Орест открыл глаза и сонно посмотрел на небо. Вечерело. Над головой тучами кружило комарьё, несносно вереща. Он почему-то был мокрым, словно покрытым какой-то липкой слизью. Пахло также мерзко.

Орест сел, и прямо перед глазами возникла морда Сахо. Он тяжело дышал, высунув зелёный язык. На кончике блестела слюна, и княжич понял, кто вымочил его с головы до ног.

– Что это за нежности? – брезгливо поморщился он, стягивая кафтан. Тут у него из-за спины выпрыгнула жаба, и Сахо ловко схватил её языком и отправил рот. Капельки слюны полетели на рубаху Ореста, и он сообрази, что ящер и не думал о нежностях. Он поедал жаб, которые взбирались на спящего хозяина, чтобы дотянуться до комаров.

Орест сначала рассверипел, а потом рассмеялся.

– Опять жрать охота?

Он дотронулся до носа рептилии и слегка пощекотал. Ящер фыркнул, обдав его фонтаном слюны. Орест едва успел укрыться кафтаном. Больше ласкать Сахо ему не хотелось.

Он умылся и огляделся по сторонам. Конечно, его разлюбезной давно уж и след простыл. Опять заморочила, упрямая змея. Слава Горы, на этот раз не выпила его силы до донышка.

– Что-то, брат, нам с бабами не везёт, – грустно сказал Орест, – от тебя сбежала, от меня то и дело убегает. Может, и мы махнём?

Сахо клацнул зубами и замахал хвостом. Орест услышал, как в животе ящера заурчало от голода. Пора возвращаться. Орест взобрался на могучую спину чудища, и они поспешили в замок. Голодный ящер нёсся, как ветер, и в два счёта добрался домой.

Орест оставил его за оградой, поймал кругломордого слугу и спросил, пригнали ли из деревни быков. Тот кивнул, и княжич велел ему накормить ящера. Слуга сжался в комочек, испуганно глядя на огромную тварь, но, получив крепкую затрещину, бросился в амбар за быком.

Вот и славно, подумал Орест. Прислуга потихоньку начинает бояться. Дело осталось за малым – хоть немного приструнить жену. Только вот как это сделать, он пока не знал.

Орест уныло побродил по двору, гадая, куда идти. Роскошный замок с дивными окнами выглядел неприветливо. От одной мысли о светловолосых девках по телу пробежала гадливая дрожь. Пожалуй, завтра он выберет комнату попроще, без таких огромных окон, и приделает на дверь засов. Змеина, как пить дать, станет насмехаться. Но он это переживёт. Всё ж куда лучше, чем позволить её подружкам тянуть из себя соки.

А пока, пожалуй, он заночует в лесу. Орест собрался было перемахнуть через забор, как вдруг услышал топот копыт. Он пригнулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как лошадь пронесла мимо него всадницу, почти обнажённую, в сияющих, будто маленькие разноцветные солнца, колдовских камнях. Волосы развевались по сторонам, а небольшие упругие груди колыхались при каждом движении лошади. Орест открыл рот, да так и замер. А после помчался в конюшню, забрался на первого попавшегося коня и сжал коленями бока.

– Давай за ней, – шепнул он на ухо зверю. Тот взбрыкнул, однако тотчас же притих, окутанный мороком.

Орест прочитал ещё заклинание, сделав себя и скакуна невидимыми, и помчался вслед за женой.

Они резво неслись по полю. Несколько раз Кьяра останавливалась, подозрительно прислушиваясь. Тогда Орест ещё сильнее погружал коня в морок, не давая даже дышать. Пусть думает, что ей чудится, что рядом ещё один конь.

Минуя поля за полями, они мчались куда-то на север. В этих землях Орест ещё не был, и даже не знал, что они принадлежат ей. Поля изменились, стали как будто пустыми. Было непривычно тихо, и единственным звуком, разносившимся по полям, был топот лошадиных копыт.

Наконец, она остановила коня у небольшого холма, спешилась и опустилась на колени. В небе сверкнула молния, а земля расступилась, открывая потайной ход. Кьяра шмыгнула вниз. Орест, наспех оставив коня, полез следом. Земляные своды тут же задрожали и сомкнулись, отрезая путь обратно.

Стало немного страшно, однако Орест заставил себя не думать о страхе. Жена его что-то затевала, и он должен узнать хоть одну из её тайн.

На удивление, под землёй не было темно. Ход, по которому спешила Кьяра, был залит красноватым светом. Он осторожно пробирался следом, наблюдая, как шевелятся под сверкающей сетью её круглые сочные ягодицы. Уж лучше бы она оделась, как подобает…

Орест зажмурился, отгоняя похотливые мысли.

И тут ход кончился.

Кьяра вошла в пещеру невероятных размеров. Впереди был небольшой пятачок ровного пола, а дальше он сумел рассмотреть небольшие углубления. Словно несколько высохших пещерных озёр.

В каждом из таких лежали груды серых камней, напомнивших Оресту украденные кристаллы. Их было столько, что пожелай он забрать, ему и недели бы не хватило носить это всё на поверхность. Несметные богатства, если только их зажечь…

И тут Орест понял, зачем она пришла. Спрятался на выходе и стал наблюдать…

Между озёрами пролегала небольшая дорожка. Кьяра шла по ней, пока не достигла конца. Затем сделала три шага назад и застыла, раскинув руки.

– Матушки мои, дайте мне силы!

Голос её срывался на крик, но с каждым разом становился тише, а потом и вовсе перешёл в шёпот. Откуда ни возьмись, налетели фигуры – туманные, будто из белой дымки. Они шелестели, словно листья на ветру, и протягивали Кьяре длинные прозрачные руки.

– Низкий поклон Вам, матушки!

Кьяра поклонилась фигурам до земли. Но едва они приблизились, сорвала с себя сеть и накинула на них. Фигуры возмущённо замахали руками, однако сеть ловко окутала их, собрав в кучку, и не выпускала.

– Простите, матушки. Не время ещё с вами идти.

Кьяра обежала вокруг пленённых Матушек три раза, и тут они запели. Тихую ни на что не похожую песню. Кьяра закружилась в танце, словно вихрь. Извиваясь в причудливых движениях, она буквально скользила по воздуху. Кожа её засияла, став почти золотой.

Она выгибалась, будто лесная кошка, и Оресту был виден каждый изгиб её прекрасного тела. В горле пересохло, а сердце упало вниз…

И тут она замерла, сверкая глазами и тяжело дыша. Отовсюду к ней стали тянуться руки – кривые и ровные, гладкие и волосатые, живые и призрачные. Они норовили ухватить Кьяру за всё, до чего могли дотянуться, однако она намотала на руку нить самоцветов и, размахивая ею, словно батогом, отбивалась от дерзких прикосновений. Рук было много, и Кьяра кружилась, не переставая, пока вокруг неё не образовался сияющий кокон, сплетенный из тончайших искр самоцветов. Руки отпрянули, сжав ладони в кулак. Затем вновь разжали, а из ладоней хлынула вода.

Она лилась, не переставая, пока не наполнила озёра, а потом руки исчезли. Кьяра продолжала кружиться в коконе – сквозь свечение Оресту был виден её силуэт. Затем кокон треснул, разорвался на мелкие части, рассыпавшиеся по озёрам. Вода забурлила, стала яркой, будто солнечный свет, однако не резала глаз.

Кьяра спрыгнула в озеро и понеслась в неистовом танце, поднимая брызги, захватывая в пригоршни, орошая волшебной водой кристаллы. Один за другим они стали зажигаться, а в пещере стало светло, как самым ярким солнечным днём.

Она ни разу не остановилась, пока не зажёгся последний кристалл. А после рухнула на пол, будто подкошенная. Перевернулась на спину и осталась лежать, прикрыв глаза.

Как вдруг к ней снова потянулась рука – тёмные скрюченные пальцы, грубые мазоли, бугорки синюшных вен. Кьяра с трудом подняла самоцветную нить. Ладонь её подрагивала, и Орест почувствовал: не справится. Не сможет отбиться.

Он выскочил из своего убежища и прыгнул, вонзившись зубами в огромную кисть. Его отбросили в сторону, как котёнка, а рука опять потянулась к Кьяре. Она застыла, будто окаменела от ужаса, затем спохватилась и махнула перед собой самоцветами. Но они лишь скользнули по огромным расстопыренным пальцам.

– А, получай, гад!

Орест метнул в обнаглевшую конечность струю пламени, затем ещё, пока рука не сжалась в кулак и не убралась. Он довольно улыбнулася и повернулся к жене.

Кьяра по-прежнему лежала на земле. Грудь её высоко вздымалась, спелые ягодки сосочков подрагивали, волосы разметались по сторонам. Одна нога вытянула, другая присогнута в колене, а пальцы одной руки невинно прижаты к губам. Это была совсем не та упырка, к которой он уже начал привыкать…

Кожа её перестала сиять, однако казалась нежной, словно бархатной, и Орест не выдержал.

Он был очарован. Настолько, что едва мог припомнить, был ли когда-нибудь настолько очарован. Пожалуй, никогда…

И это не была обычная похоть. Какое-то безумное чувство. Желание обладать столь волшебной красавицей перехлёстывало через край, не позволяя думать ни о чём другом.

Он рванулся к ней, на ходу срывая одежду, бранясь на незадачливого ящера, обрызгавшего его слюной и досадуя на самого себя, что не удосужился искупаться. Орест склонился над женой, увидел её растерянный и удивлённый взгляд – такой женственный, такой беззащитный. Кьяра не стала сопротивляться, не стала убирать его руки. Орест скользнул взглядом на свои штаны и рубаху, проклял себя за вновь оставленный где-то кафтан, улёгся спиной на каменный пол и перекатил её на себя, усаживая сверху.

Какими сладкими казались её губы, какой нежной на ощупь кожа, какой тёплой она была внутри…

Он ласкал её снова и снова, пока Кьяра не застонала. Может быть, как ему хотелось думать, от наслаждения. Он входил в неё быстрыми рывками. Знал, что многим так нравится. Одной рукой чуть надавливал на сокровенное местечко среди лобковых волос. Ему показалось – или глаза её вспыхнули? Но соски стали твёрдыми, как рябиновые ягодки. Значит, не всё равно…

Затем она обмякла прямо у него на груди. Орест зарылся носом в её волосы, пахнувшие почему-то яблоневым цветом, и уснул…

***

Кьяра скатилась со спящего мужа и упала лицом на каменный пол. Сил совершенно не было, а он ещё и отнял последние, что оставались. Даже вздохнуть тяжело…

Как же она ненавидела его… ловкий похотливый наглец…

Хотя должна быть благодарна. Духи едва не утащили её. Если бы не муж…

Она с ужасом подумала, что на этот раз могла бы не отбиться.

Если бы не он…

Сильные, крепкие руки, и столь же дерзкие ласки…

Ей было хорошо, и от этого она ненавидела его ещё больше…

Но сколько же от него неприятностей! Выследил её, стервец, а всё потому, что она спешила. Не ровен час Карс узнает, тогда точно будет беда. Он только и ждёт, чтобы с ним расправиться, а вот этого как раз и не надо…

Кьяра с трудом заставила себя встать на колени. Голова кружилась, а тело казалось чужим от усталости. Она понимала, что не сможет добраться до лошади. А ведь надо ещё выпустить матушек. Иначе обидятся – зови их потом до хрипоты.

Кьяра посмотрела на Ореста. Тот безмятежно спал, и даже улыбался во сне, на щеках виднелись рытвины, как трещины. У– у – ух, паскудник! Свеж и силён…

Она доползла до его шеи и впилась в неё зубами, глоток за глотком высасывая молодую кровь. Силы возвращались. Кьяра почувствовала себя совсем окрепшей и оставила мужа. Орест слегка побледнел, но дышал ровно. Стало быть, опять с него, как с гуся вода.

Она вскочила на ноги, подбежала к Матушкам, ещё раз низко поклонилась им, поблагодарила, и сорвала сеть. Те вырвались, словно птицы из клетки, покружили над ней немного, и с тихим воем умчались прочь. Кьяра закрыла глаза, с ужасом представляя, как со временем станет такой же…

Такова судьба ярилицы-волхованки. Как же ей не повезло родиться одной из них…

Этот дар был сплошным проклятием. Но он же был её силой, которую никому не отнять.

Кьяра развязала узелок, брошенный у входа, достала платье и наспех оделась. Затем посмотрела на Ореста, обнажённого, посреди пещеры. Скоро волхованцы придут за своей данью – не следует им видеть его таким. Смеяться будут, на все Равнины ославят. Карс непременно услышит и сразу же всё поймёт.

Тяжело вздохнув, Кьяра натянула на него штаны, кое-как накинула рубаху и попыталась сдвинуть. А не тут-то было. При всей своей худобе княжич оказался невероятно тяжёл. Не оставалось ничего другого, кроме как подняться наверх и кликнуть на помощь нечисть. Однако никто не отозвался.

Это были чужие земли. Почти пустые. Нечисть давно ушла. Кроме неё здесь были только лошади. Выругавшись сквозь зубы, Кьяра толкнула одну из них к лазу. Та упиралась, испуганно таращила глаза. Кьяра разозлилась и укусила её за бок острыми зубами. Лошадь задрожала теперь уже от ужаса и послушно побрела, куда велела хозяйка.

Глава 10. Гамаюн

Оставив незадачливого княжича-воришку, гамаюн немного покружил над лесами, затем спустился к речке, подхватил когтистыми лапами змею, разомлевшую на солнце, пообедал и полетел домой.

Небольшое поселение гамаюнов располагалось в дальнем лесу, одном из самых крайних в землях Айуллов. Туда редко забредала нечисть. И всё потому, что гамаюны уж очень любили поговорить, особенно перед обедом, за которым преспокойно съедали более мелкого собеседника, которому не посчастливилось попасться на их пути. У более крупных был выбор – либо съесть, либо слушать, либо держаться подальше. А поскольку поймать гамаюна было нелёгкой задачей, большинство предпочитали последнее.

Гамаюн пролетел между деревьев, кивая соседям, высунувшим головы из широких дупел, и, наконец, добрался до своего гнезда.

Однако залезать в него не спешил. Сел на ветку и посмотрел на север. В последнее время он часто так делал.

Сквозь редкие деревья хорошо было видно поле, расстилавшееся за лесом. Кроваво-красное, в розоватой дымке, оно зловеще колыхалось, протягивая небу скрюченные лепестки– щупальца колдовских цветов. Наподалёку шныряли твари – жуткие до ломоты в зубах.

Цветы потихоньку разрастались, отвоёвывая чистую землю – аршин за аршином. Ни одна живая душа, дотронувшись, уже не могла уйти, и навеки оставалась бродить по округе бесплотной красноватой дымкой. И с каждым днём их становилось больше…

А ведь ещё недавно на этом месте росла обычная луговая трава. Летали бабочки, сновали мелкие полевые мыши, вили гнёзда куропатки, высиживали желторотых птенцов.

Теперь всё это пожрала кровавая чума. И продолжает жрать. Не ровен час доберётся до леса. Совсем немного времени осталось. Придётся гамаюнам искать себе новый лес…

Грустно, ведь они привыкли к землям Айуллов. Кто его знает, как примут болтливых птиц в ином краю. Волхованцы их не сильно жаловали…

А ему и подавно был заказан путь в другие владения Правителей Равнин.

Проклятые упыри…

Гамаюн горестно вздохнул и полез в гнездо, уселся, распушил перья, намереваясь вздремнуть. И тут его укусила блоха. Затем ещё одна. Спустя несколько мгновений противные твари и вовсе устроили на его шкуре кровавую попойку, обрадованные прорвой незанятых мест. Гамаюн гонял их острыми когтями, выдрав при этом немало пуха. Подустав, он со вздохом вспомнил о новом муже Кьяры Ведич-Айуллы.

У него было славное средство от блох.

Гамаюн выбрался из гнезда, ещё раз окинул взглядом поле, и решил, что замок Айуллов – вполне подходящее место для нового жилья. Похоже, он поспешил отказываться от службы. Но что-то подсказывало ему, что шанс ещё есть…

Гамаюн взмахнул крыльями и полетел искать нового хозяина.

Глава 11. Орест

Первое, что услышал Орест, был хруст. А затем раздалось плямканье, словно кто-то устроил обед прямо у него над ухом. Он с трудом разлепил веки. Перед глазами стояло пятно – оно расплывалось, меняло форму и цвет. Он долго не мог понять, что с ним такое. А когда, наконец, дошло, Орест выругался и застонал.

– Проклятая тварь!

Жена опять уделала его. Высосала все силы и смылась. И, похоже, не только силы. Шея сильно саднила. Орест провёл пальцами по коже и нащупал небольшие рубцы. Совсем свежие, даже не успели затянуться. Видимо, он славно её «накормил».

Но чего ж она была хороша! Орест вспомнил вчерашнюю ночь, и по телу пробежали мурашки. Сладкая, коварная и неуловимая. Его собственная гадюка-жена!

Но не слишком ли дорого он заплатил за то, что она позволила себя приласкать?

Орест вспомнил её неистовый танец, то волшебное чувство страсти, окатившее его с ног до головы жаркой волной…

Было такое ощущение, будто там, в пещере, он видел совсем другую Кьяру…

Да какая ж она на самом деле, дьявол её возьми?!

Орест привстал, чтобы осмотреться, и тут же наткнулся на морду Сахо. Ящер лежал перед ним, вытянув лапы, и жевал тело какого-то существа. Приглядевшись, княжич понял, что это был конь, на котором он гнался за Кьярой.

– Ах ты, ненасытная скотина! – разозлившись, закричал он и стукнул Сахо по носу. Тот поморщился и отполз назад.

Орест ещё некоторое время бранил его, однако, заметив, что ящер смотрит на него едва ли не с усмешкой, сплюнул на землю и махнул рукой.

– Да, чтоб тебе… Считай, ты уже сыт на сегодня. Но как ты меня нашёл?

Действительно, как?

Земли вокруг были ему незнакомы. Орест побродил по полю, выискивая вход в подземную пещеру, однако ничего не смог найти. Что, интересно, она делала с ним? И кто перетащил его тело? Оставалось загадкой.

Он подозвал Сахо и забрался ему на спину.

– Ты смог меня отыскать, – сказал Орест ящеру, – может, учуешь, где я вчера был?

Сахо неожиданно кивнул и медленно побрёл вперёд, принюхиваясь, словно ищейка. Они пересекли поле, обогнули небольшой лесок, а затем Орест увидел уже знакомый холм.

У подножия собралась целая толпа. Несколько волхованцев, из знати, судя по богатой одежде и надменному виду, восседали верхом на лошадях и наблюдали, как пара десятков копальщиков таскали мешки и грузили их на телеги. Мешки были тяжёлыми – бедняги шатались и едва не падали, взявшись за мешки по двое, а то и по четверо.

– Они крадут мои кристаллы! – воскликнул Орест и хлопнул ящера по макушке, – а ну, вперёд!

Сахо взмахнул хвостом и аж подпрыгнул от радости: похоже, он был рад поразмяться. Топот его массивных лап мгновенно заглушил все остальные звуки, а Орест, стиснув зубы, пытался удержаться на его скользкой спине, досадуя, что не подумал накинуть на ящера хотя бы верёвку. Хорош он будет, если слетит на землю и уткнётся носом в землю прямо перед копытами лошадей воров. Он вонзил когти глубоко в шкуру Сахо. Тот даже не почувствовал.

Наконец, ящер достиг волхованцев и их сподручников-копальщиков, и остановился, тяжело дыша.

Воры слегка опешили, глядя на них с опаской, но затем один из волхованцев отделился от остальных и подошёл ближе.

– Что тебе надобно в наших землях, княжич?

– В ваших?

– Да, – в глазах волхованца промелькнула насмешка, – неужто жена не показала тебе, где заканчиваются владения Айуллов?

– Может, и показала, – заявил Орест, – но по мне так все поля похожи. И конца и края нет.

– Вон за тем пролеском начинаются земли твоей жены, – волхованец любезно указал ему пальцем, – а теперь ступай. Не мешай нам. Тебе и так не следует здесь находиться.

Орест разозлился, и хотел было сказать этому самодовольному болвану, что это его жена зажгла кристаллы, которые копальщики тащили в мешках, однако сдержался. Ведь если волхованец прав, и он действительно вторгся в чужие земли, да ещё и не зная здешних порядков, то немудрено и вражду разжечь.

Но почему тогда Кьяра зажигала кристаллы другой семьи?

Орест посмотрел на волхованцев и копальщиков. Все замерли, побросав мешки, ожидая, когда он исчезнет. Справиться с такой толпой было нелегко, но вполне по силам. Если б они у него остались. Он и так едва держался на спине Сахо.

– Чего ты ждёшь, Кош? – нетерпеливо спросил волхованец.

Орест не ответил. Похлопал ящера по затылку и велел уходить прочь.

***

Добравшись до небольшой речушки, он сбросил одежду и лёг в воду. Мелкие рыбёшки тотчас же облепили его обнажённое тело, тыкаясь крошечными губами. Стало хорошо. Почти как дома, в излюбленном пещерном озере. Казалось, что сейчас прибежит Рейна и плюхнется рядом, кидаясь в него сорусом. А Сурья, как всегда, тихо попросит её убраться, пока не отец не увидел, что они опять купаются вместе нагишом. Славно они дурачились! И вовсе не боялись отца.

Как же ему не хватало всего этого. Именно сейчас!

На лицо упала тень. Орест нехотя повернул голову и увидел гамаюна.

– Чего тебе? – недовольно спросил он.

– Я передумал, – ответил птах, – и готов служить тебе.

– С чего вдруг?

– Скучно тут. И блохи одолели.

– А, – хмыкнул Орест, – с этого надо было начинать. Опять нахватался?

– Опять, – признался гамаюн, – но служить решил не только поэтому. Нравишься ты мне.

Орест помешкал немного, гадая, что могло послужить причиной столь внезапной перемены. Может, жена подослала? Такое вполне могло быть. Здесь со всеми нужно держать ухо востро, чтобы не отхватили.

– Не доверяешь? – губы птаха скривились в ухмылке, – и правильно делаешь. В этих краях даже самому себе нельзя доверять.

– Ты, я погляжу, шибко умный.

– Есть немного, – гордо заявил гамаюн.

Орест слегка опешил от такого самомнения, и неожиданно развеселился. А что – в любом замке положено, чтобы был скоморох. Этот вполне сгодится.

– Как звать-то тебя?

– Да зови, как хочешь, – махнул крылом птах, а глаза подозрительно блеснули.

– Хочу правду.

– Ну, раз хочешь… Звать меня Черноклюв.

– Как? Да у тебя и клюва-то нет.

– Спасибо! А то я не знал. Говорю же – зови, как хочешь.

– Черноклюв, – хохотал Орест, повторяя имя гамаюна, словно пробуя на вкус, – отец с матерью твои, видать, с юморком.

– Еще с каким, – пробурчал Черноклюв, – да только не они мне имя давали. Подкидыш я.

– О, стало быть, ты и не знаешь, чьих кровей? Скверно.

– Да мне и не особо интересно, – солгал гамаюн.

– А покровители тебя, видать, не сильно жаловали? – прищурив глаз, спросил Орест.

– Гамаюнов мало кто любит, – грустно сказал Черноклюв, – но обещаю не сильно докучать болтовнёй.

Орест хмыкнул – должно быть, не сильно поверил. Но, по крайней мере, не прогнал.

Он выбрался на берег и стал одеваться. Гамаюн с интересом наблюдал, как Орест натягивает, не глядя, перепачканные штаны и помятую рубаху. Похоже, его не сильно заботило, что он выглядит не лучше, чем деревенский сброд. И это было весьма необычно для знатного мужа. Любой волхованец уже бы ворчал и непременно отправил бы гамаюна за десятком слуг, чистой одеждой и брадобреем. Впрочем, бороды у княжича не было, однако волосы выглядели весьма потрёпанными.

– Хорошо! – мечтательно потянулся Орест, подставляя лицо полуденному солнцу, – есть хочу.

– В замке, небось, уже обед, – заметил Черноклюв.

– Не поверишь, ещё ни разу не обедал в замке.

Орест пробежался взглядом по полю, заметил несколько торчащих из густой травы ушей, и послал в них колдовской морок. Уши дрогнули и исчезли.

– Неси добычу, – велел он Черноклюву.

Гамаюн удивился, но ничего не сказал. Подлетев к тому месту, откуда ещё недавно было видно уши, он обнаружил три бездыханных заячьи тушки, подцепил их когтями и принёс хозяину.

Орест уже успел развести костёр. Он забрал у Черноклюва тушки, ловко содрал шкуру, затем потянулся к поясу и, не обнаружив там меча, хлопнул себя по лбу.

– Ну почему всегда так! Я обязательно что-нибудь теряю.

– В деревне ловкие кузнецы. Выкуют тебе новый меч.

– Ага, – с досадой сказал Орест, – меч владык из особой стали. Отец сразу заметит и поймёт, что опять потерял.

– Неужто ты собрался вернуться в Межгорье? – обрадовался гамаюн.

– Да нет. Просто он когда-нибудь приедет меня навестить.

– Надеюсь, это будет скоро.

Орест фыркнул. Встал, подошёл к ближайшему дереву, выломал две здоровенные ветки, нанизал на них кроличьи тушки и подвесил над костром.

– На что тебе сдался мой отец? – спросил он гамаюна.

– Здесь почему-то его боятся.

– Его везде боятся. Но в Равнинах? Откуда здесь вообще про него знают?

– Вот этого не ведаю.

– Не ведаешь, откуда знают, но уверен, что боятся? Что-то ты темнишь, Черноклюв.

– Я слышал разговоры, – осторожно сказал птах, не сводя глаз с подрумянившейся крольчатины. Рот наполнился слюной, а желудке началась буйная пляска.

– Держи.

Черноклюв не поверил своим глазам. Орест протягивал ему отменный кусок зайчатины. Мягкое белое мясо, еще сочившееся кровью, как раз такое он любил больше всего и украдкой таскал со стола прежних хозяев, когда они, наевшись вдоволь, переставали обращать внимание на еду. Обычно оно уже успевало изрядно остыть, но это! С пылу, с жару, да ещё и самая вкусная мякоть с заячьего бедра!

Черноклюв, не стесняясь, налетел на угощение и проглотил, смакуя каждый кусочек. Орест, с усмешкой, отдал ему часть тушки, а сам неторопливо жевал свою.

Ящер разлёгся прямо перед костром, с грустью рассматривая пламя. Голубенькие язычки плясали, отражаясь в чёрных глазах.

– Тебе мало было моего коня? – спросил Орест, но всё ж бросил ему сырую тушку. Сахо проглотил её, как комара, и завилял хвостом. Но княжич больше не обращал на него внимания.

– Так что ты там слышал, Черноклюв?

Гамаюн рыгнул и отшвырнул последнюю косточку, которую тотчас же утащила какая-то мелкая зверушка. После сытого обеда вдруг захотелось спать, однако Орест пристально смотрел на него, ожидая ответа.

– Немного, – ответил Черноклюв, вытирая крылом перепачканные жиром губы, – я иногда летаю там, где летать не следует. Сплю, где попало, вот и слышу иногда сквозь сон обрывки фраз.

– Сдается мне, ты хочешь испытать моё терпение?

– Что ты! – воскликнул Черноклюв, – ты не подумай ничего дурного. Упыри тихо ведут беседу, потому что везде шпионы. Но мне удалось услышать, что тебя пока не трогают, потому что боятся твоего отца.

– Какие упыри? – не понял Орест, – почему здесь все только и говорят про упырей?.

– А ты не знал? – недоверчиво спросил гамаюн.

– Про мою жену говорят, что она упырка. Но других я пока не встречал.

– О, мой любезный хозяин! Они повсюду. И поверь, они следят за тобой.

– На что я им сдался? Крови у меня не так много, а вот зубы могу лихо повыбивать.

– Не стоит недооценивать их дьявольское кодло. Их много, и они имеют влияние.

– А как они выглядят?

– Да почти как ты, только белокожие. И без когтей.

– Они умеют колдовать?

– Про такое не слышал. Но заморочить голову и выпить кровь – это пожалуйста. Так что при встрече не советую смотреть им в глаза.

– Пусть лучше они в мои не смотрят, – злобно усмехнулся Орест, – не думаю, что они сильнее владык.

– Может, и не сильнее. Да только их тьма. Они держат все Равнины в страхе. Нападают, выпивают кровь, убивают, берут в плен. Никому от них житья нет.

– Что ж волхованцы? Неужто терпят такую дрянь на своих землях?

– Война между упырями и волхованцами идёт не один век. Раньше волхованцы умели держать их в узде. Но теперь всё изменилось.

– Почему?

– Появилась другая напасть. С гор спустились неведомые существа. Плоть их словно из камня. Ничто их не берёт – ни стрела, ни меч. Они затеяли строить себе гнездо, стали воровать ремесленников да кузнецов. Волхованцы пытались с ними разобраться, но не вышло. А вот упыри сумели дать отпор… Не знаю, что там у них за дела. Но только упыри сдерживают каменнотелых от набегов на другие земли. Поэтому волхованцы их не трогают. Боятся, что каменнотелые придут и на их земли.

– Значит, они только здесь?

– Да, только на землях Айуллов. Отхватили себе часть за красным полем и гнездятся там.

– А упыри? Насколько их много в землях Кьяры?

– Да, считай, все здесь.

– Почему? – удивился Орест, – я только и слышу, что вся нечисть бежит в эти земли. Ещё и упыри? Тут что – мёдом намазано?

– Про нечисть – так было почти всегда. Сколько себя помню. Браш Айулла всех привечал. А вот упыри… Неужто ты совсем ничего не знаешь? Аж не верится!

– Я сейчас тебе шею скручу, – пообещал Орест, – если будешь юлить. Говори, как есть, да не ёрничай.

– Есть такой ватажок упырский, Карс. Говорят, побочный сын верховного упырского князя. Правду ли говорят – не знает никто, а князя уж давно нет. Но упыри его держатся. Он всем заправляет. И твоей женой в том числе. Они давно любовники.

– А! – Орест замотал головой, отчего волосы его рванулись во все стороны. Во рту стало кисло, а сердце сжалось от обиды и разочарования, – чего ж она за упыря своего не вышла?

– Волхованцы не дают. То, что Карс сомнительного роду, ещё полбеды. Но Ведичи уже раз смешались с упырями. Второй раз правители не позволят. Они, скорее, пойдут войной. Тогда уж терять будет нечего.

– Не понимаю, – задумчиво пробормотал Орест, – эти земли и так под упырями. Что им терять? Ну, станет упырка женой упыря.

– Я уже говорил как-то, что у твоей жены редчайший дар зажигать кристаллы. Волхованцы долго пытались прибрать её в свои семьи, но она ловко избавлялась от всех мужей. А после – спелась с упырями. Правители терпят, пока она послушно платит им дань, зажигая кристаллы на их землях. Однако упыри становятся всё сильней. Это беспокоит правителей Равнин. Думается мне, они готовы были б начать войну, если б не каменнотелые. Вовремя появились…

– Ты говоришь так, будто этому рад!

– Ещё бы, княжич. Кому нужна война! Да и упыри всё ж лучше волхованцев.

– Чем лучше? – удивился Орест, – ты только что говорил, что они держат эти земли в страхе!

– Говорил, – согласился Черноклюв, – но пока твоя жена не велит нас трогать, они и не трогают. Так, питаются помаленьку, особо не наглея. Да и следят за тем, чтобы кузнецы отсюда маху не дали. А они знаешь, как бегут? Похлеще полевого зайца. Упыри их ловят и возвращают. Иначе кто будет ковать кристаллы?

– Сдались всем эти кристаллы! – прошипел Орест и опустил голову. Он, кажется, кое-что начал понимать.

Ловко же их провели волхованцы…

Всё было странным с самого начала, но он так бушевал, что не желал ничего замечать. А стоило подумать, с чего вдруг разозлился отец на их с братом вполне невинную шалость. Раньше он никогда так не злился. Наказывал, но не так сурово. А женитьба…

Ирвальд Кош конечно бы не признался, что ему велели женить сына. Но Орест мог бы догадаться, если б не носился в бешенстве, как последний болван.

Ему ведь даже не предложили небесных. Тотчас же отправились в Янтарную Колыбель, а там уж его поджидала она. Сладкая, роскошная, с заманчивым взглядом…

Кьяра ведь сразу не понравилась матушке, да разве ж он когда-либо её слушал? И Сурья что-то робко пытался сказать… А ему всё было нипочём.

Теперь придётся расхлёбывать.

Ещё бы понять, зачем на это пошла его «ненаглядная» жена-упырка? В чём её интерес? Уж явно не в том, чтоб утешаться с молодым да горячим мужем…

Что за тайну она скрывает? Что за ловушку ему приготовила, если уж потрудилась поставить могильную плиту? Неужели не понимает, что в случае чего отец с дедом на её землях и места живого не оставят? В это ему не верилось.

Кьяра слишком хитра для этого…

– Задумался, княжич? – неожиданно спросил гамаюн, – оно и верно. Самое лучшее для тебя – уехать отсюда, да поскорее. И меня с собой прихвати.

– Значит, вот в чём твоя забота? – сверкнул глазами Орест, – хочешь удрать?

– Хочу, – признался Черноклюв, – места эти становятся гиблыми.