Венецианский купец. Книга 6. Падение Твердыни

Венецианский купец – 6. Падение Твердыни

___________

Copyright © Распопов Д.В.

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

___________

Глава 1

6 октября 1203 года от Р.Х., Рим

Проследив за погрузкой на повозки опустошенных за время пребывания в Риме сундуков: на взятки, подарки и подкуп кардиналов, чтобы мне выдали буллу с присвоением сана сразу, не устраивая обычных для этого дела проволочек и бюрократии, – я попрощался с семьей Конти, которая с сожалением отпустила меня. Ведь им-то, конечно, перепало больше всех с этих запасов. И отправился к дому кардинала Альбино, чтобы попрощаться, перед тем как покинуть город.

Проходя через ворота и сад, я краем глаза внезапно зацепил могучую спину в одежде послушника, которая по соседству с пятью совсем уж маленькими фигурами полола аккуратные посадки цветов. Сама спина показалась мне смутно знакомой, так что я, недоумевая, подошел ближе.

– Анри? – моему изумлению не было предела, когда рвавший траву человек распрямился, и я увидел знакомое лицо: – Анри!

Бросившись к гиганту, я обнял его, заметив, что даже сейчас, несмотря на то, как сильно я подрос, он все равно был чуть выше меня. Я видел, как он смутился, особенно сильно, когда остальные послушники, повернувшись за ним следом, увидел меня и попадали на колени. Рыцарь стоял, не шевелясь и не обнимая меня.

– Анри? Что ты здесь делаешь? Почему одет как послушник? – забросал я его вопросами.

– Ваше святейшество, – он покосился на сидящих рядом и грустно вздохнул, – даю вам жизненный совет – никогда не спорьте с кардиналом, особенно если он может стать Папой.

– Погоди, это тут при чем? – не понял я.

– После возвращения из Святой земли меня лишили сана епископа, сделав на время послушником, – тяжело вздохнув, сознался он, – как мне сказали, по личному распоряжению Иннокентия III, и до того момента, пока я не перестану порочить звание служителя Господа нашего.

– Ты же граф?! – изумился я от таких новостей. – Как это вообще возможно, чтобы ты ковырялся в земле, словно какой-то простолюдин?!

На его грубом, волевом лице появилось выражение вселенской печали.

– Все сложно, ваше святейшество, – он пожал плечами, – вот поэтому и набираюсь уже какой месяц послушания и терпения, хотя лично я думаю, про меня уже все давно забыли.

У меня в голове моментально появились мысли о том, как его можно использовать лучше, чем здесь, так что, приказав ему оставаться на месте и никуда не уходить, я рванул к дому кардинала Альбино.

***

8 октября 1203 года от Р.Х., Остия

– Идем домой, синьор Джакопо, – я облокотился о фальшборт, смотря, как суетятся матросы из команды квартирмейстера, занося последние ящики и бочки с провизией.

Капитан подошел ближе и низко поклонился.

– Надолго, синьор Витале?

Я искоса посмотрел на его смеющиеся глаза.

– К чему вас так внезапно разобрало любопытство, синьор Джакопо?

– Ну, я просто подумал, – он встал рядом со мной, – два путешествия, и вы уже патриарх, еще два, глядишь, и Папой станете.

– Вам бы все шуточки шутить, – против воли я сам улыбнулся, озвученная им последовательность выходила и правда интересной.

– И все же, синьор Витале?

– За следующее путешествие мне бы текущий сан сохранить, – хмыкнул я, – но вам об этом знать рано. Только то, что корабль по возвращении в Венецию сразу готовить к отплытию на длительный срок. Полная загрузка, особенно важны боеприпасы и порох.

Он тут же стал серьезным.

– Будет сделано.

Внезапно он чуть склонился, явно кому-то, кто подходил сзади меня.

– Синьориты.

Я повернул голову в направлении, куда он посмотрел. Мои красавицы, смущаясь и стесняясь внимания моряков, подошли к нам и молча встали рядом, дожидаясь, когда мы договорим. Умницы, что еще сказать.

– Дамы?

– Господин, а можно мы осмотрим ваш корабль? – Инна, робко подняла на меня глаза. – Мы плавали на нем несколько лет, а видели только краешек палубы и то по ночам.

– Синьор Джакопо, – я повернулся к капитану, – будьте так любезны?

Капитан тут же бочком оттер меня и разулыбался по все зубы, старый ловелас, голос его стал словно мед.

– Синьориты, зачем вам всего лишь штурман этого прекрасного корабля? – он знал, что они еще плохо изъясняются на винето, так что говорил медленно и короткими предложениями. – Когда есть целый капитан!

Майя смущенно посмотрели на меня, не понимая, что он шутит.

– Капитан вам покажет корабль, – махнул я рукой, – только если он предложит осмотреть его каюту, не соглашайтесь.

– Синьор Витале! – моментально оскорбился синьор Джакопо. – Как вы можете меня подозревать в подобном?!

– Идите, – хмыкнул я, отпуская всех, и Джакопо повел девушек сразу на шканцы, заливаясь соловьем. Я лишь покачал головой. Старик стариком, имеет кучу внуков, а все туда же.

Вернувшись к разглядыванию работавшей с грузом команды, я услышал совсем рядом тяжелые шаги. Уже зная, кто это может быть, я со вздохом повернулся.

– Анри, я уже пять раз говорю тебе, сними броню! Как ты можешь ее носить весь день?! Устанешь же!

Подошедший сияющий граф, которого я вызволил, забрав себе в помощь из плена послушников, лишь отмахнулся. Кстати, мне это ничего не стоило, поскольку, едва только поинтересовавшись у знакомых кардиналов, которых я одаривал подарками ранее, как это можно осуществить, они тут же, даже без денег, отписали его мне, лишь бы поскорей избавиться от подобного временного послушника. Как я понял, даже в этой ипостаси граф оставался весьма непоседливой личностью, постоянно попадающей в неприятности, ввиду того что он был все-таки дворянином, а не простолюдином. Так что, едва узнав, что я увезу его с собой в Венецию, мне его тут же отдали без лишних вопросов и взяток.

– Витале! – он снова сграбастал меня в стальные объятья. – Как же я тебе благодарен! Это второй счастливый день в моей жизни! После смерти жены, разумеется!

Я внимательно осмотрел его с ног до головы.

– Милый Анри, так ты не женат сейчас? Вот это неожиданная, но приятная новость.

Он отпрянул от меня и даже отступил на два шага назад.

– Не смотри на меня так, Витале, – он перекрестился и выставил вперед обе руки, – синьор Джакопо сказал, что если у тебя так блестят глаза и ты становишься очень вежливым, то лучше в этот момент бежать от тебя, и как можно дальше.

– Ой, не обращай внимания на эту болтовню, дорогой Анри. Синьор Джакопо, как обычно, шутит, – я улыбнулся и подошел ближе, взяв его под локоть, – ну-ка расскажи подробнее, что у тебя за титул? Есть ли наследные земли? Сколько времени прошло с того момента, как тебя лишили сана епископа?

Он, все еще неуверенно смотря на меня, тем не менее стал рассказывать, а я слушать и представлять рядом с ним одну знакомую мне вдовушку весьма приятной наружности, примеряя, как они будут смотреться рядом. Но, конечно, все это только после того, как он выполнит для меня работу, ради которой я и вызволил его из послушников Римского дворца.

***

18 октября 1203 года от Р.Х., Венеция

Мое прибытие в порт ознаменовалось гигантским праздником. Я приплыл утром, а уже вечером на улицы города вытащили бочки с вином, хлеб, сыр, рыбу, и народ пьянствовал, поздравляя меня с возвращением, а также с получением высокого сана. В Венеции жили теперь целых два патриарха, что было весьма необычно для одного региона, так что народ старался на славу, восхваляя мои заслуги. Церкви были по-прежнему закрыты, так что мне пришлось с корабля сразу отправляться в собор, где меня в подвале дождались десять уже сильно пованивающих покойников, которых нужно было отпеть. Поэтому организацией торжеств занимался синьор Франческо и городской совет, который оказался очень рад моему возвращению. Я слегка удивился такой чиновничьей радости, но потом оказалось, что компаньон по своей привычке глубоко вникать во все, что ему поручали, после нашего отбытия полез смотреть все мои проекты, что я успел начать в Венеции.

Сначала он ужаснулся, затем, поняв задумки, отправился разгребать мои недоделки и то, что я сам не успел проконтролировать перед отплытием. Итогом его трудов стало то, что он отменил несколько поборов, которые противоречили моей новой системе налогообложения. Также увидев, что в казне появились излишки, даже несмотря на идущую гигантскую стройку акведука, он повысил содержание всех городских служащих практически в два раза, компенсировав этим суровые наказания за взятки, которые я ввел ранее. Все это, конечно же, тут же зачли мне, а не ему, и, собственно говоря, поэтому-то жители и чиновники были так рады меня видеть.

Едва я закончил заниматься делами священнослужителя, местные жители, дожидавшиеся на пороге собора, на руках меня пронесли через весь город, опустив только на площади святого Марка, где мне пришлось произнести речь и пообещать, что дальше будет еще лучше, возможно, последует новая волна отмены налогов, что, конечно же, вызвало еще большее восхищение, и кубки с вином вновь взметнулись вверх.

Обходя ряды, здороваясь и даря благословения, я стал отчетливо понимал, что сейчас Венеция полностью в моих руках. Стоило только пожелать, и сегодня же я мог стать правителем республики, настолько велико было обожание жителей. С большим трудом я выкинул из головы подобные мысли и, простившись со всеми, отправился к дому Бадоэр.

***

– Мама?! – удивился я, увидев графиню, спокойно попивающую шоколад вместе с герцогиней и еще тремя матронами из таких же знатных патриарших венецианских родов, что и она сама. Видимо, заключенный с Союзом десяти мирный договор вступил в силу, и в доме у Франческо снова появились нобили.

– Добрый вечер, ваше святейшество, – ее голос даже не дрогнул при моем появлении.

– А, все еще злишься, – моментально понял я. – Ну смотри, подарю шкатулочку девочкам.

– Как вам будет угодно, ваше святейшество, – ровным тоном ответила она.

– Ваше сиятельство, синьор Франческо у себя? – обратился я к хозяйке, поняв, что с мамой разговаривать бесполезно.

– Да, ваше святейшество, – она грустно посмотрела на графиню и на меня, – недавно пришел.

Извинившись перед дамами, я направился наверх.

– Витале, – обреченно вздохнул глава дома, отрывая взгляд от кипы бумаг, которыми был завален его стол целиком, когда я вошел в дверь без стука.

Плюхнувшись в свое любимое кресло, я попытался было закинуть ноги на стол, но под внимательным взглядом его хозяина стушевался и сел скромнее.

– В субботу отбываю, – проинформировал я, – если есть что нужно уточнить или узнать, времени у вас осталось не так много, синьор Франческо.

– Надолго?

– Не знаю, но думаю, на полгода точно, – я пожал плечами, – не от меня это зависит.

– Ну, хотя бы будет время на постройку новых домов, – тяжело вздохнул он, отодвигая от себя бумаги, – сколько ожидать переселенцев?

– Я пришлю известия гонцом, – пожал я плечами, – вся информация у отца, а новостей от него так и нет. Так что отбываю сам, без его приглашения. На месте уже определюсь, что буду делать.

– А, да, вот тот патент, что ты просил, – внезапно вспоминал он, открывая стол и доставая оттуда пергамент с большой восковой печатью, – ненаследуемый баронский титул Священной Римской империи.

– Там все так плохо? – поинтересовался я, принимая свиток, в котором было пустое место, куда можно вписать любое имя, – если стали торговать титулами.

– Малолетний Фридрих находится под влиянием сразу семи регентов, а те тянут одеяло каждый сам на себя вместо помощи будущему королю, – теперь уже Франческо пожал плечами, – в общем, это не наши проблемы, Витале.

– Ну ладно, – вздохнул я, – спасибо.

– Деньги за него я уже забрал с твоей доли, так что не за что.

– Шерсть отдали, чтобы из нее сделали для меня нити?

– Конечно, она просто удивительного качества! – он покивал, – Продашь мне для собственных нужд? Хочу побаловать Агнесс и детей.

– Хорошо, сто золотых за сто грамм шерсти, – озвучил я цену, изумившую его.

– Витале! Побойся Бога! Это ведь не золотое руно, а просто шерсть!

– О, вы и до Греции добрались, – я с удивлением посмотрел на него, – образовываетесь, синьор Франческо?

– Просто читаю оставленные тобой книги, – проворчал он, – у тебя их целый шкаф.

«Знали бы вы, сколько их будет, когда я вернусь», – хмыкнул я про себя.

– Что по моим проектам? Видел ваше влияние почти везде.

– А что там может быть не так? – изумился он. – Акведук строят, паспор-ти-за-цию…

Он с трудом выговорил сложное для него и непривычное слово.

– Проводят. Закончено строительство домов терпимости во всех районах, деньги текут в казну рекой. Отчеты ты видел. Что еще хочешь узнать?

– Нобили?

– Сам видел в гостевом зале, – он показал взглядом вниз, – на твой шоколад словно мухи слетаются, звать даже не нужно.

– Я вам для личных нужд оставил немного, а не поить всех подряд. Больше не дам!

– Витале, не будь жадиной, – возмутился он, – сам приучил людей к этому божественному напитку, а теперь не даешь зерна.

– Значит, начну их продавать по тысяче золотых за штуку, чтобы не казались мои подарки такими дешевыми, – предупредил я его, и он нехотя пообещал сократить количество желающих пить на халяву дорогой напиток.

– Значит, говорите, в целом все вернулось на круги своя? – сменил я тему.

– Да, почти, – тяжело вздохнул он, – и ты добавил мне работы со своими проектами.

– Шоколад нужно отрабатывать! – наставительно сообщил я ему. – Зато будет у вас еще один повод не поить даром нахлебников.

– Витале, я уже понял! Не нужно по два раза повторять! – недовольно проворчал компаньон.

– Ну ладно, тогда я спать, – я поднялся с кресла, – не засиживайтесь долго, у вас же молодая жена есть.

Он поднял на меня красные от недосыпа глаза с большими темными мешками под веками.

– Очень смешно, Витале.

Хмыкнув, пока он окончательно не рассердился, я ретировался из кабинета, попав в свое крыло. Девушки меня уже поджидали и сначала помыли, в очередной раз сокрушаясь, что в городе нет нормальных ванн, а затем мы привычно предались разврату, который они воспринимали как нечто самой разумеющееся, ведь после того последнего случая с Паолой все наши ночные игры оставались запретной темой в их разговорах с любой другой посторонней женщиной и тем более мужчиной.

Глава 2

Утром, чистый, вымытый и одетый в превосходный шелковый камзол, на ноги надев мягкие кожаные сапоги с толстой подошвой, которые делали только мне под заказ, я отправился в строящийся собор, прихватив с собой зевающего Анри, которого временно поселил в доме Франческо, пока не нашел ему другое жилье.

Несмотря на раннее утро, людей на улицах города после вчерашнего веселья было уже много, в том числе и приютских детей, которые организованными группками по пять человек в сопровождении священников или послушников занимались уборкой улиц. Здороваясь со всеми, я добрался до собора, где, словно муравьи, сновали день и ночь строители.

Дядя Джованни, а также аббат Кантони, зевая, вяло общались друг с другом, ожидая моего прибытия.

– Больше энергии, синьоры! – бодрячком приблизился я к ним и поздоровался, приглашая внутрь собора.

Когда мы оказались в гулком помещении с высоченными потолками, я первым обратился к графу.

– Переодевайся, друг мой, теперь это твое новое место службы.

Гигант охнул и попятился, но предупрежденные заранее охранники встали стеной позади него.

– Витале?! Может, не надо? – затравленно оглядываясь по сторонам в поисках другого выхода, заюлил он.

– Нужно Анри. Нужно, – хмыкнул я, показывая на комплект одежды, который принесли мои телохранители, – я отбываю, а кроме тебя, больше некому нарушать буллу Папы. Ты ведь так любил в Риме нарушать всевозможные запреты. Вот, пожалуйста, отличный шанс делать это безнаказанно!

– А-а-а! Так вот ты зачем меня вытащил оттуда?! – наконец он осознал уровень подставы, которую я ему устроил, так что его лицо вытянулось. – А я-то думал, мы друзья!!

– Безусловно, так оно и есть, – подтвердил я, – но одно другому не мешает. Я отбываю, а городу нужен священник, пока Венеция находится под интердиктом Папы. Ну же, Анри! Вспомни, сколько неудобств причинил тебе Иннокентий III. Не хочешь предаться одному из грехов, а именно сладкой мести?

– Чур меня! – испугался он, став креститься. – Скажешь еще такое, Витале. Грех это!

– А потому просто перестань выеживаться и прими мою просьбу, – я стал серьезнее, – людям нужен священник, и ты им будешь в мое отсутствие. Весь гнев Святого престола все равно падет на меня, если что, скажешь, что я надавил на тебя авторитетом патриарха.

– Хорошо, ваше святейшество, – он понял, что шутки кончились и я все равно его заставлю, как старший по чину, да и к тому же единственный, к кому он может обратиться в этом городе за помощью.

– Отлично. Дядя, – я повернулся к родственнику, – найдите графу достойный дом, неподалеку отсюда, купите его на себя, и пусть он в нем живет. Арендную плату брать с него не будем.

– Сделаю, Витале, – кивнул тот.

– Анри! – я глазами показал графу на одежду. – Скоро прибудут прихожане!

– Иду, ваше святейшество, – сгорбив спину, тот поплелся к одежде словно на каторгу и через десяток минут, переодетый и с кислым выражением на лице, встал за кафедру.

– Десять прочтений «Отче наш», – я подошел ближе, – и добавлю еще сотню, если не уберешь этот недовольный вид. Наутро записались три пары, которых нужно повенчать, они не должны видеть на лице слуги Господа траур. Испортишь им всю церемонию!

– Так лучше?! – с натянутой широкой улыбкой спросил он.

– Дядя, будет портить мне облик нового собора, разрешаю наказывать сокращением жалования, – я недовольно на него посмотрел и снова повернулся к родственнику.

– В каких пределах? – деловито поинтересовался тот, открывая записную книгу, без которой не выходил из дома.

– В любых! – ответил я, а граф даже не успел возмутиться в ответ на этот беспредел.

– Сами выбрали стезю служения Господу, Анри, а не мирскую, будьте добры держать свой обет. А ведь могли бы сейчас развратничать, пить вино, портить служанок, в общем, вести обычную жизнь аристократа.

– Хорошо, ваше святейшество, – тяжело вздохнул он и выпрямился, возвращая на лицо обычное серьезное выражение.

– И не забывай, что я патриарх и могу возводить в сан епископов, – намекнул я ему напоследок.

Отчего он замер на месте, приоткрыв рот. Видимо, такие мысли ему в голову не приходили.

Закончив с другом, я вернулся к аббату, который с большим интересом смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену подчинения младшего старшему.

– Синьор Витале, – он поклонился мне.

– Орган настроили? – поинтересовался я у дяди, показывая рукой на широкие трубы у кафедры, которые уходили под самый потолок собора.

– Конечно, мастера ждут приемки работы, – кивнул тот, – я решил дождаться для этого твоего приезда.

– Отлично! – обрадовался я, направляясь на место органиста. Мне ранее мастера показывали, как управлять инструментом, так что я еще до отплытия в Рим поиграл немного, вызвав у них полный ступор информацией о том, что это мой первый раз. Орган, правда, тогда был еще не до конца настроен, но они пообещали к моему возвращению сделать ему идеальное звучание. Теперь нужно было это проверить.

Подойдя к тройной клавиатуре, я пододвинул стульчик, подстроив высоту под себя, чтобы удобно было нажимать педали. Прошелся аккуратно пальцами по костяшкам из слоновой кости. Протяжный гул органа разнесся по церкви, спугнув рабочих и мастеров, которые стояли на строительных лесах вверху.

– Хм, – я немного задумался, затем вернул руки на клавиши, заиграл Ave Maria для органного исполнения в обработке знаменитого французского композитора XIX века Сезара Франка, а затем запел строки этой древней молитвы. Голос, усиливаемый симбионтом, становился с каждой минутой все чище и сильнее, и вскоре вокруг меня была только музыка и льющиеся звуки молитвы, посвященной Деве Марии. Магия огромного инструмента, специально созданного для этого помещения, была такова, что я на время исполнения даже ненадолго отключился от действительности, полностью погрузившись в музыку. Так что неожиданным для меня стало, когда пальцы тронули последние клавиши, а голос затих. Отзвуки музыки проиграло эхо в центральном куполе собора, и я открыл глаза.

– В общем-то неплохо, – я повернулся на стульчике, и мой рот невольно приоткрылся.

На полу собора стояли на коленях аббат, граф, дядя, три пары венчающихся и абсолютно все рабочие и скульпторы, которые, оказывается, успели спуститься вниз за время молитвы. Все до единого вытирали слезы, льющиеся из глаз, а Анри так и вообще, опустив голову, истово молился.

– Ваше святейшество, – у аббата первого из всех прорезался голос, – у меня просто нет слов, чтобы выразить свои чувства!

– Да? – я вспомнил свою игру. – А мне показалось, не совсем идеально.

– Ваше святейшество! – тут уже вскрикнули все до единого. – Вы слишком строги к себе!

– Ладно, в любом случае к инструменту у меня нет претензий, – я повернулся к дяде, – оплатите работу и добавьте от меня премию мастерам в размере тысячи золотых.

Родственник, не став спорить, лишь молча кивнул, украдкой вытерев глаза.

– Теперь вы поняли, почему я вас позвал, аббат Кантони?

– Да, ваше святошество, – низко склонился он, – я сегодня же начну подбор мальчиков до одиннадцати лет в хор Собора, как вы и просили меня вчера вечером.

– И девочек! – добавил я, чем его сильно изумил.

– Девочек? Их-то зачем?

– Будут разные партии, для разных голосов, – я пожал плечами, – в общем, главное требование – это голос. Вернусь, прослушаю всех сам, если найду того, кого взяли на теплое место по знакомству или происхождению…

– Ваше святейшество! – оскорбился он. – Как вы могли обо мне такое подумать!

– А я вас пока мало знаю, – хмыкнул я, – хотя да, работу вы свою знаете, этого не отнять. Надеюсь, продолжите в том же духе.

– Я хотел поговорить с вами позже, ваше святейшество, – внезапно смутился он, – но раз зашел разговор, можно ли как-то продлить мой контракт?

– Кто-то из нас двоих говорил, что и года не проработает на этой должности, – напомнил я ему.

Он лишь перекрестился и смиренно заметил:

– Мы все люди, ваше святейшество, а значит, можем ошибаться.

– Хорошо, еще на три года получите продление, содержание поставьте аббату, как у синьора Шешета.

Дядя молча записал в свой блокнот мое поручение.

– На этом все, меня ждут в другом месте, – я поднялся с места и направился к выходу, встретившись там с одним из архитекторов. Которому напомнил, что собор должен быть закончен к весне следующего года. Он заверил, что они идут даже с опережением графика. Поблагодарив его и попросив передать привет, а также парочку подарков в виде кошельков с золотом остальным архитекторам, я отправился в следующее место, которое было у меня в плане обязательного посещения перед отплытием.

***

– Синьор Витале! – отбрасывая руку служанки, ко мне с радостным криком бросилась Елена, сама принимая у меня роскошный берет с пером птицы кецаль и плащ, только потом отдавая их слугам. – Как я рада вас видеть!

– Привет, дитя, – я чмокнул ее в подставленный лоб, и она, радостно улыбаясь, подхватила меня под руку и повела в гостевой зал.

– Как дела у вас? – поинтересовался я, сделав акцент на слове «вас».

Улыбка мгновенно покинула ее лицо, и она покосилась на толпу охраны.

– Синьор Виго, – обратился я к офицеру, возглавлявшему сегодня сменный караул, – расставьте ребят вокруг, вряд ли внутри дома мне угрожает опасность.

– Слушаюсь, синьор Витале, – склонился он, поворачиваясь и раздавая команды. Через пять минут мы остались одни, поскольку Елена даже служанок выгнала из комнаты.

– Судя по всему, плохо, – понял я по тем мерам, которые она предприняла.

Девушка уронила лицо в ладони и заплакала.

– Я не могу так больше, синьор Витале. Я делаю все, вообще все, что может делать любящая жена для мужа. Но Карло стал холоден, постоянно пропадает вне дома, а его матушка перестала со мной разговаривать. Соседи, конечно же, все ей поведали обо мне в первый же день. Мне никто ничего не говорит, опасаясь вашего гнева, но я сама так больше не могу.

Я нахмурился. Оказывается, я думал о парне гораздо лучше, чем он этого заслуживает. Почему-то мне казалось, что он должен был все понять, увидев, какую жертву я принес сам для его счастья, но, видимо, в который раз я всё время переоцениваю людей.

– Не волнуйся, дорогая, – я положил руку на ее ладонь, – не собираюсь причинять тебе боль. Если у вас ничего не получится, я признаю ваш брак недействительным, предлог найду.

– Вы это действительно можете? Синьор Витале?! – изумилась она, подняв на меня заплаканное лицо.

– Ты не слышала новости, что ли? – настала моя очередь удивляться.

– Когда и где, синьор Витале? – она тяжело вздохнула. – По требованию мужа я перестала работать в госпитале, а больше никуда не выхожу и ни с кем не общаюсь.

– С завтрашнего дня можешь опять там работать, – я еще раз погладил ее по руке, когда она опустилась передо мной на колени, попросив благословения.

– Но Карло? Он будет против, – она прижалась щекой к моей руке.

– Я поговорю с ним, не переживай. Его гнев не будет направлен на тебя, – я через силу улыбнулся, поскольку в груди стал разгораться знакомый огонь ярости, заполонявший меня целиком. Обычно после подобного кругом оставались одни трупы.

Хлопнула входная дверь, и внутрь вбежал молодой человек, который, увидев сидящую на коленях Елену и меня на стуле, нахмурился и опустился рядом с женой.

– Синьор Витале! Мне сказали, что вы направились мой дом, – он склонил голову, – простите, что оставил службу, я тоже хотел вас видеть.

– Дитя мое, проследи, чтобы нас никто не отвлекал, – мягко сказал я Елене, и от тона моего голоса вздрогнули оба. Девушка стремглав бросилась прочь, а молодой человек втянул голову в плечи.

– Синьор Витале! – он попытался открыть рот, но я, почувствовав запах алкоголя, исходящий от него, не сдерживаясь, выпустил свой гнев. Мои первоначальные намерения поговорить с ним спокойно улетучились из-за душившей меня ярости, а также от того, что он пил, находясь на службе. Это было не позволено никому, и все об этом прекрасно знали.

– Ты кем себя возомнил, Карло?! Может быть, ты тайный герцог? Или король? Нет, погоди, ты, наверное, кардинал или вообще новый Папа?

Я поднялся со стула и с яростью на него посмотрел. Он побледнел и отрицательно покачал головой, боясь поднять на меня голову.

– А если нет, то кто ты, чтобы ставить себя выше меня? – я с трудом проговаривал слова, поскольку сильнее всего мне хотелось сейчас вытащить меч, но воспоминания о походе, а также то, что парень на службе хорошо себя зарекомендовал, удерживали меня от немедленной расправы.

– Я по воле этой девушки испытал на себе все прелести церковного дознания, – я закатал рукава камзола, показывая ему тонкие полоски шрамов, которыми у меня были испещрены все пальцы и кисти, – я, а не ты. И если я после всего этого разобрался и удостоверился в том, что бедную девочку просто использовали в своих гнусных целях другие члены рода, то кто ты такой, чтобы ставить под сомнение ее поведение? А, Карло?

Молодой человек молчал, и, боясь, что сделаю ему что-то плохое, я с трудом взял эмоции под контроль.

– Завтра тебе дадут расчет, я не хочу тебя больше видеть, – произнес я, отчего он вздрогнул, – живи в своей гордости сам. Дом и другие подарки я не буду у тебя отнимать.

– Елена!

На мой возглас девушка тут же прибежала, испуганно переводя взгляд с меня, яростно тискающего рукоятку меча, на мужа, сидящего на коленях.

– Мы уходим, – объявил я ей, – ничего с собой не бери.

Она вздрогнула, но, опустив голову, встала рядом, помогая надеть плащ.

Когда мы вышли из дома, я обратился к молча подошедшему ко мне офицеру охраны.

– Синьор Виго, обеспечьте охрану для моей дочери. Пусть пять, нет, лучше десять человек всегда сопровождают ее.

– Слушаюсь, синьор Витале.

Душивший меня гнев стал понемногу отпускать, а когда мы сели в лодку и направились к дому Бадоэр, из кармана штанов, которые в этом мире были в единственном экземпляре, поскольку их тут как бы еще не изобрели, выпал свиток.

– Синьор Витале, – Елена подхватила его, чтобы не намок, и вернула мне пергамент.

– Посмотри, что я хотел предложить Карло, – показал я на него глазами, и она, развернув, тихо вскрикнула, подняв на меня глаза.

– Недаром в Евангелие говорится, что Господь наш больше всего не любит гордыню. Она первоисточник остальных грехов, – я покачал головой, – который раз в этом убеждаюсь.

Девушка перекрестилась, пробормотав первые строчки молитвы. Забрав у нее свиток, я вернул его в карман.

По прибытии в дом Франческо я снова застал у Агнесс матушку и еще двух матрон, которые сплетничали, попивая в этот раз мой любимый и дорогущий чай. При виде Елены все даже не потрудились сделать вид, что ее заметили, продолжив общение, словно она была пустым местом. Поздоровались они лишь со мной. Это взбесило меня окончательно. Оставив девушку с майя, которые, конечно же, сразу приняли ее у себя, я, взяв несколько свитков из своего дорожного сундука, отправился обратно в Собор.

Найдя всех архитекторов, сначала выслушал их благодарности за подарки, которыми я их одарил пару часов назад, затем озадачил тем, что передал чертежи дворца в китайском стиле и попросил разработать на их основе проект нового замка, который буду строить на давно приобретенном месте, недалеко от пригорода Венеции. Они, впервые видя странные строения и загнутые вверх кончики крыш, склонили над ним головы, попросив больше времени на ознакомление с чертежами. Закончив, я отправился в военный городок. Мне срочно нужен был спарринг-партнер или лучше два, чтобы выпустить душивший меня гнев, иначе точно кто-то бы сегодня пострадал. Карло, на которого я так сильно рассчитывал, собираясь сделать его дворянином, чтобы он вместе с Еленой стал заниматься земледелием, выращивая еду для моего войска, оказался на поверку слабым духом человеком, а такие помощники мне были не нужны.