Очищение. Рикошет

США. Вашингтон

Кто и когда для особо секретных проектов, которые ведет лично американский президент, придумал название «Mission Impossible», или сокращенно MissImpo, Хофман не знал. Ходили слухи, что произошло это еще двадцать лет назад при 43-м президенте после атак террористов 11 сентября на Башни-близнецы. Каким был первый проект, он тоже не знал. Документации по MissImpo не велось абсолютно никакой. Все распоряжения отдавались в устной форме. Таким же образом проводились отчеты и подведение итогов. Никто никогда ни при каких обстоятельствах не должен был знать, что президент США лично отдавал приказы на проведение тайных операций глобального масштаба, многие из которых были способны в корне переформатировать мир. Единственной открытой информацией был идущий за аббревиатурой индекс, обозначающий порядковый номер таких акций.

Глобальному проекту «Очищение» был присвоен порядковый номер «пять» и соответственно код MI-5. Выглядело совсем как британская служба контрразведки, но этот факт никого из немногих задействованных в нем лиц нисколько не смущал.

У «Очищения» по сравнению с предшественниками было два важных отличия. Масштаб проекта был действительно глобальным, как и прогнозируемые последствия. Если все пройдет, как запланировано, через восемь-десять лет мир будет совершенно иным. Враги США будут повержены, а планета очистится от лишних миллиардов людей, освободив жизненное пространство и ресурсы для беспрепятственной экспансии Америки. Хофман был уверен, что это самый амбициозный проект в линейке MI. Его куратор как-то намекнул, что Russiagate, запущенный уходящим хозяином Белого дома, чтобы оспорить выборы 2016 года и дискредитировать выигравшего их нового президента, тоже относился к этой категории. Но он ни в какое сравнение не шел с «Очищением», предвещавшим тектонический сдвиг в истории человечества.

Тот, кто придумал заразить полмира прионной болезнью через вакцины от ковида, был, несомненно, жестоким и циничным гением. Как и те, кто воплотил его планы в жизнь. Но все жертвы, прошлые, настоящие и будущие, меркли перед неуклонно приближающимся результатом – беспрекословным, неоспоримым доминированием Америки в мире.

Пока Россия боролась с США на поле боя под названием Украина, пока Китай старался победить в экономике, Белый дом как коварный средневековый отравитель подсыпал им в вино смертельный яд. Вскоре он начнет пожирать их изнутри и тогда по улицам Москвы, Пекина и сотен городов по всему миру, как в кошмарном фильме ужасов, будут бродить толпы обезумевших, потерявших над собой контроль зомби. Без власти, без управления, без порядка начнется хаос. Государства одно за другим будут разлагаться, как гниющие трупы, и падать к ногам Америки. Жуткое, даже омерзительное зрелище, но через него надо пройти, чтобы раз и навсегда решить судьбу человечества, чтобы наступил давно обещанный конец истории²¹, когда США в гордом одиночестве, не оспариваемые никем, поведут цивилизацию в известное только им одним будущее. Правда, для того чтобы это будущее настало, нужно следить за развитием проекта по плану. Как раз это и входило в обязанности Хофмана и его куратора из Белого дома.

То, что «Очищение» задумал и вел не президент, было второй особенностью, отличавшей этот проект от остальных в категории MI. Да и как мог дед вести дело такой сложности, когда он, даже читая речи с суфлера, не всегда был способен четко выговорить слова. Деменция и стимуляторы совсем добили старика. Все большему и большему числу людей казалось, что будет чудом, если он дотянет до конца срока. Верхушка демпартии его бы давно сменила на вице-президента, но та хоть и была гораздо моложе, но оказалась откровенно глупа и стала посмешищем даже для не отличающегося умом и критическим мышлением американского избирателя. Поэтому ответственным за «Очищение» был Милиган, помощник президента по особо важным поручениям.

Политик он был молодой, амбициозный, уже успевший поработать в Администрации предыдущего президента-демократа. Но главное, что этот с виду невзрачный, меланхоличный, похожий на лишенного жизненной энергии вегана парень, в отличие от остальных пустышек, заполнивших Белый дом, был человеком адекватным и не боялся принимать жесткие, порой даже авантюристичные решения. Его холодный, расчетливый и озлобленный на весь мир ум был как раз из тех, в чьих недрах мог родиться проект глобального геноцида, подобный «Очищению». К тому же Милиган выстроил под себя вертикаль власти и заручился поддержкой теневых исполинов «глубинного государства». Даже в верхушке демпартии побаивались идти ему наперекор, понимая, что он выполняет волю тех, кому реально принадлежит власть в Америке. Впрочем, политических амбиций Милиган открыто не выказывал. Работал на своем месте спокойно и уверенно, наслаждаясь тем, что, оставаясь в тени, является, возможно, самым влиятельным чиновником в государстве. С таким куратором можно делать дела. Запущенное в очень короткий срок «Очищение» было тому хорошим подтверждением. Через год совместной работы Хофман пришел к выводу, что серые кардиналы Америки ввели эту должность в Белый дом специально для того, чтобы запустить проект глобального геноцида.

В каком воспаленном мозгу возникла концепция «Очищения», никто не знал. Милиган на эту тему не говорил, а больше поинтересоваться было не у кого. О реальном положении дел знали всего четыре человека, несмотря на то, что в проекте были задействованы тысячи специалистов, на него работали десятки лабораторий и несколько крупнейших фармкомпаний. Хофман осуществлял общее управление. Милиган курировал со стороны Белого дома и принимал по согласованию с закулисьем ключевые решения. В руководстве проекта были еще специалист с прямыми выходами на ЦРУ и ФБР, осуществлявший силовую поддержку проекта, и научный руководитель, контролировавший распространение и развитие заразы. Остальные вовлеченные действовали вслепую.

Иногда Хофману казалось, что и пандемия ковида была запущена лишь с одной задачей – спровоцировать массовую вакцинацию в целевых странах и таким способом заразить их население аномальными прионами. Но, опять же, это были только догадки. Как все происходило на самом деле, сказать сейчас уже было невозможно. Все, кто был занят в подготовке проекта и его развертывании, были зачищены. Народа пришлось положить немало. Одного научного персонала по всему миру более двух десятков. Плюс специалисты в фармкомпаниях, которые производили заражение вакцин прионным субстратом, плюс случайные свидетели. Шлейф смертей, списанных на ковид, тянулся за «Очищением» с самого запуска. Но это ничто по сравнению с той бездной, которая должна разверзнуться в мире лет через восемь, когда закончится длительный инкубационный период посеянной Америкой болезни.

Правда, во всей этой красивой истории был один досадный срыв. Во Франции, в лаборатории, где работал ключевой для проекта ученый, открывший методику селективного воздействия аномальных прионов. Полгода назад старик начал догадываться о реальной цели исследований. Стал задавать вопросы, искать несанкционированные контакты с полевыми лабораториями. Вокруг него начали виться журналисты. А тут еще русские вошли на Украину и одна из лабораторий, где патоген тестировался на восточных славянах, оказалась под их контролем. Буквально за несколько часов до этого туда из Киева удалось направить группу оперативников ЦРУ, которые все там, нахрен, взорвали, а ту часть лаборатории, где находились прионы, еще и выжгли термитом, чтобы не было следов. Ученых почти всех тоже обнулили. Правда, нескольким особо пугливым из младшего научного персонала удалось сбежать за несколько дней до появления русских. Но они, судя по должностям, ничего знать не могли.

После того как разобрались с украинской лабораторией, пришлось зачистить французского ученого и всю его команду. А жаль. Этот старичок был реальный гений, сумевший с минимумом затрат практически с нуля создать идеального убийцу. И не только. Еще он создал ингибитор, способный защитить человека от развития прионной болезни. Теперь команда «Очищения» была единственными людьми в мире, у которых в наличии и смертельная зараза, и формула препарата, способного ее остановить. Формула, правда, сырая, непроверенная и разработанная против славянского варианта. Но и то хорошо. Потому что варианта прионов, нацеленного на англосаксонский генотип, не существовало, как и видимой угрозы развития болезни на территории США. К тому же когда через два года проект пройдет точку невозврата, ее можно будет применить в России для «своей» лояльной Западу и чрезвычайно живучей части элиты, чтобы вовремя перехватить управление страной. Ну и потихоньку продавать тем союзникам в Восточной Европе, кто готов за нее заплатить.

Совсем недавно возникла еще одна угроза. На горизонте нарисовался сын французского ученого, военный медик. Он начал разбираться в странных обстоятельствах смерти отца. По-видимому, нашел его связь с украинскими биолабораториями, потому что пробрался туда в качестве наемника. Но не простого, а как часть очень важного проекта, запущенного ЦРУ. Оказывается, шпионы²² хотели детонировать в Киеве портативное ядерное устройство и обвинить в этом Россию. Крутая идея. Но вся разработка обернулась полным провалом. Француз вместе с сопровождавшей его американской журналисткой попали в плен к русским, те вышли на ядерное устройство и провернули очень успешную информационную операцию, обвинив США в попытке применения ядерного оружия. В Штатах разразился грандиозный скандал, в результате которого демократы наверняка потеряют Конгресс и, возможно, следующие президентские выборы.

Во всей этой истории оставалось неясным, что удалось накопать французу по «Очищению». По всей видимости, немного. Отца убрали за три месяца до его возвращения из военной миссии в Африке. Лично он ему ничего передать не мог. Все следы за ученым тщательно подчистили. С момента уничтожения биолаборатории на Украине тоже прошло месяца три. К тому же территорию, где она располагалась, украинской армии удалось вернуть. Туда еще раз направили группу контроля, которая снова там все выжгла. Получалось, что информации по «Очищению» у француза быть не могло. А то, что он находился в центре информационной бомбы, разорвавшейся после того, как русские нашли на Украине американское ядерное устройство, ни Хофмана, ни Милигана не интересовало.

Несмотря на все шероховатости, неизбежные при развертывании проекта такого масштаба, получалось, что «Очищение» развивается вполне успешно. Ввиду этого проектная группа перешла из разряда постоянно действующей в режим регулярного контроля статуса. Четверка стала собираться вначале раз в неделю, затем раз в месяц.

На одном из таких совещаний в июле Лео Инман, отвечавший за силовую поддержку, доложил, что по разведканалам пришли настораживающие новости. Еще до развертывания проекта американскому разведсообществу был доведен список биологических угроз, на которые при работе с поступающими материалами было необходимо обратить особое внимание. Среди длинного списка уже известных болезней вроде птичьего и свиного гриппа, атипичных пневмоний разного происхождения, экзотических коронавирусов и хорошо изученных чумы и сибирской язвы были и болезни, связанные с аномальными прионами. По обычной процедуре, в случае если материалы не имели отношения к секретному проекту одного из шестнадцати основных разведагентств США, они вместе с другими темами собирались в общую базу в офисе Директора Национальной разведки²³. Раз в неделю нейросеть анализировала огромный массив данных и составляла тематические обзоры, к которым имели доступ руководители элементов разведсообщества. Поскольку у Инмана через контакты в ФБР и ЦРУ был допуск к информации, относящейся к биоугрозам, эти материалы получал и он.

В последнем обзоре в отделе, касающемся России, прошла тревожная информация. Источники сообщали, что в 33-м ЦНИИ Минобороны месяц назад повысилась активность исследований по теме прионов. Там была создана секретная спецгруппа для изучения неких образцов и проведения исследований. Затем так же внезапно, как начались, все действия по теме были прекращены. Одновременно с этим с радаров пропал известный профессор, работавший по теме атипичных белков.

Для большинства разведчиков такая информация не была чем-то примечательным. У русских силовиков периодически возникали вспышки интереса к тем или иным патогенам, собирались рабочие группы и даже выделялись лаборатории. После пандемии эта практика распространилась и на гражданские институты. Эта новость прошла бы незамеченной, если бы ее не подхватил Инман и не вынес на совещание.

– Ты считаешь, что русские могут что-то подозревать? – спросил Милиган, выслушав доклад. – Мы вроде украинскую лабораторию под ноль подчистили. Следов там быть не должно. Да и ученые работали вслепую. Даже если была утечка биообразцов, то вероятность, что их будут проверять на аномальные белки, стремится к нулю. У русских нет методологии экспресс-тестирования. А на проверку обычными методами у них уйдут месяцы. Может эта активность связана со вспышкой заболевания типа коровьего бешенства.

– Тогда бы этим занимались гражданские ветеринарные службы, – парировал Инман. – А тут спецгруппа при институте РХБЗ. А потом еще и профессор по аномальным белкам пропал. Думаю, на это стоит обратить внимание.

– Обращай, – согласился куратор. – Полномочий у тебя хватает.

После этого разговора оперативник составил в ЦРУ запрос на сбор информации по подозрительной активности в России. Особых надежд, что шпионы накопают в Минобороны РФ что-то серьезное, не было. Несмотря на то, что в последние годы из-за общей расслабленности и пофигизма информация у русских утекала потоками, по-настоящему ценных сведений было катастрофически мало. А с началом операции на Украине контрразведка РФ утроила усилия по контролю генералов, привыкших обсуждать служебные вопросы за коньячком в дорогом ресторане. К тому же было понятно, что все внимание ЦРУ сейчас уделяется Украине и активных агентов на запрос Инмана никто ставить не будет. Их берегли как золотой запас на тот случай, если выпадет шанс расшатать Кремль изнутри. Вот с исчезновением профессора разобраться было гораздо больше шансов. Хотя, вполне возможно, эти два эпизода и не были связаны друг с другом.

Шпионы отзвонились через неделю. Как и ожидалось, для разработки Минобороны им понадобится больше времени, чтобы в пассивном режиме сработали «глаза и уши». Зато пришли настораживающие новости по профессору. По информации из университета, он перевелся на проект в Институт белка при РАН, где работал по совместительству. Оттуда сообщили, что ученый уехал в длительную полевую командировку. Проблема была в том, что профессор был теоретиком и к сбору информации в поле не имел до этого никакого отношения. Дальше – больше. С собой в длительную командировку он прихватил и наиболее талантливого ученика. Судя по тому, что на связь с близкими оба выходили, используя аналоговые телефоны, отследить которые обычными средствами было очень сложно, находились они где-то в реальной глуши или же плотно шифровались.

После этой информации Инман отправил еще один запрос в АНБ²⁴, чтобы те отследили местоположение телефонов профессора и его ученика. Сделать это можно было только через мобильного оператора, в серверах которого было достаточно дыр для несанкционированного снятия важной информации со стороны.

Здесь ответ пришел в течение дня. Сведения по триангуляции подтверждали, что последний выход на связь ученых был из поселка, расположенного на севере Сибири. Одновременно с этим пришли новости, что у оленеводов в этом районе объявлен карантин по причине какой-то болезни и идет активный забой северных оленей.

Получалось, что профессор действительно выехал на север, где у скотоводов, возможно, произошла вспышка одного из видов прионной болезни – оленьего бешенства. На этом Инман завершил свое короткое расследование и, сообщив членам координационного комитета, что опасности из России нет, оставил свой запрос у шпионов на контроле.

Россия. Подмосковье

Месячный курс подготовки на подмосковной «базе», больше похожей на туристическую агроусадьбу для зажиточных горожан, решивших побыть выходные в тишине на природе, подходил к концу. Виктор уже основательно вжился в роль хитрого хохла-теробороновца, который, получив легкое ранение, сбежал с ЛБС²⁵, проплатил себе инвалидность, медаль «Защитнику Отчизны» и госстипендию на реабилитацию в Германии. Таких ушлых хероев в Европу в последнее время перебралось немало, так что затеряться в их рядах было вполне реально.

Опасения Николаича, что после полученной в Мали контузии могут быть проблемы с памятью, не оправдались. Раз в неделю из Москвы приезжал добрый доктор, судя по повадкам, отставной военный медик, проводил осмотр, брал анализы и, убедившись, что пациент в целом здоров, снова исчезал. Виктор и сам ни на что не жаловался. Спокойная, размеренная жизнь после постоянного стресса на передке²⁶ успокоила нервы. Даже постоянная ноющая боль в боку от перелома ребер стала утихать. Он перестал внутренне сжиматься от каждого громкого звука и искать глазами ближайшее укрытие. По ночам спал не просыпаясь. Ушла привычка рефлекторно тянуться к плечу, чтобы проверить, почему так долго молчит радейка²⁷. В общем, мирная жизнь есть мирная жизнь.

Если не считать уроков украинского, в которые входило изучение бандеровских песен и речевок, сам курс напрягал несильно. Порой было даже интересно. Особенно когда проходили сегмент об окопной жизни вэсэушников на линии боевого соприкосновения: быт, жаргон, приколы, байки всякие. Все это должно было придать образу теробороновца аутентичности.

О враге Виктор знал немного. Да и нужды в таких познаниях особой не было. Враг есть враг. Он должен быть или мертвый, или пленный. Других вариантов не было. Так учили командиры в ЧВК. Так наемники и действовали. Хотя, если разобраться, то какие они наемники. Они теперь частная армия, выполняющая приказ Родины. Но в отношении к врагу это абсолютно ничего не меняло.

Познавательными были украинские методички и наставления по слаживанию боевых подразделений, разработанные по американскому образцу. Российские уставы он смутно помнил еще с военной кафедры института, но после вводного курса создалось устойчивое впечатление, что у пиндосов на уровне рядового-сержанта все проще, прагматичнее, без нудной мудистики, длинных формулировок и с фокусом на результат.

На последней неделе курса Виктор спросил инструктора, когда будет огневая подготовка. Тот посмотрел на него удивленно и, со знанием дела похлопав по плечу, заявил:

– Старик. Если тебе придется стрелять, то только себе в голову из-за того, что операция провалена. Не будет никакой огневой подготовки. У тебя даже наличие оружия не предполагается.

– Как это? Я же вроде как диверсант. Что же тогда? Взрывчатка? Яд?

– Потерпи пару дней. Скоро все узнаешь.

– Значит, я прошел? – с надеждой в голосе спросил Виктор.

– Прошел, – улыбнувшись в ответ, кивнул инструктор.

– А остальных двоих отсеяли? Николаич говорил, что есть еще два кандидата.

– Те тоже ребята норм. Все прошли. Будете работать в одной теме, но по разным направлениям.

– Круто.

– Ну раз ты меня так ловко раскрутил на инфу, предлагаю сегодня пройти последнюю стадию курса, а заодно и отметить его завершение.

– Что за стадия? – насторожился Виктор.

– За ужином увидишь, – хитро подмигнул Серый. – Надо только проинструктировать хозяйку, чтобы подготовила мой реквизит.

На ужин хозяйка приготовила отварную картошку и сковороду яичницы, пожаренной с толстыми пластами свиных ребрышек. Несмотря на то, что процесс подготовки к финальному аккорду курса проходил на летней кухне, аппетитный запах гулял по всей усадьбе. Даже охотничьи собаки в дальнем вольере перестали перегавкиваться, понимая, что вечером их ждет добрая порция косточек.

Когда солнце скрылось за вершинами деревьев, в увитой виноградом беседке у пруда накрыли стол. Прогретая за день лужайка медленно отдавала тепло, так что даже в тени у воды еще чувствовалось дыхание дневного зноя. Для того чтобы освежиться, а может и в качестве обещанного реквизита на столе стояла целая батарея напитков. Все украинского производства.

– Вот и завершающий курс, – инструктор сделал широкий барский жест, показывая на стол.

– Это ж бухло, – удивился Виктор. – Тут на роту хватит.

– Это, старичок, не бухло. Это – часть твоей легенды. Ты хохол? Хохол. Крутой херой-теробороновец. Был на передке. Получил москальскую пулю в броник, медаль, уважуху от неньки²⁸. Так? Так. Если ты при этом не пьешь украинской горилки, то ни одна собака тебе не поверит. В теробороне, знаешь ли, трезвенников и веганов нет. Ясно?

– Ясно, – наемник подошел к столу и взял одну из запотевших бутылок. – Хортица.

– Не Хортица, а Хортыця, – поправил его Серый. – Тренируй акцент. Настоящий хохол никогда свою горилку по-русски не назовет. Это ты должен уяснить четко. Как и основные виды украинского бухла, которые здесь представлены. Ну что, приступим. Я, правда, не спец по водкам. Предпочитаю виски. Но ради, так сказать, погружения в среду можно сделать над собой усилие, – он снял с пояса миниатюрную рацию и попросил: – Петровна! Тащи закуску, а то мой курсант рвется в бой. А мы пока давай все это стекло сдвинем в сторону, чтобы место для ужина освободить.

Через пару минут на столе оказалась огромная чугунная сковорода с яичницей, еще одна с поросячьими ребрами, тарелка с соленьями и блюдо с горой свеженарезанных овощей и зелени.

– Ой, мальчики, боюсь я за вас, – Петровна выразительно посмотрела на выстроенные в ряд вдоль края стола бутылки с водкой и пивом. – Николаич приедет, сердиться будет.

– Я и сам боюсь, – улыбнулся Серый. – Ты это… Скажи хозяину, пусть подстрахует, если что. А то вдруг набухаемся и в пруд попадаем, – и, увидев, как напряглась женщина, в голос рассмеялся. – Шучу. Шучу. Все будет нормально. Мы ведь не ради пьянки, а в целях ознакомления. За Николаича не переживай. Он в курсе.

Когда хозяйка, недовольно покачав головой, удалилась, Виктор спросил:

– Водки-то столько зачем?

– Не водки, а горилки. Видно, рано я тебе сказал про то, что курс успешно закончен. Смотри. Это пять основных марок горилки. Их там, конечно, гораздо больше. В каждой области и даже в некоторых городах есть свои марки, но эти, типа, основные национальные. Из них Хортыця, Хлибний дар и Казацька Рада по цене доступные, а Немирофф и Гетьман дорогие, – он взял одну из бутылок, ловко скрутил пробку и налил по полрюмки. – Приступаем к дегустации. А то ближе к вечеру Николаич подтянется, может нарушить весь процесс.

Попробовав напитки из каждой бутылки, решили остановиться на простеньком, но обладающим выраженным водочным вкусом Хлибном даре.

За водкой настала очередь пива.

– Водка без пива – деньги на ветер, – со знанием дела провозгласил Серый, разделавшись с очередным ребром, вытер руки влажной салфеткой и подвинул к центру стола несколько бутылок пива. – Итак. Основные популярные марки пенного: Бочковое, Львовское, Черниговское, Оболонь. Не скажу по доле рынка. В каждом регионе по-разному, но, по последним данным, до СВО Бочковое и Оболонь вроде были в лидерах. По мне так они все херня. Я темное люблю. Хотя под водочку, пардон, горилку, должно зайти норм, – он налил себе стакан из одной бутылки и сделал несколько глотков. – С ребрышками вообще будет на ура.

– Оболонь я пробовал на передке. Еще украинские Staropramen и Bud, – Виктор взял одну из бутылок, ловко сковырнул пробку ножом, приложился прямо к горлышку и, с удовлетворенным видом отвалившись на скамейку, обвел довольным взглядом ухоженную усадьбу. – Холодненькое. Хорошо.

– Да уж, – инструктор налил еще по полрюмки. – Давай, чтобы в это «хорошо» не прилетели Томагавки.

– А что, могут?

– Еще пару месяцев назад я был уверен, что не могут. Теперь, как в том фильме, меня терзают смутные сомнения.

– В победе сомневаешься? – насторожился Виктор.

– А какая она для тебя, победа?

– В смысле какая. Нам хохлов победить надо.

– С хохлами все ясно. Но что, по-твоему, должно произойти, чтобы ты сказал: «Ура! Мы победили».

– Когда до польской границы дойдем, тогда и ура, – наемник отпил еще пива из бутылки и взялся за жареное ребро.

– До границы значит, – внимательно посмотрел на него Серый. – Ты на передке с середины мая. Ты видел, как хохлы воюют?

– Видел. Есть, конечно, никчемное мясо вроде мобилизованных или свежих теробороновцев. Но нацбаты и регулярные ВСУ – конкретные черти. Дерутся хорошо. Так только русские могут воевать. Возьми хотя бы Азовсталь. Если б там были поляки или какие-нибудь немцы-румыны, сдались бы под таким давлением через неделю. А тут два месяца выкурить из-под земли не могли. Нацистские фанатики с засранными мозгами, ни дать ни взять.

– Ты это верно про Мариуполь, – согласился инструктор. – И про засранные мозги верно, и про то, что так могут воевать только русские. Самое хреновое, что за восемь лет хохлам мозги промыли до такой степени, что, будучи русскими, они ненавидят нас лютой ненавистью. И это стержень их идеологии. За свою ненависть к нам они готовы терпеть лишения, воевать и умирать. Я вот видел ролик с передка. Там под Херсоном наши морпехи окружили в посадке взвод ВСУ, связались по рации с их командиром. Говорят, сдавайтесь, а то, нахрен, накроем всех артой. А те им – русские не сдаются. Понимаешь. Русские не сдаются. Ну всех там в посадке «градами» в фарш и перемололи. А теперь подумай. Население Мариуполя меньше полумиллиона. Мы возились с ним три месяца. В Днепре почти миллион. В Харькове полтора. В Киеве за три. Как брать эти города при таком уровне ненависти населения к русским. И это мы говорим о левобережье, которое настоящие хохлы с правого берега и западенцы с Галитчины и Украиной-то не считают.

– Наши деды в Отечественную как-то ведь брали.

– Брали. Потому что на это была политическая воля – раз. Потому что уровень мотивации у солдат был другой – два. И потому что оккупированное население было за нас – три. Потому что вся страна от мала до велика, от глухого села до столицы работала на победу – четыре. Как ты сам видишь, сейчас все, мягко говоря, немного не так. Политическая воля просматривается слабо. Уход от Киева и постоянные намеки на переговоры и договорняки мотивации в окопах не добавляют. А про мобилизацию общества и экономики я вообще говорить не хочу. Когда одна половина страны воюет, а вторая кайфует; когда на передке порой не хватает самого необходимого, а по ТВ все про скидки на всякое ненужное дерьмо и про «руки-загребуки»; когда вместо того, чтобы поставить в войска тепловизоры и коптеры, некоторые наши богачи за четыре месяца с начала СВО купили почти четыреста Бентли по полтора ляма²⁹ баксов за штуку, то, поверь мне, страна еще живет в счастливом и беззаботном прошлом, не понимая, какая над ней нависла угроза. Одно скажу, старик, все это легкомыслие нам еще обернется большой болью.

– Ну у нас в ЧВК на передке мотивации достаточно. А насчет другого не знаю. Я последние пару лет мотаюсь по командировкам – Мали, Ливия, ЦАР. Ну ты читал мое резюме. Да и за новостями я не особо слежу. Нормально все дома – и ладно. Приехал в Москву в отпуск – жизнь бьет ключом. Девчонки, кабаки, старые и новые друзья. Народ, в общем, доволен. Кто задницу от дивана соизволил поднять, тот живет неплохо, кто поленился, значит судьба у него такая. Может так и надо. Жизнь-то, несмотря на СВО, продолжается. А хохлы когда поймут, что им пипец, капитулируют на наших условиях.

– Все верно. Но здесь есть тонкие и очень важные нюансы, – Серый неспешно, словно обдумывая свои слова, отпил пива из стакана и снова наполнил его из бутылки. – Из того, что я вижу, СВО с самого начала развивалась не так, как планировалось. Что бы там в Генштабе ни говорили, первоначальный план пошел прахом в первые же дни. Все потому, что Кремль, принимая решение о входе на Украину, действовал из ложных предпосылок. Основная из них был построена на том, что русские и украинцы – один народ, что меньших наших братьев поработили управляемые из Штатов нацики и эти самые братья только и ждут, когда Россия придет и освободит их. Вторая, что ВСУ не будет воевать за кровавого клоуна, «антинародный» бандеровской режим и с их генералами можно будет договориться. Третья предполагала, что уровень подготовки, оснащенности и мотивации хохлов остался на уровне 14-15-го годов, когда они попали в котлы под Дебальцево и Иловайском. Оказалось, что все это не совсем так. Вернее, совсем не так. За исключением востока и юга Украины, мы натолкнулись на стену животной ненависти, а ВСУ оказались реально самой сильной армией в Европе.

– И как такое могло случиться? У Кремля что, не было доступа к разведке?

– Может не было, может был. Что там было и как, нам остается только догадываться. Так или иначе, субъективные факторы взяли верх над объективными. У нас ходит версия, что в Кремле давно разрабатывался проект по смене власти в Киеве. Тайный такой, хитрый план. Основой для него должна была послужить оппозиционная партия, имевшая в Раде процентов тринадцать. Чтобы поддержать эту партию финансово, Россия после Майдана, несмотря на санкции, перекачивала через ее коммерческие структуры товара на миллиарды долларов год. В том числе и горючку, которой заправлялись танки ВСУ, обстреливающие Донбасс. Сколько пошло на благое дело, а сколько осело у ушлых хохлов по карманам, сейчас уже никто не скажет. Но лидеру этой оппозиционной партии удалось убедить Кремль, что если Россия введет войска на Украину, то ее поддержат губернаторы, мэры и население как минимум восточных и южных областей. То есть мы выходили на СВО в полной уверенности, что нам не окажут сопротивления, мы спокойно дойдем до Днепра, а, когда левобережные города и юг будут наши, Киев капитулирует или клоун просто сбежит на запад, и к власти придет кто-то, с кем можно будет вести разговор о дальнейшем статусе Украины. Отсюда и разговоры о том, что мы не хотим потери государственности или расчленения Украины. Дальше без водки продолжать нельзя, – инструктор наполнил рюмки, поднял свою, приглашая Виктора, и без тоста залпом выпил. – В результате мы легкими колоннами, практически без прикрытия, брони и с минимальной поддержкой с воздуха пошли с флагами по основным дорогам в сторону украинских городов. Естественно, хохлы вначале офигели от такой наглости, но очень быстро отошли от шока и принялись наши колонны жечь. Дальше ты знаешь. Относительно спокойно удалось взять только города Запорожья и Херсонщины. На всей остальной линии встретили ожесточенное, хорошо организованное сопротивление. Города и населенные пункты востока и севера мы вынуждены были обходить, оставляя в тылу полноценные боеспособные гарнизоны ВСУ, которые вели постоянные обстрелы и резали наши коммуникации. В марте стало понятно, что быстрой победы не будет, и пошла речь о переговорах. Потом в Генштабе поняли, что группировкой в 230 тысяч линию фронта длиной полторы тысячи кэмэ от белорусской границы до Николаева не закрыть. Тогда мы ушли от Киева. Чуть позже – от Харькова. Казалось бы, в этот момент должно было наступить понимание того, что надо менять отношение к нашим действиям на Украине, но, ко всеобщему удивлению, ничего не произошло. Хотя нет, произошло. В этот момент в Кремле перестали говорить о денацификации и демилитаризации Украины, а объявили основной целью защиту республик Донбасса, что бы это ни значило.