Наследство

– Я вся внимание, мистер Дангирэй.

– Правильный выбор. Лечение не подействует без правильного диагноза, каким бы жестоким он не был.

– Вы говорите слишком много слов для того, кто любит точность.

– Мне не приятно поднимать эту тему, вот я и прячусь за словами. Но вы правы – зря. Вы говорили, что не помните, как погибла ваша мать. К слову, Сибил вам не поверила. Она считает, что такое забыть невозможно. А на самом деле это более, чем вероятно – вытеснение.

Кора, нахмурившись, глядела на тонкое лицо собеседника:

– Продолжайте.

– Ваша мать была психически нестабильной личностью. При всём уважении к вашим чувствам и к её памяти, но таковы факты. Она несколько раз пыталась убить себя: вскрывала вены, пыталась повеситься. А потом, в одну из таких же туманных ночей, она утопилась. У вас на глазах.

– Что за бред вы сейчас несёте?

– С чего бы мне говорить вам подобные вещи, если бы они не были правдой? Зачем мне сочинять подобные истории? Ваш отец успел вытащить вас из воды, а она – утонула.

Кора потрясённо глядела на Дориана. Если бы нечто подобное случилось в её жизни, она бы точно не забыла! Этого не могло быть.

– Зачем маме было делать это?

– Незачем. У неё не было на это никаких реальных причин. По большому счёту в том, что случилось, её даже и винить нельзя – она не была вменяемой в том смысле, в каком должна была. По крайней мере, я сделал такой вывод из рассказов очевидцев. Естественно, у вас было тяжёлое потрясение, шоковое состояние. Ваш отец срочно увёз вас отсюда, рассорившись с вашим дедушкой, наговорил ему много обидных слов, который Гай до последних дней своих простить ему не мог. Когда человеком движет боль, он порой становится хуже зверя. Словно причиняя боль другим, мы уменьшаем свою.

– Бессмыслица какая-то….

– Бессмыслица? Ну, нет. Всё как раз очень логично. Вы были переутомлены, взволнованы, возможно – испуганы? Не скрою, с непривычки огромный дом производит не всегда хорошее впечатление, особенно по ночам.

– Но я даже не помнила…

– Сознательно – да. Но вы жили здесь долгие годы, конечно, вы помните, где этот пруд. Утопленница из вашего сна – это ваши страхи, переживания, подавленные воспоминания: всё то, из чего, в конце концов, и рождаются настоящие призраки. Ну же, Кора? – он придвинулся ближе, кладя локоть ей на колени, глядя в лицо. – В глубине души вы знаете, что я прав. В случившемся нет мистики. На самом деле.

– Возможно, вы и правы. Но опасность утонуть от этого не менее реальна.

– Вот здесь не могу не согласиться. Мы должны принять меры, чтобы такого больше не повторилось

– И как это сделать? Я сплю. Завтра я ещё куда-нибудь отправлюсь… по следам непроявленных воспоминаний. Я теперь буду бояться спать.

– Нет не решаемых вопросов, красавица.

– И как мне решить этот?

– Просто. Вы можете перестать спать в одиночестве…

Кора фыркнула.

– Готовы сторожить меня по ночам?

– Я бы с радостью, но… с учётом всех обстоятельств, боюсь, проще будет оставлять в вашей комнате горничную. Скажите ей, что вас пугает дом. Вы не первая, с кем это случается. А ещё лучше – запирать дверь снаружи, так, чтобы вы не могли выйти. Маловероятно, что во сне вы ещё и стенохождение освоите.

Кора поставила на каминную полку опустевший стакан:

– Вы правы.

– В чём?

– Правда – странная вещь. С одной стороны после ваших слов мне будто стало легче – так всегда бывает, когда знаешь, как именно устроено то или иное явление. А с другой – на душе так пусто…

Его лицо казалось сочувствующим и нежным. А ещё – в нём ярче светилась меланхолия, которая обычно пряталась за саркастичными улыбками.

Дыхание задерживается, а сердце, наоборот, несётся вскачь. А его дыхание до обидного спокойное и ровное.

Время замедлилось и остановилось. Взгляд отмечает капельку пота на его шее.

Кора с удивлением чувствует, как пальцы зарываются в его волосы, и те тёплые, но… совсем не такие мягкие, как она представляла. Его губы будут мягкими и умелыми. Прикосновения – нежными, неторопливыми и…

– Мне пора вернуться в дом. Пока ещё не рассвело и никто не устроил переполоха.

С едва слышным вздохом разочарования он отодвинулся:

– Я провожу.

– Я надеюсь на это.

Глава 10. Коул Ланс

Когда утром Коре удалось с трудом разлепить глаза, утро, собственно, уже и утром было назвать сложно – близился полдень и за окном во всю щебетали птицы. От вчерашнего тумана не осталось и следа, всюду кипела жизнь во всём её кипучем многообразии. Распахнув окно, Кора жадно вдохнула напоённый свежестью воздух, в котором щедро разливался сладкий, даже немного удушливый, запах цветов. Прямо под окном был розарий,а чуть дальше через уходящую в глубь сада перекидывало несколько цветочных арок.

– 

Все уже собираются на ленч. – оповестила Кору одна из служанок. Имя её, к сожалению, она успела забыть, ведь вчера было так много имён и лиц. – Миссис Гордон не любит, когда опаздывают.

"Ну, это проблемы миссис Гордон", – хотелось язвительно ответить, но вместо этого Кора лишь поблагодарила девушку кивком.

Казалось бы, вместе с утренними лучами атмосфера должна улучшиться, но, откровенно говоря, что-то гнетущее по-прежнему ютилось в стенах. Липкой, мрачной была сама тишина, в которой звуки гасли, как гаснут отлетающие от костра искорки. Странно, она столько держала окно открытым, а воздух всё равно оставался застоявшимся! В душе Кора опасалась заблудиться, но опасения оказались напрасными. Дорогу вниз она нашла без особых проблем.

Она как раз спустилась с лестницы, когда на подъездной аллее раздался шум автомобиля. Выглянув в окно, Корнелия увидела, как шикарный спортивный форт с визгом затормозил всего в нескольких дюймах от ведущей к дому лестницы и риском столкнуть шикарные петунии, красующиеся в выносных вазонах, а то и расколоть белый мрамор с колон. Ну, или чем там были облицованы эта шикарная греческая имитация?

Машина была без верха, а ехали в ней на явно весьма приличной скорости. Поэтому ничего удивительного в том, что длинноногий стройный парень в моднявых джинсах и раздувающейся вокруг стройной талии ветровки, не открывая дверь, легко выпрыгнул из машины, подняв солнцезащитные очки на голову. Окинув весёлым и капельку злым взглядом особняк, он направился по ступеням вверх, толкнул дверь и почти нос к носу столкнулся с Корнелией.

На несколько коротких секунд молодые люди с лёгким удивлением и любопытством рассматривали друг друга.

– Привет! – весело проговорило утренние (хотя, верно, будет сказать – ближе к обеденному) явление, растягивая губы в широкой, шутовской улыбке. Задорно блеснули белые ровные зубы и тёмные глаза. – Доброго утра! – окинул он Корнелию уже откровенно горячим взглядом. – Счастливого Рождества, хорошего Нового года, замечательных каникул – всего самого-самого-самого.

Один шаг вперёд и разделяющего их пространства как не было. Наглец вторгся в её личное пространство, как будто так и надо было.

– Неужели в этом старом мрачном склепе завёлся кто-то живой?

Он с лёгким присвистом сделал полукруг, обходя Кору, словно оглядывая нечто, выставленное для просмотра, одобрения или на продажу.

– И – хорошенький.

Предупреждая вопрос, готовый сорваться с губ Корнелии: «А ты, собственно, кто такой?», новоявленный гость протянул узкую ладонь с длинными пальцами и представился:

– Коул Ланс – к вашим услугам, – продолжал сверкать зубами в улыбке он. – А вы?… – он театрально приложил палец к губам, изображая задумчивость. – Вы, наверняка, Корнелия Гордон?

– Корнелия Аддерли, – прозвучал голос, ответивший за Кору.

Повернув головы, оба имели счастье лицезреть Сибил, стоявшую наверху лестницы. Аристократичная и горделивая, она смотрела на них свысока во всех смыслах этого слова.

– Кора носит фамилия отца, а не деда, что, мне кажется, вполне естественным, – положив руку на перила, дама стала спускаться с подлинно королевским достоинством.

– Доброе утро и вам, любезная тётушка, – обречённо склонив буйную кудрявую голову, Коул поцеловал протянутую ему руку в чёрной перчатке.

– Как добрался?

– Быстро и без приключений.

– Как ты могла догадаться, Кора, это мой племянник, о котором я успела рассказать тебе вчера.

– Так уж повелось, что тётушка всё успевает. Она шустрая, – шутовская улыбка словно приклеилась к губам молодого человека.

Кора про себя решила, что в нём наверняка есть примесь южной кроме, либо французской, либо испанской. Слишком много огня горело в чёрных глазах, слишком яркими были черты лица, полными жизни – движения.

– Для своих лет, – добавил он и, засмеявшись, вновь поцеловал руку, отвесившую ему лёгкий шлепок по губам за дерзость.

– Я для любых лет ещё «ого-го», – с усмешкой проговорила Сибил. – Когда проживёте на свете столько лет, сколько я – хотела бы я взглянуть на вас тогда. Мальчишка!

– Да, мэм.

Сибил подхватила его под локоть и оба двинулись вперёд, в сад. Корнелию разбирало искушение демонстративно пойти в другую сторону, противоположную парочке, но, с одной стороны, было невежливо, с другой – у неё не было дел в пока ещё мало знакомом доме, в–третьих, хотелось ещё понаблюдать за Коулом, которого старая карга прочила ей в мужья.

Они вышли на зелёную лужайку. Ту самую, которая так часто возвращалась к Корнелии во снах. Раньше она думала, что этого места в реальности не существует, но оно было… и, судя по всему, мало изменилось за эти годы.

– Я распорядилась приготовить ленч на улице, под старым каштаном. Сегодня прекрасная погода и грешно этим не воспользоваться.

– Как скажите, тётушка.

Коул искоса посматривал в мою сторону. Не то, чтобы ему что-то мешало смотреть в открытую, он явно не стеснялся демонстрировать свой интерес, просто на данный момент Кора шла у них за спиной.

Сибил уселась на белый стул и кивнула подошедшей горничной, видимо, подавая какой-то знак.

– В Англии так мало солнца, что если бы в реальности существовали вампиры, они бы на веки вечные поселились здесь.

– Им было бы логичней жить на северном полюсе, где полярные ночи по полгода в году.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не поможешь сесть Корнелии? Где твои манеры? – Сибил, раскрыв серебряный длинный портсигар выудила сигарету, вставила её в мундштук.

Коул услужливо чиркнул зажигалкой.

– Мне не показалось, что драгоценная Кора желает присесть. Но если я ошибся, я мигом исправлюсь. Вот!

Всё с той же улыбкой он демонстративно отодвинул от стола стул.

– Спасибо, но я сама бы прекрасно с этим справилась.

– Конечно, справилась бы. Мы, женщины, способны справиться со всем. Но сложнее всего это справляться с мужчиной, – наставительным тоном проговорила Сибил, выпуская в синее безоблачное небо облачко сигаретного дыма.

Её ярко-красная помада оставила заметный след на белом ободке сигарет:

– Как в любой дрессировке, моя милая, повторяемость действий закрепляет результат. А мужчина животное норовистое, то и дело норовящее отбиться от рук. Поэтому если не заставлять его всё время прыгать с тумбы на тумбу, он разленится, вообразит себя царём зверей и – кому от этого станет лучше, я тебя спрашиваю?

– Мужчине? – рискнула предположить Кора, невольно ёжась от прохладного ветерка, дующего из тени.

– Джесси, принесите мисс Коре плед, – бросила небрежно Сибил. И продолжала, как ни в чём небывало. – Никому, моя милая! Никому. Большинство не умеют выживать на свободе, норовит потерять от неё голову. Поэтому – рамки, наше всё.

– Спасибо за науку. Постараюсь запомнить. Вот только не уверена, что соблюдение старомодных правил здесь поможет.

– Ещё как поможет. За этим любые правила и придумываются. А в случае с Коулом без них и вовсе никуда.

– Дамы! Я ещё здесь. И не против выпить чай горячим.

Оседлав стул самым неприличным образом, причём развернув его спинкой к собеседницам, Коул принялся раскачиваться на передних ножках.

– Прекрати немедленно, – велела ему тётушка, но в ответ получила лишь белозубую улыбку.

– Кто разольёт чай?

Кора поднялась вперёд Сибил. В конце концов, именно хозяйке дома принадлежит эта «честь», а хозяйка здесь теперь она.

Сибил, если и поняла внутренний посыл, то его проигнорировала.

– Вам с молоком? – обратилась она к Сибил.

– Терпеть не могу чай с молоком, хоть это и старая английская традиция. Просто положи в него лимон.

– А мне пожалуйста, хозяюшка, всё – и сразу! – одарил Коул Корнелию очередной улыбкой рок-звезды на пике популярности. – Спасибо, – кивком поблагодарил он девушку, принимая из её рук чашку. – Давно вы в этих «чёртовых кущах»?

– Коул! – одёрнула его Сибил.

Но от только хмыкнул и вновь принялся раскачиваться на стуле, демонстрируя во всей красе своё поджарое, длинноногое тело. Идеальная машина для… для чего, кстати?

– Корнелия приехала только вчера вечером. Причём, поздно вечером.

– И как вам здесь понравилось? – продолжался допрос.

– Вряд ли она толком успела что-то разглядеть.

Это начинало раздражать! В конце концов, она не русалочка, потерявшая голос, и выплыла вчера из воды!

– Я рассмотрела комнату, в которую меня поместили.

– Правда? И куда вас поместили?

– Туда, где раньше помещали вас.

– Правда? Просто отлично! Терпеть не мог эти мрачные стены и обои в цветочек.

– Ты ещё вспомнишь их добрым словом, когда увидишь, где тебе придётся жить теперь.

– О! В вашем гостеприимстве я нисколько не сомневаюсь, уважаемая тётя Сибил! Ну, и как переночевали? Призрак Мэри вам уже явился?

Всё это говорилось легко и непринуждённо, словно со смехом, но у Корнелии мурашки по спине побежали:

– Какое Мэри? – округлила она глаза, отчётливо вспоминая голос из сна.

Мужской голос, призывавший женщину именно с этим именем. А потом – ледяное купание в пруду.

Совпадение?

– Коул просто трепло. Не обращая на него внимание.

– Вы даёте нашей гостье дурной совет. Вы же знаете, как я не люблю, когда на меня не обращают внимание, тётушка! – чёрные глаза вновь устремились на Корнелию.

Он довольно бесцеремонно пялился на девушку, рассматривая её в упор, впрочем, не без дружелюбия.

– Если меня игнорировать, я начинаю привлекать внимание любым путём, и иногда это заканчивается не слишком хорошо.

– Иногда это заканчивается просто скверно, – сделала Сибил неприязненный жест рукой. – Но, надеюсь, на этот раз ты станешь держать себя в узде, потому что либо так, либо я умываю руки. Очень надеюсь, что клиника изменит тебя к лучшему.

– О, нет! Он сделал меня ещё хуже.

– Большим придурком, что ты был до этого? Это вряд ли. Образумься уже, наконец, или, клянусь, что полностью лишу тебя денежного содержания.

– Спасибо, тётушка, за обнадёживающие речи.

Корнелия сделала для себя маленькое открытие – Коул, оказывается, не всегда улыбается. И когда он перестаёт зубоскалить, лицо его коренным образом меняется. Делается сосредоточенным и задумчивым, почти одухотворённым.

Перехватив внимательный взгляд Корнелии, парень ежесекундно натянул свою улыбочку, которую, кажется, носил как защитный шлем или маску.

– Я всегда буду с благоговением произносить ваше святое имя. Ведь чтобы не случилось, вам одной никогда не лень меня пинать.

– Ну, кто-то же должен нести свой крест? – Сибил потянулась за второй сигаретой.

– Ок! А мы будет устраивать что-то вроде праздника?

– Какого праздника, Коул? – с интонацией, будто она обращается к умалишённому, вскину бровь, протянула со вздохом Сибил. – В честь чего? Что ты несёшь? Ещё месяца не прошло со смерти Гая.

– Возвращение истинной наследницы в «Райские кущи»…

– Сады, – невозмутимо поправила Сибил, но её никто не слушал.

– Разве не повод устроить вечеринку?

– Думаешь, здесь кто-то в настроении для этого?

Выдержав небольшую паузу, Коул весело фыркнул:

– Да вы поглядите на свои лица? Именно это нужно тут всем: взбодриться и повеселиться.

– Кому – всем? Мне, например, весело читать книги у камина. Или пролистать страницы в социальных сетях, – подала голос Кора.

– О! Только не говори мне, что тебе нравится уединённая атмосфера этого дома! Ты просто недостаточно долго здесь пробыла. Этим стенам нужны людские голоса – много людских голосов, чтобы они продолжили звенеть, чтобы этот вековой монстр не смог их поглотить. Музыка! Шампанское! Девочки, наконец…

– Коул!

– В раю должно царить веселье, а не скука.

– Знаю я твоё веселье. Его не будет. Я в трауре. Смирись с этим. Или – убирайся и сам ищи средства на свой кокаин и твоих многочисленных друзей. Я ясно выразилась? – спокойным тихим голосом Сибил вполне себе можно было резать металл.

– Более чем, – рывком поднявшись со стула, Коул проинформировал. – Пойду прогуляюсь. Не хотите со мной?

– Она ещё не допила свой чай, – вновь попыталась ответить за других Сибил.

До этого момента Кора совсем не хотела отправляться куда бы то ни было в компании Коула, который казался ей немного чокнутым. Кажется, безвредный разгильдяй, из тех чудиков, которые в итоге больше всего вредят самим себе, но а там – кто его знает. В общем, не пытайся Сибил ей его сватать, он, скорее всего показался бы любопытным типом и даже к лучшему, что в мрачном доме больше народу.

Но Коре категорически не нравилось, как старая леди пыталась отвечать за неё. Извините, уважаемые, не настолько хорошо знаем друг друга.

– Чай уже остыл и я не планирую его допивать. Так что, пожалуй, давай пройдёмся.

На сей раз в сверкающей улыбке Коула светилось торжество от маленькой победы над тётушкой.

– Слава богу! С этим покончено, – весело (или, как подозревала Корнелия, старательно разыгрывая безоблачное настроение) выдохнул Коул. – Каждый раз прощаясь с тётушкой я словно снимаю с себя груз.

– Если всё так плохо, зачем приезжать? Вы вроде бы не ребёнок и способны позаботиться о себе самостоятельно.

– О! Конечно, способен. Чисто в теории. Однако, вся проблема в том, что я привык жить на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая. С моими нулевыми знаниями по всем направлениям обеспечить себе тот уровень жизни, к которому я привык, будет проблематично. Вот и приходится подстраиваться.

– У вас чудно получается смотреть в самый корень проблемы. А почему именно под тётушку?

– Ну, тут свои нюансы. Видишь ли, мои родители развелись, как и многие другие родители, когда я был ещё ребёнком. С тех пор у матери своя жизнь и мужья, у отца – свои жёны и дети, а у меня, нужно признать, не самый приятный нрав. Временами меня трудно терпеть.

– Временами? Это совсем неплохо.

– Ну, это я немного смягчил краски. Большую часть времени родители не знали, что со мной делать. Мать так точно не знала, и отсылала к отцу, но через пару-тройку месяцев я надоедал и отцу, тогда уже он отсылал меня обратно к матери.

Корнелия запретила себе испытывать к нему – что?.. Сочувствие или жалость?

Такие жалостливые истории редко рассказывают просто так, если не хотят разжалобить собеседника.

«Или если история просто не является правдой», – заметила невидимый собеседник в голове Корнелии. Так, стоп! – если у парня завёлся внутренний адвокат, значит, он уже миновал парочку заслонов. – «Продолжай в том же направлении и станешь параноиком в ближайшее время».

– Наверное, это трудно – когда разведённые родители перебрасывают тебя с рук на руки, как мячик.

– Трудно? – фыркнул Коул, тряхнул головой, отчего его вихрастые кудри растрепались ещё сильнее. – Ну, я бы сказал, что в любом случае тебе редко бывает скучно. Обилие впечатление обеспечено.

– И тогда тётушка решила взять вас под своё крыло? Пожалела, так сказать?

– Пожалела? Ну, жалость, это совершенно точно не про Сибилл. Она считает, что я безнадёжен, потому что вечно тусуюсь, вместо того, чтобы «правильно распоряжаться своей жизнью». Но сейчас она считает, что я могу быть ей полезен.

Обхватив рукой ствол дерева, Коул подтянулся и уселся на него, с улыбкой взирая на Корнелию, оставшуюся внизу. Ствол был высоким, на уровне её лица, так что получалось очень даже свысока. Теперь его лицо терялось в тени, не то, чтобы полностью, но когда стоишь против солнца, деталей не разобрать.

– Ты уже в курсе матримониальных тётушкиных планов по нашему с тобой поводу? – голос Коула так и искрился весельем.

Вот так, легко, непринуждённо и просто – прямо в лоб. Ну, что ж? В эту игру можно играть и вместе.

– Да. Она упомянула о своих надеждах склонить меня к союзу, позволившему бы ей и дальше тут всем заправлять. Правда, я не слишком вникла в детали и так и не поняла, какой мне с этого прок?

– Ну, ты получишь в своё пользование моё сексуальное, молодое тело. В постели я настоящий жеребец.

– Неплохая самопрезентация, попытка засчитана. Но… что-то подсказывает мне, что я могу получить всё это с ней ничем при этом не делясь.

Он весело рассмеялся.

– И, без обид – я не слишком люблю жеребцов. Предпочитаю кошек.

– Это всё потому, что, подозреваю, ты никогда не общалась с лошадями. Чудная звери, чуткие, красивые. И компаньоны из них отличные.

– Это метафора? Или мы говорим о реальных лошадях?

– Понимай, как нравится. Могу как-нибудь свозить тебя на манеж. Мне кажется, лошади должны тебе понравиться.

– Склонна согласиться.

– Но вернёмся к нашей возможной женитьбе. Думаешь, у меня есть шанс?

– А он тебе нужен?

Коул снова засмеялся и протянул Корнелии руку:

– Давай, забирайся ко мне наверх.

– Нет уж. Большое лучше видится на расстоянии. Я лучше останусь на месте.

– Обещаю, что буду вести себя паинькой и не стану приставать. Ну, разве что сама попросишь.

– Не в этой жизни.

– С чего такая категоричность? Когда ты узнаешь меня лучше, поймёшь, какой я расчудесный мармелашка…

– Когда ты узнаешь меня лучше, поймёшь, что каким-бы мармелашкой ты не был, я никогда ни о чём просить тебя не стану.

– Почему?

Эта его манера мгновенного перехода от едва ли не бурного хохота к моментальной серьёзности несколько сбивала с толку.

– Из упрямства, наверное? – задумавшись на секунду, ответила Кора.

Он основа сверкнул улыбкой, контрастно-белоснежной в сравнении со смуглой оливковой кожей и чёрными волосами.

– Не упрямьтесь, леди? Давайте руку. Здесь, как на качелях.

Кора не собиралась делать ничего подобного. Протянутая ладонь для неё самой оказалась неожиданность.

Через мгновение она сидела на одной ветке с Коулом, с удовольствием болтая в воздухе ногами, как в далёком детстве.

– Я же говорил, тут здорово. И тебе понравится.

– Я ещё пока не решила, нравится мне или нет. На ветке слишком тесно.

– Я бы отнёс это к плюсам ситуации.

– Ну, а я – к минусам.

– Не будь такой скучно букой. Нужно брать от жизни максимум.

От Коула пахло лёгкой туалетной водой. Шею его обвивало несколько золотых цепей, выглядывающих из-под распахнутой на груди куртки. И весь он был какой- то лёгкий, воздушный, солнечный, что в ответ на его улыбку тоже хотелось улыбнуться.

И Кора погрешила бы против истины, отрицая, что его близость не сколько её не волнует. И это было… не слишком приятно. Вспомнились вчерашние поцелуи с Дорианом и солнце словно померкло. Как будто потянуло холодом от влажной подвальной щели.

Странные ассоциации. Наверное, всё дело в том, что ей просто не нравилась собственная реакция. Кора всегда считала себя сдержанной особой, не способной увлекаться двумя мужчинами сразу. А это теплая волна, что окатывала её сейчас в присутствии смешливого черноволосого юноши, из которого жизненная энергия била ключом, всего лишь банальное физиологическое влечение. Но так неправильно.

– Я что-то сделал не так?

Голос Коула заставил Кору вернуться в реальность. И оказалось, что его лицо всего в нескольких дюймах – неприлично маленькое расстояние. И о чём она думала? Вся проблема в том, что не думала.

– С чего ты решил?

– Не знаю, но ты словно погасла в один момент. Вся проблема в том, что я, редкий случай – не делал ничего.

Отвернул лицо, чтобы скрыть проклятый румянец, Кора спряталась за разлетающимися от ветра волосами.

– Вот-вот! Я очень проблемная девушка, поэтому будет лучше спуститься вниз.

– Ни за что! – его рука крепко обвилась вокруг её талии. –Нам и тут хорошо.

– Я не люблю терять почву под ногами. Воздух – не моя стихия. Так что, прости! – я спускаюсь вниз.

Он легко спрыгнул вниз, его острый подбородок дерзко уткнулся ей в колени, запрокинутое кверху лицо светилось улыбкой, в глазах сверкало лукавство и многообещающий огонёк. Ладони с двух сторон от неё упирались в ствол.

– Если все дело в том, что ты считаешь дистанцию слишком короткой, так я могу и постоять.

Что за провокация?! Спрыгни она сейчас за ним на землю, окажется прямо в его объятиях. Да он играет с ней, как…нет, игры кошки с мышкой не было. Она не чувствовала когтей. Ему явно нравилась игра, а вот ей – не очень.

Кора поймала себя на желании запустить руки в эту шевелюру, только вот не была уверена, хочет ли она с силой дёрнуть эти непокорные вихры или ласково пропустить между пальцами.

– Хорошо, – кивнула она, скрещивая руки на груди, но затем, боясь потерять равновесие, невольно опустила руки вниз в попытке схватиться за ствол, но вместо ствола схватив за руку Коула.

Он довольно ухмыльнулся. И что его только так радует.

– Дистанция – то, что требуется для светской беседы.

– Ну, а я о чём?

В противовес сказанным словам он переплёт ей пальчики со своими, горячими и чуть влажными.

Корнелия, проигнорировав его провокационное поведение спросила?

– Расскажи мне, кто такая Мэри