«В снегу прячется смерть», – так говорили жители Огнии. Это была одна из множества весёлых поговорок, которым они учили детей, как только те взрослели достаточно, чтобы запомнить. И не без причины. Снег был смертельно опасным местом.

Но мяч лежал так близко.

Соблазнительно близко, и всё же словно в миллионах километров от них. Тёмное пятнышко на бесконечной белой равнине. Четверо детей смотрели на него в молчании. Они не двигались. Они не могли осмелиться. Каждый из них был напряжён и готов броситься бежать от малейшего звука. Эш, самый младший из детей, задрожал и сунул руки в подмышки, пытаясь впитать всё тепло, которое могли дать меха плаща. Его дыхание вырывалось наружу белыми облачками. Рядом друг Эша, Зар, шмыгнул и вытер рукавом свисающую с носа каплю. У него постоянно текло из носа. Зар словно никак не мог привыкнуть к холоду, что было довольно странно, ведь эти края за всю их историю не могли вспомнить ни одного тёплого дня.

– Мы можем его достать, – сказал он, снова шмыгнув своим огромным носом. – Это недалеко.

Так оно и было. И всё же никто не пошевелился.

– Тогда ты его и доставай, – сказала Зару Блестия. Веснушки нисколько не смягчали хмурое выражение, которое не сходило с её лица.

– Что?! Я туда не пойду! Это Свет пнул его за стену – пусть он туда и идёт!

– Эш слишком сильно пасовал! Он постоянно так делает. Он потерял целую кучу мячей, когда жил с нами, – сказал Свет, его пухлые щёки были влажными от подтаявшего инея.

– Да, он и мои все растерял, когда жил в моей семье, – согласилась Блестия.

– Ладно, ладно! Я пасую слишком сильно. Я уже понял! – сказал Эш.

– В любом случае, это твой дурацкий мяч, – Свет ткнул пальцем в сторону Зара.

– Именно! Это мой мяч, и я хочу его обратно! – ответил тот.

– Зар, у тебя дома есть ещё один, – сказал Эш, пытаясь остановить перебранку. – Может, просто поиграем с ним? Мы и так слишком близко подошли к снегам – нам нельзя здесь быть… – Его колотила дрожь, и вовсе не от холода. Он посмотрел на крепость, которая надёжно и уютно расположилась на вершине утёса высоко над ними. С такого расстояния она казалась гораздо меньше, чем обычно, одинокая и запертая в ловушке бесконечно белой равнины. Больше всего Эшу хотелось поскорее вернуться туда, взбежать по извилистой деревянной лестнице и зайти внутрь через главные ворота. Назад в безопасность.

– Эш прав. Здесь видели левиафанов, и не просто каких-то, а скрытней. Я не хочу стать завтраком скрытня, – фыркнула Блестия.

– Тут дело-то всего на секунду! – возразил Зар.

Но никто не двинулся с места. На утреннее солнце наползло облако, сгущая тени на снежной равнине. Стало холоднее. Тише. Вокруг ни звука. Ни единого, кроме шмыганья Зара и шёпота ветра, который холодил Эшу лицо.

– Ребята… – начал он.

– Ладно! Я понял! Ого, какие же вы трусы, ребята! – сказал Свет. – Стойте здесь и караульте. Если взрослые увидят, они меня убьют.

– Я бы больше беспокоился не о взрослых… – пробормотал Эш. Хотя глядя на снег, он видел только нетронутую, сверкающую белизну. Казалось невозможным, что под ней может что-то прятаться. Но именно это скрытни и делают лучше всего – они прячутся.

Свет вытянул руки и потёр ладони друг о друга, готовясь пробежаться до мяча. Он лежал в целых двухстах шагах впереди. Далеко. Достаточно далеко, чтобы дети начали дрожать.

После секундного колебания Свет наконец осторожно сделал шаг с деревянной платформы на снег.

И застыл.

Остальные дети затаили дыхание.

Но ничего не произошло.

Ребята выдохнули с облегчением. Свет, так тихо и быстро, как только мог, побежал к мячу. Его меховые ботиночки издавали тихое «пф-пф-пф-пф», касаясь снега. До мяча оставалось около ста шагов.

Пятьдесят.

Двадцать.

Эшу было трудно на это смотреть, но он не мог заставить себя отвернуться. По его шее стекал пот, даже несмотря на холод.

Десять шагов.

Пять шагов.

Один.

– Получилось! – закричал Свет, поднимая мяч. И поспешно прикрыл рот ладонью, ошарашенный громкостью своего голоса.

– Неси его обратно! – прошептал Зар так громко, как только осмелился. Свет кивнул и приготовился бежать назад.

– У него получится! – сказала Блестия.

Эш засмеялся от облегчения.

И тут: ФУУУМ!

В воздух, как вода из гейзера, хлынул снег. Дети попятились, когда в них полетели ледяные осколки. Из пропасти в снегу выросли три огромные фигуры.

– Скрытни, – ахнул Эш, его голос сковало страхом.

Существа были влажными и гладкими, похожими на змей, ростом как двое взрослых мужчин, с шестью снежно-белыми глазами, которые моргали немного невпопад, зияющими пастями, полными острых, как ледяные сосульки, клыков, и гладкими слюнявыми языками. Несмотря на свою неуклюжую манеру передвигаться прыжками, они перемещались с ужасной скоростью – так быстро, что было сложно разглядеть их колючие гребни, острые когти и длинные как хлыст хвосты. Для Эша они казались просто извивающимися комками ужаса.

– Они перекрыли дорогу! – закричала Блестия. И была права. Скрытни отрезали Свету путь обратно в деревню и уже неслись, голодные, ему навстречу. Свет от ужаса застыл на месте.

– Нужно сказать взрослым! – закричал Эш, хотя в этом не было нужды. Дозорный на смотровой башне уже заметил переполох.

– Скрытни! – проревел он. – Охотники, на стену!

Тем временем скрытни подобрались совсем близко к Свету, который стоял неподвижно, хныкая от страха.

– Свет, беги! – закричал Эш так громко, как только мог. Похоже, это выдернуло Света из его транса. Он бросил мяч и побежал изо всех сил, стараясь обогнуть приближающихся скрытней.

Вдруг над равниной грянул эхом голодный жестокий вопль, ужасающий в своей ярости. Песнь скрытней. Когда тяжёлый прерывистый вой и скрежет достигли ушей Эша, его желудок болезненно сжался – словно он физически почувствовал ненависть левиафанов. Это была Песнь войны.

– ЧЕЛОВЕК. ПОЙМАТЬ. УБИТЬ.

Эш и остальные дети схватились за головы – Песнь словно разрывала их на части. Воздух вокруг скрытней мерцал кроваво-красной энергией, аурой из щупалец, похожих на змей, которые извивались и тянулись к Свету с той же свирепостью, что и сами монстры.

Охотники Огнии, стоя на стенах, начали швырять в тварей камни из пращей, но те почти не наносили монстрам вреда, отскакивая от скользких шкур. Громоздкие гарпунные установки тоже стреляли, но твари находились близко к стене, и огромные гарпуны пролетали мимо, падая слишком далеко. Один из скрытней оказался совсем рядом со Светом, его пасть широко распахнулась… Но прежде чем он успел сомкнуть челюсти, на него налетел другой скрытень, намеревающийся позавтракать первым. Они сцепились и рухнули на землю, подняв сноп снега.

Свет использовал эту возможность, чтобы обежать извивающийся клубок, и бросился прямиком к деревянной платформе, где его ждали перепуганные дети.

– Давай, Свет! – закричал Эш.

Тот бежал так быстро, как только позволяли его маленькие ноги. Монстры наконец расцепились, негодующе щёлкая и шипя друг на друга, а затем продолжили погоню. Свет почти добрался до платформы, но скрытни были всего в паре шагов позади него.

– Они… они бегут сюда! – сказал Зар. – Я не настолько хочу свой мяч! – с этими словами он развернулся и бросился к лестнице, Блестия тут же последовала за ним.

Эш, наоборот, остался, ожидая Света с протянутой рукой. Наконец тот добрался до платформы и схватился за руку Эша. Приятель подтянул его наверх, крича:

– Давай, давай, давай! – и дети вместе побежали вверх по шаткой лестнице, которая вела в безопасность городских стен. Но они успели сделать лишь несколько шагов, когда в деревянные подпорки, которые удерживали лестницу в воздухе, врезался скрытень, превращая дерево в дождь из щепок. Лестница тяжело закряхтела и начала ронять ступеньки на снег.

– Не останавливайся! – завопил Эш. Двое мальчишек изо всех сил старались взбежать по лестнице, пока та совсем не осыпалась, но они двигались слишком медленно. Ступеньки задрожали, и Свет потерял опору, соскальзывая вниз, прямо в предвкушающие пасти скрытней.

– ПОЙМАТЬ. УБИТЬ. СЪЕСТЬ.

– Помоги мне! – закричал Свет.

Эш не знал, что ему делать. У Света получилось схватиться за край ступеньки, но лестница вокруг них продолжала осыпаться, а ворота были ещё слишком далеко. Из них уже выбегали охотники, но они не успели бы прийти на помощь. Эш посмотрел вниз, и от вида извивающихся скрытней его желудок перевернулся.

Мальчик отчаянно хотел жить, но его тревожило кое-что ещё. Эш чувствовал, как внутри бурлит непреодолимое желание, которое терзало его душу столько, сколько он себя помнил.

Это было желание петь.

Оно могло бы выглядеть безумным, абсурдным, даже забавным, если бы в паре метров внизу не собралась стая голодных тварей. Но почему-то в такой ситуации это желание казалось самым естественным. Эш не мог точно сказать почему, но глубоко внутри он был уверен, что всё прекратится, если он споёт скрытням что-нибудь, что сможет заглушить их ужасную Песнь. Эш не видел другого выхода.

«Я не должен».

Его народ наверняка изгонит Эша из крепости. Эти ужасные слухи… все решат, что они правдивы. Все увидят, что он на самом деле тот монстр, которого жители Огнии давно в нём подозревали.

«Нет. Я не могу… Я не буду. Я нормальный!»

Ступеньки скрипели и стонали, сползая всё ближе к раскрытым, щёлкающим челюстям. Эш стиснул зубы и принял решение. Затем открыл рот и…

Раздался отвратительный «чавк», и скрытень внизу взревел от боли со стрелой, торчащей в одном из множества его глаз. Твари развернулись, чтобы посмотреть на нападавшего, и Эш посмотрел туда же.

Охотничий отряд во главе с опекуном Эша, могучим воином-йети Тобу, вернулся из диких земель и теперь спешил по снегу к детям. Йети с луком в руке уже тянулся к своему колчану за следующей стрелой.

Подбежав ближе, Тобу бросил на Эша угрожающий взгляд – он словно почувствовал, что тот собирается петь.

Даже среди окружающего хаоса сердце Эша замерло. «Вот и ещё одна причина получить нагоняй».

– Сюда! – звали охотники, махая руками и ухая, стараясь издавать как можно больше шума, чтобы привлечь внимание скрытней. – Подходите, мерзкие твари!

Скрытни завыли и бросились к ним, а охотники разбежались кто куда, чтобы взбешённые скрытни не знали, кого преследовать. Тут же в спину одному из них вонзился огромный гарпун, с глухим стуком пригвоздив тварь к снегу. Скрытень издал последний леденящий душу вопль, обмяк и затих. Синяя кровь начала покрывать его тело, как изморозь лужицу, и в считаные секунды монстр превратился в блестящий лёд. Он была мёртв.

Осознав опасность, которая им грозит, остальные скрытни нырнули в снег, зарываясь поглубже, и исчезли из виду, совершенно забыв про свою добычу.

Эш услышал, как мир вокруг стал спокоен и тих, за исключением топота охотников, которые спешили к нему и Свету.

Это стало последним, что увидел Эш, прежде чем его голова рухнула на ступеньку и всё погрузилось во тьму.

2. Разочарование

Ткач Песен.

Эти слова упрёком вспыхнули в голове Эша, когда он потерял сознание, и Эш снова и снова прокручивал их у себя в голове, смутно чувствуя, что кто-то – без сомнения, Тобу – осторожно несёт его домой. Эти слова преследовали его как тень, куда бы он ни пошёл. А ведь Эш даже не знал, что они означают. Он знал только то, что они не обещают ничего хорошего.

На самом деле Тобу был последним в длинной череде опекунов, которым поручали присматривать за Эшем, когда его родители исчезли, и которые один за другим отказывались от мальчика. Родители Эша были следопытами – и этот факт наполнял Эша одновременно и гордостью, и печалью. Следопыты были бесстрашными торговцами и вместе с тем последней надеждой человечества, последней попыткой объединить разбросанные повсюду крепости в подобие единой цивилизации. Вскоре после того, как родился Эш, его родители взошли на борт своих саней, «Авантюриста», как и много раз до этого. Именно тогда Огния в последний раз видела их. С тех пор Эша стала растить крепость. До Тобу он жил с Углией и её семьёй, и всё шло довольно неплохо. Пока Эш не запел.

Ткач Песен…

Эш знал, что он не должен этого делать. Огния так боялась песен – Ткачей Песен, – что в крепости даже запретили музыку. По ней и так ходили слухи о том, кем, вернее, чем был Эш. Но он всё равно это делал.

Эша спасало только то, что он пел всего лишь колыбельную – колыбельную, которую ему напевали родители перед тем, как уйти. Как Эш ни старался, он не мог подавить желание петь её. Оно приходило так часто, что Эш даже не всегда замечал, что делает.

Эш пел, чтобы успокоиться, чтобы почувствовать, что его родители рядом. Ведь, кроме колыбельной, от них ничего не осталось. Эш мурлыкал её себе под нос, надевая в прохладное утро свою тунику из звериных шкур и меховой плащ. Он почти беззвучно напевал её на уроках, где учился охотиться, тренируясь в стрельбе из лука и запоминая охотничий жестовый язык, прикрывая ладонями рот, когда замечал грозные взгляды горожан. Он воспроизводил ночью в своей голове те слова, которые помнил, и тепло воспоминаний помогало ему уснуть. Всё было невинно. Всё было безобидно.

Но это не было достаточным оправданием.

По крайней мере, не для его опекуна Углии, которая однажды вытащила Эша из постели и отвела посреди ночи к каменной резиденции старосты Кострана.

– Он пел! – прошептала она дрожащим от страха голосом.

– Н-неправда! – еле слышно пискнул Эш. Это была ложь, но он больше ничего не смог придумать.

– Староста, я так больше не могу! – сказала Углия. – Я должна думать о собственных детях. Мне нельзя рисковать. В моём доме не место… – глаза Углии забегали из стороны в сторону, словно она боялась это произносить, – Ткачу Песен.

Волосы на затылке у Эша встали дыбом. Снова эти слова.

Эш стоял рядом с опекуном перед огромной деревянной дверью резиденции старосты. Из проёма, в котором стоял Костран, лился тёплый, приветливый свет, но никто не торопился приглашать их внутрь.

– Я не из пугливых, – продолжила Углия, которая определённо была напугана. – Но я не глупа. Нападения левиафанов становятся всё ужасней. С каждой зимой они всё враждебнее, и мы теряем всё больше людей. За их Песнями теперь едва можно услышать даже собственные мысли – и мальчик тоже поёт всё чаще и чаще с каждым днём, совсем как они! Левиафаны ненавидят нас, и они наверняка используют этого мальчика во зло, помяните моё слово. Мне жаль, но он не может остаться со мной.

Староста Костран, огромный, внушительный воин, предводитель Огнии, тяжело вздохнул. Он выглядел уставшим. Его плечи были широкими, как сани, заплетённая в косу борода сверкала сединой, а лицо пересекало множество морщин и шрамов. Ауру мудрости и мощи, которой он обладал, не портили даже большие пушистые тапочки на ногах.

Эш почувствовал, как его сердце сильно и болезненно сжалось. Становилось всё сложнее и сложнее сдерживать слёзы. «От меня опять отказались…»

Увидев выражение лица Эша, Углия потянулась к нему, словно хотела обнять его, утешить, как она делала раньше. Но после секундного колебания убрала руки.

– Мне жаль, Эш. Правда жаль.

Костран задумчиво почесал в затылке.

– Хоть он и правда нарушил закон Огнии, я сомневаюсь, чтобы он пел что-то страшнее обычных детских песенок. – Эш посмотрел на старосту с надеждой, но встретил его взгляд, который говорил, что неприятности не закончились. – Как бы прискорбно всё это ни было, я не могу заставлять вас присматривать за мальчиком. Но заботиться об Эше – это обязанность жителей Огнии. Если вы больше не будете присматривать за ребёнком, мы должны найти того, кто будет.

Лицо Эша вспыхнуло от стыда. Он знал, что у старосты почти закончились варианты. Он смотрел на тихую пустую деревню. Проезжающие мимо следопыты утверждали, что их крепость была довольно мала по сравнению с теми, что южнее, и Эш считал, что им можно верить. Вот только эта крепость была единственной, которую он знал. Резиденцию старосты окружали около пятидесяти каменных построек, сгрудившихся, как стадо улков, под защитой высоких каменных стен на покрытом снегом утёсе, который поднимал крепость над опасными снегами. На каждом углу, соединённые со стенами мостиками из камня и льда, стояли смотровые башни – надёжные стражи, которые защищали крепость от угроз скрытого врага. Кроме этого в Огнии были кожевня и ангар для саней (который чаще всего был пуст), да и всё. Здесь все знали друг друга, и все делали то, что могли, чтобы помочь ближнему. Иначе и быть не может, когда вы живёте друг у друга на головах и отрезаны от остальных людей известного вам мира.

Эш заметил великана, который проходил мимо, неся на плече огромную тушу улка так легко, словно это был мешок краснокорней. У него была снежно-белая шерсть и длинный хвост, мощное тело защищали скупо украшенные доспехи, а за мускулистой спиной висел лук. Это был Тобу, загадочный йети-одиночка. Эш знал о нём только то, что его изгнали из земель йети в горах Хребта Мира много лет назад и приняли в крепость Огния ещё до рождения Эша. Йети сложно было увидеть за пределами их земель, и этот народ по праву уважали как могучих воинов. Даже старосте Кострану приходилось смотреть на огромного йети снизу вверх, а ведь он был самым крупным мужчиной в крепости.

Эш боялся Тобу. Как и большинство жителей Огнии.

Костран, похоже, тоже заметил Тобу, потому что в следующий момент Эш услышал, как он приветствует зверя.

– Тобу! – позвал Костран. – Можно тебя на пару слов?

Тобу выглядел удивлённым, но подошёл ближе и пробурчал слова приветствия. Белый мех был покрыт кровью улка, которого он нёс.

– Тобу, – начал староста, – ты важная часть нашей крепости, стойкий защитник стен и непревзойдённый охотник. Мы очень признательны, что ты с нами. – Тобу немного растерялся от этих похвал, но кивнул в знак благодарности. Он был очень неразговорчивым йети. – Ты помнишь, что поклялся делать всё, о чём тебя попросит крепость, в обмен на убежище в наших стенах?

– Я помню, – сказал Тобу. Для такого огромного создания у него был очень тихий голос. От этого он показался Эшу ещё страшнее, и мальчик сделал шаг назад.

– Народ Огнии очень нуждается в тебе. Этому мальчику, Эшу, нужен опекун, который будет растить его, защищать и воспитает из него сильного охотника. Я счастлив сказать, что его опекун теперь ты, Тобу.

Эш почувствовал, как его сердце замерло. Тобу уронил тушу улка, которая упала в снег с неприятным глухим стуком. Йети повёл своими внушительными плечами, сжал огромные кулаки и, стиснув клыки, тяжело вздохнул. Даже Углия выглядела так, словно хочет возразить.

«Нет, нет, нет, нет, нет! – в отчаянии подумал Эш. – Этого не может быть! Кто угодно, кроме него! Пожалуйста! Он же меня на ужин съест! Сварит из меня мальчиковый суп!»

– Я-я против, – загремел Тобу своим низким голосом и поднял покрытые кровью руки в знак протеста. – Я не нянька для детей. Это… – Йети посмотрел на Эша с неприязнью, а Эш изо всех сил старался не смотреть ему в глаза. – Это задание, к которому я не готов.

Но староста Костран пропустил его слова мимо ушей.

– Ну же, ну же, – сказал он, поднимая руку. – Мы приняли тебя в Огнии, Тобу. Мы подарили тебе дом, защищённый от ужасов диких земель. И это именно то, что ты должен сделать для нас взамен. Я думал, что клятва йети так же нерушима, как горы, откуда они родом, или я ошибся?

Из груди Тобу вырвался низкий рык. Он тяжело дышал, его ноздри гневно раздувались. Но в конце концов он уступил, слабо кивнув в знак согласия.

– Так и есть.

– Замечательно! – обрадовался староста.

Но Эш был с ним совершенно не согласен.

И за следующий месяц его несогласие с решением старосты только возросло. Зябкая смотровая башня, где жил Тобу, стояла на самом краю деревни, прямо перед восточной стеной крепости. Маленькое пространство, которое они делили, было наполнено острым звериным запахом йети. Вдали от огней деревни было одиноко и холодно, и только длинный узкий мост изо льда соединял башню с остальной крепостью. Все дети Огнии учились искусству выживания, но тренировки Эша у Тобу были куда суровее, чем у любого другого ребёнка в крепости, и йети ясно давал понять, что думает о его успехах.

– Я видел камни половчее тебя, – говорил он.

Утро судьбоносного нападения скрытней началось точно так же, как и все предыдущие. Тобу разбудил Эша, едва начало светать, бесцеремонно раскачав его гамак из стороны в сторону.

– Ещё так рано… – простонал Эш, щурясь на воркующих голубей, которые жили на балках под крышей башни.

Тобу заворчал.

– Будем надеяться, что ещё не слишком поздно сделать из тебя охотника.

Тобу был, как всегда, строг на тренировке перед завтраком. Хотя завтраком это сложно было назвать – он состоял из горстки корней, собранных Тобу в диких землях, жёстких и грязных. И краснокорней в том числе, как заметил Эш, поморщившись. Он ненавидел краснокорни. Они были любимой едой жителей Огнии, которые превыше всего ценили силу и упорство. Краснокорень был жёстким, как они сами, и, чтобы прожевать это дурацкое растение, сил и упорства требовалось немало. И совсем как огонь, который боготворили в Огнии, краснокорень был жгучим и острым – ты словно глотал горящий факел. Проезжающие мимо следопыты иногда обменивали его на меха и ткани, но всегда с лёгкой неохотой.

– Я не очень люблю краснокорни, – сказал Эш. Обычно он не жаловался, но сейчас Эш чувствовал, что хочет возразить хотя бы против одной из множества неприятных вещей, которые происходили в его жизни, даже если это был лишь завтрак.

– Я думал, что все огнии любят краснокорни, – ответил Тобу.

– Я не считаю, что я один из огниев. Больше нет, – пробормотал Эш. С тех пор как его выгнали из дома Углии, жители деревни обходили Эша стороной, шепчась о том, что он сделал, когда тот проходил мимо. Они избегали смотреть Эшу в глаза, а если такое случалось, их улыбки быстро гасли. Он к этому уже привык, хотя и никак не мог избавиться от ощущения, словно у него на сердце тяжёлый камень. «Я даже не знаю, что сделал не так, – думал он про себя. – Неужели всё из-за того, что я пел? Я знаю, что нарушил табу, но это всего лишь колыбельная. Я никому ничего плохого не сделал!»

– Тогда не ешь его, – сказал Тобу, беря деревянный табурет, который казался маленьким в его огромной ладони. Йети осторожно поставил его на пол и аккуратно опустил своё внушительное тело на сиденье, отчего деревянные ножки табурета заскрипели и затрещали. Тобу откусил свой краснокорень, и Эш с мрачным удовлетворением отметил, что на один из его глаз навернулась слеза.

Эш попытался откусить свой краснокорень, но проклятое растение было настолько жёстким, что в него пришлось покрепче вцепиться зубами и тянуть изо всех сил. Когда ему наконец удалось немного отгрызть, рука Эша отскочила и больно ударилась о стол. Он схватился за ноющую руку, опустив взгляд в тарелку и тяжело дыша.

– Я уже говорил тебе раньше, – заметил Тобу. – Ты должен тренировать своё терпение и упорство, мальчик. Ты должен…

– Почему ты ушёл из своего клана? – перебил Эш, чтобы избежать очередной лекции. Тобу очень нравилось их читать. Но йети ничего не ответил, захрустев своим корнем.

– Как устроены кланы йети? – снова попытался Эш.

– Ешь, – ответил Тобу, нахмурив брови.

Эш проглотил кусочек корня, который до этого жевал не меньше десяти минут. Потом откусил ещё кусок и поморщился. Значит, Тобу не в настроении болтать. Впрочем, ничего нового.

После того как они дожевали свой «завтрак» и Эш едва пережил очередную скучную утреннюю тренировку, настало время присоединиться к остальным детям крепости на куда более весёлом уроке. Тобу и Эш вошли в деревню вместе – йети собирался участвовать в дневном походе за едой и припасами, которые были необходимы для жизни в крепости. Перед тем как они разделились, Тобу подтолкнул Эша в спину – явно пытаясь подбодрить его, но вместо этого сбив с ног.

Тот мог бы поклясться, что видел нечто похожее на искорку иронии в глазах йети.

– Прости, Эш. Я всё время забываю, какой ты хрупкий и лёгкий. Впредь постараюсь запомнить.

– Поторопись, юный Эш! – позвал надтреснутый старческий голос его учителя – Несущего Свет Дыма. Он стоял неподалёку с остальными детьми Огнии, которые тихонько хихикали. – Некогда прохлаждаться в снегу; тебе нужно на урок. Да, да, истинно тебе говорю!

Несущие Свет – священники, которые могли говорить с духами огня, – отвечали за то, чтобы в крепости всё время горели огни – иногда единственные источники света в тёмных деревнях холодного Снежного моря. А ещё они отвечали за то, чтобы нести свет знаний детям крепости.

– А теперь рассаживайтесь вокруг меня. Если вы, дети пурги, не хотите стать едой для чудовищ, я советую вам прочистить уши и внимательно послушать то, что я скажу. Да, истинно вам говорю! – объявил Дым, как только Эш присоединился на южной стене к остальным ученикам. Старик опёрся на свой жезл. Осколки солнечных камней сверкали на мехах его плаща, как сияющий янтарный дождь. Он кивнул, довольный собственной мудростью, в его бороде блестели капельки слюны.

– Быть охотником – покидать безопасность наших стен – означает встречать лицом к лицу почти неизбежную смерть! – Дети, все как один, сглотнули. – Как вы все знаете, нет страшнее врага для обитателей разбросанных повсюду крепостей, чем левиафаны. Скрытни, проворники – не так важно, каков их вид, они все куда опаснее, чем голод, чем набеги Призраков. Да, опаснее даже холодной ярости самой Ледяной Старухи. – Дым театральным жестом указал на безжизненные снежные равнины вокруг. – Голодные твари, которые прячутся под снегом, постоянно настороже, истинно вам говорю, постоянно в ожидании, когда кто-то достаточно отважный или глупый ступит на снег. Чтобы пережить такую опасность, вы должны впитать добытые по`том и кровью секреты охотников Огнии, которые передавались из поколения в поколение, истинно вам говорю!

Несущий Свет прохаживался перед классом во время своего монолога; его подбородок нервно дёргался вверх и вниз, а изо рта свисала ниточка слюны, готовая в любой момент сорваться. Эш стоял рядом со Светом, Блестией и Заром, единственными в крепости детьми, которые, похоже, не верили в то, что он может быть Ткачом Песен. Эш даже мог назвать их друзьями. Они изо всех сил пытались не встречаться взглядами с Дымом на случай, если тот решит задать им вопрос.

Вдруг кто-то из детей встревоженно закричал, указывая за стену.

– Несущий Свет! Ч-что это?

Снег внизу был неспокоен. Под ним что-то двигалось.

– Ага! Что я вам говорил? – прокричал Дым. – Они здесь! Подходите сюда, дети, и вы увидите нечто настолько ужасное, что ваши волосы сразу станут такими же седыми, как мои.

Эша сильно толкнули, когда класс рванулся вперёд, чтобы взглянуть поближе.

– Прочь с дороги, песенный урод! – фыркнул Растай, самодовольный долговязый мальчишка постарше. Растай был самым нелюбимым для Эша человеком во всей крепости. За ним, своим лидером, вплотную следовали с восторженной болтовнёй его подобострастные прихвостни Ломм и Бой. Эш промолчал и отошёл от задир как можно дальше, прежде чем посмотреть за стену.

Дети затаили дыхание.

Всё было спокойно.

Всё было тихо.

И тут…

– Вон там! – прошептал Дым, брызгая слюной. По равнине, оставляя за собой следы, быстро перемещался холмик снега. Что-то двигалось на звуки крепости, возможно, на скрежет открывающихся западных ворот, через которые выходил охотничий отряд. Холмик скользил к утёсу Огнии.

Дети ахнули.

В горле у Эша пересохло, его пальцы вцепились в каменную стену. Холмик был совсем рядом, и тут… из-под снега высунул голову маленький снежный зайчонок.

Все дети одновременно застонали от разочарования. Заяц запрыгнул на основание утёса и начал принюхиваться. Потом оставил немного помёта, чтобы показать, что утёс ему не интересен, и, последний раз поведя носом, зарылся обратно в снег, скрывшись из виду. Дым закашлялся.

– Да, хорошо. Кхем. Разумеется, левиафаны – непредсказуемые твари, и нельзя сказать наверняка, когда они нападут. Но будьте уверены, они нападут, да, да, истинно вам говорю!

– Эм… учитель? – сказал один из детей, указывая на своего соседа, который слегка подпортил штаны в самый напряжённый момент.

– О, великие духи, какой кошмар! – выругался Дым, потянув себя за бороду. – Так тебе не стать отважным охотником, нет, нет, истинно тебе говорю!

– Пойдём, – зашептал Свет своей команде. – Они так долго будут возиться. Хотите по-быстрому сыграть в огнебол, пока старик отвернулся?

Друзья заулыбались. Конечно, они были не против. Что могло пойти не так?

Как выяснилось, много чего.