Подсолнухи зимой

Знает, кого выбрать, стервец! Не бойся, Маргаритка! – Я вообще собак не боюсь,  – улыбнулась она и погладила пса. – Михеич, можно его чем-то угостить? – Нет. – Марго, я давно хотел понять, почему у нас на даче нет собаки? – Даня, а в городе что с ней делать? Кто будет с ней гулять? – Я! Обещаю! Давай заведем такого Бешбармака, а? Я тоже люблю беспородное

максимально. Я всегда такие надеваю в подобных случаях. Более того, я тебе его подарю, но за это ты мне потом все расскажешь! – Тань! – Да мне физиологические подробности неинтересны, но в целом…

если хочешь знать, я просто стараюсь сохранить имущество семьи, чтобы этот старый мудак не распылил все по своим девкам! – Вот и чудесно! Ты будешь

Обалдеть! Ну и Нуцико… Как я люблю

далеко и надолго я не решусь… Если Марго взбесится, я могу вообще ни с чем остаться, я ж Финский дом на нее перевел… Мужика бы ей другого найти, что ли… Я надеялся, она с Таськой в Италию подастся, так нет… Марго отговорила… Ну и что мне делать, а? Хоть вешайся! – Слушай, я попробую тебе помочь! – Сам, что ли, на Альку глаз положил? – озлился вдруг Лев Александрович. – Да боже упаси! Она для меня

брала книги и выбирала что-то для себя лет с восьми. У нее выраженные литературные способности. И вообще, она умная, иной раз мне кажется, даже слишком

Аля с Татьяной ехали на встречу с потенциальным

разговор. – Нет, я шифруюсь… Знаешь, Аля совсем что-то особенное… У

Лучи у наших ног в гостиной без огней. Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, Как и сердца у нас за песнею твоей. Ты пела до зари, в слезах изнемогая, Что ты одна – любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя, Тебя любить, обнять и плакать