Испытания Морриган Кроу

Глава третья
Смерть к обеду

В первый вечер Тьмы оживали улицы даже скучного и косного Джакалфакса, а в последние часы перед полуночью праздничное веселье на замощённой части Эмпайр-роуд переросло в безудержный разгул. Уличные оркестры гремели на каждом углу, собирая мелочь и перетягивая внимание людей. В воздухе стояли запахи пива, жжёного сахара и шипящего на вертелах мяса.

Почерневшие Небесные часы мрачно нависали над буйством праздника. В полночь их цвет сменится на нежно-розовый – весна Первого года эпохи каждому обещает счастливые перемены, и ночь в канун её всегда полна надежд.

Однако не для всех. Морриган Кроу в эту ночь точно знает, чего ожидать. Как любой ребёнок, рождённый ровно одиннадцать лет назад, с наступлением Тьмы прошлой эпохи, в полночь она умрёт. Проклятие исполнится, и Одиннадцатый год завершится вместе с её короткой жизнью.

В семействе Кроу тоже отмечали это событие – в каком-то смысле. Особняк на холме погрузился в сумрак: свет приглушён, шторы задёрнуты. На обед поданы любимые блюда Морриган: бараньи котлеты, жареный пастернак^[1] и мятный горошек. Корвус терпеть не мог пастернак и в обычный день ни за что бы не разрешил подать такое на стол, но сегодня лишь угрюмо молчал, когда служанка навалила ему полную тарелку. Уже достаточно, чтобы понять – событие из ряда вон выходящее.

Тишину в столовой нарушало лишь звяканье ножей и вилок. Морриган старалась прочувствовать вкус каждого кусочка, каждого глотка воды, а тиканье часов звучало барабанным боем военного оркестра, сопровождающего её к последнему мигу земного существования.

Только бы не мучиться! Где-то в книжках было написано, что про́клятые дети умирают быстро и безболезненно, будто засыпают. Интересно, а что потом? Попадёт ли она в Лучший мир, как уверяла кухарка, и правда ли там живут Вышние, которые принимают к себе умерших? Потому что, если… Нет, даже думать о таком не стоит! Когда-то, послушав кухаркины истории о тварях, обитающих в Худшем мире, Морриган не гасила в спальне свет целую неделю.

Великолепный праздничный обед накануне собственной смерти – как странно! Совсем не похоже на день рождения и вообще на праздник. Скорее уж на преждевременные похороны.

Произнесёт ли кто-нибудь хоть слово? Едва Морриган успела подумать это, как отец значительно откашлялся. Айви с бабушкой обернулись к нему, не донеся до рта свою баранину и горошек.

– Я… э-э… хочу сказать… – начал Корвус и вдруг замялся. – Я хочу сказать…

Глаза Айви увлажнились, она ободряюще сжала руку мужа.

– Продолжай, дорогой, мы слушаем.

– Я просто… – Он снова замолчал и громко кашлянул, прочистив горло. – Я хотел сказать, что… баранина сегодня очень удалась… прожарилась на славу.

Ответом было одобрительное бормотание, затем сосредоточенное звяканье возобновилось. Морриган хорошо понимала, что ничего лучшего ждать не приходится. Да и баранина в самом деле удалась.

– Что ж, если никто не против… – заговорила Айви, изящно утирая губы льняной салфеткой. – Я не так давно вошла в семью, но думаю, мне будет уместно сказать сегодня несколько слов.

Морриган выпрямилась, напуская на себя трогательное смирение. Наконец-то! Может, мачеха хотя бы извинится, что напялила, словно на свадьбу, вычурное ажурное платье с рюшечками! Или признается, что, хоть и не сказала за всё время падчерице и десятка слов, любит её, как родную дочь, и хотела бы узнать получше, а теперь будет тосковать и лить на похоронах горькие слёзы. И пускай вся косметика стекает по хорошеньким щёчкам грязными ручьями, думать она будет только о милой, милой, навсегда ушедшей Морриган!

– Корвус не очень хотел пока говорить об этом, но я думаю, Морриган не станет возражать…

– Ничего, всё нормально, – кивнула она.

Айви взглянула на падчерицу с благодарной улыбкой и, приободрившись, поднялась с места.

– Я хочу сказать, что… у нас с Корвусом будет ребёнок.

За столом воцарилось молчание, затем раздался страшный грохот: служанка в дверях уронила поднос. Корвус попытался улыбнуться своей молодой жене, но получилась уродливая гримаса.

– Ну что? – нетерпеливо нахмурилась Айви. – Нас кто-нибудь поздравит?

– Айви, дорогая… – Старшая Кроу взглянула на неё с ледяной улыбкой. – Возможно, твою новость приняли бы лучше в более подходящее время… Например, на следующий день после того, как моя единственная внучка должна будет трагически покинуть нас в возрасте одиннадцати лет.

Как ни странно, эти слова заставили Морриган немного воспрянуть духом. Ни разу в жизни ей не приходилось слышать от бабки подобных сантиментов. В груди шевельнулось тёплое чувство к старой злобной стервятнице.

– Но я же о хорошем, как вы не понимаете? – запротестовала Айви, взглядом ища поддержки у мужа. Тот хмурился, сжав пальцами виски, словно боролся с мигренью. – Это же… ну, как продолжение жизни. Одна угасает, зато другая нарождается – настоящее чудо!

Свекровь издала тихий стон, но Айви уже было не остановить.

– Вы получите новую внучку, Орнелла! У Корвуса появится новая дочь… или сын. Разве не замечательно? Корви, ты же всегда хотел мальчика, правда? Мы наденем на него маленький чёрный костюмчик, и он будет совсем как его папочка!

Морриган изо всех сил старалась не расхохотаться, глядя на мрачное лицо отца.

– Конечно, моя прелесть… – неуверенно произнёс он. – И всё-таки давай поговорим об этом позже.

– Но… ведь Морриган не возражает! Правда, Морриган?

– Против чего? Быть вычеркнутой из жизни через несколько часов, а покамест обсудить гардероб своей замены? Нисколько. – Она подцепила вилкой жареный пастернак и отправила в рот.

– О, ради всего святого! – зашипела Орнелла, бросив яростный взгляд на сына. – Решили же об этом не говорить!

– Я не говорил, – пожал он плечами.

– А я сказала – «вычеркнутой из жизни», не мёртвой же.

– Всё, довольно! – воскликнула бабушка. – У отца уже голова разболелась.

– Между тем Айви сказала «угасает», – не унималась Морриган, – это гораздо хуже, вот!

– Хватит!

– Так что, никому совсем нет дела, что у меня будет ребёнок?! – завопила Айви, топнув ногой.

– А есть кому-нибудь дело, что я вот-вот умру?! – заорала Морриган в ответ. – Обо мне кто-нибудь вспомнит за этим столом?

– Прекрати об этом! – стукнула кулаком по столу бабушка.

Послышались три громких удара в парадную дверь. Все притихли.

– Кому пришло в голову являться в такое время? – тревожно прошептала Айви. – Репортёры? Уже? – Она поспешно одёрнула платье и поправила волосы, затем схватила серебряную ложку и глянула на своё отражение.

– Вот же стервятники! – буркнула старшая Кроу. – Никогда не упустят случая поживиться. Отошли их, и без всяких там учтивостей! – приказала она служанке.

Минуту спустя из прихожей донёсся неразборчивый разговор, и по коридору застучали тяжёлые шаги, сопровождаемые робкими протестами служанки.

У Морриган заколотилось сердце. Неужели всё, конец? Разве Смерть носит ботинки?

В светлом прямоугольнике распахнутой двери стоял мужчина в шляпе. Высокий, стройный, широкоплечий, лицо наполовину скрыто элегантным серым шерстяным шарфом. Верхняя часть лица состояла из веснушек, пронзительно-синих глаз и массивного носа. Под распахнутым тёмно-синим пальто до пят виднелся щегольской стального цвета костюм с перламутровыми пуговицами – стильный, но выглядел слегка небрежно, словно хозяин только что вернулся с вечеринки, начав раздеваться ещё по пути домой. На отвороте пальто – золотой значок в форме буквы «W».

Широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк, незнакомец прислонился к дверному косяку с таким видом, будто стоит здесь уже полжизни и не представляет себе места уютнее. Казалось, особняк Кроу его собственный, а в столовой собрались его гости.

Он встретился взглядом с Морриган и весело ухмыльнулся:

– Привет!

Она промолчала. Тишину нарушало лишь тиканье стенных часов.

– Извини, опоздал слегка, – продолжал неизвестный. Через шарф его голос звучал глуховато. – Только что с вечеринки на дальнем острове в Джет-Джакс-Джейде. Разговорился там с одним милейшим старичком, воздушным акробатом, – однажды он в благотворительных целях пролетел на трапеции над действующим вулканом, – и совсем забыл про разницу во времени, вот же осёл! Не беда, главное, я здесь. Ты готова? Я припарковался у входа… О-о жареный пастернак. Обожаю!

Должно быть, бабушка пребывала в состоянии шока, потому что даже не попыталась возразить, когда незваный гость рукой сгрёб с блюда большую горсть жареного пастернака, сунул в рот и с наслаждением облизал жирные пальцы. На самом деле дар речи потеряло всё семейство, не исключая Морриган.

Странный пришелец вежливо помолчал, качаясь на каблуках, потом вдруг хлопнул себя по лбу:

– Да я же шляпу не снял! Ну и ну! Как неучтиво. – Он шутливо приподнял бровь, глядя на остолбеневших зрителей. – Только не пугайтесь: я рыжий.

Это значило ничего не сказать. Стараясь скрыть изумление при виде показавшейся из-под шляпы огненной шевелюры, Морриган подумала, что определение «рыжий года», или «король рыжих», или «рыжий – рыжее не бывает» подошло бы ему куда больше. Такая ярко-медная волнистая грива заслуживала первого приза. Под размотанным шарфом обнаружилась ещё и борода – лишь чуть менее пронзительного оттенка.

– М-м… – промычала наконец Морриган, собрав всё красноречие, какое смогла. – Вы кто?

– Я? Юпитер. – Рыжий обвёл взглядом лица присутствующих, но признаков узнавания не обнаружил. – Ну, Юпитер же! Юпитер Норт. – Он снова посмотрел на Морриган. – Юпитер Норт из Вундерколлегии, твой спонсор!

Спонсор… её спонсор. Морриган недоверчиво покачала головой. Очередной розыгрыш?

Контракт она вчера подписала. Конечно же подписала – разве можно было удержаться и не представить себе хоть на минуту, что всё это правда? Чудесная, невероятная правда! Что и впрямь есть на свете неведомая Вундерколлегия, которая приглашает её – не кого-нибудь другого, а её, Морриган Кроу! – в свои ряды. Что она и впрямь сможет прожить ещё немного и хотя бы начать загадочные испытания весной. Что по ту сторону Тьмы лежит таинственное и захватывающее будущее!

Подписала внизу, в пустой графе, и даже нарисовала рядом со своим именем маленькую чёрную ворону, чтобы скрыть нечаянно посаженную чернильную кляксу. А затем бросила подписанный контракт в огонь.

Потому что на самом деле ни секунды не верила. Так не бывает. Никогда!

– Абсурд какой-то! – Корвус Кроу наконец обрёл голос.

– Ну что вы… – Рыжий снова заторопился. – Морриган, боюсь, нам в самом деле пора. Сколько у тебя чемоданов?

– Чемоданов? – переспросила она, пытаясь сообразить, о чём это он.

– Ну и ну-у! – протянул он. – Так ты собралась или нет? Ладно, ничего страшного. Зубную щётку тебе найдём на месте. Надеюсь, ты уже попрощалась… Впрочем, есть ещё время пообниматься.

Высказав это смехотворное предложение, рыжий стал обходить стол, обнимая по очереди всех Кроу. Когда он громко чмокнул в щёку застывшего от ужаса отца, Морриган не знала, хохотать ей или скромно отвернуться.

– Ну, знаете, это уж слишком! – прорычал Корвус, вскакивая со стула. Одно дело – просто незваный визитёр, и совсем другое – непрошеные ласки. – Ничей вы не спонсор! Убирайтесь немедленно из моего дома, пока я не вызвал городскую стражу!

Угроза как будто доставила рыжему удовольствие.

– Я не ничей, канцлер Кроу, и даже не чей-нибудь, – ухмыльнулся он, – а спонсор вот этого слегка нерасторопного, но в остальном очаровательного ребёнка. Всё в открытую и на законном основании, уверяю вас. Ваша дочь подписала контракт, вот он!

Листок бумаги был уже изрядно потрёпан и помят, но Морриган узнала его сразу. Юпитер ткнул пальцем в её подпись с кляксой и пририсованной вороной – ошибка полностью исключалась.

Но это невозможно!

– Не понимаю… – Она ошарашенно тряхнула головой. – Я сама сожгла его – дотла!

Юпитер небрежно помахал листком:

– О, это же вундерконтракт! Когда ты его подписываешь, копии создаются сами собой… Ясно теперь, почему края обожжены.

– Этот контракт я не подписывал! – заявил Корвус.

– А вас и не просили… – Рыжий пожал плечами.

– Я её отец, и моя подпись обязательно требуется!

– Достаточно подписи любого взрослого опекуна, а учитывая…

– Вундерконтракты незаконны! – наконец пришла в себя старшая Кроу. – Согласно Акту о злонамеренном использовании, вас следует арестовать!

– Тогда поторопитесь, пожалуйста, – со скучающим видом произнёс Юпитер, – у меня всего несколько минут. – Он взглянул на часы. – Морриган, не тяни: время уходит!

– Вот именно, уходит, – кивнула она. – Вы кое-что забыли, мистер Норт. Стать моим спонсором у вас не получится. У меня сегодня день рождения…

– Ах да, конечно… поздравляю, – рассеянно сказал он, подходя к окну и заглядывая за закрытую штору. – Ничего, если мы отпразднуем его потом? Уже поздновато, и…

– Нет, вы не поняли! – перебила Морриган. Горькие слова застревали в горле, но она всё-таки выдавила: – Я состою в реестре про́клятых детей… Тьма наступила… В полночь я умру.

– Фома неверующий, да и только! – хмыкнул рыжий.

– Вот почему я сожгла контракт: он всё равно ни к чему… Извините.

Юпитер продолжал вглядываться в ночь, лицо его вдруг помрачнело, лоб собрался в морщины.

– Сожгла, но сначала подписала, – буркнул он не оборачиваясь, – и потом, кто сказал, что ты обязательно умрёшь? Не захочешь – и умирать не придётся.

Корвус в гневе грохнул кулаком по столу:

– Это просто неслыханно! Кто вы такой, в конце концов? Врываетесь в мой дом, внушаете моей дочери какую-то чушь…

– Я уже сказал, кто я такой, – спокойно объяснил незваный гость, словно говорил с ребёнком. – Меня зовут Юпитер Норт.

– А я Корвус Кроу, государственный канцлер Большого Вольфакра и видный член партии Зимнеморья! – напыжился Корвус. – И я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом и позволили спокойно оплакать кончину дочери!

– Оплакать кончину дочери? – медленно переспросил Юпитер. Шагнул к канцлеру, остановился. Синие глаза сверкнули молниями, и у Морриган по спине побежали мурашки. – Уж не той ли дочери, – рыкнул он глухо, с ледяной яростью, от которой пробирал ужас, – что сейчас перед вами – заведомо, бесспорно, блистательно живая?

Трясущаяся рука Корвуса показала на настенные часы.

– А вы погодите часок-другой! – выплюнул он в бешенстве.

У Морриган вдруг сжалось сердце непонятно почему. Она знала, сколько себя помнила, что смерть явится за ней в полночь. Отец с бабушкой никогда не держали этого в секрете. То, что Корвус давно примирился с проклятием дочери, также не могло быть сюрпризом… Но только сейчас она осознала, что никогда и не была для него живой!

– Морриган, ты хочешь жить? – спросил Юпитер уже совсем другим тоном.

Она поёжилась. Что за странный вопрос?

– Какое имеет значение, чего я хочу?

– Очень большое, самое большое на свете! Сейчас это единственное, что имеет значение.

Взгляд Морриган метнулся к отцу, к бабушке, к мачехе… Они смотрели на неё пристально и с какой-то неловкостью, как будто разглядели впервые в жизни.

– Ну конечно, хочу, – тихо произнесла она – впервые вслух. Тяжесть в груди понемногу стала отпускать.

– Прекрасный выбор! – улыбнулся Юпитер. Тень исчезла с его лица так же быстро, как появилась. Он снова шагнул к окну. – Смерть – тоскливое дело, жить куда интереснее. В жизни всё время что-то происходит, всякое неожиданное. Такое, чего и не ожидаешь, потому что оно… неожиданное. – Не оборачиваясь, он отступил от задёрнутой шторы и потянулся назад, нащупывая руку девочки. – К примеру, не могла же ты ожидать, что твоя так называемая смерть явится за три часа до срока?

На голову Морриган вдруг что-то посыпалось. Машинально проведя ладонью по щеке, она подняла глаза. Люстра на потолке дрожала, по потолку разбегались трещины. Лампочки мигали и звенели, как будто вот-вот лопнут, задребезжало оконное стекло. В воздухе повеяло гарью.

– Что это? – Она в страхе ухватилась за руку мужчины. – Что происходит?

Наклонившись, он шепнул ей на ухо:

– Ты мне доверяешь?

– Да! – не раздумывая, ответила Морриган.

– Точно доверяешь?

– Абсолютно.

– Ну вот и отлично! – Он заглянул ей в глаза. Пол под ногами дрогнул. – Сейчас я сорву эту штору, но того, что ты за ней увидишь, пугаться не надо. Они могут чуять страх.

Морриган судорожно сглотнула.

– Они?

– Просто делай, как я, и всё будет хорошо, поняла? Главное, не бойся!

– Не буду, – кивнула она, хотя в груди всё ходило ходуном, а в животе крутилось чёртово колесо и кувыркались танцующие цирковые слоны.

– Какого дьявола вы ей там втолковываете? – закричала бабушка, поднимаясь со стула. – Морриган, что он тебе сказал? Я требую…

Стремительно сунув руку в карман, рыжий выхватил горсть серебристой пыли и дунул облаком в сторону семейства Кроу, словно посылая искрящийся воздушный поцелуй. Затем подскочил к окну, одним движением сорвал штору, скомкал и бросил на пол. Отступил на шаг, глядя на смятую ткань, и печально-торжественно покачал головой:

– Что за ужасная несправедливость! Потерять её столь юной – как это трагично!

– Трагично? – Корвус моргнул в недоумении, озадаченно нахмурился. В глазах его появился странный стеклянный блеск.

– Угу! – кивнул Юпитер. Обняв канцлера за плечи, он подвёл его к лежащей комом шторе и плаксивым голосом произнёс: – Дорогая, милая Морриган! Полная жизни, цветущая… Сколь многое она могла принести в мир – и сколь внезапно покинула нас! Ушла, ушла слишком рано…

– Слишком рано, – механически кивая, эхом отозвался Корвус, – и столь внезапно.

Другой рукой рыжий привлёк к себе Айви и закатил глаза к небу:

– Вы не должны винить себя… хотя могли бы, если бы захотели. – Он лукаво подмигнул Морриган.

Она с трудом сдерживала истерический смех. Они что, в самом деле принимают смятую штору за неё, лежащую мёртвой на полу? Вот же она, рядом стоит!

– Такая маленькая!.. – всхлипнула Айви, утирая лицо рукавом, – такая худенькая…

– Да-да, – скорбно согласился Юпитер, – ни дать ни взять… комочек ткани. – Морриган, не выдержав, фыркнула, но лица у семейства Кроу даже не дрогнули. Неужели они ничего не понимают? – Я оставляю родным и близким покойной скорбную обязанность сделать необходимые распоряжения, – продолжал Юпитер. – Вам, канцлер, вероятно, предстоит подготовить заявление для прессы. Однако, прежде чем откланяться, могу я посоветовать закрытый гроб? Открытые так вульгарны…

– Да, так и есть, – кивнула бабушка, не отрывая глаз от шторы-внучки, – чрезвычайно вульгарны!

– Что вы с ними сделали? – шёпотом спросила Морриган. – Что за порошок?

– Совершенно незаконно, – поморщился Юпитер. – Ты ничего не видела.

Люстра на потолке резко качнулась, по стенам заплясали тени. Воздух наполнился запахом дыма. Пол под ногами снова тряхнуло, и вдалеке за окном послышалось что-то вроде барабанной дроби крупного дождя по стеклу, или раскатов грома, или… стука копыт?

Морриган повернулась к окну и передёрнулась. От увиденного бросило в жар, паника подступила комком желчи, не давая вздохнуть.

Вот оно! Долгожданная смерть наконец явилась.

Глава четвёртая
Дикая охота

По гребню холма через редколесье к поместью Кроу двигалась тёмная бесформенная туча. Похожая издалека на рой саранчи или стаю летучих мышей, она летела гораздо ниже, а грохот копыт по мере приближения становился всё оглушительней.

В бурлящем чёрном месиве зловеще сверкали сотни алых огоньков, разгораясь с каждым мигом. Начинали различаться морды, лица, ноги, лапы. Морриган ахнула, вдруг осознав, что огнём горят глаза – человеческие, лошадиные и собачьи. Это было не скопище всадников с собаками, а единая масса, живое воплощение мрака, имеющее одну-единственную цель – охоту.

У Морриган перехватило горло, грудь часто вздымалась, но воздуха не хватало.

– Что это? – выдавила она в ужасе.

– Ответы потом, – бросил Юпитер. – Сейчас нам надо удирать, и как можно скорее.

Ноги девочки словно приросли к полу, она была не в силах отвернуться от окна. Рыжий схватил её и развернул к себе, глядя в глаза.

– Бояться нельзя, помнишь? Потом, всё потом.

Бросившись вслед за ним, Морриган, обернувшись, остановилась в дверях.

– А как же они? – кивнула она на остальных Кроу. Они всё так же стояли над скомканной шторой, не замечая приближающейся к дому грохочущей призрачной толпы. – Мы не можем их бросить!

– С ними ничего не случится, обещаю. Свора их не тронет.

– Но…

Он схватил её за руку и потащил за собой:

– Охотятся только за тобой, понимаешь? Если хочешь помочь родным, надо оказаться отсюда как можно дальше!

– Тогда почему мы бежим вверх по лестнице?

Он не ответил. Поднявшись на третий этаж, ринулся к ближайшему окну, распахнул его и высунул голову.

– Ладно, попробуем через верхний люк. Ты готова?

Морриган глянула в окно. Такой странной машины ей в жизни не приходилось видеть, хотя государственному канцлеру за последние годы подавали к подъезду самые разные. Сам он предпочитал старомодную карету с конной упряжкой, но партия Зимнеморья располагала и дорогостоящими механическими экипажами с затемнёнными стёклами, а как-то раз за канцлером даже прислали небольшой летательный аппарат, способный садиться на крышу. Зевак собралась тогда целая толпа, многие с фотокамерами.

Однако никто и никогда на памяти Морриган не разъезжал в полированной медной кабинке со стеклянным куполом, поднятой до высоты второго этажа на восьми суставчатых паучьих ногах.

«Ну и чудеса! – подумала она, вытаращив глаза. – Интересно, что скажут соседи теперь?»

– Далеко́нько я припарковался, – покачал головой Юпитер. – Ничего, оттолкнёмся посильнее.

Что? Не станут же они прыгать с третьего этажа!

Он забрался на подоконник и подал ей руку:

– На счёт «три», ага?

– Нет! – Она отступила на шаг, отчаянно тряся головой. – Ни за что не «ага»!

– Морриган, я восхищён твоим инстинктом самосохранения, но… Оглянись через плечо, и он, возможно, подскажет тебе что-то другое.

Она оглянулась.

Вверх по лестнице к ним бежала громадная, волчьей породы гончая – глаза сверкают алым огнём, страшные жёлтые клыки оскалены в жутком утробном рыке. Остальная свора, не менее дюжины, мчалась по пятам, теснясь в узком проёме и не сводя горящих глаз с Морриган, застывшей у окна.

– Я… я не боюсь… – прошептала она, но каждая клеточка тела вопила в ответ: «Боишься! Ещё как!»

– Итак, на счёт «три», – повторил Юпитер, таща её за руку на подоконник. – Раз…

На лестничную площадку выбралась вторая гончая, затем третья. Их чёрная как смоль косматая шерсть словно дымилась, перекатываясь волнами, а раскатистое рычание гулко отдавалось от стен.

– Два…

Не сводя глаз с собак, Морриган невольно шагнула назад, провалившись ногой в пустоту, но сразу же ощутила сильные руки Юпитера. Подхватив её, он шагнул в окно – в тот самый момент, когда вожак рванулся за ними.

– Три!

Холодный зимний ветер засвистел в ушах, раздался страшный звон бьющегося стекла. Юпитер не разжимал рук, и Морриган повалилась на него сверху, оказавшись на полу кабинки гигантского механического паука. В окне дома показались собачьи головы и тут же скрылись.

– Ох! – простонал рыжий, освобождаясь от неожиданного груза и разминая спину. – Завтра я об этом пожалею.

В люке над головой зияла дыра. Морриган поморщилась, выдёргивая из ладони осколок стекла.

– Куда они делись? – спросила она.

– Не знаю, но это ненадолго… Хватайся за что-нибудь!

Юпитер кинулся к приборной доске и принялся орудовать рычагами и нажимать кнопки. Что-то загремело, машина-паук покачнулась – и Морриган едва не врезалась лицом в стену.

– Вначале она всегда дёргает, – объяснил рыжий, – и в конце тоже… но остальное время – одно удовольствие. Ну, по большей части… Как правило.

Морриган подобралась поближе и ухватилась за спинку потёртого кожаного кресла, в котором сидел Юпитер. Глянув на свою окровавленную руку, вытерла о платье.

– Что это вообще было? – спросила она.

– Дикая охота… Дым во Тьме, – буркнул он, мрачно оглядываясь на дом.

Механический паук уже перебирал суставчатыми ногами, удаляясь от особняка.

– Дым во… – Её вдруг замутило, и пришлось зажать ладонью рот, чтобы не выплеснуть весь обед на блестящую медную панель с рычагами и кнопками. Кабинку бросало из стороны в сторону, словно лодку в бурном море. – Зачем я им понадобилась?

Юпитер не ответил, занятый управлением.

– Усаживайся и пристегнись. – Он кивнул на пассажирское кресло. Едва удержавшись на ногах, Морриган плюхнулась на потёртое сиденье и защёлкнула кожаный ремень. – Готова? Держись крепче.

Высоко поднимая ноги, паук перелез через ограду особняка. Впереди виднелся лес, но Юпитер свернул и направил машину в центр города. Вниз, с холма, она пошла ровнее, набирая скорость на гладкой дороге.

Джакалфакс был весь залит светом, всюду вспышки и треск фейерверков. Тысячи горожан собрались полюбоваться многоцветным ночным представлением. Морриган не могла припомнить такого столпотворения на Эмпайр-роуд.

Юпитер уверенно правил пауком, объезжая скопления народа. Момент был самый удачный: красочные небесные вспышки служили хорошим прикрытием от бешеной охотничьей своры. Люди смотрели вверх, увлечённые представлением; от свиста и грохота фейерверков закладывало уши.

– Зачем нам в город? – не поняла Морриган.

– Так короче.

Прямо по курсу уже маячила городская ратуша. Здесь толпы народа были ещё гуще. Скрипнув металлическими суставами, паук поднялся во весь рост и двинулся медленнее, осторожно переступая ногами, словно крался на цыпочках.

– Что это за штука? – Морриган снедало любопытство. – Ну, паук этот?

Юпитер строго взглянул на неё:

– Этот «паук», как ты неделикатно выразилась, на самом деле арахнопод^[2], самая совершенная машина из когда-либо созданных. – Над головой грохнуло особенно сильно, и в ночном небе расцвели ослепительные букеты цветов. Толпа разразилась восторженными воплями. – Красотка, верно? Её зовут «Октавия». Их было построено только две, я знаком с изобретателем… Ну-ка, дёрни тот синий рычажок! Нет, не тот, другой!

Арахнопод со скрежетом остановился. Юпитер нахмурился, прошёл в конец кабины и глянул наружу сквозь стеклянный купол.

– Что случилось? – заволновалась Морриган.

– Теперь такие необычные конструкции не в моде, – продолжал он как ни в чём не бывало, – но я ни за что не откажусь от старушки Окки: уж очень она надёжная. Все эти автомобили и «ракеты» на воздушной подушке, конечно, быстрее и современнее, но, как я всегда говорю, через гору не проедешь, а под воду с подушкой не нырнёшь. А вот «Октавия» пройдёт почти где угодно… что особенно полезно как раз вот в такие моменты. Похоже, нас всё-таки обложили.

Он вернулся на водительское место, потянулся к потолку и опустил перед собой экран, поделённый на четыре части. Таким образом можно было видеть, что происходит впереди, сзади и по обеим сторонам машины. И везде Морриган увидела одно и то же – чёрных всадников и гончих с оскаленными слюнявыми пастями.

– И как же паучиха теперь нам поможет? – У Морриган упало сердце. «Всё, – подумала она, – конец!» – Не видно здесь что-то ни гор, ни воды.

– Ну, гор, допустим, нет, – согласился Юпитер, глядя вверх, – зато есть кое-что другое.

Она проследила за его взглядом до верхушки часовой башни.

– Знаешь, что самое замечательное в пауках? – продолжал он, пристёгиваясь к креслу. – Они лучшие на свете скалолазы! Так что проверь, как защёлкнут ремень, Морриган Кроу, а главное, не закрывай глаза.

– А если закрою?

– Пропустишь самое интересное.

Едва она успела проверить ремень, как арахнопод резко накренился назад, отбросив её на спинку сиденья. Две передние суставчатые ноги вытянулись вверх, цепляясь за карниз ратуши, и паучиха стала взбираться по стене туда, где маячил чернильный циферблат Небесных часов.

– Способ не идеальный, конечно, – заметил Юпитер, – но как запасная калитка совсем неплох.

– Калитка куда? – не поняла Морриган.

– Увидишь сама.

Она обернулась. Сквозь купол было видно мостовую далеко внизу, толпу зевак… и чёрных всадников, которые один за другим спешивались и карабкались по стене вслед за паучихой.

– Нас догоняют!

Юпитер поморщился.

– Ничего, авось оторвёмся, – бросил он не оборачиваясь. – Туда они за нами не полезут.

– Куда – туда?

Часы виднелись уже над самой головой. Снова грохнуло, и небо вспыхнуло всеми цветами радуги.

– Домой, Морриган Кроу.

Суставчатая нога арахнопода потянулась к гигантскому циферблату, но почему-то не разбила его, а прошла насквозь, исчезая внутри. За ней последовала другая. По гладкой чёрной поверхности расходились круги, словно от камня, брошенного в неподвижное бездонное озеро. Морриган смотрела раскрыв рот. Сколько же ещё будет чудес в этой ночи?

Снова обернувшись, она увидела призрачных охотников совсем рядом – казалось, от их распалённого дыхания сейчас запотеет стекло. Костлявые руки скелетов жадно тянулись к ней, чтобы утащить вниз, к ожидающей смерти. Страшно было даже зажмуриться, невозможно отвести взгляд!

Одним могучим рывком арахнопод перекинул своё блестящее медное тело через край циферблата и нырнул в него целиком. Кувыркаясь вместе с креслом, Морриган стала падать в неведомую бездну. Грохот фейерверков мгновенно стих, мир погрузился в тишину.