Грань человечности

Протиснувшись к американскому сегменту станции, Алексей обнаружил запертый шлюз. Рация не работала, выведенная из строя импульсом. Докричаться до иностранцев мешала плотная герметичная прослойка люка.

Алексей соображал, что же делать. Есть множество инструкций по действию в тех или иных обстоятельствах, вызубренных им еще на этапе обучения в отряде космонавтов. Есть инструкция при обесточивании, когда люди полагаются на автономные аккумуляторы и помощь ЦУПа. Существует план действий при нарушении связи с центром. Имеется и подробное описание принятия мер при выходе из строя обогревающих систем и проникновения радиации. Даже есть секретное руководство в случае ядерного конфликта. Только вот одновременное возникновение всех факторов не описывалось не одним смелым провидцем.

– Все аккумуляторы и батареи разрядились, – сказал Влад. Он похоже приходил в себя и к нему вернулась прежнее несгибаемо позитивное настроение. Он частенько говорил несколько сентенций, которые позволяли ему сохранять невозмутимость. Его любимые: "Делай то, что должен, и будь, как будет", "Не можешь изменить мир – измени отношение к нему". Или запомнившиеся Алексею слова Влада: "Смирившись с возникшей ситуацией, я не забиваю себе голову тем, с чем точно не смогу справиться. Не забиваю себе голову потерями, которые точно не смогу вернуть. Я каждую секунду адаптируюсь к внешним обстоятельствам". "Везет тебе, Влад" – подумал командир, вспоминая семью. – "Видимо, ты больше достоин звания командира".

Алексей очень ценил дружбу со Владом несмотря на разницу в возрасте почти в десять лет. Поэтому всегда добивался у руководства предоставления себе в помощники Корнеева.

– Американцы забаррикадировались, – вяло пояснил командир, кивая на закрытый люк. – Что с управлением станции?

– Все глухо. Хоть весла доставай, и галерным маршем к Земле плыви, – ответил коллега.

– Орбита снижается?

– Пока не сильно. На глаз все ровно. Но в любом случае, с каждым витком мы будем все ближе к Земле, если не запустим корректировку маневровыми двигателями. А там – трение об атмосферу и падение на планету.

– Как Катя?

– Взяла себя в руки. Ведет опись съестных запасов и составляет список необходимых для выживания вещей.

– Что с нашими американскими друзьями делать?

– А попробуй "морзянку"! – вдруг выручил советом приятель.

– Ты гений, Влад! – Алексей достал небольшой топорик – подарок коллег и принялся гулко стучать в металлические элементы шлюза.

– Откройте. Нужно поговорить, – простучал командир на английском варианте азбуки "Морзе", и замер в ожидании ответа. Но лишь тишина оглушительно отзывалась ему.

– Померли, что ли, – сказал Влад. Два астронавта НАСА Энтони Брюл и Саманта Кэтлин были достаточно интересными людьми и адекватными собеседниками. Но как они восприняли катастрофу, Алексею приходилось только догадываться. Кроме этого, с ними работал японец Хайдо Тонэ и немец Фридрих Боммель. Представитель страны восходящего солнца был молчаливым и скрытным человеком и не очень нравился Алексею – в нем чувствовалось какое-то внутреннее напряжение. О таких говорят "себе на уме". А вот Фридрих был компанейским и открытым человеком.

– Влад, помоги Кате. Я тут сам порешаю, – сказал Алексей отправляя товарища подальше от возможной угрозы жизни. Тот, видимо, не поняв всей сложности ситуации, спокойно отправился в хозяйственный блок.

Надо было в любом случае совместно принять решение, как поступить дальше. Он постучал "морзянку" еще раз – снова тишина. Третий! Что-то гулко заскрежетало противным звуком, словно стеклом проводят по металлу.

– Нам вместе надо решить, как выживать дальше, – отбил азбукой Морзе более сложную фразу Алексей.

– Вы, русские, уничтожили мир! – раздались с той стороны четкие стуки, чего-то тяжелого. Алексей только успевал расшифровывать звуки.

– Мы находились здесь с вами, – вполне резонно в ответ отправил сообщение Алексей.

– Ваше государство во всем виновато! – в еще более быстром темпе ответили.

– Ну, а мы то здесь причем? – стараясь сохранять самообладание ответил Алексей. Сейчас было необходимо чтобы эмоции остыли. Кто прав, а кто виноват они все равно не узнают никогда. Все погребено ядерным пеплом.

В ответ было лишь молчание.

– У меня там, под Москвой остались жена и две дочери. Я их больше никогда не увижу, – с мрачным видом принялся выстукивать командир.

– За что мне это? Мой сын… муж… мать… – принеслось в ответ, видимо, это была Саманта, и у неё не утихала истерика.

– Никто из нас не виноват. Когда сорятся политики, больнее всего приходится простому народу. Если подумать разумом, не вы, не я не виноваты в произошедшем. – Алексей выдал монолог, который занял много времени на отбивку азбукой "Морзе".

– Вы, русские, умелые пропагандисты. Я вам не верю! – нервно пробила в шлюз Саманта.

– Мы падаем, Саманта, падаем. Нет никакой разницы, кто прав, кто виноват, если мы погибнем. Но вместе мы можем придумать способы спастись.

За шлюзом послышалась возня. Круглый люк распахнулся. За ним находилось трое человек в скафандрах, но с откинутыми головными шлемами. Саманта плакала навзрыд стараясь не выпускать слезы в пространство, и с трудом уплывая в сторону. Диаметр межотсековой переборки позволял с великим напряжением пролезть сквозь него в облачении скафандра. Но снимать его сейчас было нельзя – уже совсем скоро станция уйдет в тень Земли, и космический холод будет медленно проникать внутрь станции.