Возвращение домой. Как исцелить и поддержать своего внутреннего ребенка

Отыгрывание вовне/на себя

Отыгрывание вовне

Чтобы понять, как наш раненый внутренний ребенок пытается компенсировать свои неудовлетворенные детские потребности и неразрешенные травмы прошлого, мы должны понять, что основной движущей силой в нашей жизни являются эмоции. Эмоции – это топливо, которое побуждает нас защищать себя и удовлетворять наши основные потребности. (Мне нравится определять эмоции как энергию, находящуюся в движении.) Эта энергия является фундаментальной. Наш гнев толкает нас к самозащите. Когда мы злимся, мы занимаем твердую позицию и становимся «ярыми борцами». Благодаря гневу мы отстаиваем свои интересы и боремся за свои права.

Страх побуждает нас избегать опасности. Он наделяет нас проницательностью. Страх оберегает нас, давая нам знать, что опасность близка и слишком велика, чтобы противостоять ей, заставляя нас бежать и искать убежища.

Печаль заставляет нас плакать. Слезы очищают и помогают нам справиться с горем. С грустью мы скорбим о наших потерях и высвобождаем дополнительную энергию, чтобы она поддержала нас в настоящем. Без возможности оплакать наше горе мы никогда не сможем покончить с прошлым. Вся эмоциональная энергия, связанная с нашим страданием или травмой, будто замораживается внутри. Неразрешенная или невыраженная, она постоянно пытается найти выход. И поскольку она не может оплакать горе здоровым образом, она начинает проявляться в форме ненормального поведения. В психологии это называется «отыгрыванием вовне». В качестве яркого примера могу привести свою бывшую клиентку Мэгги.

Мэгги неоднократно видела, как ее отец, яростный и жестокий алкоголик, проявлял словесное и физическое насилие по отношению к ее матери. Эта сцена разыгрывалась у нее на глазах на протяжении всего ее детства. С четырехлетнего возраста Мэгги стала главной утешительницей своей матери. После того как ее избивал муж, мать приходила в комнату девочки и ложилась к ней в постель. Дрожа и постанывая, она прижималась к Мэгги. Иногда отец приходил за матерью и кричал на нее. Это жутко пугало девочку. Любой вид насилия по отношению к члену семьи приводит в ужас других ее членов. Свидетель насилия – это тоже жертва насилия.

Что было необходимо Мэгги в детстве, так это выразить свой ужас и дать выход своей печали. Но рядом не было никого, к кому она могла бы обратиться за помощью, чтобы оплакать свое невысказанное горе. По мере того как она росла, она постоянно пыталась найти для себя мужчин и женщин, которые сыграли бы для нее роль заботливых родителей. Когда она пришла ко мне, то уже пережила два тяжелых брака и множество других жестоких отношений. А что насчет ее профессии? Она работала консультантом, специализирующимся на лечении женщин, столкнувшихся с домашним насилием!

Мэгги постоянно отыгрывала вовне свою детскую травму: она заботилась о женщинах, подвергшихся жестокому обращению, и в то же время вступала в отношения с жестокими мужчинами. Она заботилась о других людях, но никто не заботился о ней. Неразрешенная эмоциональная энергия прошлого выражалась единственным возможным для нее способом – «отыгрыванием вовне».

Отыгрывание вовне, или отреагирование, – это один из самых разрушительных способов, при помощи которого раненый внутренний ребенок саботирует нашу жизнь. История Мэгги представляет собой драматический пример навязчивого желания повторить прошлое. «Может, на этот раз я смогу все сделать правильно», – говорит раненый внутренний ребенок Мэгги. «Может быть, если я буду вести себя хорошо и дам папе все, что ему нужно, я стану более значимой в его глазах и он проявит ко мне любовь и привязанность». Это магическое мышление ребенка, а не рациональное мышление взрослого. И как только мы это поймем, происходящее обретет для нас смысл. Другими примерами отыгрывающего поведения являются:

• повторение жестокого поведения в отношении других;

• поступки и слова в адрес детей, которые мы обещали больше никогда не совершать или не говорить;

• спонтанное проявление детского поведения – вспышки гнева, надувание губ и т. п.;

• дебоширское поведение;

• навязывание идеализированных правил воспитания.

Отыгрывание на себя

Перенесение жестокого обращения из прошлого на самих себя называется отыгрыванием на себя. Мы наказываем сами себя так, как нас наказывали в детстве. Я знаю человека, который ругает себя всякий раз, когда совершает ошибку. Он насмехается над собой и критикует себя, говоря: «Ты идиот, как вообще можно быть таким тупым?» Несколько раз я видел, как он бил себя кулаком по лицу (так делала его мать, когда он был еще ребенком).

Неразрешенные эмоции прошлого нередко оборачиваются против нас самих. К примеру, Джо никогда не разрешали выражать гнев, когда он был маленьким. Он сильно злился на свою мать за то, что она никогда не позволяла ему ничего делать самостоятельно. Как только он брался за что-то, она тут же вскакивала и говорила что-то вроде: «Похоже, мама должна помочь своему маленькому копуше» или «Ты молодец, но позволь маме помочь тебе». Джо позволял, так что даже во взрослом возрасте она продолжала делать за него то, что он вполне мог сделать сам. Джо учили абсолютному послушанию и тому, что выражать свой гнев – это страшный грех. В результате Джо обратил свой гнев внутрь самого себя. Он стал подавленным, апатичным, несостоятельным и неспособным достичь своих жизненных целей.

Неразрешенная эмоциональная энергия, направленная внутрь себя, может вызывать серьезные физические проблемы, включая желудочно-кишечные расстройства, головные боли, боли в спине и шее, сильное мышечное напряжение, артрит, астму, сердечные приступы и рак. Подверженность частым несчастным случаям – это еще одна из форм отыгрывания на себя. Через несчастные случаи и всевозможные происшествия человек подвергает самого себя наказаниям.

Магическое мышление

Детство – время магии и волшебства. «Кто наступит на эту трещину, тот получит от жизни затрещину». Магия – это вера в то, что определенные слова, жесты или поступки могут изменить реальность. Неблагополучные родители нередко подпитывают магическое мышление своих детей. К примеру, если вы говорите своим детям, что их поведение оказывает прямое воздействие на чувства других людей, вы прививаете им магическое мышление. Вот лишь некоторые распространенные утверждения: «Ты убиваешь свою мать», «Посмотри, что ты наделал – теперь твоя мама расстроена», «Ты доволен тем, что разозлил отца?». Другой формой укоренения магического мышления является утверждение: «Я знаю, о чем ты думаешь».

Я помню одну клиентку, которая к 32 годам успела выйти замуж пять раз. Она думала, что брак решит все ее проблемы. Если бы она только могла найти «правильного» мужчину, то все было бы прекрасно. И это яркий пример магического мышления, при котором ей не нужно ничего менять в собственном поведении, поскольку все изменения должны были произойти сами собой благодаря появлению в ее жизни другого человека или наступлению какого-то события.

Магическое мышление является естественным для ребенка. Но если в процессе развития потребности ребенка не удовлетворяются и он получает травму, то в действительности он перестает взрослеть. Он вырастает, но при этом остается зависим от магического мышления ребенка.

Вот еще несколько примеров магических мыслей, засоряющих нашу взрослую жизнь:

• Если у меня будет много денег, у меня не будет проблем.

• Если мой любимый человек бросит меня, я никогда не справлюсь с этим или умру.

• Листок бумаги (диплом) сделает меня умнее.

• Если я буду «выкладываться по полной», мир вознаградит меня.

• Счастье придет и на печи найдет.

Маленьких девочек с детства приучают к сказкам, наполненным волшебством. Золушек учат ждать, пока на кухню заглянет парень с туфелькой подходящего размера. Белоснежкам внушают, что если они проявят достаточно терпения, то принц обязательно появится. Мы буквально учим женщин, что их судьба зависит от того, смогут ли они дождаться, пока какой-нибудь некрофил (тот самый, который любит целовать мертвых людей) не окажется мимоходом в лесу в нужное время. Согласитесь, не самая приятная картина!

Мальчиков также приучают к магическому мышлению при помощи сказок. Большинство историй сводится к тому, что в мире существует только одна-единственная принцесса, которую они должны всю жизнь искать и обязательно найти.

И в этих поисках он должен проскакать полсвета, пройти сквозь темные леса и победить опасных и страшных драконов. И когда он в конце концов отыщет ее, то узнает ее из тысячи. (Вот почему многие мужчины так волнуются, стоя у алтаря.)

Нередко судьба мужчины предопределяется волшебными вещами, такими как заколдованные бобы или чудесные мечи. Возможно, ему даже придется пожить какое-то время с лягушкой. И если смелости поцеловать ее все-таки хватит, то, возможно, она даже превратится в принцессу. (У женщин, кстати, есть своя версия этой зоологической истории.)

Для женщин волшебство заключается в том, чтобы сидеть и ждать подходящего мужчину, для мужчин – чтобы отправиться на эти бесконечные поиски подходящей женщины.

Я знаю, что сказки существуют на символическом и мифическом уровне. Они нелогичны и, подобно нашим снам, говорят с нами образами. Многие сказки являются символическим отражением поиска нашей мужской или женской идентичности. Если наш процесс развития проходит гладко, мы в конце концов уходим от буквального понимания этих историй нашим внутренним ребенком и начинаем видеть их символическое значение.

Но когда наш внутренний ребенок ранен, он продолжает заставлять нас идти по этому волшебному пути. И мы, уже взрослые дети, продолжаем ждать и/или искать тот счастливый конец, в котором все мы будем жить долго и счастливо.

Проблема близости в отношениях

Многие взрослые дети мечутся между страхом быть брошенными и страхом быть полностью поглощенными. Некоторые из них избегают каких-либо отношений, потому что боятся, что другой человек задушит или подавит их. Другие не находят в себе смелости отказаться от токсичных и разрушительных отношений из-за страха остаться в одиночестве. Большинство колеблются между этими двумя крайностями.

Херкимер, например, считает, что отношения строятся на безумной любви к женщине. Но как только они становятся достаточно близки друг к другу, он начинает постепенно отстраняться и удаляться от нее. Он делает это шаг за шагом, постепенно пополняя «список критических замечаний». Пункты в списке обычно касаются незначительных, отличающихся от его собственных привычек в поведении, из-за которых Херкимер устраивает небольшие ссоры. Его партнерша обижается на него день или два, после чего следует страстный примирительный секс и глубокое сопереживание. Это продолжается ровно до тех пор, пока Херкимер снова не почувствует себя задушенным любовью и не начнет опять дистанцироваться, затевая очередную ссору.

Афине 46 лет, и она ни с кем не встречается вот уже пятнадцать лет. Ее «единственная любовь» погибла в автокатастрофе. Как говорит она сама, когда ее молодой человек умер, она поклялась, что в память о нем больше никогда не прикоснется к другому мужчине. На самом деле Афина встречалась со своим молодым человеком всего три месяца до его трагической гибели. Она никогда не спала ни с одним мужчиной за всю ее взрослую жизнь. Ее единственным сексуальным опытом было жестокое обращение со стороны ее отчима в детстве. Афина окружила своего раненого внутреннего ребенка стальными стенами. Она решила использовать память о своем умершем молодом человеке как защиту от близости с кем-то еще.

Другая женщина, с которой я работал, на протяжении тридцати лет жила в браке, в котором не было никаких чувств. Ее муж был сексуально зависимым человеком, и она знала о шести его романах (она застала его в постели с одной из его любовниц). Когда я спросил, почему она не развелась, она ответила, что «любила» своего супруга. Эта женщина путала зависимость с любовью. Когда ей было всего два года, ее бросил отец, которого она больше никогда не видела. Ее «зависимость, выдаваемая за любовь», коренилась в глубоком страхе снова оказаться покинутой.

Во всех приведенных выше примерах корнем проблемы является раненый внутренний ребенок.

Он накладывает свой отпечаток на близость в отношениях, потому что не ощущает свое подлинное «Я». Самая страшная рана, которую может получить ребенок, – отказ от своего истинного «Я». Когда родитель оказывается неспособен поддержать чувства, потребности и желания своего ребенка, он отвергает его подлинное «Я», на месте которого возникает «Я» ложное.

Чтобы убедиться в любви к себе, ребенок начинает вести себя в манере, которая кажется ему наиболее правильной. Его ложное «Я» развивается с годами, опираясь на поддержку системы семейных потребностей и свою культурно-половую роль в ней. Постепенно человек начинает отождествлять свое ложное «Я» с самим собой. Он забывает, что оно лишь адаптация, поведение, основанное на сценарии, написанном для него кем-то другим.

Невозможно выстраивать близкие отношения с кем-то другим, если у вас нет понимания собственного «Я». Как вы можете разделять себя с кем-то другим, если не знаете, кем являетесь на самом деле? Как кто-то может узнать вас, если вы не знаете даже самого себя?

Один из способов развить сильное чувство собственного «Я» – создать вокруг себя нерушимые границы. Подобно границам государств, наши физические границы защищают наши тела и сигнализируют нам, когда кто-то подходит слишком близко или пытается дотронуться до нас в неприемлемой для нас форме. Наши сексуальные границы обеспечивают нам безопасность и комфорт в сексуальной жизни. (Люди со слабыми сексуальными границами часто занимаются сексом, когда на самом деле не хотят этого.) Наши эмоциональные границы говорят нам, где заканчиваются наши чувства и начинаются чувства других, когда наши эмоции обращены на нас самих, а когда – на окружающих. У нас также есть интеллектуальные и духовные границы, которые определяют наши убеждения и духовные ценности.

Когда ребенок получает травму из-за пренебрежения или жестокого обращения, его границы нарушаются. Это пробуждает в нем страх оказаться либо брошенным, либо поглощенным отношениями. Когда у ребенка развито чувство собственной значимости и уверенности в себе, он не боится остаться один. В отсутствии четких границ мы не можем знать, где заканчиваемся мы сами и начинаются другие. Нам трудно сказать «нет» и понять, чего мы хотим, но именно это является решающим фактором в установлении близких отношений.

Проблемы в отношениях в значительной степени усугубляются проблемами в сексуальной жизни. У детей, растущих в неблагоприятных семьях, нарушается сексуальное развитие. Это обусловливается наличием плохой модели сексуального поведения в семье, разочарованием родителей в поле своего ребенка, презрением и унижением, а также пренебрежением его потребностями в развитии.

Отца Глэдис никогда не было дома. Его одержимость работой взяла верх над его жизнью. В его отсутствие Глэдис придумала себе вымышленного отца. Сейчас она состоит уже в третьем браке. Поскольку ее представления о мужчинах нереалистичны, ни один мужчина так и не смог оправдать ее ожиданий.

Джейк постоянно слышал, как его отец оскорбляет мать. Она всегда старалась сгладить это. Джейк понятия не имел, как выстраивать близкие отношения с женщинами. Он был склонен выбирать послушных, молчаливых женщин, к которым быстро терял всякий интерес, поскольку презирал их, как свою мать. Секс доставляет ему удовольствие, только когда он мастурбирует, фантазируя при этом о женщинах, подвергшихся сексуальному унижению.

Многие дети знают о разочаровании родителей в поле своего ребенка: папа хотел мальчика, но родилась девочка, мама хотела дочку, но получила сына. Ребенок начинает стыдиться своего пола, что впоследствии может привести к проявлению различных видов патологического сексуального поведения.

Ребенок, которого презирали или унижали родители, часто склонен к садомазохизму. Мать Джулса, сама ставшая в детстве жертвой инцеста, так и не смогла справиться со своей яростью по поводу того, что с ней случилось. У нее были доверительные отношения со своим сыном, поэтому он перенял от нее эту ярость по отношению к мужчинам. Чуть позже у него развилась нездоровая сексуальная зависимость. Он собрал огромную коллекцию порнографических книг и фильмов и возбуждался, представляя себя униженным доминирующей над ним взрослой женщиной.

Детям нужны четкие ориентиры, чтобы справляться с проблемами и вызовами каждого этапа своего развития. Когда ребенок не может удовлетворить те или иные возрастные потребности, он застревает на данной стадии. Так, дети, которые не нашли удовлетворения своих потребностей в младенческом возрасте, зацикливаются на оральном удовлетворении, что с возрастом может начать проявляться в виде пристрастия к оральному сексу.

Люди, чьи потребности не удовлетворяли в раннем детском возрасте, нередко испытывают тягу к ягодицам. Влечение к тем или иным интимным частям тела называется «сексуальной объективизацией», и она ограничивает наше восприятие или отношение к другим исключительно как к объекту для собственного сексуального удовлетворения.

Сексуальная объективизация – это бич истинной близости в отношениях. Близость требует наличия двух целостных личностей, которые готовы ценить и уважать друг друга. Отношения многих пар, столкнувшихся с созависимостью, основываются именно на сексуальной объективизации и маниакальном влечении к сексу. Это единственный способ, благодаря которому их раненые внутренние дети могут находиться рядом друг с другом.

Недисциплинированность

Термин «дисциплина» происходит от латинского слова disciplina, что означает «обучение». Приучая к ней детей, мы учим их жить продуктивно и с любовью. Как сказал психиатр М. Скотт Пек: «Дисциплина – это способ уменьшить жизненные страдания». Мы знаем, что когда мы говорим правду, сопротивляемся искушению немедленного удовольствия, проявляем честность и несем ответственность за самих себя, мы наполняем нашу жизнь большей радостью и удовольствием.

Дети нуждаются в родителях, которые будут не просто проповедовать, но приучать их к самодисциплине. Дети учатся, наблюдая за тем, что делают родители, а не что они говорят. Когда родители не могут стать образцом дисциплинированного поведения, ребенок начинает проявлять склонность к недисциплинированности. Когда родители проявляют излишнюю строгость в воспитании (не соблюдая при этом собственных правил), ребенок становится слишком дисциплинированным.

Недисциплинированный раненый внутренний ребенок склонен к безделью и прокрастинации, он ищет немедленного удовлетворения всех своих желаний, бунтует, проявляет своеволие и упрямство, действует импульсивно и не задумываясь. Чрезмерно дисциплинированный ребенок жесток и одержим, он послушен и легко управляем, стремится угодить людям, живет с постоянным чувством стыда и вины. Стоит отметить, что большинство из нас, в ком живет раненый внутренний ребенок, колеблются между недисциплинированным и чрезмерно дисциплинированным поведением.

Аддиктивное/компульсивное поведение

Раненый внутренний ребенок является основной причиной развития зависимостей и зависимого поведения. Я стал алкоголиком в раннем возрасте. Мой отец, тоже алкоголик, бросил меня физически и эмоционально, когда я был ребенком. Я чувствовал, что для него время с бутылкой значит больше, чем я. Поскольку его никогда не было рядом, чтобы направлять мое поведение, я так и не смог привязаться к нему, так никогда и не испытал, каково это – быть любимым и значимым для другого человека. Поэтому я никогда по-настоящему не любил и не ценил себя как человека.

В раннем подростковом возрасте я спутался с другими ребятами, которые тоже росли без отца. Мы пили и распутничали, чтобы доказать свою мужественность. С пятнадцати до тридцати лет я страдал сильной зависимостью, постоянно употребляя алкоголь и наркотики. Одиннадцатого декабря 1965 года я закупорил последнюю бутылку. С моей зависимостью было покончено, но мое аддиктивное поведение так никуда и не ушло. Я курил, работал и ел, словно одержимый.

Я не сомневаюсь в том, что мой алкоголизм был обусловлен генетической наследственностью. Существует достаточно доказательств того, что алкоголизм берет свои корни в генетике. Тем не менее его нельзя списывать исключительно на генетический фактор. Если бы это было так, то все дети алкоголиков автоматически становились бы зависимыми. Очевидно, что дело не в этом. Ни мой брат, ни моя сестра алкоголизмом не страдали.

Я посвятил двадцать пять лет работе с алкоголиками и наркоманами, пятнадцать из которых я занимался подростками, злоупотребляющими наркотиками. Я ни разу не встречал человека, чья зависимость была бы чисто химической.

Хотя к некоторым химическим веществам пристраститься довольно легко: я видел, как подростки серьезно подсаживались на крэк всего за пару месяцев. Общим фактором, который я всегда определял, был раненый внутренний ребенок. Это ненасытный корень любого компульсивного/зависимого поведения. Моим доказательством был тот факт, что я ушел от алкогольной зависимости, но обратился к другим способам изменения своего настроения. Я с навязчивым пристрастием работал, ел и курил из-за неутоленных потребностей моего раненого внутреннего ребенка.

Как и все дети из семей алкоголиков, я был эмоционально брошен. А для ребенка это равняется смерти. Чтобы удовлетворить две самые основные потребности ребенка в выживании (у меня неплохие родители и я имею значение), я стал эмоциональным мужем моей мамы и отцом для своего младшего брата. Помогая ей и остальным, я чувствовал, что все в моей жизни в порядке. Мне сказали, и я поверил в то, что папа любил меня, но просто был слишком болен, чтобы выразить свою любовь, и что мама была святая. Все это затмевало собой ощущение, что я значу меньше, чем время моих родителей (отравляющее чувство стыда). Мое ядро состояло из частичных восприятий, подавленных чувств и ложных убеждений. Это стало фильтром, через который я интерпретировал все новые события и впечатления в своей жизни. Подобная примитивная адаптация позволила мне выжить в детстве, но это был паршивый фильтр для выживания во взрослой жизни. В возрасте тридцати лет из-за семнадцатилетней алкогольной зависимости я оказался в Государственной больнице Остина^[4].

Обращение к раненому внутреннему ребенку как к основной причине компульсивного/зависимого поведения помогает нам увидеть зависимость в гораздо более широком контексте. Зависимость – это патологическая тяга к любой форме изменения своего эмоционального состояния, которая имеет разрушительные последствия для жизни. Пристрастие к еде является одним из самых сильных факторов, способных повлиять на изменение настроения. Алкоголь, наркотики и еда обладают присущим им химическим потенциалом изменять наше состояние. Но существует и множество других способов изменить наше настроение. Я говорю о пристрастии к чрезмерной активности, когнитивных пристрастиях, зависимостях от чувств или вещей.

К вызывающим зависимость видам деятельности можно отнести работу, шопинг, азартные игры, секс и религиозные ритуалы. На самом деле любой вид деятельности можно использовать для изменения нашего эмоционального состояния. Действия изменяют наши чувства благодаря эффекту отвлечения.

Когнитивная зависимость может стать одним из самых эффективных способов убежать от действительности. Я буквально жил в своей голове на протяжении многих лет. Я был профессором университета. Мышление дает прекрасную возможность забыть о чувствах. Любая зависимость заключает в себе мыслительный компонент, который называют одержимостью.

Чувства сами по себе также могут вызывать зависимость. Я был яростным алкоголиком в течение многих лет. Ярость, единственная знакомая мне грань, скрывала мою боль и стыд. Когда я неистовствовал, я не чувствовал себя уязвимым или слабым – я был сильным и могущественным.

Наверное, каждый знает хотя бы одного зависимого от страха человека. Подобные люди склонны к драматизму и катастрофическому мышлению. И их чрезмерная обеспокоенность не только создает проблемы в их собственной жизни, но и сводит окружающих людей с ума.

Некоторые люди начинают зависеть от грусти и/или горя. Кажется, что они не просто переживают это чувство, а превращаются в саму грусть. Для такого человека грусть становится состоянием бытия.

Но люди, которых я опасаюсь больше всего, – это наркоманы радости. Это хорошие мальчики и девочки, которых заставляли улыбаться и быть веселыми. Улыбка словно застыла на их лицах. Наркоманы радости не видят вокруг ничего плохого. Они могут улыбаться, рассказывая о том, что их мать умерла! И это жутко.

Вещи также могут вызывать зависимость. Самый распространенный тип такой зависимости – это деньги. Однако предметом зависимости может стать все, что угодно, что способно изменить эмоциональное состояние человека.

В основе большинства зависимостей, независимо от генетических предрасположенностей, скрывается раненый внутренний ребенок, который испытывает постоянную жажду и стремление удовлетворить свои потребности. Достаточно провести лишь немного времени рядом с человеком, страдающим зависимостью, чтобы разглядеть в нем эти качества.