтобы обеспечивать мог самого себя.

– Как же не важно? Должны же быть хоть какие-то моральные рамки?