С первых же дней супружества новый муж ясно дал понять, что она для него – не более, чем красивая упырка, которую он осчастливил столь невыгодным для себя браком.

И она не смела ему перечить. И даже слова не смела сказать, если он не велит.

А если ему что не нравилось, Буй сразу же распускал руки. Или же отправлял зажигать кристаллы, пока она не падала, полностью лишившись сил.

Несколько раз она пыталась его усыпить, однако муж оказался невероятно хитёр. Он не смотрел ей в глаза, каждый раз утыкая лицом в подушку.

Дни проходили за днями, наполненные невыносимой тоской. Но Кьяра знала, что ничего не сможет поделать. Вздумай она бежать, Рудичу достанутся все её земли, а на неё саму начнётся охота. И что тогда будет с теми, кого она пустила под своё крыло?

И Кьяра терпела, каждый день молясь Колыбели о его смерти. Но Буй был совершенно здоров и откровенно радовался жизни. Ещё бы – гора зажжённых кристаллов в сокровищнице росла день ото дня. А Кьяра чахла, превращаясь в собственную тень.

– Ух, как ты мне надоела, – сказал однажды муж, – куда подевалась твоя хвалёная красота? Видать, придётся мне искать другую девку для утешения.

И он не шутил. В один прекрасный день Буй приволок из леса нескольких дивниц, заперся с ними в комнате и тешился до утра. Дивницы не упирались – по-другому они не смогли бы выжить. Они грустно смотрели на Кьяру, а затем поспешно прятали глаза, хотя она на них совершенно не злилась. Напротив, ей стало легче оттого, что хоть на время он оставил её в покое.

Но однажды утром в замке раздались крики. Дивницы кричали, как оголтелые. Кьяра выбежала из своей комнаты и увидела, как их, связанных, волокут к повозке.

– Что ты задумал? – спросила она мужа.

– Не твоё дело, – отрезал Буй и отодвинул её с дороги.

Дивниц увезли, а Кьяра стала допрашивать слуг. Те признались ей, что подслушали, как хозяин говорил своему конюху, что продал их другим волхованцам. Дивниц оставят на мёртвых землях, чтобы хоть немного вдохнуть в них жизнь.

А сам Буй отправился в лес за новыми подружками. Их ещё немало осталось. Дивниц он не трогал, а вот остальную нечисть велел потихоньку прогонять…

Кьяра почувствовала, как что-то надломилось в её душе. Надломилось и упало, закатившись в самый угол. Наверное, что-то очень хорошее, так как больше ничего не осталось, кроме злости и ненависти. Она улыбнулась и, напевая, поднялась в свою комнату. Глаза сверкали, а на щеках появился румянец.

– Ну, здравствуй, – сказала она мужу, едва он переступил порог.

Буй на мгновение опешил: он совершенно не ждал такого приёма. Кьяра, одетая в одно из своих лучших платьев, с затейливой причёской и нарумяненными щеками была чудо как хороша. Даже болезненная худоба перестала быть заметной.

Позади неё стояли дивницы – красивые, белокурые, стройные. Все улыбались и протягивали ему руки.

– Может, ты таких ласк хотел? – спросила Кьяра, кокетливо прикусывая губу.

Она подошла к мужу и положила руки ему на плечи. Он настороженно убрал их, но не тут-то было. Не так уж легко было выстоять против сестёр. Дивницы обступили их и стали ласкать, поглаживая нежными руками. А в следующий момент Кьяра выпустила зубы и впилась ему в шею. Буй вскрикнул, схватил её за горло, однако девки-дивницы разом кинулись на него, шепча заклинания морока, и он упал.

После они перетащили его на кровать и каждую ночь черпали его силу, оставляя самую малость. Убить его Кьяра не решалась. Она не хотела нового мужа. Пусть лучше этот всё время спит. Она опять стала хозяйкой в собственном замке, и нечисть на её земле никто не трогал.

И всё было б совсем гладко, если б не проклятая дань.

Инвар Волдан всё требовал, чтобы она зажгла его кристаллы. Их скопилось немало, и он понемногу терял терпение, посылая ей гневные послания. Кьяра знала, что однажды ей всё-таки придётся уступить.

И она уступила. Зажгла его ненавистные кристаллы. Их было так много, что в конце совсем не осталось сил. Долгих два дня Кьяра лежала на холодном полу пещеры, пока, наконец, смогла подняться и доползти до выхода. А там её уже поджидали…

Кьяра так и не поняла, как Буй смог выбраться из морока. Быть может, её не было слишком долго. А быть может, кто-то и помог. Это было не так уж важно по сравнению с тем, как он смотрел на неё. Глаза его поблёскивали, как две маленькие льдинки, а голос звенел от ярости.

– Ты сама решила свою судьбу, мерзкая упырка! Была б ты обычной волхованкой, я убил бы тебя на месте. Но ты ещё пожалеешь, что не убил.

Муж схватил её за руку и поволок за собой. Сил сопротивляться не было. Тело едва слушалось от усталости…

Вернувшись в замок, Буй запер её в маленькой тёмной комнате и ушёл, пообещав, что скоро вернётся и обязательно разберётся с ней. Кьяра подошла к окошку и тихонько свистнула. И тут же за окном раздался лёгкий шелест маленьких крыльев.

– Вишаночка, подружка моя, – от радости Кьяра едва не расплакалась, однако тут же нахмурилась. Ей так не хотелось делать то, что она задумала. Но ведь ей не оставили выбора. Иначе она совсем пропадёт.

– Ты помнишь, где живут упыри?

Глаза Вишанки сверкнули злостью, однако она кивнула.

– Найди Карса и передай, что мне нужна его помощь…

Не прошло и нескольких часов, как в замок ворвались упыри. Кьяра слышала яростный крики мужа и его прислужников, слышала звуки борьбы. Затем всё стихло, и она поняла, что снова стала вдовой. Поняла – и лицо её засветилось от радости…

Карс ворвался в комнату и заключил Кьяру в объятия. Он весь дрожал, опьянённый вкусом недавней победы, и глаза сверкали.

– Моя, моя, – шептал он ей на ухо, срывая с неё одежду. Кьяра не сопротивлялась. Она ведь должна была чем-то ему отплатить. Пусть уже лучше это будут ласки. И как любовник он оказался не так уж плох. Только сердце будто покрыла ледяная корка. Кьяра просто отдавалась, чувствуя себя немного чужой в своём собственном теле. Словно сидела рядом, ожидая, когда всё закончится…

– Ну что, теперь ты пойдёшь со мной? – спросил Карс, скатываясь с неё.

– Нет, – ответила Кьяра, – я тебе благодарна. Можешь забрать сколько угодно кристаллов.

– Но мне нужна ты! – воскликнул Карс, глядя на неё с изумлением. Он всё ещё не мог поверить, что после стольких лет ожидания, она всё-таки отдалась ему…

А теперь гонит прочь?! Однако по равнодушному взгляду красавицы он понял: Кьяра не шутит.

– Шлюха, – рявкнул Карс, будто сплюнул на пол. Подобрал свою одежду, натянул штаны и торопливо ушёл….

Кьяра поднялась с постели и подошла к зеркалу.

Шлюха…

Как ни странно, было обидно. Стало вдруг холодно, и по спине пробежали мурашки. Дверь в комнату скрипнула, и на пороге показались сёстры-дивницы. Они окружили её, прижимаясь светящимися телами, отдавая живительную силу, и улыбались от счастья.

Они опять свободны…

И на душе потеплело…

И стало совсем неважно, какой ценой…

***

А через несколько дней в замок опять приехал Инвар. На этот раз он был заметно взволнован и даже вполне искренне улыбался.

– Молодец, моя маленькая упырка, – он подошёл к Кьяре и ласково потрепал её по щеке, – ты справилась быстрее, чем я ожидал.

– Справилась? – удивлённо спросила Кьяра, – я не понимаю…

– Буй Рудич был мне как кость в горле. Позволял себе спорить со мной, высмеивал едва ли не каждое из моих решений. Теперь, когда он мёртв, хозяином земель стал его младший брат. Он довольно робок и уж точно не станет мне докучать.

– Так ты…

– А как ты думала, дорогая? – Инвар подмигнул ей и самодовольно хмыкнул. Похоже, он был доволен, что сумел так ловко её провести.

– Ах ты мерзавец! – вспылила Кьяра, – ты выдал меня замуж за это чудовище, чтобы я избавила тебя от него? Ты просто жалкий трус!

Волдан перестал ликовать, и выражение лица его стало снисходительно равнодушным.

– Не забывайся, моя маленькая упырка. Ты в полной моей власти. Если я захочу, все Равнины восстанут против тебя. Они теперь ещё больше недовольны. Понимаешь, они думали, что Буй сумеет с тобой совладать. А ты их, мягко говоря, расстроила…

– Что ж ты медлишь? Добей уже до конца, – хохотнула Кьяра.

– Зачем же? Ты мне ещё нужна. И не только, как ярилица.

– Только не говори, что хочешь в мою постель!

– Может, и захочу, Кьяра. Но я пока ещё доволен своей женой и не стану с тобой тягаться. Можешь и дальше развлекать своих упырей. Только не вздумай выходить замуж за этого Карса. Иначе я тебя попросту раздавлю, как мелкого гада, и вытравлю всю нечисть с твоих земель.

– Так чего же ещё ты от меня хочешь?

– Пока можешь жить спокойно, только зажигай мои кристаллы.

– И всё? – недоверчиво спросила она.

– Нет, конечно, – улыбнулся Инвар, – как только подвернётся подходящая пара, ты опять выйдешь замуж. И я заранее разрешаю тебе его убить…

****

Когда он ушёл, Кьяра ещё долго стояла, глядя перед собой невидящими глазами. Внутри было пусто, словно её выпили до самого дна, иссушив даже капли на стенках сосуда. Откуда он мог знать про Карса? Разве что у него повсюду были свои шпионы. Даже среди её слуг. Даже среди тех, кому она доверяла…

Стало быть, доверять никому нельзя.

Кьяра вздрогнула, очнувшись, и побежала во двор. Оседлав коня, она спешно направила его к лесу. Прямо к логову упырей.

Он встретил её довольно холодно. В глубине чёрных глаз плескалась обида.

– Я готова, Карс, – прямо сказала Кьяра, не выбираясь из седла, – готова быть твоей. Готова стать одной из вас. Всё, что угодно, только защити меня от волхованцев. У меня просто нет больше сил…

– Славно ты признаёшься в любви, – скривился Карс, однако взгляд его заметно потеплел.

– А тебе хочется нежностей? – насмешливо спросила Кьяра, – я не знаю, как это делается.

– Я научу, – пообещал он, вытаскивая её из седла и целуя так горячо, что дух захватило. И Кьяра напомнила себе, что Карс всё еще женат. Но, как ни странно, это больше не имело значения.

Самое тёмное время перед рассветом…

И он, наконец, наступил.

Часть пятая
Колыбель
Глава 1. Орест

Как быть дальше, Оресту представлялось смутно. Он ещё немного побродил по полям, хмуро пиная жёлтые головки цветов, затем приказал Сахо везти его домой. Нужно было переодеться. Перепачканная слюной ящера одежда начинала смердеть.

В замке стояла тишина. Кругломордые слуги попрятались по своим каморкам и не показывали носа. Один лишь Ковач, заискивающе улыбаясь, семенил рядом, выспрашивая княжича, станет ли он обедать. Орест отмахнулся от него и поспешил наверх.

На лестнице он заметил теней – они натирали перила. Завидев хозяина, тени побросали тряпки и закружились вокруг него, едва касаясь тонкими руками. Орест усмехнулся, выглянул в распахнутое окно и метнул синее пламя в небольшой стог сена. И тотчас же отовсюду стали слетаться тени, набрасываясь на огонь, разбирая его по искоркам, и завели свой пламенный хоровод.

– Как же их много, – воскликнул Орест.

– Да уж, – заметил Ковач, проворно взобравшийся по лестнице вслед за хозяином, – но мы нашли им дело.

– Это хорошо. Если хозяйка надумает гнать их отсюда, передай, что я не велел.

– Так она и сказала нам, чтоб мы их чем-то заняли, чтоб не слонялись без толку по коридорам.

– Когда?

– Да с утра.

– А где она сейчас?

– Отдыхает, – Ковач внезапно смутился и сжался в комочек, – велела не беспокоить.

– Не беспокоить, – осклабился Орест и грозно взглянул на кругломордого, – ступай прочь.

Он летел по коридору, с шумом распахивая двери в каждую комнату. Как ни странно, жена нашлась сразу. Спала, уютно свернувшись калачиком на огромной кровати в тех самых покоях, что он себе облюбовал.

– Ну, змея, – прошипел Орест, рассматривая спящую Кьяру.

Может, задушить её, пока она спит?

Он подошёл ближе и тут заметил рукоять, торчавшую из-под кровати. Навершие сверкнуло знакомым треугольным сапфиром, и Орест обрадовался. Надо же, он вовсе не терял меч. Всё это время он лежал в опочивальне. А теперь нашёлся, и весьма кстати.

Орест достал оружие, взмахнул им и провёл кончиком пальца по крепкой блестящей стали. Что если просто перерубить её пополам, подумал он, глядя на жену.

Миру от этого явно станет легче, а он обретёт свободу. Правда, волхованцем это вряд ли придётся по душе. Но он всегда сможет укрыться в Межгорье.

Тут Кьяра шевельнулась во сне и слегка изменила позу. Из-под покрывала выглянула розовая пятка. Совсем крошечная, даже поместится в его ладонь. Орест замер, глядя на эту пятку во все глаза. Затем осторожно опустился на кровать, наклонился и провёл языком по обнажённой коже. Сладкая, как нежнейшее рачье мясо. И пахнет чудно. Он слегка прикусил её, представив на миг, как вгрызается в сочную плоть, разрывая на части. Орест легко мог это сделать, она б и очнуться не успела. Но вместо этого пальцы его поползли вверх по ноге, прошлись по шелковистой коже, и он ощутил, как она покрывается мелкими пупырышками. Даже сквозь сон чувствует, коварная упырка.

Он проложил дорожку из влажных поцелуев до самого колена. Руки скользнули чуть выше – туда, где сквозь покрывало проступали крохотные бугорки сосков. Однако коснувшись их кончиком когтя, Орест внезапно отпрянул.

Кьяра чудо, как хороша, а он, как дурак, опять очарован. Ему не следует забывать, как она опасна. Не следует снова её ласкать. Иначе он рискует совсем не проснуться.

Орест вскочил с кровати и сунул меч в ножны. Ещё мгновение простоял, рассматривая Кьяру, а на губах играла горькая усмешка.

Пусть она и редкая тварь, но он не позволит никому дотрагиваться до его жены. Особенно мерзкому упырю, которого здесь все так боятся. Он должен прогнать эту свору со своих земель, чтоб и духу упырского тут не осталось.

****

Орест торопливо переоделся в чистую одежду, пристегнул ножны и помчался прочь из замка. У ворот его поджидал Черноклюв. Он потешно скакал по земле, вычёсывая затылок одной лапой. Орест метнул в него морок, и блохи тут же посыпались замертво.

– Славно, – воскликнул гамаюн, – а сможешь так, чтоб навсегда?

– А может, стоит мыться почаще? – хмыкнул Орест.

– Не люблю воду. Я потом долго летать не могу.

– Ну, тогда жди.

– А куда мы идём? – вдруг спросил Черноклюв.

– Ты – никуда, а у меня есть важное дело. И не вздумай лететь следом. Мне лишний шум ни к чему.

– Ох, не нравится мне это, – упрямо продолжал гамаюн, – что ты задумал, хозяин? Никак в одиночку на упырей?

– Не твоё это дело, – шикнул на него Орест.

– Моё-то али не моё, но оно глупое. Они тебя сразу учуют, схватят, посадят на цепь и станут пить кровь потихоньку.

– Пусть поймают, – усмехнулся княжич и внезапно исчез.

– Что?

Черноклюв аж присел, с удивлением оглядываясь по сторонам. Внезапно кто-то схватил его за крылья и поднял в воздух.

– Знаешь, я передумал, – раздался голос Ореста, – садись мне на плечи и показывай, куда идти.

Он усадил слегка растерянного гамаюна на невидимые плечи и прошептал заклинание. Спустя мгновение Черноклюв задрожал и будто растаял в воздухе.

– Не вздумай царапать меня когтями, иначе перья повыдёргиваю. И слетать не смей. Я не смогу делать тебя невидимым на расстоянии.

– Понял, – очнувшись, сказал Черновклюв.

– Да, и болтай поменьше.

Гамаюн послушно молчал, лишь изредка подсказывая Оресту, куда идти.

Они довольно быстро достигли леса, в котором раскинули свой лагерь упыри. Орест незаметно пробирался среди деревьев и уже достиг поляны, как под ногами раздался противный хруст. Он остановился, прислушиваясь, затем осторожно шагнул. Земля под ногами захрустела.

– Что это? – тихо спросил он Черноклюва.

– А я почём знаю? Я ведь по земле не хожу.

Орест опустился на четвереньки и слегка взрыхлил землю. Из-под чёрных комьев выглядывали белые кости. Видимо, здесь упыри закапывают остатки кровавых обедов. Знатно придумано. Следов не видно, зато чужаков слышно. И всё-таки это мерзко. Орест содрогнулся, а к горлу подступил тошнотворный комок.

Он загрёб землю ладонью и разровнял, затем стал ползти. На четвереньках земля под телом хрустела не так сильно. Зато гамаюн веселился, кувыркаясь по его спине.

– Точно перья выщиплю, – пообещал Орест, но Черноклюв почему-то ему не поверил и продолжал кувыркаться.

И тут они встретили упыря.

Бледный, как луна на рассвете, он стоял и смотрел прямо на них, втягивая ноздрями воздух.

– Чуют, – боязливо пропищал Черноклюв. Орест промолчал и послал упырю морок. Тот вздрогнул, зашатался и повалился на землю, забывшись в глубоком сне.

– Молодец, – похвалил гамаюн, – но на всех твоего колдовства не хватит. Их слишком много.

– Заткнись и не мешай.

Орест переполз через поляну, добрался до высокого камня и встал, выпрямившись во весь рост. Черноклюв едва не упал, но Орест подхватил его за крыло, сгрёб в охапку и сунул подмышку. Затем стал рассматривать логово

Упыри жили в пещерах. Входы в них были расположены в невысоких холмах. Что-то подобное Орест видел в Межгорье, только там обитали ведьмы. И это было не слишком хорошо. Пещеры могли быть сколь угодно глубокими, уходить далеко под землю и иметь множество коридоров и выходов. Куда проще было, если б упыри жили в замке. Орест выждал бы момент и попросту сжёг бы его вместе с упырями, и дело с концом. Но в пещерах они могли прятаться сколько угодно.

Орест смотрел на них – белокожих, с чёрными, как смоль, глазами, тонкокостных, высоких, прилизанных, с озлобленными ухмылками на кривоватых губах, и по телу бежала оторопь. Нет, ему было не страшно, просто противно. Упырей действительно была тьма. Интересно было поглядеть на того, кто ласкает его жену, но язык не поворачивался спросить гамаюна об этом. Впрочем, если б он показался, болтливая птица уж явно дала бы знать, но Черноклюв молчал.

Внимание Ореста привлёк небольшой столп света. Он был каким-то тусклым, словно угасающий очаг. Три длинноволосых упырки сидели на коленях перед столпом и что-то напевали. Приглядевшись, Орест рассмотрел седые пряди, и дёрнул гамаюна за хвост.

– Кто эти старушки?

– Обрядницы, – прошептал Черноклюв, – они поддерживают источник, не давая ему уснуть. Хотя как по мне, так он уже загибается, так что скоро они опять принесут ему жертву.

– Вот это источник? – Орест не поверил своим глазам, – это огарок свечи.

– Вот уж не знаю. Источник, как источник. Упыри на него молятся.

– Значит, мы его разрушим.

– Волхованцы уже пытались. Да только упырский источник особый. Он может возрождаться в любой из упырских баб. Так что он погибнет лишь с последней из них, смекаешь?

– А сколько упырок? – спросил Орест.

– Сколько бы ни было, всегда найдётся ещё одна. Взять хотя бы твою жену. Да и мало ли кого иной упырь обрюхатил! Так что источник – это плохой вариант. Так упырей не победить.

– А что за жертву они приносят?

– Обычно одну из старших жён. Тех, кто поважней, да побогаче. Ибо это великая честь… В общем, избавляются от старых неугодных жён и берут себе молоденьких упырок.

– Славные ребята, – улыбнулся Орест, – понимаю теперь, почему Кьяра не вышла за одного из них.

– Ну, она слишком знатная. К тому же ярилица.

– И на упырку совсем не похожа, – задумчиво пробормотал Орест. Затем снова опустился на четвереньки, посадил гамаюна на спину и пополз обратно. Он видел достаточно, чтобы осознать: без подмоги нечего было и думать, чтобы затевать войну.

Вот только откуда её взять?

Самое разумное было вернуться к отцу и рассказать обо всём, что творится. Они бы собрали войско и вытравили упырей. Хотя, зная отца, всё могло обернуться и по-другому. Он мог бы обратиться к Совету и потребовать расторгнуть брак.

Орест понимал, что так для него даже было бы лучше. Снова свобода, снова жаркие объятия ведьм. И мягкая постель, в которой можно уснуть без боязни опять быть высосанным до самого донышка…

На как же, дьявол, не хотелось, чтобы отец снова решал за него! И владыки соседних Гор уж точно начнут смеяться, ведь раньше они давились от зависти…

И больше не будет в его жизни прекрасной и коварной ярилицы…

Нет, он сам должен думать, как избавиться от упырей.

Они осторожно пробрались через лес, миновали поле, и Орест снял морок. Гамаюн радостно взмахнул крыльями и взлетел.

– Хорошо-то как! Не привык я на плечах кататься. Жарко. Да и волосы твои скубли мои перья.

– Это чтоб не наглел, – хмыкнул Орест, и тут же лицо его стало суровым, – слушай, вездесущий шнырь, а нет ли у тебя мыслишки, где б моя змеина могла прятать свои богатства?

– А что – все-таки удрать надумал да золотишка прихватить?

– Вот ещё! Отец мой князь и далеко не беден. Так что в Межгорье мне её золото ни к чему. Но здесь у меня ничего нет.

– Я слышал, ты славно торгуешь тенями.

– Этого мало. Я хочу собрать войско. Ходят слухи, что дьяволы песков охотно дерутся за деньги.

– Эх, – вздохнул гамаюн, – не связывался бы ты с ними. Они коварны. Прогонят упырей, да сами займут их место.

– Это не твоя забота.

– Как знаешь. Только денег тебе не видать. Упырка прячет их в надёжном месте.

– Ты знаешь где?

– Ещё бы. Это все знают. Даже упыри. Она прячет кристаллы в подземном озере. А его охраняют щекотуны. Такие маленькие, гадкие…

– Хватит, – отмахнулся Орест, – сталкивался уже. Веди меня туда.

– Эй, княжич, ты в своём уме? Их плевки так пекут…

– Я же сказал: веди!

Черноклюв вздохнул и поднялся в воздух.

– Ну, пошли.

***

На этот раз путь был не близок. Орест слегка подустал и ругал себя, что не додумался взять с собой ящера. Тому преодолеть поле – пару прыжков. Орест же брёл среди цветов, уже с ног до головы покрытый жёлтой пыльцой, и постоянно чихал. Ох, и не нравились ему эти жёлтые цветы…

Черноклюв привёл его к небольшому пруду. Высокие берега, покрытые мхом и непонятной слизью, низкие ивы с изогнутыми чуть ли не до земли стволами, полоскали скудные ветки в затхлой и смердящей болотом воде. Среди ветвей Орест заметил дыру. Стало быть, это и есть вход в сокровищницу. Выглядело мрачно, и совсем не хотелось туда соваться, к тому же Орест заметил уже знакомые ему чёрные бусинки глаз. Их было сотни, если не больше. Он достал меч и выставил впереди себя.

– А ну, пошли вон отсюда!

Однако щекотуны даже не дрогнули. Тогда Орест отодвинул ветви и прыгнул в воду. И тут в него плюнула первая тварь. Он охнул, схватившись ладонью за щёку.

– Надо же, больно!

– А то, – хохотнул Черноклюв, но тут же схлопотал комком болотной жижи.

Между тем щекотуны повалили из своих укрытий и стали плеваться. Потоки едкой жгучей слюны растекались по лицу Ореста, и он закрыл глаза, чтобы не обжечь. Однако твари продолжали изливать на него свою колдовскую дрянь, пока он не выскочил из пруда и не помчался, куда ноги несли, как оголтелый. Лицо, руки – всё, куда попала слюна, невыносимо пекло. Орест рычал и катался по траве, вытирая едкую дрянь, однако легче не становилось. Он уже выл, готовый содрать с себя кожу, лишь бы перестало печь.

Гамаюн кружил рядом, обдавая его ветерком из-под крыльев, однако это было слабым утешением.

Лишь через несколько часов боль унялась, и Орест смог расслабиться, погрузившись в исцеляющий морок.

– Я больше не пойду туда, – пообещал он вслух, едва шевеля губами.

– Ты, можно сказать, ещё легко отделался, – осторожно заметил гамаюн, – славно, что можешь лечить себя. Простая нечисть сходит с ума, страдая неделями.

– В Межгорье они не такие злые.

– Эти тоже, если просто пугают. Но сейчас ты пришёл, размахивая мечом, отнять у них вверенное им добро.

– А, чтоб им пусто было!

– Пусто пока что у тебя, – ляпнул гамаюн, но, поймав разъярённый взгляд Ореста, прикусил язык и отлетел подальше.

– Что будешь делать?

– Не знаю, глупая птица. Отстань…

День целиком не задался. И вечер уже поливал макушки деревьев багряными лучами заходящего солнца. Орест устал, и веки как будто налились свинцом. Он перевернулся на живот, положил голову на руку, согнутую в локте, и провалился в сон. Черноклюв устроился рядышком и тоже задремал, лишь изредка приоткрывая левый глаз, чтобы убедиться, что всё в порядке, и к ним не подбирается ещё какая-нибудь тварь.

***

Кьяра лежала, боясь пошевелиться, наблюдая за ним через крохотную щёлочку из-под опущенных ресниц. Муж стоял над ней, размахивая мечом. Лезвие зловеще сверкало – также, как его жестокие синие глаза. Она кожей чувствовала исходящую от него ярость.

Сейчас он точно убьёт её. Тело в страхе будто оцепенело, и Кьяра не могла даже пошевелиться. Крик застрял в горле, лишь ресницы похолодила слеза.

«Карс, где же ты? Карс, Карс…» – промелькнуло в голове.

Но Карса рядом не было. Зато муж опустился рядом на кровать, и она услышала его тяжёлое дыхание, скрежет острых зубов. Острый клинок мелькнул перед глазами.

Но неожиданно Орест её поцеловал. Губа слегка касались её кожи, а пальцы чертили едва заметные узоры, так что по телу пробежала дрожь. Похоже, он передумал её убивать. Или хотел сперва унять свою похоть.

Но неожиданно встал и ушёл. Будто его и не было вовсе.

Кьяра поднялась и села на кровати, прижав колени к груди. Одна нога была ещё влажной от его поцелуев. Она закрыла глаза, вспоминая пережитый страх, и в то же время никак не могла прийти в себя от удивления. Что это было?

До чего же странный этот юнец…