Читать книгу: «НОЧНИК ПИСАТЕЛЯ», страница 3
Но назад мы возвращались опустошёнными. Крик собаки, который мог бы привлечь потенциального противника, оказался помехой настолько же потенциальной. Это была смерть, смысла в которой не было. Но кто из нас мог об этом знать тогда?
К аэропорту мы вернулись почти под закат. Люди в прилегающих поселениях готовили ужин. Устав от войны, они без опаски выходили во дворы и вместе с семьёй и друзьями жарили мясо. Это была территория свободы от ужасающей всех войны, от той усталости, которую она во всех закрепила.
Проходя мимо одного из домов, к нам выбежала хозяйская собака. Она не лаяла на нас. Хотя, казалось бы, в этом её суть. Но она будто бы чувствовала, что мы спасители её дома. Она крутилась вокруг нас и хотела будто бы то ли поиграться, то ли подластиться. Я кинул кусочек сухого пайка, что оставался у меня. Собака в мгновение его съела. Я погладил её и она с благодарностью посмотрела на меня. А я посмотрел на командира. Он наблюдал за нами. И наши взгляды пересеклись.
Я его ни в чём не обвинял. Но мы оба чувствовали вину за произошедшее.
С тех пор, как я вернулся домой, многие меня спрашивают, убивал ли я на этой войне. Я говорю, конечно, что нет, ни один человек не погиб от моих рук. Но кровь с них мне так и не удалось отмыть.
НЕ УШЁЛ, ЗАБРАЛИ
Она имела привычку пропадать на несколько дней. Но обычно предупреждала. Говорила:
– Доча, я ушла.
И обычно к этому добавляла, например:
– Я к тёте Наташе.
Или:
– Я к тёте Ксюше.
Или:
– Я к тёте Рите.
И всё становилось понятно. Мама вернётся на раньше понедельника.
Будут звонки с работы. Будут спрашивать:
– Где твоя мать опять пропадает?!
И доча обычно находила какие-то ответы. Ведь семье нужны хоть какие-то деньги. Но начальник всё равно добавлял:
– Если она завтра не появится на рабочем месте, я её уволю. Сколько уже можно? Мне это надоело.
– Будто бы мне самой это не надоело, – проговаривала она, когда уже вешала трубку.
Но эта работа с зарплатой в двадцать тысяч не была для мамы чем-то важным. Не была чем-то таким, с чем было бы страшно расстаться. Очередная перебивка в бесконечном переборе подработок. Её любимая фраза: «Лишь бы было».
Но на сей раз она ушла из дома, ничего не сказав. И дочка даже не знала, где её искать.Город был большим. Но ещё он был и жестоким. Не так много мест, куда её мама могла податься. Сделав несколько звонков, дочка быстро нашла знакомых, которые видели маму.
Они говорили пару сердобольных фраз, вроде того, каким жалко девочку. Затем упоминали каких-то общих друзей, в сторону которых её мама отправлялась. И так несколько раз. Одни общие знакомые переводили на других общих знакомых, пока она наконец-то не получила результат.
Доча пришла за мамой на незнакомую квартиру где-то на окраине посёлка. Она долго колотила руками и ногами по входной двери, прежде чем она открылась. Дверь распахнулась и запах перегара ударил в нос. Девочку встретил мужчина, раздетый по пояс.
– О! Дочка! – закричал он.
– Я тебе не дочь. Где мама?
– На кухне, – ответил мужчина.
Девушка прошла мимо «папаши», который остался охранять порог двери. Она направилась прямо на кухню. А квартира – типичная хрущёвка. Другого в посёлке из многоэтажек и не было. Кухня размером с кладовку. В углу стоит старый потрёпанный советский стол и такие же стулья вокруг. Женщина уложилась прямо так, положив руки и голову на стол.
– Мама! – крикнула девушка.
Женщина повернулась, увидела дочку, удивилась и тут же обратно обрушилась на стол.
Схватив мать за подмышки, девушка попробовала поднять её.
– Вставай. Пошли домой.
– Я не хочу, – сказала женщина.
– Да мне плевать, что ты хочешь. Пошли, я сказала.
– Зачем?
Девушка не стала церемониться и, обхватив женщину, понесла её к коридору.
Посадив на стул, дочка начала одевать свою маму и заодно проверять, что все вещи были с собой, чтобы лишний раз не возвращаться.
– Карина, оставь её, – сказал мужчина, смиренно наблюдавший за происходящим.
Но Карина ничего не ответила.
– Ты же видишь, что ей плохо, – добавил мужчина.
– А тебе то какое дело? – спросила девушка. – Набухать и трахнуть бывшую захотелось?
– Ты что несёшь?
– Если ты так заботишься о ней, чего ушёл от неё? Мне то наплевать. У меня есть отец. А то, что ты из себя строишь, вообще смешно смотреть. Забудь, у неё уже давно другой мужчина.
– И где же он?
– А твоё какое дело? Пропусти.
Когда они уже шли в сумерках по улице, женское горе, глубоко засевшее у мамы в душе, начало вырываться наружу сбивчивыми пьяными речами.
– Боже, Карин, ты не понимаешь, – говорила мама. – Они забрали его…
– Да и скатертью дорога. Надеюсь, его там убьют.
– Не говори так.
– Надеюсь, что его кишки намотает на гусеницу танка. Буду всю ночь молиться, чтобы снаряд попал прямо ему башку. А ещё лучше, если он разобьётся где-то по пути до фронта, чтобы его жизнь осталась такой же бесполезной, как и всё время до этого.
Мама оттолкнула дочь.
– Зачем ты так говоришь?! – закричала женщина.
– Он тебя избивал. Избивал изо дня в день. Думаешь, я буду жалеть его после этого? Он любит причинять другим боль? Там ему самое место.
– Это несправедливо!
– Да успокойся ты уже. Если его не забрали бы, он всё равно от тебя ушёл бы.
– Почему ты так жестока?! Почему ты такое говоришь мне?!
– Такое, это что? Правду? Я даже не понимаю, почему ты так по нему страдаешь. Ты ведь не любишь его. И он страшнее, чем сама война, на которую его посылают. Господи, как ты вообще ложишься с ним в одну постель?
Мама ничего не отвечала. Она молча пошла дальше, не желая больше продолжать этот разговор. А дочка и не хотела больше его поддерживать.
