Ведьма из яблоневого сада

Из дневника Николь Жерарди,
1767 год, Париж

Я сделала это! Я это сделала. О Боже мой, какое дивное, какое восхитительное ощущение! Кто бы только знал, какой независимой я себя отныне чувствую! Какой свободной! Я рассталась не только с девственностью – я рассталась с занудными заботами по ее охране. Как я могла быть настолько глупа, что верила всякому бреду – мол, нужно сохранить себя в неприкосновенности для мужа… А поэтому нельзя даже и глядеть на других мужчин, чтобы не поддаться дьявольскому искушению. Иначе немедленно лишишься своего главного сокровища, ведь злодеи-мужчины только и мечтают о том, чтобы похитить невинность у девушки. И все, и ты навеки опозорена, но даже если тебе удастся скрыть тайну твоего падения, муж-то непременно обнаружит на брачном ложе и будет иметь полное право вернуть тебя твоим родителям. А приданое твое оставит себе. И никто не посмеет его осудить, потому что приданое было всего лишь дополнением к главному богатству невесты – ее непорочности. Ну а если он непорочности не обнаружил, должен получить неустойку в качестве приданого.

Просто с ума сойти можно… Конечно, этот закон придуман мужчинами. Что за простор для обогащения нечестных! Скажем, какой-нибудь жених еще до свадьбы вовлекает девицу во грех. И она отдается ему где-нибудь в саду под яблоней, в конюшне или на лесной опушке, умудрившись все проделать так, что следов ее грехопадения никто не обнаружил. Проще говоря, ни на одной из ее нижних юбочек не осталось ни пятнышка девственной крови. Жених счастлив доказательством ее любви, говорит, что беспокоиться не о чем, ведь свадьба со дня на день. И вот брачный контракт подписан, молодые обвенчаны, после брачного пира они восходят на ложе, ласкаются-милуются, не заботясь ни о чем… а наутро бледный, суровый жених призывает папашу своей молодой жены и заявляет, что ему был подсунут бракованный товарец. Девица оказалась вовсе не девицей! Не верите? Говорите, быть этого не может? Да взгляните на простыни! И если вы обнаружите там хоть малое свидетельство невинности вашей дочери, я лично вычищу ваши башмаки собственным болтливым языком.

Разумеется, папаша не отыскивает ничего, поскольку невозможно отыскать то, чего вообще нет. А лепет девицы о том, что именно жених похитил ее сокровище тогда-то и там-то, никто и слушать не желает. Более того, девица ничего такого и не говорит, потому что лежит в обмороке… Ну и что? Брак объявляется недействительным, жених прикарманивает приданое – законным путем, заметьте себе! – переводит недвижимость в наличность, а потом может переехать в другой город, найти там другую богатую дурочку, обручиться с ней, совратить накануне свадьбы… et cetera et cetera… Как известно, в брак вступать можно до трех раз, и церковь смотрит на сие сквозь пальцы. Но на самом деле кто будет вести счет, сколько раз венчался тот-то и тот-то и сколько раз брак его бывал расторгнут по самым что ни на есть священным причинам?!

Если бы я была мужчиной… нет, правда, если бы я была мужчиной, не девушкой (о нет, совсем нет, НЕ девушкой, ха-ха!) по имени Николь, а мужчиной Николь, таким же родовитым, и имела столь же скупого отца… скупого до того, что у меня не было бы горничной, то есть лакея, если бы мне самой (то есть самому) приходилось ставить заплатки на свои юбки (то есть на свои кюлоты) и самой причесываться (то есть бриться), одним словом, если бы я была безденежным мужчиной, я бы непременно постаралась обогатиться за счет невинности глупеньких девиц. Но я, к сожалению, сама – девица (бывшая, что строго между нами!) и намерена сама обогащаться за счет мужчин. Оказывается, девственность – весьма раскупаемый товар. И надо быть дурой, чтобы этим не воспользоваться.

Как там говорила мадам Ивонн? Новобрачного супруга обмануть – самое плевое дело. Конечно, если девушка уродилась пылкой штучкой, ей никак не вытерпеть до свадьбы, однако всякая прореха должна быть залатана. Чистота – лучшая красота! Говорят, есть умелицы, которые и в самом деле умеют залатать прореху в своем хорошеньком потайном местечке. Ах, какое варварство! Какую боль принуждена терпеть неосторожная девица! Моя метода куда как проще и действенней. Берется рыбий пузырь – не от большой рыбы, а, скажем, от маленького карася или карпа, тщательно вымывается и наполняется кровью. Нет, вовсе не непременно человеческой! Глупости. Подойдет свиная или коровья. Или даже куриная. Такого добра у любого мясника можно получить в любое время сколько угодно. Прикиньтесь чахоточной, притворитесь, что вам необходимо пить кровь для поправления ваших легких, не мелочитесь, погромче побренчите монетами в кошельке – и любой мясник с охотою нальет вам стаканчик свежайшей крови! Но вам хватит и четверти стаканчика. Вы должны опустить туда проколотый рыбий пузырь. В крови он расправится и наполнится. Напоминаю: пузырь вовсе не должен быть очень большим. Если на простыне окажется слишком много крови, жених сочтет вас больной и испугается. Постель не зря сравнивают с полем боя. Там есть храбрецы, трусы, отступления, наступления, засады, военные хитрости, там льется кровь… Но во всем нужна мера.

Впрочем, мы несколько отвлеклись. Теперь речь пойдет о главном. Хорошо, если у вас есть преданная горничная или если маменька в курсе ваших шалостей и потворствует им. А вот если никого из помощниц не сыщется – ну что же, придется рассчитывать лишь на себя. Когда настанет ваша брачная ночь, засуньте наполненный кровью пузырь сами знаете куда и поскорей ложитесь в постель. Будьте аккуратны, ни капли крови не должно до времени попасть на простыни и вашу рубашку! И вот вы легли. Открывается дверь, и в вашу спальню входит человек, с которым вы только что обвенчались… Сударыня, начинается самое трудное! Вы должны теперь набраться хладнокровия и ни в коем случае не дать вашей пылкой природе одержать над вами верх. Как бы вы ни любили постельные игры и как бы ни желали предаться забавам с мужчиной, лишь только его руки коснутся вас, а губы прижмутся к вашим губам, вы должны корчить из себя испуганную скромницу. Сдвиньте ножки и сожмите их покрепче. Вспомните, что пузырь, который вы в себя запихали, очень скользкий и может вывалиться при малейшем неосторожном движении. Боже вас упаси поддаться любовным играм, в которые будет стремиться вас вовлечь супруг! Вы – невинная скромница, которая боится мужчины, помните!

Могу добавить: на ваше, девушки, счастье, большинство мужчин убеждено, будто жена в постели должна быть бревно бревном. Вольности и прелестные забавы они готовы разделять только с кокотками и шлюхами, а в жену, считают мужья, следует заталкивать свое орудие молча, деловито и уныло. Но это нам только на руку. Позвольте вашему мужу сделать все так, как он считает нужным. Сожмите ноги и заставьте его применить силу. Стоните, пищите, охайте и ахайте, только не кричите слишком громко. Не нужно переигрывать, не напугайте супруга, иначе он ничего не сможет с вами сделать, уснет да и все, отложив свои желания на утро или на другую ночь, и тогда вам всю ночь придется лежать по стойке «смирно» с рыбьим пузырем в… Ах, я лучше промолчу, сами знаете где. И тогда на следующую ночь придется весь спектакль устроить снова. Нет, следует помнить, что вы теперь – Адриенна Лекуврер ^[7], не больше и не меньше. Мера и еще раз мера во всем. Ну вот вы сопротивлялись довольно и позволили победителю ворваться в ворота крепости. Вы ощутили, что пузырь прорвался, кровь потекла. Тут самое время лишиться чувств. Пусть ваш супруг насладится плодами своей победы!

Увидев, что вы в беспамятстве, он умилится, быстренько завершит свое дело и, готова держать пари, побежит за водой или вином. Вы же тем временем должны отыскать под собой на простыне пресловутый пузырь и тихонько выкинуть его под кровать или еще лучше в камин – ведь из-под кровати его можно забыть убрать, он там начнет гнить и испускать невыносимое зловоние, или горничная на него наткнется и начнет задаваться ненужными мыслями. Короче говоря, вы должны постараться избавиться от пузыря. Ну, и тут возвращается ваш супруг, к вам возвращаются чувства, вы можете немножко всплакнуть… А дальше все зависит от того мужчины, с которым вы отныне связаны судьбой. Если он вам приятен и пробуждает в вас нежность, намекните ему, что начало пришлось вам по вкусу и вы жаждете продолжения. Если он вам отвратителен, продолжайте стонать и охать и исполняйте свой супружеский долг с превеликой неохотой. Он примет это как должное, уверяю вас. А теперь – благословляю вас, девицы! Отныне ваша супружеская жизнь – в ваших руках!

Вот лихо, да? Даже лучше, чем в том старинном фабльо про веселую женушку, которая принимала любовника, а когда вернулся муж, любовник бежал, забыв штаны, и утром муж надел их сослепу, а потом спохватился и начал честить жену шлюхой. И тогда она кинулась к монаху-минориту и сговорилась с ним… Ой, просто с ума сойти! Я просто обожаю эти стихи!

 
Красотка, хитрая лисица,
Решила избежать бесчестья,
Надеясь на уловки лести,
И чтоб все было шито-крыто,
Идет к монаху-минориту
И говорит, сознавшись честно
Во всем, что вам уже известно:
«О помощи взываю я!» —
«Но что могу я, дочь моя?» —
«Мой муж вам верит. Потому
Одно скажите вы ему,
Когда, смущен догадкой в Мэне,
Меня он обвинит в измене,
Что, мол, штаны у вас я в долг
Взяла, такой в том видя толк:
Мол, поносив их, можно в ночь
Зачать то ль сына, то ли дочь.
Волшебны только ваши! Мне
Так, мол, привиделось во сне.
Моей уловки неужели
Не осветят благие цели?!
Впредь жить безгрешно поклялась я!»
Ну, кто бы ей не дал согласья?!
И обольщенный минорит
«Согласен!» даме говорит.
 

Самое смешное, что ей удалось обдурить супруга!

 
Затея удалась на славу:
Любовник насладился впрок,
И муж от истины далек;
Ей был послушен минорит,
Измена скрыта, страх забыт.
Все получили по заслугам!
Сумей-ка так вертеть супругом,
Чтоб наставлять рога незримо
И оставаться невредимой!
Свои любовные дела
Лиса устроить так могла!
 

Раньше дамочка из фабльо была для меня образцом хитрости. Но теперь я преклоняюсь перед мадам Ивонн.

Я запомнила от первого до последнего слова все, что говорила она о том, как нужно дурачить мужчин. И записываю ее слова, чтобы иногда возвращаться к ним и обретать бодрость и силу. Надеюсь также, что я почерпну от мадам и другие житейские премудрости. Мы ведь с ней теперь сообщницы. Правда она называет это иначе. «Мы теперь компаньонки, Николь! – говорит она. – Денежки золотым ручейком потекут в наши карманы, потому что ты восхитительно красива, молода и соблазнительна, а я восхитительно умна… Когда мне было столько лет, сколько тебе, я вовсю пользовалась дарами своей свежести и юности, ну а теперь у меня есть ты. Делить доходы пополам ведь справедливо, верно, Николь?» Я не спорила. Я ей безмерно благодарна. Какой приятный, какой чудесный способ выбраться из осточертевшей нищеты!

Я перечитала написанное… Если бы мой дневник попался кому-то в руки, тот человек мог бы решить: ну вот, еще одна бесприданница, давно утратившая невинность, нашла способ подцепить богатого и глупого старика, желающего взять в жены непременно девственницу. Вовсе не так! Я совершенно не желаю выходить замуж. Я хочу одной лишь свободы. Но свободу в нашем мире дают только деньги… Родители не позаботились о том, чтобы я имела их в достаточном количестве. Строго говоря, у меня вообще ничего нет, потому что отец мне ничего не дает. Хорошо сестре моей Клод – она уже замужем! Даже брату Себастьяну, которого отец упек в монастырь еще в детстве, и то лучше, чем мне, – там он живет на всем готовом. А мою сестру обеспечивает супруг. И только я вынуждена сама думать о себе. Значит, и раздобыть деньги должна я сама. Вот и раздобуду, причем самым приятным на свете способом.

Более того – я уже начала это делать! Я ведь прекрасно запомнила все ощущения, которые испытала, когда меня лишил невинности тот мужчина, который заплатил за меня огромные деньги. Да, мне было больно и страшно. Я стонала… А теперь я воскрешаю в себе ту боль и тот страх, когда испускаю наигранные стоны, теряя девственность вновь и вновь…

О боже, как мне смешно! Как мне весело! Как чудесно на душе!

Сейчас закончу писать дневник и пойду наконец куплю белые ажурные чулки и кружевное фишю ^[8]. Хватит ходить обдергайкой или носить платья, которые мне ссужала мадам. Пора позаботиться о своем собственном гардеробе.

Хм… Я еще раз пересчитала заработок только одного дня. Ну, судя по началу, скоро у меня будет не одна пара самых лучших ажурных чулок. А на смену фишю придут бриллианты!

Наше время.
Все тот же день в начале августа,
Москва

– Значит, ты его упустил…

– Да нет, понимаешь…

– Ты его упустил. Он заметил слежку, так?

– Ну да.

– А почему ты мне сразу не позвонил, не сообщил, что нашел его?

– Я его заметил только на станции «Аэропорт», уже некогда было названивать.

– Что-то говорит мне, что ты врешь.

– Да ладно, тоже мне… что-то ему говорит… Я его заметил уже перед тем, как он пошел к дверям. Ну и кинулся за ним, чтобы не упустить. А он заметил, конечно, что я ломанулся в двери как раз перед тем, как они закрылись, вот и рванулся, как пес гончий… А там же, в метро «Аэропорт», эскалатора нет, он меня просто опередил, у него фора по времени была. Но я его до последней минуты видел, как он в ту машину ввалился.

– Что? В какую машину?

– Не знаю в какую, в серый «мерс».

– Что, в первый попавшийся?

– Н-не похоже… Он от метро бежал по тротуару именно к этой машине.

– Номер?

– Да не успел я номер разглядеть, «мерс» отъехал мгновенно!

– Значит, его машина ждала, так?

– Похоже на то.

– Пурга какая-то. Пургу гонишь, Стасюля! Если у него была машина, за каким чертом ему было ехать на метро?

– Ну, может, у него в той машине подельник…

– Ага, а ты думал, там кто? Представитель конкурирующей фирмы?

– Да ладно, не цепляйся к словам! Я говорю, в той машине подельник, который должен был подобрать его после того, как он обчистит терминал в метро, а он меня увидел – и решил ноги уносить.

– Возможно. Но возможен и другой вариант.

– Какой?

– Да такой. Ты случайно не обратил внимания, он в вагоне не говорил по мобильному?

– Да вроде не говорил… Во всяком случае, когда я его заметил, точно не говорил. И когда я за ним бежал, тоже не говорил… вроде бы… А ты на что намекаешь?

– Не догадываешься? На то, что он тебя заметил и вызвал машину, на которой мог от тебя наверняка смыться. А если он тебя заметил, значит, он тебя узнал.

– Ну, к примеру, он мог заметить меня там, на Курском. Я же от терминала отошел за пару минут до того, как он его обчистил. Ну, он и подумал, что если я за ним ломанулся, значит…

– Значит – что? Молчишь? Ты хотел сказать – значит, ты знал, что он его обчистил? А откуда ты мог знать? Получается, что тебе известно, кто такой Крошка? Каким образом известно? Имеем вопрос первый. Теперь второй – даже если он обчистил автомат, почему ты должен от этого плохо спать и заниматься бегом на скорость? Предполагается, что ты обычный мэн, который заплатил деньги за мобильник, получил чек, получил инфу, что деньги зачислены на счет. И тебе, по идее, должно быть фиолетово, что там с ними происходит, кто их получает. А он побежал от тебя. И что ж выходит? Он тебя знает?

– В смысле? В каком смысле – знает?

– Он знает, кто ты на самом деле. И знает, что ты в самую распоследнюю очередь заинтересован в том, чтобы терминал на Курском был взломан.

– Подожди… Эй, ты чего молчишь?

– Жду.

– Чего?

– Ты же сказал «подожди» А вообще, я жду, когда ты со мной простишься и уйдешь.

– Уйду? Зачем?

– Бросаться с Крымского моста.

– Да пошел ты! Нашел время шутить!

– Стас, я не шучу. Дело плохо, понимаешь? Если он знает тебя, если узнал, если связал концы с концами, тогда получается, что Крошка – вовсе не тот безобидный бомбила терминалов, за которого мы его принимали.

– Ты думаешь, что… Да не молчи, черт тебя возьми, не молчи, говори!

– То, что я думаю, настолько ужасно, что мне и говорить-то об этом не хочется. Я с тобой прощаюсь. Поверь мне и прими дружеский совет: сделай все сам. Быстро и безболезненно. Ты же знаешь, как у нас это было. Помнишь Комара…

– Да нет! Не думаешь же ты, что меня приговорят…

– Не думаю. Убежден!

– Какого черта, Юлий! Какого черта ты так сразу суешь мне черную метку? Забыл, что я единственный видел поганого Крошку, этого козла с обрезанным ухом? Я могу его найти! Я готов его искать!

– Ну… В том, что ты говоришь, есть своя логика, но я должен связаться со старшим, посоветоваться.

– Не надо! Не звони никуда! Не будь идиотом! Ни с кем ничего не обсуждай! Пока о том, что случилось, знаем только мы с тобой, все еще можно исправить. Ты вообще можешь стереть сообщение тетки с автоответчика.

– Стереть? Да что ты такое говоришь? Какой Умнов нашелся, вы только поглядите на него! А как насчет бумаги? Той пятисоки, которую ты сунул в терминал? Ее ж нет! Терминал-то обчищен!

– Есть такая штука – форс-мажорные обстоятельства. Слышал когда-нибудь? От них никто не застрахован. Представь себе: ты пишешь письмо, опускаешь его в почтовый ящик, а потом какой-то идиот взламывает почтовый ящик… Или вообще террорист взрывает самолет, на котором перевозилось твое письмо. Ты же не предъявляешь претензий к почтовому ведомству?

– Ты, Стас, такое у меня складывается ощущение, идиот. Полный идиот. Как ты теперь докажешь, что вообще опустил письмо ?

– Как докажу?

– Вот именно. Как докажешь, что не передал его кому-то другому?

– А зачем мне так себя подставлять? Даже если бы… к примеру… если представить, что меня перекупили, перевербовали и все такое, я бы просто скопировал текст, а бумажку всяко сунул в терминал.

– Скопировал бы текст? Чем? И как? У тебя что, в кармане считывающее устройство завалялось?

– Погоди… Считывающее устройство! Ты сам сказал, Юлий! Да ведь наверняка приемник в терминале уже успел считать инфу. Насколько мне известно, это происходит практически мгновенно. Успел считать и передать ее куда следует. Так что сама по себе та пятисотка – просто ничто. Ведь ее никто и никогда не отличит на вид и на ощупь от любой другой пятисотенной купюры!

– Логично. То есть ты опять наводишь меня на мысль промолчать и стереть запись на автоответчике… А если тетка снова позвонит?

– Погоди! Она оставила свой номер. Мы можем найти ее и…

– Ага. Кинофильм «Свидетелей не будет». Или как там называются такие глупые фильмы? Учитывая, что терминал стоит на Курском вокзале, представляешь, сколько скандальных теток проходит там со своими узлами, баулами и сумками на колесах? А что, если у какой-то еще не принялась оплата после того, как переклинило автомат? И она тоже видела Крошку? И тоже позвонит? Ты что, всех будешь отстреливать, определив по номеру адрес и место жительства?

– Стоп. Погоди.

– Что такое?

– Погоди… Мысль какая-то мелькнула… Нет, не вспомню.

– Мысль появилась в голове и ушла, не застав никого дома?

– Старо! Хватит прикалываться. А кстати о тетках. Та, которая звонила, видимо, не такая уж тетка, если у нее мобильник есть.

– Ох и отстал же ты от реалий жизни… Да сейчас даже у бабулек, которые на базаре в Нижнем соленые огурцы и тыкву продают, есть мобильники. Клянусь! Я месяц назад ездил к двоюродному брату на свадьбу, ну и пошел на Средной рынок, есть там такой, – капустки купить. Там така-ая капуста-однодневка, в Москве ничего подобного не делают! И сам слышал, как одна столетняя бабуля шамкала по «Мотороле»: «Старик, ты меня сёни пораньша забяри с базару, а то я ужо уся распродаласи!»

– Погоди… Кончай ржать! Я вспомнил! Ты сказал – сколько теток с чемоданами на колесиках…

– Я сказал – с сумками на колесах.

– Не суть важно. Слушай! Когда я опустил в терминал свою пятисотку, то краем глаза видел одну такую тетку, которая стояла с огромным чемоданом на колесах. Я в основном на колеса посмотрел, они дурацкие, очень яркие, красно-белые, да и чемодан красный. Прикольный чемодан! Кстати, она и сама не слишком тетка, очень даже ничего. Бриджики, задница, все как у людей. И заметь, когда я нашел в метро Крошку, я сначала заметил тот же чемодан. Потом обратил внимание на его хозяйку. Идиотка меня чуть не размазала по стенке вагона! Когда я сел, она так на меня пялилась… Запала, думаю, на мои тесные джинсы! А потом я и заметил Крошку. Кстати, она на него тоже пялилась. То на него, то на меня. Неужели она? Та самая, с Курского? Неужели она и звонила? А я-то думал…

– Ну да, ты думал, что она запала на твои тесные джинсы! Если они у тебя такие тесные, если в члене жмут и эрекцию провоцируют не по делу, другие купи. Чтоб от дела не отвлекали. А то, оказывается, дрочишь потихоньку, да? Запала она на него… Нужен ты ей вместе со своими джинсами! А если вдруг там и в самом деле была та, что звонила, получается, она видела тебя. Видела Крошку. И то, как ты ломанулся за ним следом. И если ты его все же найдешь, а она узнает, что с парнем что-то случилось…

– Да не смеши. Узнает она! Ну как она узнает? В газетах прочитает, что ли? Или по телевизору сообщат, что какой-то придурок стерт с лица земли? Не узнает. Она же с чемоданом была. А линия Горьковско-Замоскворецкая. Значит, баба стопроцентно ехала до «Речного вокзала», чтобы там на маршрутку пересесть и дунуть в Шереметьево – первое или второе. Да ее небось уже и нету в Москве. С тех пор как я ее в метро видел, прошло часа два. Она наверняка или уже улетела, или вот-вот отбудет.

– А почему ты думаешь, что она не приехала на Курский откуда-то, да хоть бы из того же Нижнего, и сейчас не находится у себя дома где-то на «Соколе», на «Войковской», на «Водном стадионе»?

– Нет, у нее вид какой-то немосковский. Точно говорю! Серая такая провинциальная мышь. Явно намыливалась куда-то лететь.

– В Париж, например. В Амстердам. В Лондон, ага?

– Да почему непременно в загранку? Есть ведь не только Шереметьево-2, но и Шереметьево-1. Оттуда самолеты на какой-нибудь Дальний Восток летают. Вот она и летит сейчас, например, в богом забытый Хабаровск и думать про терминал на Курском забыла. И про звонок свой. А даже если и в Париж, какая разница? Улетела и улетела. Отряхнула со своих стоп, так сказать, прах прошлого. Точно тебе говорю, сотри ту запись – и забудем обо всем. В конце концов, это и в твоих интересах. Мы оба лажанулись, не только я, но и ты. Ты мой непосредственный начальник, и, если начнут с меня шкуру заживо драть, тебе тоже не поздоровится. В конце концов, ты отвечаешь за техподготовку оборудования, ты и виноват, что терминал на какое-то время замыкает после считывания нашей информации и он перестает выдавать чеки и сообщать о зачислении денег на счет. Нам просто не повезло, что та тетка полезла платить сразу вслед за мной и оказалась достаточно скандальной, чтобы позвонить и накляузничать.

– А если она еще раз позвонит? Вдруг на связи будет кто-то другой, например Черный, и именно он примет звонок? Я сотру запись, а она ляпнет, что уже звонила и оставляла сообщение… Да Черный нас с тобой сдаст еще раньше, чем ее голос отзвучит, ты уж мне поверь! И тогда… Ох, втравил ты меня… Я должен был сразу доложить о нештатной ситуации, а вместо этого отпустил тебя за Крошкой. Полдня, считай, потеряно!

– Да не ной ты, как баба. Потеряно, потеряно… Сотри сообщение и не парься.

– Ладно, похоже, другого выхода нет. Но если она опять вылезет, как чирей на попе, тут уж я тебя сдам, Стас. Точно сдам!

– Не гони пену, Юлий. Давай стирай, стирай запись…

– Сейчас. Погоди, нет, я еще раз прослушаю ее.

«Ваш терминал, который находится на Курском вокзале, не выдал мне чека на сто рублей, и сообщения о зачислении денег на счет я тоже не получила, и даже сотрудник ваш, который деньги из терминала изымал, качок в черной майке, бритый такой, с порезанным ухом, отказался со мной разговаривать и принимать претензии. Если вы, господа, качаете таким образом деньги из народа, то это свинство, товарищи! Впрочем, искренне надеюсь, что произошло случайное недоразумение и скоро я получу сообщение о поступлении денег на мой счет! Сообщаю мой телефон… Можете позвонить и принести свои извинения!»

– Да ладно тебе ее брюзжанье слушать! А голос, главное, какой противно-занудный!

– Погоди. Голос противный, что да, то да, но не в голосе дело. Я все понять не мог, что меня так зацепило. Вот оно! Номер у нее – 8-910… С 910 начинаются все номера МТС в Нижнем. В Питере 911, в Москве 916… У моего двоюродного брата номер эмтээсовский. Слушай, а баба-то из Нижнего! Так что ты был прав: в Москве она была проездом и уже упилила куда-то. Ну что ж, тогда ситуация облегчается… Погоди, звонит кто-то. Я автоответчик-то включил? Ага…

– Привет, я уже звонила вам сегодня насчет терминала на Курском вокзале, который не выдал мне чек на сто рублей и не зачислил сумму на мой счет. Я позвонила около двух часов назад, но ни ответа, ни привета, ни денег. Вам, может быть, кажется, что сто рублей – ерунда, никакая не сумма? Конечно. Но тут дело принципа. С меня сто, с другого, третьего, сотого, тысячного… По зернышку клюете, да? Побирушки и грабители вы, если так. Имейте в виду, я вам покоя не дам. Я некоторое время в Бургундии пробуду, потом приеду в Париж через недельку-другую, и из Парижа не поленюсь вам позвонить. И когда в Россию вернусь —тоже. Так что рекомендую одуматься. Или… или ждите моего звонка!