Читать книгу: «НОЧНИК ПИСАТЕЛЯ», страница 2
Наша задача была небольшой. В течение нескольких дней нам надо было прочесать территорию вокруг большого укреплённого пункта. Его держала организованная преступная группа. Местные сумасшедшие и бандиты. Сколотили банду на фоне гражданской войны.
Не сказать, что это было угрозой нам. Мы взяли бы штурмом это пункт за сутки. Но командование не стремилось за наградами и терять людей ради этого считалось глупым. Поэтому решили просто осадить этот пункт и ждать, когда они сами там передохнут с голоду и от отсутствия воды и электричества. Ну или сдадутся.
Проблема была в том, что мы ждали, а они всё не дохли. Что-то было не так во всей этой истории. Вот и нас отправили разведать.
В нашей разведке не было ничего фантастического. Мы должны были переходить с одной точки на другую. Если бы видели аванпост противника, не приближались к нему, держали дистанцию, изучали, давали сведения на базу и двигались дальше.
Аэропорт – это всегда край города. С одной стороны мегаполис, с другой бескрайняя площадь пустой земли либо частный сектор, как было в нашем случае.
Все местные деревеньки были оставлены их жителями. Большинство покидало свои дома в спешке. Поэтому что-то оставалось. Чем, конечно, не могли не воспользоваться мародёры. Но это были не только вещи. Были оставлены и домашние животные.
Все существа на этой планете, как и люди, очень разные. Вот посмотришь на котов, ну чем-то похожи между собой, но каждый в отдельности такой уникальный, со своим характером и поведением.
Проходя мимо одной деревни к нам привязалась собака.
Это была очень глупая собака. Самая настоящая сука. Для неё никогда не было одного хозяина. Она готова была увязаться за любым. Достаточно было поделиться с ней едой или приласкать. А могла увязаться и без этого.
Об истории этой собаки можно было только гадать. Её приветливость всем подряд посреди ожесточённой междоусобной войны оставалась для нас загадкой.
Мы представляли её судьбу следующим образом.
Скорей всего эта собака изначально была одинока. Чудом нашлась семья, решившаяся её приютить. Но в доме держать её не стали. Она обитала во дворе.
Приходили, например, к этой семье гости. Собака выбегала при виде незнакомых ей людей и начинала лаять. А успокоившись, бросала свой дом, увязываясь за тем, на кого только что лаяла.
А потом в гости к этой семье, как и к миллионам других семей, пришла война. В общей суматохе, когда семья собиралась покидать свой дом на поиски убежища, скорей всего собака сорвалась за очередным прохожим. Вернувшись она обнаружила уже, что семьи больше нет – ни у этого дома, ни у неё.
Когда наш отряд проходил через брошенные людьми дома, пёс прибился к нам. Эта деревня не представляла никакой стратегической ценности. Так что, скорей всего, собака впервые за долгое время увидела людей, которых не сопровождал шум войны.
Мы спросили командира:
– Что делать с собакой?
– Мне всё равно, – ответил он.
Поначалу мы пытались отогнать её. Но она упорно продолжала бежать за нами. Мы надеялись, вдруг прибьётся ещё к кому-либо. Поэтому, когда мы проходили мимо одного незаброшенного дома, попросили местного мужика прикормить собаку, чтобы она осталась с ним.
Мужчина испугался нас, ведь мы символизируем для него войну в той же мере, что и любой другой человек с оружием в руках в этой стране. И страх этот заставил его подчиниться нам. Но стоило собаке только доесть объедки, она тут же помчалась за нами и догнала.
Чёрт его знает, в чём было дело. Может, мужчина просто дал еду собаке и спрятался за дверью, как только мы покинула его двор. С таким обращением даже сучье сердце не растает. Вот она и помчалась вновь за нами.
Это был тяжёлый путь. Мы шли через пустыни и горные лесные массивы. Всё препятствовало благополучному выполнению поставленных задач. Мы были дезориентированы. Мы то и дело, что боялись нарваться на вражеский патруль, аванпост или вовсе выйти к вражеской базе вплотную. Поэтому двигались максимально осторожно, пытаясь не выдавать своё месторасположение противнику.
Как вдруг собака завыла. Солдаты подбежали к ней, чтобы понять, что случилось. И когда подошёл уже я, всё было решено. Как оказалось, она провалилась под ловушку, устроенную местными жителями для диких животных. Что-то вроде самодельного капкана. И получила небольшую травму. Всё обошлось бы, если бы только не тот факт, что эта собака не прекращала скулить, как бы мы не пытались её успокоить.
Ко мне подбежал капитан, схватил меня за руку и подтянул к себе:
– Что это за … ?
– Но что я поделаю, товарищ капитан?
– Заставь её замолчать.
– Но как?
– Не знаю. Не моя проблема. Сделай что-нибудь. Прикончи её.
– Но как? – не прекращал повторять я.
– Мне насрать! Она больше не должна выть!
Как сейчас помню. Измученный растерянный взгляд солдат, окруживших меня. Они все смотрели на меня. И никто из них не знал, как поступить.
Я не торопился. Снял ремень, обкрутил вокруг шеи собаки и начал медленно сдавливать.
Вой собаки быстро стих. Она сопротивлялась как могла. Извивалась, билась, пыталась вырваться. Но тщетно. Лишь хрип изредка вырывался из её пасти. Пока и вовсе не пропал. Собака затихла и запрокинула морду.
Мы пошли дальше. В тот день никто из нас не произнёс ни слова.
Прочесав всю территорию, мы обнаружили, что известные нам прежде патрули и аванпосты давно брошены. У противника не осталось ресурсов, чтобы удерживать эти позиции. Получается, что усилия нашего командования увенчались успехом.
Но назад мы возвращались опустошёнными. Крик собаки, который мог бы привлечь потенциального противника, оказался помехой настолько же потенциальной. Это была смерть, смысла в которой не было. Но кто из нас мог об этом знать тогда?
К аэропорту мы вернулись почти под закат. Люди в прилегающих поселениях готовили ужин. Устав от войны, они без опаски выходили во дворы и вместе с семьёй и друзьями жарили мясо. Это была территория свободы от ужасающей всех войны, от той усталости, которую она во всех закрепила.
Мы пошли дальше. В тот день никто из нас не произнёс ни слова.
Прочесав всю территорию, мы обнаружили, что известные нам прежде патрули и аванпосты давно брошены. У противника не осталось ресурсов, чтобы удерживать эти позиции. Получается, что усилия нашего командования увенчались успехом.
