Такая-сякая

Лист бумаги с фразеологизмами был отложен в сторону: он сделал свое дело. Несколько дней Дина плавала по морям-океанам Евгения Гришковца.

А потом стала разбираться. Бесконечно талантливый искренний грустный не претендующий на истину в последней инстанции человек вынул из небытия целые куски моей жизни, уловил, зафиксировал и облек в слова мои ощущения. Для чего?

А для чего я помню снежное темно-сизое пространство, растянувшееся на все мое сибирское детство, санки, на которых лежу лицом вниз, и скрип папиных валенок? «Куда мы едем»? «На Кудыкину гору». «Где эта гора»? Для чего вкус кедровых орешков почему-то связан с огромными деревьями, издающими страшные каркающие звуки при каждом моем взлете на качелях? «Бабушка, что это»? «Это змея в дупле разговаривает». Для чего запах мороза прилепился к первому захватывающему дух ощущению полного счастья, когда я, плюхнувшись спиной в глубокий снег, вдруг оказалась один на один с бесконечным звездным небом? «А вдруг они сейчас все упадут на меня»?

Нам же сказали: «Не ищите в реке вчерашнего дня – течение очень быстрое». Оно унесло во взрослую жизнь школьника Женю. Унесло и героиню романа В. Каверина «Перед зеркалом». А мальчика Клима к концу последнего произведения Горького унесло так далеко, что появился фразеологизм «А был ли мальчик?». И меня каждый миг уносит куда-то. Там уже множество меня разных, множество каждого моего современника, множество множеств. Где же это место? Где все мы? Везде. В наших друзьях, детях, в наших мыслях, воспоминаниях, в музыке, в книгах, фильмах, картинах, в бардовских песнях, театральных залах,…, в тазу с бумажными корабликами, которые скоро все сгорят не по своей воле. Нам только намекни, и мы сразу почувствуем одно и то же, мы освободимся в едином порыве от пут земного бытия, где приходится есть собак, где долбает школа, армия, жена, начальник, политики. Мы перейдем в пространство духовного преображения. Мы погибнем за Родину. И не надо никакого пафоса.

Лидер помета

Началась украденная у бывших семей совместная жизнь. Романтическая эйфория не могла заглушить чувство вины за боль, причиненную близким людям. Он оставил больную жену и двух сыновей, младшего из которых, отстающего в развитии и любимого, уговорил жену родить в скрепление семьи после его очередной измены. Ее дети остались с ней. Оправдание себя в том, что прежние отношения были разрушительны для всех, а брак трещал по швам из-за серьезных проблем интимного характера, не могло успокоить ее совести, которая долгие годы вытаскивала со дна души одни и те же воспоминания. В них Она была палачом, а муж, доведенный до отчаяния, потерявший все и вынужденный с нуля начинать жизнь, – благородной жертвой.

В новую жизнь надо было перейти по «Чертову мосту»: Ему привязаться к чужим детям, Ее детям – к заменителю папы, Ей – все это обеспечить и не умереть от рефлексий.

Неожиданно появилась спасительная мысль завести собаку.

С собаками у Нее связаны были только негативные переживания. В детстве она, вместе с испуганной ребятней, строившей в неположенном месте шалаш, убегала от собаки, выпущенной сторожем НИИ. Как всегда в минуты опасности, ее ноги остановились от страха. Собака, уже достигшая пяток, сама от испуга отскочила назад. Но боязнь собак остался надолго.

В прошлой жизни Она бегала по утрам с сыновьями на стадион по живописной местности частной застройки. На людей и собак наводил ужас огромный бездомный пес, который из-за своих размеров не мог найти себе подходящую сучку. Приходилось добираться до стадиона окольными путями. Но все-таки встречи с ним избежать не удалось. Однажды пес оказался хитрее, разгадал маневр, неожиданно выбежал со стороны пруда, поставил передние лапы сыну на плечи и справил свои кобелиные потребности. Сын повел себя правильно, стоял неподвижно. Она позвала рыбаков, которые отогнали пса. Ее всю трясло от отвращения. С работы она позвонила в службу по отлову агрессивных собак.

Позже в этой живописной местности Он, уйдя из семьи, снимал часть дома. Каждое утро Она в спортивном костюме, когда Он еще спал, а дети еще не вставали, бежала домой, чтобы успеть приготовить им завтрак. Собаки, казалось, ждали этого момента и со всех окрестностей сбегались, чтобы напомнить Ей, как она их боится. Ложь, в которой она жила, эти собаки и обида на Него за то, что он спал, а не провожал ее, дегтем заполняли ту самую бочку еще не собранного меда.

Клин клином вышибают. Боязнь собак стала еще одним весомым доводом завести собаку.

Общая знакомая в нужный момент сообщила нужную информацию. Живет де старик с прострелянными на войне легкими, вдовец, а у его собаки Найды, породы сеттер, как раз появились щенки, которых старик отдает в «хорошие руки» за символическую плату.

Жилище старика представляло собой жалкое зрелище: шкаф, стол, стул и кровать со свернутым матрацем, голо, грязно и неубрано. В миске – налитый жалостливыми соседями суп для Найды. Под кроватью копошатся оставшиеся щенки: два – с отвисшими ушами, явно породы сеттер, а один – гораздо крупнее, другой масти и с маленькими ушами. Старик покашлял своими прострелянными легкими и сказал:

– Берите этого, не пожалеете.

– А почему он совсем другой?

– Это лидер помета, самый крепкий, самый здоровый.

Несколько лет спустя, покупая мебельную стенку, Она услышала от дилера:

– Берите, не задумывайтесь. Это элитная продукция.

Когда стенка, сделанная из дешевого ДСП, стала скрипеть и разваливаться, Она со смехом вспомнила ее элитное происхождение и сопоставила с аналогичным происхождением «лидера помета».

В дороге Они придумали для пса кличку Дик. В дальнейшем эта кличка себя полностью оправдала.

Через несколько дней ночью из коридора раздался собачий бас: «Гав»! Будто это не щенок залаял, а осипший цепной пес. Дик стал всеобщим любимцем, стянув на себя разрозненные, гулявшие в опасных дебрях чувства еще не состоявшегося семейства.

Рос он быстро, и все с нетерпением ждали, когда же начнет проявляться сеттер, выискивали почему-то породистые пятна, потом стали по компьютеру сличать с другими породами собак. Уши, хоть и были отвисшими, но на длину сеттериных не тянули. Прохожие со знанием дела говорили своим детям: «Это щенок овчарки, подрастет – у него ушки встанут». Но ушки не встали, а вот хвост всегда стоял, словно перо в прическе великосветской дамы пушкинских времен. Как могли у собаки появиться щенки разных пород, наверное, знают специалисты. Их же щенок оказался «дворянской» породы.

Свой свободолюбивый недружелюбный нрав Дик стал проявлять, как только подрос. Чужих людей он не признавал. Да и собакам мало симпатизировал, не желая общаться на равных. Выгуливать его было в тягость, по крайней мере, Ей. Дик так тянул поводок, что справиться с этим, несмотря на строгий ошейник, могли только мужчины. Ее сыновья зимой использовали эту тягу, привязывая к поводку санки.

Поначалу безумная любовь к хозяевам перекрывала все издержки натуры беспородного «лидера помета». Когда Она с детьми приехала с моря, радости Дика не было предела. Он полчаса прыгал на нее, кружил в восторге вокруг ее ног и своей оси. Все купались во всеобщей любви. Новый брак складывался удачно. Но потом…

Потом начались перестроечные трудности. Он сделал ящик для муки, напоминавший продольную половину гроба. Впоследствии, когда там уже хранилась обувь, так и говорили: «Ищи в гробу». Она пекла пироги. Лишних денег совсем не было. И мяса у Дика тоже не было. На оставшемся от людской пищи жире ему заваривали овсянку. Поиски удовлетворения насущных плотских потребностей занимали все время. А душа требовала своей пищи.

В это время Ее подруга рассказала о своем брате, который после окончания Физтеха оказался в экспедиции, где встретился с глубоко верующими людьми. Подруга подарила привезенное брату из заграницы Евангелие. Открыла Она его во время турпоездки по Литве, в гостиничном номере, утром, когда группа уехала на экскурсию в Паневежис. Что-то необъяснимое происходило с ней, как будто приоткрылась дверь в доселе неведомый мир, откуда веяло покоем и тихой радостью. Закрыла она его вечером, твердо решив креститься.

Крестились в ноябре-декабре всей семьей. Она шила мужу и детям крестильные рубашки. Глядя на мужа в сшитой распашонке, долго не к месту смеялась: всю жизнь была очень смешлива. В январе повенчались. А потом совершилось чудо. В первую же брачную ночь после венчания был зачат третий сын, поздний ребенок, которого она родила в сорок один год. Бог, после совершенных Ею убийств-абортов и последовавшего долгого периода бесплодия, дал ей шанс искупить смертный грех.

Весь период беременности Она провела на даче с Диком: взяла отпуска, накопившиеся за период обучения в заочной аспирантуре. Каждый день ходила с ним в лес за ягодой: сначала за земляникой, потом за малиной и черникой. Возвращалась из леса бегом: Дик тянул, почуяв дом с едой, – а у нее большой уже живот, да на шее висит пять килограммов ягод. При всех ее духовных исканиях она была твердо стоящей на ногах женщиной-хозяйкой, делала запасы на зиму и рассчитывала на плохие времена, экономила, иногда делала мужскую работу.

После рождения сына началась вторая волна трудностей. Целых девять месяцев она спала три-четыре часа в сутки из-за застоя молока. Приходилось постоянно держать на груди компресс с мазью Вишневского, смывая ее только на время кормления, а затем несколько часов сцеживать молоко через одно, проколотое иголкой в соске, отверстие. Руки были в корках и очень чесались, поэтому и потому, что мазь от экземы содержала деготь, их приходилось перевязывать. Чисто «английский пациент».

Когда старшие дети присматривали за братом, Она бежала в магазин отоваривать талоны. С тяжелыми сумками ползла на третий этаж и думала, скорее бы их скинуть и полежать минутку. В дверях – встречающий ее Дик, прыгает, радуется. А у нее, кроме злости, никаких чувств. Сколько грубостей тогда обрушивалось на ни в чем не повинную собаку! Понимание пришло потом, когда настало время задуматься, но Дик уже не бежал ее встречать, а равнодушно смотрел, даже не виляя хвостом.

А тогда Ей казалось, что она семижильная, что Он ничего не предпринимает, ведет себя безответственно. Она не понимала, что все люди разные, что с такой, как она, любому захочется спрятаться в норку. Сколько было высказано лишнего, потому что внутри все кипело, потому что бывший муж со своей заботой и гиперответственностью выгодно отличался от Него, потому что Она хотела соединить несоединимое, чтобы у медали была только одна сторона. Любить Его и не уважать было невыносимо. Ей бы по-женски с кем-нибудь поделиться, чисто психологически «выпустить пар», но боялась услышать: «Сама виновата, тебя предупреждали». Родные и знакомые слышали от нее в адрес мужа только лестные высказывания, и до сих пор Он не сходит с воздвигнутого Ею пьедестала. Она и сама теперь считает его самым лучшим, а во всех конфликтах винит себя.

Постепенно пришло понимание, что без веры ей не прожить. Батюшка на исповеди сказал:

– Но к Богу-то ты пришла благодаря Ему. Возрастайте духовно вместе, прощайте, не осуждайте. Семья – малая церковь.

Но еще было рано, еще не запало глубоко, многолетние привычки тянули назад.

А Он, со своими достоинствами и недостатками, вечный мечтатель, привыкший решать проблемы во взаимоотношениях путем смены партнерши, и тут направил свой нос по тому же ветру в сторону «дурной бесконечности».

Сначала это была Его сотрудница. Но дело далеко не зашло, потому что Она правильно себя повела. На занятиях по теме «Счастье и смысл жизни» Она говорила своим ученикам:

– Все в семье зависит от женщины. Запойте нужную вам мелодию, и муж ее продолжит, взаимообогощайтесь и дополняйте друг друга.

Если бы она тогда знала о формуле Бахтина «созидательное удвоение бытия» из его труда «Поэтика Достоевского», она бы добавила:

– Прежде, чем что-то сказать или сделать, подумайте, созидательно это или разрушительно.

Она поработала над собой, и даже это малое усилие дало всходы. Он стал встречать Ее с Диком с работы, они сидели на лавочке по пути домой и рассказывали друг другу новости. А Она думала про себя: как просто сдирижировать отношения.

Но неукрепившиеся в вере люди отличаются непостоянством. Вот и Ее жизнь состояла из порывов. Как будто о Ней сказал отец Сергий Мечев: «Иногда с Вас можно писать икону, а иногда бульварный роман», хотя направление своего развития Она уже не теряла и не меняла. Поэтому, когда Она задним числом из давно написанного и забытого мужем письма узнала, что Он когда-то искал новую подругу для понимания и назвал бывший брак раем в сравнении с теперешним, почва ушла у нее из-под ног, она впала в депрессию и оказалась в «психушке». До сих пор заноза сидит в ее сердце и периодически напоминает о себе, когда Он за столом цитирует своих разведенных знакомых, считающих, что первый брак всегда выигрывает в сравнении с последующими.

Доказывать человеку, что любой брак надо возделывать и за вложенные труды и самопожертвования пожинать плод под названием «не-разлей-вода», не имеет смысла, если даже в зрелом возрасте он этого не понимает. Так воспринимала происходившие в семье метаморфозы Она.

Он же, по природе молчун, не мог Ей ничем помочь, объяснить, что она выхватывает в разговоре ничего не значащие фразы и складывает их по своему разумению, что он не умеет оправдываться и не хочет все время чувствовать себя виноватым. И все из-за какого-то дурацкого письма…

Не сложилось ли у читателя впечатления, что дело идет к благостному концу? А самое-то страшное впереди.

Первый раз Дик укусил соседскую по даче девочку. Сыновья шли с ним в лес, а девочка неожиданно игриво перебежала им дорогу, хотя знала, что Дик – собака, опасная для общения. Кроме девочки, пострадала Ее мама, которую две бабушки девочки, придя на сатисфакцию, буквально поколотили, как будто это она покусала их внучку.

Ближайшие соседи сразу возвели забор между участками. Дик иногда срывался с привязи. Тогда все бросали свои дела и ловили свободолюбивую собаку. По диагонали находился незастроенный участок, принадлежавший татарской семье. Хозяева приезжали редко. Однажды Ее мама закричала:

– Дик к татарам побежал!

Дика отловили, а потом Она долго смеялась, представив как у татар разведены костры, стоят кибитки, а Дик рванул на запах варившегося в котлах мяса.

С этим татарским участком связан еще один смешной случай, когда новые владельцы построили хозблок. Хозяин с другом решили отметить это событие, но не заметили, как поднялся ветер и крышу хозблока унесло. Поняли они это только тогда, когда пошел дождь. На следующий день Она работала на грядках, приходят двое мужчин и говорят:

– Разрешите познакомиться: мы – ваши новые соседи. К вам наша крыша не залетала?

И рассказали, как «снесло у них крышу». Ее части нашли через один участок. Смеялись долго и столько, сколько раз пересказывали эту историю.

Второй раз Дик укусил Ромку, друга сыновей. Пришел разъяренный дедушка Ромки, председатель дачного кооператива и потребовал усыпить Дика, иначе решением правления все равно его усыпят.

Но Она поступила по-другому. Посоветовавшись со своим отцом – другие члены семьи отсутствовали – она позвонила в кинологическую службу при милиции. Приехал кинолог, попросил показать собаку. Она приоткрыла дверь, и Дик стал рваться и лаять, продемонстрировав все свои бойцовские качества. Кинолог сказал: «Подходит, помогите завести его в машину».

Она и ее отец молча выпили коньяку и заплакали. С мокрым лицом она пришла после обеда на работу. Начальник, узнав причину ее состояния, сказал: «Иди домой». Но в это время раздался звонок. Кинолог на другом конце провода мрачно предупредил:

– Ваша собака перепрыгнула двухметровый каменный забор и убежала. Может людей покусать.