Королевство плоти и огня

Глава 3

Хотя слова Киерана должны были меня ободрить, они подействовали совершенно иным образом.

Расхаживая перед окошком, слишком узким, чтобы через него сбежать, я смотрела на дверь. Она заперта снаружи.

Прямо как в камере.

Сжав кулаки, я еще раз прошлась мимо окна. Гнев смешивался с непреходящей тревогой. Не из-за слов Киерана о том, что Кастил заслуживает прозвища Темный. После того, с какой холодной расчетливостью он убил Филлипса – гвардейца, который ехал с нами из Масадонии, – я уже поняла, почему он получил это прозвище. А то, как он расправился с Лэнделлом, только лишний раз подтвердило, что он может – и будет – убивать без колебаний, но…

Я вдруг остановилась. Я тоже могу убивать без особых раздумий. Разве я не доказала это с лордом Мэзином? Когда за мной явился Джерико с сообщниками, я была готова убивать.

Я опустила взгляд на свои руки. На них тоже есть кровь, и я не могу сказать, что запятнала их, всего лишь защищаясь и пытаясь выжить. Лорд Мэзин получил по заслугам. Этот Вознесшийся испытывал ту же извращенную радость, что и герцог, когда дело касалось моих уроков, но он не нападал на меня, когда я на него набросилась. Он оскорбил Виктера в тот момент, когда мой телохранитель и друг испускал последнее дыхание, и я не чувствовала ни капли вины за то, что натворила. Даже если бы лорд не был вампиром, он все равно был монстром. Может, потому меня не слишком шокировало то, как Кастил украсил стены коридора.

И это вполне может означать, что со мной что-то неладно. Но как бы то ни было, меня рассердило то, что сказал Киеран перед тем, как закрыть дверь.

Что Кастил – единственный человек, которого я не должна бояться.

Киеран не мог ошибаться сильнее.

Я посмотрела на кровать, и сердце ухнуло куда-то вниз, словно я стою на краю Вала. Я практически видела нас, то, как мы сплелись руками и ногами, слились телами. Я дотронулась до отметины на шее, и по мне прокатилась ноющая волна. Поежилась и поискала хотя бы намек на отвращение или страх, но ничего не нашла.

Он меня укусил.

Это было больно, но только поначалу, всего на пару секунд. А потом… потом меня словно затопило жидким жаром. Никогда в жизни я не испытывала столь сильных ощущений и даже не знала, что такое возможно. Но не эффект укуса привел к тому, чем мы занимались в лесу под падающим снегом. Наши тела слились из-за моего влечения к нему. Потому что мои чувства к нему пересилили правду о том, кто он. Вот что побуждает понять, как он дошел до этого момента своей жизни и почему он теперь так поступает. Вот что подпитывает желание забыть все, кроме наслаждения, которое охватывало меня в его объятиях, когда его губы скользили по моей коже. Все, кроме мира и дружеского расположения, которые я испытывала, когда мы просто разговаривали.

Но я с ним не в безопасности.

Даже если Кастил никогда не поднимет на меня руку, я не могу забыть, кто он. Какие беды он причинил. Пусть Виктер погиб не от его меча, но его поразили зазубренные клинки сторонников Кастила. А что насчет Лорен и Дафины – двух леди-в-ожидании, которых убили во время нападения на Ритуал? Они с восторгом ждали Вознесения, но я сомневаюсь, что они знали правду. Они не заслужили такой смерти от рук Последователей, которые наверняка даже не знали, как их зовут. Опять же, они умерли не от руки Кастила, но от рук тех, кто действовал от его имени. Как я могу когда-нибудь простить ему что-то из этого?

И каждый раз, когда я думала о нем, меня уязвляло то, что он знал, как сильно я жажду свободы. Возможности хоть что-нибудь выбирать самой. От самых простых вещей – ходить куда хочу без вуали или говорить с кем хочется, до таких важных, как выбор того, с кем поделиться своим телом. Он знал, как много это значит для меня, и пытался отобрать эту свободу. Сердце сжалось так болезненно, словно мне в грудь вонзили кинжал.

Что он может чувствовать ко мне? Чувствует ли он хоть что-то?

Сердце ныло так, будто горевало по умершему. В каком-то смысле так и есть. Я оплакиваю потерю Хоука, и неважно, что он по-прежнему жив и здоров. Хоук, которому я научилась доверять, человек, с которым я делилась своими секретами, умер. На его месте возник принц Кастил Да’Нир, но меня по-прежнему к нему влечет. Я испытываю то же желание, потребность и…

Вот почему он самый опасный человек в любом королевстве. Потому что я нисколько не сомневаюсь в том, что он использует меня, чтобы освободить брата. Вернет меня тем самым Вознесшимся, которые пять десятилетий держали его в плену, а теперь держат его брата.

Грудь сдавило, и я опять принялась расхаживать, а мои мысли перенеслись к королеве Илеане. Моя мама и королева были близки. Настолько, что когда мама предпочла моего отца Вознесению, королева позволила. Это было неслыханно. Еще необычнее было то, как королева заботилась обо мне после нападения Жаждущих, словно я была ее родной дочерью. Она меняла бинты, сидела со мной, когда меня мучили кошмары, обнимала меня, когда я просилась к маме с папой. Она первая учила меня не стыдиться шрамов, при виде которых другие ахали и шептались, прикрывая рты затянутыми в перчатки руками. За те годы, до того, как меня отправили в Масадонию, королева стала мне больше, чем опекуншей.

И, если верить Кастилу, это она заклеймила его королевским гербом.

Я с легкостью вспоминала, как, держась за руки, мы гуляли с ней по Королевскому саду под звездным небом. Ее терпение и доброта казались безграничными, но та же рука, что держала мою, резала кожу Кастила. Если его слова – правда, то этот же мягкий голос, что рассказывал мне о том, как моя мама в детстве гуляла по этим же дорожкам… этот голос пичкает беззастенчивой ложью целое королевство. Если Кастил говорил правду, она использует страх людей перед существами, которых она же и создала вместе с другими Вознесшимися, чтобы контролировать всех смертных до единого.

И, если все это правда, значит, королева все это время знала, что я наполовину атлантианка?

Боги, до чего же трудно об этом думать. Но что же Йен? Как он мог вознестись? Кастил сказал, что Йен выходит только по ночам и что он Вознесшийся. Может, на самом деле все обстоит так, как кто-то предположил за ужином? Что Йен мой брат только наполовину? Не верится, что у кого-то из моих родителей мог быть ребенок на стороне. Они любили друг друга так, как только могут мечтать добрые люди.

Или я чересчур наивна. Потому что если Йен не их ребенок, то где же его взяли? Подобрали где-нибудь на обочине?

Кастил, скорее всего, счел бы меня дурой.

Но меня не волнует, что он думает. Неважно, что знала королева и приходится ли мне Йен родным братом или сводным.

Я перевела взгляд на дверь.

Мне нужно сбежать.

Даже несмотря на развешанные в коридоре предостережения Кастила, я получила доказательства того, что его люди по-прежнему считают меня марионеткой Вознесшихся. Не думаю, что Лэнделл лгал, когда говорил, что мое происхождение не будет ничего значить для народа Атлантии. Сомневаюсь, что сегодняшние гости чем-то отличаются от остальных. Похоже, Аластир убежден, что мне следует сидеть в темнице, а не разгуливать по крепости.

Как будто мне это позволено.

И как только Кастил привезет меня в Атлантию, если его намерения в самом деле таковы, я окажусь в окружении врагов и в еще более шатком положении.

Когда я подумала об Атлантии, во мне зародилось крохотное зерно радостного волнения. Я ничего не могу с собой поделать, мне хочется повидать это королевство. Может, потому что я мало что видела в своей жизни. А уж побывать в месте, которое якобы не существует? Такое мало кому выпадает.

Я со вздохом выбросила из головы эти мысли. Если Кастилу удастся увезти меня в Атлантию, то сбежать я не смогу.

Киеран ошибался, когда предположил, что я борюсь с Кастилом, чтобы вернуться к Вознесшимся. Я борюсь с ним, чтобы вернуться к брату.

Я должна добраться до Йена, но на своих условиях. Если я каким-то образом доживу до того, как Кастил обменяет меня, я попаду прямиком из одной клетки в другую. Это вариант на самый крайний случай. Так что мне нужно добраться до Йена самой.

И что потом?

Я знаю, что не буду в безопасности среди Вознесшихся. Но есть же дальние деревни и городки, где я могу попытаться как-то наладить жизнь?

Я медленно поднесла руку к лицу и потрогала более длинный шрам. Его будет нелегко спрятать. Но придется. Мне не хочется и дальше прятать лицо. Я не могу так жить.

Но об этом не стоит и думать, пока я не найду способа сбежать, добраться до столицы, найти Йена и при этом постараться, чтобы меня не поймали и не убили.

Мы вместе сбежим от Вознесшихся. Потому что даже если Йен мне не полнородный брат и прошел через Вознесение, он не может быть таким, как остальные. Я отказываюсь в это верить. Он никак не может питаться невинными людьми и детьми. Не может быть, что все Вознесшиеся – зло. Некоторые казались вполне нормальными.

Но если они не кормятся третьими сыновьями и дочерями, которых отдают богам во время Ритуала, то как же они выживают? Им нужна кровь. Если они ее не получают, то умирают от смертельных ран, которые им наносят перед Вознесением. Йен был здоров как бык, но из него выпустили почти всю кровь перед тем, как накормить кровью атлантианца и вознести. Потеря крови убила бы его и все равно может убить, если он не будет кормиться.

Я хочу сама увидеть, во что Йен превратился или не превратился. Я сделаю все возможное, чтобы ему помочь. Но что, если он стал монстром, который пьет кровь людей? Детей? Что тогда? У меня сжалось сердце, и я сделала медленный, глубокий вдох. Я знаю, что придется сделать.

Мне придется покончить с ним, и я это сделаю. Потому что Йен был добрым и мягким – всегда был. Он мечтатель, его призвание – до конца своих дней сочинять истории. А не стать монстром. Он бы никак не захотел сделаться кем-то настолько злым. Покончить с такой кошмарной жизнью будет благородно.

Даже если я убью часть своей души.

Все мои мышцы напряглись, требуя действовать, и комната словно стала втрое меньше. Я больше ни мгновения не могу медлить, размышляя и ничего не делая.

Не уверена, могу ли я противиться Кастилу.

Если он прав, то вряд ли я выживу в Атлантии.

Но я могу найти брата.

– Я больше ни минуты не проведу в этой проклятой комнате, – сказала я громко, подходя к двери. Я прислонилась к ней и прислушалась. Ни звука. Я постучала костяшками пальцев. – Киеран?

Тишина.

Киеран не охраняет дверь. Он, скорее всего, решил, что я надежно заперта в комнате. Вряд ли я смогу выбить дверь или вылезти через дурацкое, бесполезное окно. Наверное, он решил, что мне отсюда не выбраться. И я бы не смогла это сделать, если бы у меня не было старшего брата, который научил меня вскрывать замки.

Я изогнула губы в улыбке и крутанулась. Схватив со стола нож для мяса, вернулась к двери. Возле рукоятки лезвие было толстым, но кончик как раз подошел к замку.

Опустившись на колени, я просунула острие в замочную скважину. Йен научил меня, как поворачивать нож, правильно надавливать и отпускать, и повторять, пока не раздастся тихий щелчок. До того, как я попросила переселить меня в старое крыло замка Тирман, где был заброшенный ход для слуг, по которому я могла передвигаться незамеченной, меня часто запирали в моих покоях, тогда как Йену позволяли выходить на занятия, играть и делать что угодно. Он никогда не рассказывал, где научился вскрывать замки, но он потратил много-много дней, обучая этому меня.

«Ты должна быть терпеливой, Поппи, – говорил он, стоя на коленях рядом со мной, а я засовывала нож в замочную скважину. Он смеялся и клал руку поверх моей. – И осторожной. У тебя ничего не выйдет, если ты будешь действовать как таран».

Поэтому я терпелива. И осторожна. Я поворачивала нож, пока не услышала тихий щелчок, когда острие нащупало рычажок. Схватившись другой рукой за дверную ручку, я выдохнула, и механизм поддался. Стараясь, чтобы моя рука была твердой, я повернула лезвие против часовой стрелки.

Ручка уступила, дверь приоткрылась, повеяло холодом. Я выглянула наружу, в пустой переход.

Охваченная эйфорией, я закрыла дверь и принялась оглядывать комнату. Мои жалкие пожитки уже были упакованы в кожаную сумку. Я взяла ее и задержала взгляд на кровати, на фланелевой ночной рубашке, которую кто-то оставил для меня. Я схватила ее и принялась запихивать в сумку, но тут увидела сверху ножны на бедро. Быстро нацепила их и засунула в них нож, тяжело вздохнув при воспоминании о моем кинжале из кровокамня с рукояткой из кости вольвена. Может, он все еще валяется в конюшне, под кучами сена и соломы?

Уложив ночную рубашку в сумку, я перекинула лямку через голову на грудь. Повернувшись, подобрала тяжелый, подбитый мехом плащ унылого темно-коричневого цвета. Я взяла его, уезжая из Масадонии, потому что он не привлекал внимания. Набросила его на плечи и недрогнувшими пальцами, хотя сердце колотилось, застегнула пуговицы на вороте. Натянула перчатки и пожалела, что в комнате нет никаких припасов, кроме выпивки на столе под окном. Но мне уже приходилось оставаться без еды, когда я чем-то расстраивала герцога Тирмана. Обойдусь и сейчас.

У меня нет плана, и я мало что знаю об окрестностях, но путь на восток приведет к горам Скотос. Атлантия предположительно лежит – и процветает – за пиками, покрытыми шапками облаков, и затянутыми туманом долинами. Если я проеду через город, то вернусь на дорогу, ведущую обратно в Масадонию, но тогда придется ехать по Кровавому лесу. Если я направлюсь на юго-запад, через лес, то в конце концов доберусь до… что там за город? Я наморщила нос, пытаясь вспомнить карту, которую видела в городской Библиотеке. Карта была старой, с выцветшими чернилами, но там был нарисован мост…

Беломостье.

Городок Беломостье лежит на юге, но я понятия не имею, долго ли до него идти пешком. Проклиная свое неумение ездить верхом, я бросилась вперед и открыла дверь. В переходе по-прежнему пусто. Я выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь. Можно было запереть ее снаружи, но не стоит тратить время ради пары секунд, которые у кого-то уйдут на то, чтобы ее отпереть.

Я побежала к лестнице, держась ближе к стене. Остановившись на лестничном пролете, прислушалась. Ничего не услышав, ступила на лестницу и бросилась вниз по ступенькам. Когда я добралась до низа, меня охватило дежавю. Я повернулась к двери во двор, точно так же, как после того, как ударила Кастила кинжалом.

Понадеявшись, что на этот раз исход будет другим, натянула капюшон плаща и потихоньку открыла дверь.

Я вышла в двор, и под моими сапогами заскрипел снег. Этот негромкий звук загремел в моих ушах, как раскаты грома. Набрав побольше воздуха, я напомнила себе, сколько раз мне удавалось незаметно улизнуть на Вал или перемещаться по замку и городу, и ни разу меня не поймали. Ни разу до Кастила.

Не буду думать об этом сейчас. Буду думать о том, как хорошо я умею ускользать из-под носа у многих других.

Я на это способна.

Дыхание вырывалось небольшими облачками. Я посмотрела направо, в сторону конюшен. Может ли мой кинжал еще лежать там?

Хватит ли у меня глупости это проверить?

Да?

Этот кинжал… что ж, он значит для меня все. Но Йен гораздо важнее, как и моя свобода. Идти в конюшни – слишком большой риск. Там могут быть конюхи, Последователи и, возможно, даже атлантианцы или вольвены.

Я не настолько глупа.

Выругалась и, оттолкнувшись от стены, побежала, держась в тени, подальше от желтоватого света факелов. Плащ струился за моей спиной.

Я даже не поняла, что очутилась в лесу, пока серебристый лунный свет не стал разбиваться на фрагменты. Его хватало только на то, чтобы не врезаться в дерево. Я не замедлила бег. Я бежала быстрее, чем когда-либо в жизни, стараясь поскорее увеличить расстояние между мной и крепостью. Сапог зацепился за выпирающий из земли корень, я упала, и мои колени ударились о мерзлую землю. Поднялась на ноги и побежала дальше, превозмогая боль и холод. Влажный воздух щипал щеки. Я бежала, пока тупая боль в боку не усилилась настолько, что пришлось замедлиться. К тому времени я понятия не имела, как далеко забралась, но деревья стали не такими густыми, а снежный покров на земле был нетронутым.

Тяжело дыша и потирая бок, я побрела вперед. Между Новым Пристанищем и Беломостьем не может быть больше дня пути верхом. А пешком? День с половиной, может, два, если отдыхать. А там я смогу найти новую группу, которая едет в столицу. Мне может повезти. Возможно, не придется долго ждать. А если не повезет? Придется ехать самой.

Но больше всего меня волновало, не окажется ли Беломостье под контролем Последователей, как и Новое Пристанище? Если так, то узнают ли меня? Не думаю. Мало кому известно о моих шрамах. Но если Кастил разошлет вести, как сделают и Вознесшиеся, когда мы не появимся на очередной заставе, меня опознают. Насколько мне известно, мы не планировали останавливаться в Беломостье, но какими бы планами ни поделились с герцогиней, они были ложными. А если использовать свою настоящую личность? Если я докажу смертным или Вознесшимся, что я Дева, мне точно обеспечат путешествие в столицу, а очутившись в Карсодонии, я сбегу. Это рискованно, но никаких безопасных вариантов нет. Только боги знают, что обитает в этих лесах. С моей удачливостью здесь может оказаться задиристое семейство очень больших и очень голодных медведей. Мне не доводилось видеть медведей, так что меня ждет изумительное зрелище перед тем, как мне сожрут лицо. Но, по крайней мере, я сомневаюсь, что…

Меня остановил треск ветки, когда я перелезала через упавшее дерево. Опустила взгляд, но не увидела ничего, кроме ровного снега и разбросанных по нему сосновых иголок. Задержала дыхание и стала прислушиваться. Воздух пощипывал кожу. Треск повторился, на этот раз ближе, и я насторожилась.

Я повернулась, всматриваясь в деревья, в низко опущенные ветви, придавленные весом снега и льда. Откуда этот звук? Ветки ломаются? Я полностью повернулась вокруг своей оси, на этот раз медленнее. Глаза слезились от холода. Дернула головой вправо и, прищурившись, вгляделась в более густые тени, сквозь которые не проникал лунный свет. Достала из складок плаща свой столовый нож. Очень надеюсь, что это не медведь. Не хочу его убивать.

Я чуть не рассмеялась, потому что вряд ли этот нож поможет против зверя.

Мои мышцы напряглись, когда тень отодвинулась и вышла из мрака. Я отшатнулась назад при виде ее размеров: высотой почти с человека, желтовато-коричневый мех припорошен снегом.

Сердце ушло в замерзшие пятки, когда вольвен двинулся вперед. Мускулы бугрились и перекатывались под густым палевым мехом.

Киеран.

– Проклятье, – прорычала я, ощутив в горле вкус ярости.

Прижав уши, Киеран наполовину взобрался на упавший ствол и вцепился в древесину когтями передних лап. Он опустил подбородок, и бледно-голубые глаза уставились на меня. Возможно, он ждал, что я побегу, но я знаю, что бегство для меня ничем хорошим не кончится. Я чуть не рухнула на колени от ощущения безнадежности. Как это все нечестно…

Но все же устояла.

Я не сдамся.

Рукоятка ножа впилась в ладонь, сердце неистово билось о ребра.

– Я не вернусь в крепость, – сказала я. – Тебе придется отвести меня силой, и это будет нелегко. Я буду с тобой сражаться.

– Если ты хочешь сражаться, – раздался голос, от которого по моей коже пробежала дрожь. Я резко обернулась. – Ты будешь сражаться со мной, принцесса.

Глава 4

На фоне снега вырисовывалась впечатляющая фигура Кастила, одетого в черное. Он двинулся вперед и остановился рядом с Киераном.

Я увидела, что он вооружен двумя короткими мечами с хромовыми рукоятками и лезвиями из рубиново-красного кровокамня.

Мой нож никогда не казался таким жалким, как в этот момент.

– Наверное, я добавлю в растущий список твоих способностей взлом замков, – проговорил он, растягивая слова. – Очень неподобающий Деве талант. Но, опять же, мне не следует удивляться. У тебя много неподобающих Деве талантов, верно?

Я промолчала, сердце пыталось вырваться из груди.

– Ты в самом деле думала, что можешь от меня сбежать? – тихо спросил Кастил.

Во мне разгорелся гнев, который гораздо острее любого клинка и куда предпочтительнее безысходности.

– Мне почти удалось.

– Почти не считается, принцесса. Тебе следует это знать.

Я знала.

– Я не пойду в крепость.

– Предпочитаешь, чтобы я тебя отнес? – предложил он.

– Предпочитаю больше никогда не видеть твоего лица.

– Мы все трое знаем, что это ложь.

Киеран рядом с ним фыркнул, и я подумала, не швырнуть ли нож в морду вольвена.

– Предлагаю сделку, – добавил Кастил и перешагнул через упавшее дерево, словно то была всего лишь ветка.

Я не теряю бдительности.

– Мне не нужны никакие сделки. Мне нужна свобода.

– Но ты еще не слышала, что я хочу предложить. – Он вынул из ножен один меч. – Сразись со мной. Если победишь, будет тебе свобода.

Он бросил меч, тот приземлился передо мной.

Быстро глянув на оружие, я рассмеялась, и этот звук царапнул изнутри.

– Как будто он позволит причинить тебе вред. – Я кивнула в сторону Киерана.

Кастил склонил голову набок, а вольвен навострил уши.

– Киеран, ступай в крепость. Пусть Поппи будет уверена, что все по-честному.

Киеран немного помедлил и оттолкнулся от упавшего дерева. Развернувшись с животной грацией, он побежал прочь.

– По-честному? – возмутилась я. – Ты атлантианец. Как можно сражаться с тобой по-честному?

– Значит, ты боишься проиграть? Или боишься сразиться со мной?

– Нисколько, – заявила я.

Он самодовольно ухмыльнулся, и его глаза вспыхнули горячей охрой.

– Тогда сражайся со мной. Помнишь, что я говорил? Я хочу, чтобы ты дралась со мной. Я весь в предвкушении. Мне это нравится. Ничего из этого не ложь. Вперед!

Конечно, я помню, что он говорил, но мне его никак не одолеть. Я это знаю. Он это знает. Тем не менее я не могу уйти обратно в клетку. Особенно после того, как провела в клетке всю жизнь.

Не сводя с него глаз, я убрала нож в ножны, расстегнула плащ и позволила ему упасть на землю. Было жаль тепла, но верхняя одежда бы только мешала. Я сняла сумку и бросила ее рядом с плащом.

Кастил поднял бровь.

– И это все вещи, с которыми ты собиралась бежать? Только одежда? Больше никаких припасов? Ни еды, ни воды?

– Я же не могла рыться в кладовке, чтобы меня там поймали.

Глядя на него, я наклонилась и подобрала короткий меч, взяв его обеими руками. Он и близко не такой тяжелый, как меч с широким лезвием, но все же в моем теле нет такой силы, как у тех, кто тренируется с мечом годами. Виктер быстро развеял мою убежденность, что я смогу долго держать в одной руке как широкий, так и короткий меч.

– Похоже, это был очень непродуманный план, порожденный паникой.

– Вовсе нет.

Не совсем. Может, чуть-чуть.

– Поверить не могу. Поппи, я думал, что ты умнее. – Он достал из ножен второй меч. – Что может быть глупее, чем бежать посреди ночи, без еды и воды, вооружившись только жалким столовым ножом?

Я поджала губы. Жар гнева согревал мою кожу.

– Ты знаешь, сколько идти в Беломостье пешком? Ты же туда направлялась? Ты не подумала о том, как холодно будет ночью? – продолжал допрашивать он, и в его голосе зазвучали гневные ноты. – Ты хотя бы на миг остановилась и подумала о существах, которые могут водиться в этих лесах?

Нет. На самом деле нет. И он прав. Мой план был непродуманным.

– Ты закончил с разговорами? Или боишься, что я в самом деле могу тебя победить, и потому не затыкаешься?

– Мне нравится себя слушать.

– Не сомневаюсь.

Снег закружился поземкой.

– Готова? – спросил Кастил.

– А ты?

– Всегда.

Я опустила взгляд на его меч. Кастил держал его острием вниз, совершенно не наготове. Это оскорбление, намеренное или нет. Во мне вскипела ярость, и я бросилась в атаку.

Я целилась в живот, но Кастил оказался быстрее и отразил мой удар простым взмахом меча.

– Тебе следует метить мне в шею, принцесса. Или меч для тебя слишком тяжел?

Стиснув зубы от этой насмешки, я замахнулась выше. Он блокировал удар и сделал ответный выпад, и близко не так быстро, как мог, судя по тому, как легко я увернулась.

– Ты забыла многое из того, что я тебе говорил.

Он двинулся вперед, взмахом меча отбив мой очередной удар.

– Может, я предпочитаю игнорировать все, что ты говоришь.

Прищурившись, я убралась в сторону.

– В любом случае я окажу тебе любезность и повторю.

– Не нужно.

Я отслеживала его движения – он кружил вокруг меня. Он владеет мечом гораздо лучше меня, как и Виктер на наших тренировках. Чему он меня учил? Никогда не забывать о самом важном оружии: элементе неожиданности.

Кастил шагнул ко мне, подняв меч.

– Похоже, повторить очень даже нужно, учитывая твое глупое поведение.

Я покажу ему глупое поведение.

– Сражайся со мной. Спорь со мной. Я не буду тебя останавливать. Но я не позволю тебе подвергать свою жизнь риску. А эта затея? Ночью? Просто образец безрассудного, самоубийственного поведения.

– Еще недавно ты не хотел, чтобы я с тобой спорила, – напомнила я, внимательно следя за ним.

– Потому что, как я сказал, ты можешь сражаться с мной, но не тогда, когда это подвергает твою жизнь риску.

– Значит, в присутствии Аластира моя жизнь была в опасности?

– Я как раз улаживал это дело, но затем пришлось идти сюда, чтобы убедиться, что ты не погибла по собственной глупости.

– Только потому, что я нужна тебе живой. Верно? Мертвая Дева не годится для обмена, когда дело дойдет до освобождения твоего брата?

Он стиснул челюсти.

– Так ты предпочитаешь погибнуть?

– Я предпочитаю быть свободной, – процедила я сквозь зубы.

Ветер швырнул прядь волос мне в лицо.

Его верхняя губа изогнулась, обнажив один клык.

– Если ты думаешь, что побег к Вознесшимся даст тебе свободу, значит, я переоценил твои способности к критическому мышлению.

– Если ты думаешь, что я планировала именно это, то я переоценила твои, – бросила я в ответ.

Кастил ринулся вперед, сильно замахнувшись. Я подозревала, что он собирается выбить меч из моих рук. Ему бы это удалось, если бы он обрушил удар, но я метнулась навстречу мечу. Удивленно расширив глаза, он отвел клинок назад – я знала, что он так сделает. Мертвой я ему не нужна.

Поднырнула ему под руку, развернулась и лягнула ногой. Мой сапог врезался ему в живот, и он выругался. Я выпрямилась и взмахнула мечом. Кастил сместился в сторону, с трудом избежав удара в грудь.

– Молодец, – отметил он без тени насмешки.

– Я не спрашивала твоего мнения.

Его клинок столкнулся с моим, клацнул кровокамень. Несколько напряженных мгновений в лесу был слышен лишь звон мечей – мы делали выпады и парировали удары. Несмотря на холод, у меня на лбу выступил пот, и хотя после бега мышцы ныли и протестовали, я не сдавалась.

Это не была битва насмерть. Я сознавала, что это даже не битва за свободу, потому что, невзирая на сделку, Кастил меня не отпустит. Вопрос лишь в том, кто кого первый разоружит. Кто прольет первую кровь. Мне просто хотелось избавиться от ярости и отравляющей беспомощности, которые слишком долго гнездились во мне. И, возможно, именно потому Кастил затеял эту схватку.

Острие моего меча прошло очень близко от его левой щеки, но он отбросил клинок в сторону, и по моим рукам до самых плеч пробежала болезненная дрожь. Я тяжело дышала, а он не показывал и малейших признаков усталости.

Он двигался вокруг меня медленными кругами, опять опустив меч.

– Я тебя напугал? С Лэнделлом? – Надменное выражение исчезло с его лица, словно передо мной был совершенно другой человек. – Поэтому ты сбежала? Ты меня испугалась?

Удивленная вопросом и тем, как он почти со страхом ждет ответа, я на дюйм опустила меч.

Это было ошибкой.

Кастил ринулся с быстротой сокола, пикирующего на добычу. Он схватил меня за руку и развернул так, что я очутилась спиной к нему. Я попыталась вырваться, но он стиснул меня за талию, прижимая спиной к своей груди. Он сдавил пальцами мое запястье, я разжала руку, и меч упал в снег.

– Мне пришлось это сделать, – произнес он, опустив голову. Его щека прижалась к моей. – Никто, и я сказал это совершенно серьезно, никто не смеет говорить с тобой так. Угрожать тебе и остаться в живых.

Мое глупое, бестолковое сердце замерло.

– Это так мило, – сказала я и почувствовала, что его хватка на моей талии ослабла. – Но ты сжульничал.

Я дернулась в сторону и изо всей силы двинула локтем ему в живот. Кастил закряхтел и выпустил меня. Вместо того чтобы заняться мечом, который он по-прежнему держал, я стремительно атаковала и врезала ему кулаком в челюсть. В его глазах вспыхнуло потрясение, а я крутанулась, пригнувшись, и замахнулась ногой.

Наконец-то он упал, и у меня вырвался победный крик. Я вскочила на ноги и повернулась к нему, тяжело дыша.

Выронив меч, Кастил поднялся на одном локте и поднес ко рту руку, глядя на меня снизу. Тыльная сторона его ладони окрасилась кровью, и меня охватила неистовая радость. Он первым разоружил меня, но я пустила ему кровь.

– Просто чтобы ты знала: я сделаю это снова, убью тысячи Лэнделлов, – сказал он, и мое удовлетворение слегка угасло. Я глянула на меч, который он выронил. – И я ни на миг об этом не пожалею. Но тебе никогда не нужно меня бояться. Никогда.

Я поймала его взгляд. В его словах не было самодовольства, а в глазах – насмешки.

– Я тебя не боюсь.

Он сдвинул брови в недоумении, а я воспользовалась моментом и ринулась к мечу. Правда, пока еще не знаю толком, что буду с ним делать.

И мне не пришлось узнать.

Кастил перехватил меня за талию. Он двигался так тихо, что я не услышала, как он поднялся и приблизился. Он повалил меня на землю, развернувшись так, чтобы принять на себя удар от падения. Я оказалась на нем.

– Это напоминает мне конюшни, – сказал он мне в затылок. Если в его голосе и была какая-то уязвимость, то теперь она исчезла. Он перекатил меня под себя. – Ты тогда была такая же неистовая, как и сейчас.

Слишком сильные ощущения от его веса, от жара его тела на моей спине и ледяного холода снега спереди ошеломили меня.

– Большинство сочли бы это качество не слишком привлекательным, – горячо зашептал он мне на ухо, пробуждая мысли о спутанных простынях и опьяняющих специях.

Между нами не было и дюйма пространства, и я ощущала Кастила всей своей спиной, выпуклостями ягодиц; чувствовала его ногу, просунутую между моими. Я ощущала его каждой частью своего тела, а его утонченный аромат и свежесть снега заполняли каждый из моих частых вдохов.

– Но… – Его губы коснулись моего подбородка, а следом царапнули его острые зубы, пробудив во мне неправедный трепет. Он меня укусит? Ноющая тяжесть затопила грудь и разлилась ниже. Меня кольнуло недоверие. Неужели я?.. Неужели я хочу, чтобы он это сделал? Нет. Конечно нет. Я не могу этого хотеть. Его губы изогнулись на моей коже, на заживающих следах укуса. – Но я не большинство.