Изначальные

– Такой мне не нужен, – фыркнул Георг и направился в зал, а Кит, тяжело выдохнул от облегчения и, словно пленник, побрел следом.

*

Трубы громом возвестили появление короля, свита и знать наклонилась в почтительном поклоне. Георг вошел с балкона в сопровождении принца Уэндемского. Стоявший впереди толпы знати старший сын и наследник принц – Виллберт Минесский, что-то тихо проговорил своему среднему брату – принцу Освуду Гембгскому и они, еле сдерживая смех, почтительно поклонились августейшему отцу-повелителю.

В отличие от младшего брата, принцы уже обзавелись землями, дарованными королём в рубежных с диким краем областях. Таким образом, и очевидно, отец в их лице получал готовых сорваться с цепи псов, желающих расширить свои небольшие на сегодня территории и хоть как-то, по величию, приблизиться к августейшему прародителю. Однако их ждала та же судьба что и первого сына бессменного короля, породившего новую династию Маргеманов – то было жестко оговоренная территория, с неизменными, на протяжении всех тысячелетий формирования западного королевства, границами.

Даже сейчас, спустя четыре столетия, после смерти первого принца, дарованные ему земли, ни на йоту не изменились, хотя, надо признать, попытки переломить эту данность имелись.

Король величавой походкой проследовал мимо знати и, поднявшись на постамент, занял по праву принадлежащий трон.

Наступила тишина.

Кит, тихо протиснувшись меж старших братьев, встал у них за спинами.

– Оданион,– призвал король герцога Маргеманского. Тот вышел из толпы, преклонив колено. – Твой род давно просит новые земли, это так?

«Лицемер. Как будто не знает», – подумал Кит.

– Так, Ваше Величество, – покорно сообщил герцог.

– Я переосмыслил вашу роль в моей новой компании,– медленно начал король. – Ваша заслуга при взятии пустынной Латаки, говорит о возможности использовать вас как увещевателей варваров в диких землях, куда скоро двинется Наше войско.

– Быть полезным Его Величеству, честь для нашего дома, – заискивающе ответил Маргеман.

– Хорошо, и помни Оданион, это последняя возможность для твоего рода возвыситься. Я, в отличие от вас, не забыл про бунт двухсотлетней давности.

– И мы приняли справедливую кару из рук Вашего Сиятельного Величества, —лебезил герцог.

– Более наказаний не будет. Я истреблю вас, если станете бесполезны, тем более что ваше сношение с другими знатными семьями и так сильно разбавило мою кровь. —Маргеман продолжал стоять склонившись. – Кстати, – король посмотрел на младшего сына Кристофера, зло усмехнулся и спросил, – если я прикажу взять силой деву, что ты ответишь?

– Лишь спрошу: сколько раз, Ваше Величество.

Король громко засмеялся и осмотрел толпу знати. Найдя там новое лицо, он вызвал цветущую деву предстать перед собой.

– Кто ты? – спросил её Георг.

Незнакомка, испуганно озираясь, молчала.

– Это моя жена,– произнёс, вышедший следом, посол Финикии.

– По одежде видно, – выкрикнул Виллберт, – точнее, по её полному отсутствию.

Действительно, на финикийке была лишь белая туника, да сандалии.

– Возьми её Маргеман,– громко приказал король и словно по команде, по залу прокатился смех, посол замер не в силах поверить в происходящее. – Ты против, финикиец? – удивился король.

– Нет Ваша Сиятельность, мы рады услужить нашему союзнику!

– Тогда смотри, – Георг жестом велел герцогу начинать.

Маргеман подвел финикийку к столу, развернул, откинул полупрозрачную тунику и жёстко взял сзади. Она чуть охнула.

– Да, я помню ещё те времена, – с вожделением глядя на соитие, говорил король, – когда в моих залах творилось всеобщая страсть, и это было славно! Мужи брали тех, кого хотели и когда того желали. Теперь же посмотрите на себя, вы обвешаны золотом словно вымпел, к тому же, чтобы докопаться до дамской лагуны, нужно поднять с дюжины юбок да порвать панталоны!

Хохот и смех вновь разнеслись по тронному залу, лишь Кит безмолвно стоял в этой вакханалии разврата, да с жалостью смотрел как порочат добрую женщину не в силах чем-либо помочь.

Отвлекшись от созерцания за пыхтящим герцогом, король вызвал кронпринца Виллберта.

– Сын, завтра отправляйся в свои земли и собирай карательный отряд, – Виллберт низко склонил голову. – Мне нужны рабы, тебе территории.

– Насколько мне дозволено углубиться в дикие земли, отец?

– Покоришь столько, сколько сможешь удержать без моей помощи.

– Да, отец.

– Освуд, у тебя такая же задача,– обратился Георг к среднему сыну, тот поклонился, стоя в толпе. – Впрочем, как и у тебя Оданион Маргеман, – герцог продолжал вдалбливать жену посла в стол и, запыхавшимся голосом, поблагодарил короля. – Ну, хватит уже! – с отвращением остановил соитие Георг. – Никакой радости нет, она хоть бы посопротивлялась что ли, ради приличия!

– Похоже, ей это нравится Ваше Величество, – надевая штаны, ответил Маргеман. – Женское лоно взмокло, если не возражаете, я уведу её отсюда, чтоб не досаждать Вашему взору, и закончу что начал.

Король внимательно посмотрел на обалдевшую от удовольствия финикийку, затем жестом велел им удалиться. Маргеман схватил добычу и утащил её в соседнюю малую залу, закрыв за собой дверь, под всеобщие одобрительные выкрики и лицемерные улыбки. Через минуту стали доноситься довольные женские вздохи.

– А он не промах, этот герцог, – усмехнулся Освуд.

– Что, сам хотел объездить финикийку?! – съязвил Виллберт.

– Не-е-е, мне по вкусу африканки, люблю чёрный цвет…

– Хватит! – прервал принцев король. – Удовольствие не должно мешать делу, – сыновья низко поклонились. – Ступайте и готовьтесь.

– Да, отец,– хором ответили принцы, затем быстрым шагом удалились.

– Кристофер!

От звука собственного имени из уст короля, Кит вздрогнул. Его вызвали.

О, нет!

Как же он ненавидит это развратное логово короля изувера! Как же его воротит от всей этой прогнившей в лицемерии придворной знати. Но делать пока нечегшо, у негно нет ресурсов чтоб восстать против отца, поэтому он, выдохнул, поправил полы длянного камзола и медленно вышел на середину зала.

Белые Мраморные плиты уложены настолько плотно что меж них и волосок не проскользнёт а встроенная карта Африки и Триморья, сложенная из изумрудов, поблёскивала в свете масляных ламп. Дойдя до Перешейка, Кит преклонил колено аккурат перед троном короля.

– Теперь ты мой инквизитор – повелел Георг. – Жги, трави, убивай Наших врагов. Вешай, насилуй, принуждай Наших союзников – держит мою карающую власть крепко! Если не справишься, тогда пойдёшь покорять кельтов – и имя твоё забудут.

По залу прошелся шепоток. В кельтских землях, за последнее столетие, сгинуло пять экспедиций, и никто не вернулся. Подобное наказание – несомненная смерть, ибо общеизвестно – младший сын слабак, и не потянет должность инквизитора.

– Я готов идти отец, – не поднимая головы, сказал Кит.

– Куда? – удивился король.

– На кельтов, – всё также глядя в пол, ответил принц.

Что Георгу нравилось в младшем сыне, так это стойкость за свои убеждения, во всём остальном, он сердил и бесил сильно.

– Ты отказываешься от синекуры!

– Она недостойна меня! – Кит поднял голову, пристально глядя в глаза отца. – Сына великого короля всех королей.

Георг молчал.

Инквизитор – действительно должность на любителя, а вот полководец, это как раз для принцев, и если сын решил так закончить свои дни то, что ж. Три наследника это много, останется два, и горевать он не будет.

– Ты в своём праве сын. Сколько у тебя воинов?

– Две тысячи.

По залу вновь пробежал смешок.

Король улыбнулся, когда-то, много тысячелетий тому назад, когда он пришёл в Триморье, у самого Георга имелось столько же, лишь с одним отличием, при нём находилось ещё и сорок тысяч гражданских, переживших долгий африканский переход.

– Хорошо. Это небольшое войско, но все мы когда-то начинали с малого. Каков будет ваш герб, лорд Уэндем?

Лорд Уэндем?!

Кит выдохнул. Неужели его отпустили?! Неужели он свободен? Неужели он больше не принц, не претендент на престол – сердце ликовало.

Кит, теперь – юный лорд Озёрного края встал, отвечая своему сюзерену.

– Золотой лев, на зимней охоте.

– Хочешь взять моего крылатого льва?!

– Нет, Ваше Величество. Мой лев обычный, африканский.

– Ну что ж, да будет так, – подытожил король. – Отправляйтесь на войну с варварами кельтами лорд Кристофер и без победы не возвращайтесь.

– Да, мой король.

Напоследок, Кит коротко кивнул отцу, вместо полагающегося по отбытию низкого поклона и быстрыми шагами направился к выходу.

Прочь.

«Прочь из этой грязной, вонючей, погрязшей в алчности и разврате столицы. Уйти, ускакать, улететь, туда, где солнце не садится пять дней кряду, где снег лежит на горных вершинах, туда, где ещё помнят древние заветы чести и совести».

Георг проводил сына презрительным взглядом, когда тот исчез, неожиданно для самого себя, король обнаружил поднявшегося к трону Маргемана.

– Как ты посмел приблизиться?! – прошипел Георг.

– С позволения Вашего Величества имею срочную и важную для вас информацию, – раболепно протараторил герцог.

– Тогда, говори.

Оданион приблизился и на ухо прошептал:

– У вашего опального сына восемь тысяч воинов. Шесть из них он оставляет в метрополии, интересно, для чего?

Георг резко встал, схватив Маргемана за горло. То ли от неожиданности, то ли от страха, но герцог громко бзднул, что вызвало хохот в тронном зале.

– Интригу вздумал плести?! Смерд!

Герцог побагровел, еле слышно произнося извинения:

– И в мыслях не было растить крамолу против Вашего Сиятельного Величества. Я лишь хотел, забрать озёрных рыцарей с собой в карательный поход, раз новому лорду они без надобности стали.

Король поднял над собой Маргемана, держа его на вытянутой руке, и внимательно разглядывал налившиеся кровью глаза. Герцог задыхался, лицо приобрело малиновый оттенок, но вырваться он не пытался, лишь кряхтел. Оценив то, что ему полностью отдали жизнь, король отбросил еле живого Маргемана от трона вниз. Тот, плюхнувшись на пол и принялся жадно глотать воздух, пытаясь восстановить дыхание.

– Живи,– фыркнул Георг, – и в качестве компенсации послу Финикии, отдашь ему свою старшую дочь в жены. – Стоявший доселе понурым посол, созерцавший довольное и ублаженное лицо супруги, несколько воспрянул духом. – И да, ты можешь забрать себе этих рыцарей, но взамен, отдашь половину своих в королевскую армию, – герцог с трудом поднялся, хрипло отвечая.

– Как прикажет Великий король.

– На сегодня довольно,– проговорил Георг. – Всем лордам готовить войска к походу на дикие земли. Выступаем через тридцать дней.

Приглашенные, и наблюдавшие весь этот цирк лорды, низко поклонились.

Сим

Спустя четыре дня, прибыл тысяцкий Зарислав – назначенный командир гарнизона пограничного Новэя, крупнейшего города у Каменного рубежа.

Также у каменной стены, Словянами, были построены ещё четыре города равноудалёнными от друг от друга, и если Новэй был самым западным городом, судя по прямой линии Каменного рубежа, – первым от Средиземного моря, то далее, в сторону Небесных гор располагались ремесленнические города и города охотников за острозубами.

Новэй возвели в ста верстах от Средиземного моря, далее на восток через пятьсот вёрст располагался Змееевысь – город охотников и следопытов, за ним ещё через пятьсот Пятигорье, потом Древоград и Вышегородск – то были города ремесленников и добытчиков драконьей кожи.

Но ни один из этих городов не ведал о том что произошло за стеной несколько дней тому назад, жизнь там текла буднично, скучно и мирно.

Инцидент с подачей тревожного сигнала – событие из ряда вон выходящее, такого не было очень давно и если вспомнить – да, случалось так, и разведчики погибали и никто из этого трагедию не делал, однако, красная ракета выпущена впервые со времён строительства рубежа и именно это сильно встревожило воевод Каменного рубежа.

Тысяцкий Орлик, в чьём подчинении была гарнизонная башня восемьдесят восемь, уже три дня допрашивал Сима и протрезвевших дозорных. Те отрицали сам факт пьянства, не говоря о том, что был подан тревожный сигнал. Возможно, и скорей всего, они искренне верили в то, что Симу всё это почудилось, однако, сармат стоял на своём перед трибуналом.

Сегодня отряд, посланный Орликом к месту трагедии уже вернулся и командир докладывал об увиденном.

В чёрной плаще, чёрных сапогах и чёрной просторной робе, разведчик представлял из себя цвет общевойсковых лазутчиков. Сейчас он стоит в центре допросной, посреди серого камня и сырости, размеренно ведя доклад о проделанной работе. Сим, с азартными ратниками, молча, стояли и слушали.

– … лес сильно обгорел после взрыва. Разведчику Муру выдана штатная оснастка, где помимо разных «Сигналов», имелись восемь капсул с Синим пламенем, они-то и сдетонировали. Поэтому от тел мало что осталось. Как вы знаете: Синее пламя равно эффективно против бесов, плотоядных и, конечно же, мёртвой плоти. Следов битвы мы не нашли, как и иных других признаков нападения. Фрагменты амуниции лежат кучно – это указывает на полное отсутствие признаком боя, либо они погибли спина к спине, либо во сне друг около друга. Лошади тоже не нашлись, а это значит, они были живы и спаслись. Могилу третьего мы нашли в двадцати верстах к стене, оттого места, когда вертались назад по следам. Что заставило разведчиков подать красный сигнал мне выяснить не удалось.

– Есть что-то из личных наблюдений? – уточнил Зарислав.

– Да. От тел остался лишь пепел, это скрывает раны, если они имелись, и яды ежели таковыми атаковали наших ребят. Но самое интересное то, что на нас ни разу никто не напал, такое ощущение…будто хищники попрятались от…от Альфы.

– И что это за Альфа? Кто это? Или кто они? Они разумны? Или это просто новые гигантские твари? К чему нам готовиться?

– Не могу знать. Все следы хорошо нам известных хищников и они недельной давности, твари просто ушли и дали нам спокойно осуществить этот рейд.

– Хочешь сказать: нас ждали?

– Именно. Есть такое стойкое ощущение, но все объективные признаки говорят нам: всё спокойно…От этого и озноб по коже.

– Что-нибудь ещё?

– Никак нет.

– Тогда свободен, – угрюмо молвил Зарислав.

Командир разведотряда коротко кивнул и вышел из зала.

– Возможно, они напились? – предположил сотник Широк, его новенькая кольчуга сверкала отблесками факелов.

– Нет! – стукнул по столу Орлик. – Я Сыча лично знаю! Не первый год служим, он не станет пить в разведке, да и вообще пьёт мало, – и немного погодя добавил. – Точнее, пил…

Зарислав с прищуром изучал Сима.

– Скажи мне сармат, сигнал взлетел после взрыва?

Сим ответил не задумываясь:

– Раньше, мигов на пять-семь.

– То есть, сигнал уже висел, а затем грянул взрыв? – уточнил Зарислав.

– Именно, – подтвердил Сим. – Я уже трубил в рог, когда заметил сполох в джунглях.

– А вы, – обратился тысяцкий к дозорным, – хорошим зрением обладаете? – Не услышав подвох, воины четко ответили «Да!» – В таком случае, плетей получите! – медленно вставая, грозно молвил Зарислав. – Прилюдных! Чтоб весь восемьдесят восьмой гарнизон видел! А с этим,– указал он, на смело глядящего сармата, – я ещё не закончил.

Сим даже не вздрогнул и не бросил тревожного взгляда, лишь презрительно осмотрел трибунал. Орлик потупил взор, не выдержав укора, Зарислав раскраснелся, Широк, прятал довольную ухмылку, но вот второго, прибывшего с тысяцким из Новэя, сармат не знал. Незнакомец, преклонного возраста, в командирской кольчуге смело смотрел Симу в глаза, затем, сделал какую-то запись на пергаменте и вкрадчиво спросил:

– Будешь продолжать настаивать на своём, сармат?

– Я не отступлюсь от правды. Даже под плетьми.

– Широк, проследи за исполнением наказания,– приказал незнакомец, и сотник, поклонившись, вышел, позабыв с тонким намёком, собственную плеть на столе.

В зале осталось четверо.

Незнакомец поднял плеть, осмотрел и указал Зариславу на вплетённые в кожу стальные нити, укоризненно покачав головой. То, как внезапно тысяцкий изменил настроение, насторожило Сима, Зарислав вновь присел за стол и предложил то же самое Симу. Сармат грохнулся на стул, давая затекшим от четырех дневного стояния коленям, отдохнуть.

– Устал? – как-то добро спросил Зарислав, Сим пожал плечами.

– Дело привычное.

– Как долго парил «сигнал»? – уточнил незнакомец и пока Сим подсчитывал в уме время зависания, сам же ответил. – Да, да, вижу десять одиннадцать мигов, а это говорит о выверенном вертикальном запуске. – Сим насторожился. – К тому же, если бы разведчики допустили халатность, то и другие сигналы бы появились, а их с десяток, ведь так? – тысяцкие подтвердили вопрос короткими кивками. – В любом случае, раз не один из сигналов не взлетел над кронами, могу предположить следующее: детонация произошла совместно с капсулами и намного позже, после удачного первого запуска. Моё мнение таково; Сыч целенаправленно подорвал себя, в этом сомнений нет. Как их и нет в том, что после потери лучника, разведчики продолжили выполнение поставленных задач, а это уже говорит о чистоплотности и верности уставу. Считаю, имело место нападение, но вот кого? Это нужно выяснить вам, тысяцкие.

– Кто вы? – спросил Сим, изумленный столь тщательному анализу.

– Моё имя Ольшан, – представился незнакомец. – Чародей Новэя.

Сармат о нём слышал, и только хорошее: один из сильнейших волшебников Чудо-камня Ольшан, вот как четверть века, верно служит на рубеже и не собирается никуда отлучаться, хотя…

– Может это звери напали на разведку? – предположил Орлик.

– Тогда как быть с сигналом? – уточнил Зарислав.

– Не знаю, – отмахнулся Орлик. – Ольшан чётко сказал, в джунглях на сто вёрст разумных существ нет, да и концентрация чудищ не больше обычного.

– Но красный сигнал был! – воскликнул Зарислав.

– Возможно, галлюцинация,– парировал Орлик. – Ведь лучник, судя по оставленному Сычём посланию у могилы, умер от яда. Вполне допускаю, что и они были одурманены, отсюда и красный сигнал, с последующим подрывом.

– В любом случае, – вмешался Ольшан в разговор, – оснований для возврата «Каменного полка» нет. Деян выступает завтра, и я даю – Добро.

Сима словно плетью хлестанули, он собиравшийся было крепко уснуть от усталости, но вместо этого, с криком вскочил:

– Так нельзя делать! Ужас грядёт к нам из-за стены! Как вы можете этого не видеть?!

Все трое на него посмотрели, качая головами, после чего Зарислав велел сармату идти отдыхать, прервав, так сказать, подслушивание рядовым совещания высших командиров. Последнее, что Сим услышал, было переданное через уста мага назначение Зарислава временным воеводой Каменного рубежа, пока воевода Деян не вернётся с маневров, а в Новэй назначался какой-то земчанин.

*

Ольшан развеял велизарного скакуна и взгромоздился на предложенного Деяном рысака. Каменный полк удалось догнать лишь за семьдесят вёрст от Новэя. Войско, стройными рядами, маршировало на север в столицу юго-восточного края город крепость Рунд.

 Копьеносцы, как и мечники, шли налегке, все оружие двигалось рядом в подготовленном обозе. Конница спереди и сзади, лишь лучники при полной выкладке всегда были готовы сбить, прорвавшуюся через рубеж, крылатую тварь.

– Ну что скажешь Ольшан? – спросил воевода.

– В принципе, все спокойно, лишь воины, подавший сигнал и его видевший, вызывают и заслуживают полного доверия.

– Тогда какой вывод?

– Считаю, без тёмной магии тут не обошлось. Возможно, некие силы хотят нас удержать на рубеже.

– Вот-вот, – кивнул воевода Деян, – особенно в свете нынешних событий это выглядит очень странным. Думаешь, пхазары спелись с тёмным магом?

– Если и сговорились, то не с одним, уж больно ладно у них всё получается, туман перед Утес-Улы, нападение неизвестных тут. Возможно это звенья одной цепи, лишь всестороннее расследование поставит все дочки над «И», посему, из Сибска к Зариславу прибывает его брат Огнебор. Теперь ему поручено расследование данного инцидента. Ну, а пока, извини Деян, мне нужно отбыть в другое место, тут неподалёку, – воевода отпустил.

Чародей пришпорил коня и помчался в голову колонны, там, одного мечника первого отряда ужалила змея, пока он отливал в кустах. Да и куснула туда, куда с роду не догадаешься!

Ольшан улыбнулся, но на помощь поспешил.

Оданион

Оданион поправил повязку, которую наложил на поврежденное горло лекарь. Полы длинного, тёмно-зелёного дублета блистали новизной, на груди свисала цепь наследника рода Маргеманов.

В сумраке высокого бука, тени, отбрасываемые кроной, играли замысловатыми узорами. Облюбованная герцогом лавка, одиноко стояла в тупике садовой аллеи внутри столичной резиденции, средь пальм, кленов и буков, и здесь Оданион находил покой и душевное равновесие.

Невдалеке виднелась беседка, так любимая его старшей дочерью Виллой, теперь она долго там не появится, судьба отправила её в руки грязного и бесхребетного финикийского посла.

Маргемана передернуло от воспоминаний последней встречи с королём. Сколько же сил он приложил, чтоб не вырваться из королевской хватки и не вонзить Эйлестеру нож в горло. Сколько терпения и лжи понадобилось, чтоб наконец-таки ко двору пригласили его – Оданиона, а не калеку отца, чтобы король увидел в сыне лорда Маргемана более интересную для короны фигуру.

То была велика победа.

И Оданион действовал решительно и неумолимо; тайно, он уничтожал собственных соперников, шантажом и подкупом, ядом ножом в спину, Оданион не брезговал ни чем. На публику: он истреблял врагов короны явных и тайных, выявлял заговорщиков, шпионов и другую тварь, делая работу инквизиции и при каждом удобном случае, на показ, выставлял собственную значимость в делах государственных. Он подготавливал двор к своему прибытию, где-то тайно – исподволь, давал понять как незаменим при определённых проблемах, где-то явно помогал тем кого уже подсадил на крючок шантажа, и делал это настолько умело, что жертва и не догадывалась когда она уже в пасти шакала. И всё это аккуратно, в тени монарших особ, которых на первом этапе своего становления Оданион не хотел вводить в игру. Цель у всех одна – трон, и если бы Оданион поспешил и ясно или косвенно или же тонким намёком обрисовал свою цель, то принцы разорвали бы его на части, и не фигурально. Потом, естественно, они истребили бы весь род Маргеманский – род первородного принца.

Теперь король ему доверяет, не всецело, но достаточно для того, чтобы Оданион мог продолжать спокойно плести свой заговор и довести его до логического завершения. Вот только сейчас одна досадная ошибка забрала у Оданиона Виллу.

Старшую дочь, Оданион планировал выдать за лорда Купера Дафта, самого богатого из древнефамильных лордов, да и вообще из всей знати Западного королевства, это дало бы огромные возможности в подкупе продажных министров и найме вольных воинов, особенно лютых вингов, и если поставить их под свои знамёна, то можно начать действовать в диком Межземье реализуя свой план.

Второй стадией плана, после попадания в высочайший двор, было разобщение принцев – изгнание их от двора. И пока отец жив, а Оданион не стал ещё лордом, выпадает такой подарок судьбы – младший хлюпик короля, принц Уэндемский, решает поиграть в благочестие и складывает с себя наследное право, да не просто складывает – он оправляется в самоубийственный поход в Кельтскую даль. Разумеется, Оданион решил воспользоваться шансом и получить дополнительных воинов, которые Уэндем оставлял в столице. Он намеревался их руками начать разобщение в обществе, но король и тут его переиграл. Георг выбил почву у него из-под ног, забрав всю армию себе, а ведь Оданиону эта армия была нужна в столице как мощный кулак который встал бы на сторону короны, когда начались бы беспорядки, тем самым показывая себя нерушимой опорой правящей династии Эйлестеров.

Теперь, некогда великолепный ход обернулся позором, стратегию придётся немного скорректировать. Ведь все ещё можно поправить и вероятность заполучить огромные ресурсы ещё не утрачена.

Янгвуды располагали самой большой по численности армией в западном государстве после короля, разумеется, и сегодня, их лорд-отец Роберт Янгвудский должен прийти к Маргеманам для переговоров о женитьбе единственного сына и наследника на младшей дочери Оданиона.

Взглянув на песочные часы, Оданион понял: Роберт запаздывает.

Хотя, нет, это не так.

Похоже, Янгвуды дают понять, что теперь Маргеманы не столь влиятельны, как были ранее, и будущее родство с финикийцами их позорит, причем сильно.

Оданион согласился сам с собой.

Пора действовать.

Нужно было уж как два года назад стать лордом Маргеманским, но по какой-то случайности, упав с лошади и, сломав спину, его лорд-отец не собирался помирать, а продолжал жить и стал огромной обузой. Да, именно обузой, потому как Оданиону приходилось постоянно согласовывать с лордом-отцом все без исключения шаги, разумеется, кроме тех, о которых сам Оданион не желал никого извещать.

Да, если бы лорд-отец только знал: камень, запущенный из пращи убийцы, должен был ударить отцу в лоб, и наконец-то закончить его правление самым влиятельным домом западного королевства, но по нелепой случайности снаряд попал в глаз лошади, и та, взбрыкнув, лишь покалечила лорда Маргемана. К тому же Оданиону лично пришлось ликвидировать нанятого для этого дела убийцу, что в принципе вязалось с первым правилом – «никогда не оставлять свидетелей».

Послышались шаги, и герцог прервал свои размышления. По дорожке, ведущей к тупику, появился глашатай, а за ним посланник Янгвудов.

«Ха, не захотел мараться», – подумал Оданион, но никак не выдал презрение.

– Посланник лорда Роберта Янгвудского,– доложил глашатай.

Оданион коротко кивнул, вежливо поклонившемуся гостю, посланник в ответ лишь задрал нос и без прелюдий начал доклад сообщения:

– Мой великий лорд-Янгвудский, великодушно просит простить за отсутствие в лично встрече, но дела, в подготовке войска к походу на восток, не оставляют времени на досужие разговоры.

– «Да», – подумал герцог, – «ещё неделю назад все эти, высоко-взлетевшие, древне-фамильные лорды, искали с ним встречу дабы с помощью и при посредничестве Маргеманов возвыситься в глазах короля, а теперь, его считают недостойным своего круга. Забавно. Забавно. Что они скажут завтра».

– Я принимаю извинения твоего сюзерена,– как не в чем ни бывало, ответил Оданион, – и передаю свой вопрос.

– Слушаю вас герцог, – прервал Оданиона посыльный.

Проигнорировав подобную дерзость и неуважение, за которые можно было не только плетей дать, но и голову срубить, Маргеман продолжил:

– Хочу подтвердить помолвку моей дочери Оливии с наследником лорда Янгвуда, Дагласом.

Посыльный ухмыльнулся.

–С прискорбием сообщаю: завтра, на приёме у леди Уэндемской по случаю отбытия юного лорда Кристофера в Кельтскую Даль, мой лорд объявит о разрыве вашего соглашения.

– Воистину прискорбная весть,– развел руками герцог. – Очень жаль, что твой господин настолько не дальновиден, особенно в вопросах становления династий. Более у меня нет к твоему лорду никаких дел и вопросов. Пошёл вон.

Посыльный развернулся и зашагал прочь, сходство с Робертом Янгвудом выдавало в нем бастарда, нагулянного от какой-то шлюхи, ну или трактирной девки, ибо знатные дамы и близко к себе не подпустят этого вояку-лорда с двумя бородавками на лице.

– Вас ожидает посол Эрзац Финикийский,– громогласно сообщил глашатай, а удаляющийся бастард, громко рассмеялся, ускоряя ход.

Герцог махнул платком, велев привести нового гостя.

 «Очень кстати», – подумал Маргеман, – «Величие начнётся сегодня».

Спустя несколько минут, в сопровождении доверенного рыцаря Уилла Блека, показался посол со своей сиятельной супругой.

Он в белой тунике, она в чёрной, Блек в стальных доспехах и коричневом плаще, на поясе длинный полуторный меч.

Жена посла Финикии немного споткнулась и Блек, в тот же миг, предложил ей свою руку. Она с благодарностью оперлась, Эрзац даже и не подумал помочь жене.

«Что же меня так в ней привлекло? – размышлял Маргеман, вожделенно глядя на приближающуюся женщину. – Возможно, пышная грудь, или округлые манящие сладострастием бедра? Нет. Это что-то иное.

Давненько не было такой спелой и сладкой ягодки, возможно, потому что она запретный плод, хотя, какая она запретная, я даже сейчас могу взять финикийку прямо на глазах у мужа. Но это неприлично, и подобная забава сродни лишь с королевским развратом. Нужно действовать тоньше, изящней, что ли».

Посол приблизился, отвесив поклон, а супруга склонив голову, безмолвствовала за спиной.

– Чем обязан столь позднему визиту?

– Ваш лорд-отец призвал меня для аудиенции,– проговорил Эрзац.

– Это мне известно,– отмахнулся Оданион. – Зачем вы здесь?

Посол задумался, взвешивая следующие фразы или последствия.

– Она,– указал Эрзац на стоящую рядом супругу,—более мне не жена. Я подумал, возможно, вы захотите, на прощание, ещё раз вкусить её сок? – Оданион приподнял брови как бы в удивлении. – По нашим законам,– пояснил Эрзац, —если тело жены более не мужий храм, то брак разорван. Она возвращается домой, где её обреют наголо и отправят в храм Венеры.

– То есть, она станет шлюхой?

– Если вам так удобнее Оданион, то да.

– Для вас я герцог Маргеманский, – презрительно процедил Оданион.

– Разумеется, милорд, – сдал назад Эрзац.

От Оданиона это не укрылось и он, в более спокойном тоне, продолжил:

– А вы не задумывались над тем, что ваша супруга такая же служащая, как и вы, и когда её брали против воли, она служила интересам вашего государства?

Посол отмахнулся от доводов, словно от назойливой мухи и как ни в чем не бывало, продолжил:

– Мы скоро породнимся, это главное. В остальном, если вам удобнее шлюху называть – госслужащей с широкими полномочиями, то рассуждайте как угодно, но суть от этого не поменяется.

– Как и не изменится то, что вы не защитили своё, – парировал Оданион. – В подобной ситуации, я не могу доверить вам свою дочь!

– Как я понимаю иерархию вашего государства, вы ещё не лорд-Маргеманский, а посему, права отказать мне у вас нет. Что же касается ваших обычаев, то мне глубоко плевать на них и если для того чтобы продвинуть мои интересы будущей супруге понадобится раздвинуть ноги перед чужаком, она раздвинет, и столько, сколько я того пожелаю, а затем, я посмотрю расторгать теперь уже этот брак или нет.

«Вот значит, как», – оскалился Оданион. – «Финикиец хочет играть грязно! Ну что ж, тогда поглядим, кто кого!» – вслух же ответил следующее:

– Раз у вас нет члена, значит, мне нечего переживать. Мысль, что более достойное семя взрастёт в Вилле, греет мне сердце куда сильней, нежели наше будущее родство и ваши ублюдки в её чреве.

Лицо посла сделалось красным, и тот выпалил не думая:

– Я не трус, в отличие от тебя!