Читать книгу: «Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 1», страница 2

– Мой будущий муж, – женщина довольно сощурилась от отлично прошедшего разговора и встречи, – остался последний, но не менее важный вопрос.

– Да, любимая? – с лёгкой улыбкой ответил я.

– Казна пуста, мой царь, – Хатшепсут виновато на меня посмотрела, – а людям нужно платить, как и продолжать ведущееся строительство.

– Конечно, моя дорогая. – Я вытянул вперёд правую руку, привлекая этим жестом всеобщее внимание к себе, а сам незаметно левую опустил в кожаный мешочек на поясе и нажал на глаза амулету Пазузу, проговорив про себя нужные слова. Я во время многочисленных экспериментов уже определил, что вслух их говорить было вовсе не обязательно и в отсутствие свободного места рядом с амулетом предмет будет выброшен на ближайшее свободное.

С огромным грохотом рядом с троном упал большой сундук и, треснув под собственной тяжестью, рассыпал на каменный пол реку золотых монет, которые с приятным уху звоном хлынули из широкой трещины в его досках. Все вокруг как заворожённые смотрели, как золотые кругляши заполняли всё свободное пространство вокруг трона и стола. Когда поток иссяк и монеты улеглись, ошарашенные взгляды людей перевелись на меня. Особенно потрясены были Хатшепсут и её советники, которые впервые видели мою, как они думали, божественную сущность. В установившейся тишине зала я с улыбкой обратился к Хатшепсут:

– Думаю, дорогая, на первое время этих денег тебе будет достаточно. Позже я скажу, чтобы тебе прислали нужную сумму для твоих проектов и, конечно же, приближающегося праздника.

Хатшепсут сглотнула ком в горле и с трудом отвела взгляд от золотых монет, посмотрев на меня с потрясённым видом.

– Любимый будущий муж, я благодарна тебе за заботу. – Она впервые прилюдно не обратилась ко мне, используя царские титулатуры, и это мгновенно все поняли. – Я также прошу тебя выбрать себе покои во дворце, чтобы быть ко мне как можно ближе.

– Конечно, дорогая, – согласился я, вставая с трона, – мой воспитатель Бенермерут этим займётся. Мне нужно будет вернуть войско в поместье и проследить за его размещением. Обратно в столицу вернусь, как закончу там все дела.

– Мы будем с нетерпением тебя ждать, – с лёгкой улыбкой ответила она, снова посмотрев на золото.

Я, не глядя на монеты, словно они были мусором под моими ногами, прошёлся по ним, а за мной, обходя монеты и не смея идти по золоту, как это сделал я, потянулись мои спутники. Танини, с трудом удерживая трясущимися руками бумаги, перья и чернильницу, круглыми глазами посмотрел на меня, когда я уже при выходе повернулся к ним.

– Рехмир, оповести войско, что мы завтра выступаем в поместье, – обратился я к задумчивому молодому парню, – ну и да, ты едешь со мной. Соберёшь свои вещи, передашь дела тому, кого выберешь достойным, и будешь принимать дела у дяди уже здесь.

Он судорожно кивнул.

– Танини, подготовь все договорённости с царём Хатшепсут и отдай их на проверку главе канцелярии Южного Египта.

Писец затряс головой, показывая, что сразу это сделает, как мы вернёмся.

– А с тобой, Усерамон, мы проедемся. – Я повернулся к ещё более задумчивому, чем его племянник, человеку.

– Да, мой царь, – склонил он голову.

Все забегали, засуетились, когда мы вышли из дворца. Проводив взглядом уезжающих Рехмира и Танини, а также Бенермерута – которому Рехмир явно рассказал о его новых обязанностях, и тот выглядел не менее потрясённым, чем молодой писец рядом с ними, – я встал за поводья и, дождавшись, когда рядом встанет Усерамон, направил колесницу на дорогу, а оттуда под радостные крики простого народа – на выезд из города.

Заговорил я только тогда, когда мы отъехали на второстепенную дорогу, по которой в город шли вереницы караванов, подвозя еду к огромной по населению столице, а из неё выезжали купцы с повозками, гружёными различными товарами и рабами. Среди которых в этот раз преобладали светлые и бородатые люди.

– Что ж, а теперь я расскажу, чем конкретно ты будешь заниматься на новом месте и что не прозвучало перед царём Хатшепсут, – сказал я, искоса посматривая на Усерамона, который кивнул мне.

– О чём-то таком я и догадался, мой царь, когда услышал, что именно я буду руководить процессом деления новых территорий и установлением на них порядка.

Взяв поводья в одну руку, вторую я опустил к своему болтеусу и, нащупав кожаный кошелёк, достал оттуда лист папируса, который составили для меня давно, тогда, когда мы ещё захватывали Керма. Ради него пытали многих знатных людей, так что я раньше никому его не показывал, осознавая его ценность.

– Возьми, – передал я его Усерамону.

Тот, стараясь не упасть на ходу, взял его и развернул. Брови его сразу вскинулись.

Глава 3

– Здесь расположение всех золотых шахт, о которых мне стало известно в походе, а также остальных рудников, которые разрабатывали керминцы, – кивнул я, подтверждая его предположения о том, что было на ней изображено, – так что, прежде чем обеспечить меня лесом, ты наладишь постоянную добычу золота. Войско для охраны и наведения порядка в регионе возьмём у Хатшепсут, нечего мои драгоценные легионы гонять по пустякам. Она всё равно узнает о золоте, но пусть позже, а не сейчас.

Визирь улыбнулся и убрал бумагу себе в одежды.

– Дальше, – продолжил я, – забудь о половине той чуши, которую я говорил при Хатшепсут, что на местах будут править египетские наместники, и в равных количествах мои и её. Они, конечно, будут, чтобы всех успокоить, но только для вида. Реальную власть будем набирать только из местных элит, которые будут с нами сотрудничать. А наладив единую налоговую систему для новых земель, будем им оставлять часть сборов в казну нома, чтобы они сами набирали и содержали себе войска и остальные службы, которые обеспечат работоспособность этих небольших автономий. Я не собираюсь со своими легионами бегать за вшивыми племенами кочевников, поэтому пусть с мелочью и набегами справляются своими силами. Войско царя будет выступать только в случае больших конфликтов.

Усерамон задумался и покивал.

– Такое решение ново, мой царь, но видится мне эффективным, по крайней мере, пока.

– Второй главный момент! – обратил я его внимание на свои слова. – На всех новых территориях язык, религия и верования покорённых народов останутся прежними, мы не будем силой насаждать собственные жизненные воззрения.

Здесь Усерамон изумлённо на меня посмотрел.

– А как мой царь скажет об этом жрецам, которые захотят строить на новых территориях храмы? – осторожно поинтересовался он.

– Пусть строят, – хмыкнул я, – но налоговые льготы метрополии не будут распространяться на колонии, так что подумай, будут готовы они платить налоги на общих основаниях, если не привыкли этого делать?

– Даже если и так, мой царь, предвижу конфликты со жречеством, – покачал он головой.

– Именно поэтому реальная власть будет у местных элит, – намекнул ему я, – что-то я сомневаюсь, что они допустят проникновение к себе новых богов.

– Мой царь наверняка помнит, что в Нубии почитают больше наших богов, чем своих, – решил уточнить он, – может, твоему величеству стоит то же сделать и для Керма, ведь тогда нам не придётся ссориться со жречеством, хотя бы первое время?

– А я сейчас не только про Нубию говорю, Усерамон, – я остро на него посмотрел, – для нашей империи будет жизненно необходимо, чтобы далёкие уголки не бунтовали, а варились в собственном соку конфликта элит и своих жрецов, иначе всё, чем мы будем с тобой заниматься, – это разруливание мелких местечковых проблем.

Визирь насторожился.

– Мой царь разъяснит своему невежественному слуге, что такое империя?

– Земли Митанни, Хеттов, всего Аравийского полуострова, Пунта и вообще всего, куда успеют дойти мои легионы, – впервые обрисовал я ему истинный масштаб своих амбиций, и его это проняло.

Он открыл рот, пожевал новое для себя слово и закрыл его.

– Я так понимаю, мой царь, что после появления новых территорий в виде, например, Северного Египта я стану главой этой новой канцелярии? – поинтересовался он.

– Разумеется, Усерамон, – хмыкнул я, – пусть я тебе не всегда доверяю, как, впрочем, и ты мне, но золото мы с тобой любим оба и, главное, понимаем, что его легче добыть и сохранить, когда рядом крепкая власть. Ты ведь, надеюсь, не сомневаешься в том, что я смогу её удержать в случае возникновения конфликта?

– После того, что показал сегодня мой царь во дворце, – он покачал головой, – ни у кого из присутствующих не сможет больше возникнуть мысли о том, что твоё величество простой человек. Это, конечно, обезопасит твоё величество от большей части конфликтов, но, к сожалению, не от всех.

– Я тоже на это надеюсь, Усерамон, – согласился я, – так что готовь людей, впереди у тебя очень много работы. Ведь освоение новых территорий только первый шаг, как ты закончишь их формирование, я поручу тебе новые задачи.

– Прекрасно это понимаю и благодарен моему царю за такую ответственную должность. – Он прямо посмотрел на меня. – Новые территории станут базой для нового сильного царства, в котором смогут достойно жить наши дети, внуки и правнуки.

– Рад, Усерамон, что у тебя, как и у царя Хатшепсут, наконец появился взгляд в будущее, – улыбнулся я, – она тоже сначала не хотела смотреть так далеко.

– Это сложно, мой царь, – согласился Усерамон, – я прекрасно понимаю его величество Хатшепсут. Я сам только после слов моего царя понял это.

– Ну что ж, теперь хотя бы два человека рядом со мной видят дальше, чем на тысячу лет, – хмыкнул я.

Визирь после моих слов стал очень серьёзным и кивнул, уйдя в собственные мысли. Видя, что основные моменты ему рассказал и больше пока добавить нечего, я повернул колесницу и неспешно, чтобы наша охрана поспевала за нами, поехал обратно.

– Да, и узнай, что там с семейством моей новой невесты, которое, ты говорил, предано мне, а царь Хатшепсут заявила, что оно предано ей, – напомнил я ему, – мне прямо интересно, кому оно вообще предано? Может, только себе?

– Конечно, мой царь, – серьёзно ответил он, – я столько десятков лет считал этот род близким себе, везде продвигая его членов, что сам хочу разобраться в этом вопросе.

– Ну и последнее на сегодня. Когда будет готово новое вооружение и доспехи, предоставишь мне своё загородное поместье на пару недель? – вспомнил я. – Вместе со слугами, рабами и прочим.

– Всё моё имущество в распоряжении моего царя, – мгновенно ответил он, – оповестите меня за пару дней, до того как оно понадобится твоему величеству, и я обеспечу лучший приём.

– Вот и договорились.

***

Вернувшись в его дом, я приказал собирать вещи, поскольку, как и планировал раньше, собирался уйти утром с войском в поместье, в котором не был уже больше года, и устроить там легионы, проследив за тем, чтобы бараки для всех были достроены, а довольствие и снаряжение поступало вовремя. Хотя с последним можно было сильно не заморачиваться, Рехмир явно бы не оставил за себя неумеху, но всё равно лучше было проследить за этим лично.

Только я о нём вспомнил, появился он сам, грустный и печальный.

– Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему? – обратился я к нему на русском. Рехмир вскинулся, запоздало мне поклонился и непонимающе посмотрел на меня. – Почему у нового визиря такое печальное лицо, спрашиваю? – перевёл я свои слова на египетский.

– Мой царь, несмотря на то что переговоры были тайными, – тяжело вздохнул он, – о смещении дяди и назначении меня визирем быстро стало известно многим. Пока я ехал до войска и обратно, меня одолела толпа просителей. Резко появились те, с кем я уже много лет не общался. Даже друзья детства интересовались, не могу ли я их пристроить на службу во дворец.

– Я надеюсь, ты показал себя в их глазах неблагодарной скотиной и заносчивым уродом? – улыбнулся я.

– Пришлось всех послать к богам, мой царь, – кивнул он, – для меня все эти люди из прошлого никто. Они никак мне не помогли стать тем, кем я стал, так с чего бы сейчас всем им помогать?

– Это только первый день, Рехмир, – напомнил я ему, – увидишь, как новость распространится дальше, сколько старых знакомых у тебя окажется, даже если ты их видел раньше всего лишь раз в жизни.

– Пожалуй, я приму предложение дяди и возьму его охрану, – вздохнул он, – иначе просто невозможно передвигаться по городу.

– Пока договариваешься, дам тебе свою, четверых легионеров будет достаточно, чтобы тебе не досаждали.

– Благодарю, мой царь, – Рехмир прижал руки к сердцу и склонил голову, – я как-то не ожидал, что всё так резко свалится на меня.

– Если ты готов, собирай вещи, мы поужинаем и рано ляжем спать, завтра утром выступаем.

– Конечно, мой царь, – согласился парень, – Танини как раз закончит подготовку договорённостей и перепишет их набело.

Он напомнил мне о деле, как раз связанном с переговорами.

– Хопи.

Центурион подошёл к нам и поклонился.

– Неси, скажи, чтобы выступал, – приказал я.

Он склонил голову и молча вышел из зала.

***

Утром, хоть я и не хотел особо никого будить, на завтрак и проводить меня вышло всё семейство Усерамона с ним во главе. Прощаясь с каждым, я что-то дарил в благодарность за гостеприимство. Для парней это было оружие, для девочек – красивые драгоценные вещи. Его жене я преподнёс прекрасный дорогущий усех, специально купленный для неё вчера Хопи в царских мастерских. Женщина сразу оценила его стоимость, поэтому кланялась и благодарила меня, говоря, что для неё было честью принимать меня в своём доме. Попрощавшись с ней, я подошёл к Усерамону.

– Тебе я уже сделал шикарный подарок, – хмыкнул я, когда он низко мне поклонился, – отработай сначала его.

– Я приложу все свои силы к этому, мой царь, – серьёзно заверил меня он.

– Тогда присмотри за Бенермерутом, чтобы он справился с выбором и благоустройством моих покоев во дворце, – попросил я его, – я оставляю ему на помощь пару контуберний, но всё же ты лучше знаешь местные расклады.

– Конечно, мой царь. – Усерамон склонил голову.

Попрощавшись с семьёй бывшего визиря, я подошёл к отдельно стоящим у колесниц Бенермеруту и Танини.

– Рассчитываю на тебя, – обратился я к воспитателю, – за любой помощью обращайся к Усерамону.

– Конечно, мой царь, – тот склонил голову, – к возвращению твоего величества я подготовлю всё нужное с учётом безопасности.

– Да, это мы с тобой проговорили, – согласился я, – отдельная кухня, присмотр за всеми поварами и слугами, в общем, я тебе уже всё это рассказывал.

– Пусть боги будут благосклонны к твоему величеству, – склонил он голову, – буду ждать возвращения моего царя.

Я повернул голову к смущённому парню, который, чувствуя торжество момента, переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неудобно. Чтобы ему помочь, я снял с себя один браслет и протянул ему.

– Держи рот на замке, и твоя жизнь будет прекрасной, – сказал я.

– Твоё величество всегда может на меня рассчитывать! – пламенно закричал он, так что мы с Бенермерутом переглянулись и улыбнулись. Я почему-то почувствовал себя в этот момент глубоким стариком.

– Держись Бенермерута, помогай ему во всём, – сказал я напоследок и, не слушая его ответа, поднялся на колесницу. Рядом встал Рехмир, и мы в сопровождении моей охраны выехали за ворота, попав снова в огромное скопление народа. Но в этот раз я был уже подготовленным, так что рабы Усерамона выкатили за мной большие тележки с лепёшками, я объявил о скорой череде собственных свадеб, грандиозных праздниках по этому поводу для всего народа Египта и как задаток преподнёс свежий хлеб.

Люди, услышав о халяве, тут же переключились на тележки, где стали раздавать лепёшки по одной в руки, что позволило мне выехать на дорогу и спокойно покинуть город. Раздача хлеба оказалась отличной идеей, хотя придумал это не я.

Вскоре мы подъехали к укреплённому лагерю, и едва меня заметили на постах, как тут же прозвучали тягучие звуки горнов. Приветствуя воинов, я вскоре оказался в окружении улыбающихся центурионов.

– Приветствую всех, – улыбался я в ответ, – сейчас нам накроют стол, и мы обсудим с вами дальнейшие планы.

Рехмир стал распоряжаться, чтобы из следовавшего за нами небольшого обоза достали привезённую с собой еду, много кувшинов вина, и очень скоро мы все переместились в мой шатёр, который, несмотря на моё отсутствие, был установлен в центре лагеря и, более того, тщательно убирался каждый день.

Еда была ещё тёплой, так что, сев за общий стол, мы принялись есть, и кубки вина с тостами часто поднимались в мою честь и в честь будущих побед. Когда первый голод был утолён, я взял слово.

– Знаю, многие из вас беспокоятся за будущее легионов, а также волнуются из-за неопределённости, которая сложилась в последнее время во взаимоотношениях между двумя царями.

Я сделал паузу, отпил вино из кубка и удостоверился, что ко мне прикованы напряжённые взгляды всех центурионов.

– Так вот, вам больше не о чем волноваться, мы поговорили с царём Хатшепсут и решили вступить в брак, чтобы наши разногласия больше не мешали нам совместно править Египтом.

Глаза у центурионов округлились.

– Поэтому дальнейшие планы для легионов у меня такие: мы возвращаемся в поместье и обустраиваем мирную жизнь до тех пор, пока не станут поступать из Абидоса новые комплекты снаряжения и вооружения. После чего начнётся для всех легионов новый этап, ведь нам придётся переучивать людей заново. Это наверняка многим не понравится, нам придётся преодолевать сопротивление, но, я уверен, с вашей помощью у нас всё получится, поскольку новые комплекты позволят нам лучше защищать в бою легионеров.

– Мой царь, а как планируется осуществлять перевооружение? – спросил один из них.

– Я хотел начать с вас и опционов, – ответил я, – как это будет, я сохраняю пока в тайне, чтобы это стало для вас приятным сюрпризом.

Военные несмело переглянулись, не понимая моей таинственности.

– Мой царь, у нас есть ещё пара вопросов, которые всё чаще поднимаются среди легионов, а ответить на них может только твоё величество, – обратился ко мне другой.

– Конечно, задавай их, для того мы и ужинаем в таком тесном кругу, чтобы вы получали ответы от меня, – улыбнулся я, поощрив его говорить.

– У некоторых ветеранов, кто с твоим величеством с самого начала, есть жёны, – продолжил он, и я кивнул, помня этот факт, – а что насчёт остальных? Это можно будет делать? Будет ли предоставлен отпуск для свадьбы?

Я задумался. Вообще, для солдат в римских легионах браки были долгое время запрещены, но позже их всё же разрешили. К тому же я уже ранее создал такой прецедент, так что поздно было давать заднюю.

– Без проблем, на усмотрение центурионов, – ответил я, чем сильно их обрадовал.

– Ещё вопрос по отпускам, мой царь. Мы помним, что длительные положены раз в пять лет, но очень у многих скопилось золото с походов, легионеры бы хотели передать его в свои семьи или родным, – продолжил центурион задавать вопросы, – чтобы не носить с собой. Тем более если нас ждёт мирный период и перевооружение, мы могли бы обеспечить ротацию легионеров так, чтобы большинство за это время сходили в отпуска и отнесли деньги родным или семьям.

Этот вопрос заставил меня задуматься сильнее. И правда, наличность была серьёзной проблемой в походе, ведь после затяжных походов золота у солдат скапливалось очень прилично. Тут на далёкую перспективу нужно было организовывать банк, но пока и правда можно было уступить.

– Предварительно можете объявить всем, что я не против, но детали мы с вами ещё раз согласуем уже в поместье, это сложный вопрос, и лучше мы опишем его приказом по войску, как и вопрос со свадьбами. Нужно жёстко прописать условия, кому это будет положено, при каких условиях и прочее, чтобы войско не пострадало от бесконечных отпусков.

– Это даже больше, чем мы рассчитывали, мой царь, – склонил он голову.

– Что-то ещё? – посмотрел я на него и на остальных.

– Болтеусы, мой царь, – один из них показал на свой, – легионеры хотят иметь свои пояса.

– Они придут вместе с новым вооружением, – ответил я, – это уже я продумал.

– Благодарю твоё величество за заботу, – он склонил голову, – это были самые важные темы, которые волнуют большинство легионеров.

– Тогда пока передайте мои ответы, а более подробно решим вопросы, когда устроим войско на постой в поместье, – ответил я.

Они с этим согласились, и мы снова принялись за еду и вино, центурионы стали делиться со мной новостями и делами, происходящими в войсках. Что волновало солдат, как много приходит желающих вступить в легионы и как они жалеют, что набор закрыт. За этими неспешными разговорами мы и просидели допоздна, расходясь уже ночью.

Когда мы с Рехмиром остались в шатре одни, он тихо спросил:

– Мой царь, а не ущемляет ли статус царя общение с безродными? Никто даже из военачальников войска царя Хатшепсут не стал бы с ними сидеть за одним столом.

– От этих людей, Рехмир, теперь зависит наш с тобой успех, – так же тихо ответил я. – От того, как они будут мотивировать людей, как доносить наши мысли до легионеров, зависит будущее. Всё это именно на плечах центурионов и их опционов. Так что то, что ты называешь ущемлением статуса царя, я называю проведением работы с командой. К тому же, поверь мне, им недолго быть безродными, ещё пара успешных кампаний, подобных завоеванию Керма, и они все получат от меня титулы и придворные должности, которые поставят их на одну ступень с теми, кто этим сейчас так кичится.

– Твоё величество будет опираться на них в своей борьбе со жречеством и крупными землевладельцами? – догадался он. – Легионеры после таких повышений будут вам обязаны всем в своей жизни.

– Ты слишком умён, Рехмир, – хмыкнул я, – об этом рано пока говорить, так что давай спать, утром мы выступаем.

Парень затих и вскоре засопел, а я ещё долго лежал с закрытыми глазами, вспоминая разговор с центурионами и те мысли, которые они пытались до меня донести. Рехмир прав, они были моей опорой в предстоящем противостоянии, а в том, что оно случится, у меня не было ни малейших сомнений. Слишком два разных мира сталкивались сейчас между собой: один – стоявший на традициях, которым было даже не сотни, а тысячи лет, и второй – я, выходец из будущего, который имел в голове запас знаний, а также понимание ошибок, которые и привели Египет в конце концов в то состояние, в каком он находился сейчас. Какое мне было до этого дело? Ещё год назад я бы ответил, что мне плевать на все местные проблемы, лишь бы оставили меня в покое, сейчас же, когда я стал ответственен за жизни и судьбы десятков тысяч людей, мнение о своих обязательствах коренным образом изменилось. Да и к тому же жизнь царя мне самому стала нравиться, когда такое войско за спиной.