Игра в Реальность

Уже поднимаясь по лестнице в квартиру, я внезапно осознал, что опасность может угрожать не только мне. Светик оказалась в положении заложника. Как сказала Дали, «они ни перед чем не останавливаются». Нужно было срочно придумать, как бы отправить Светика подальше от моего дома, желательно куда-то в защищённое место. Может быть, к мужу? Или это будет уже натуральное извращение? Так ничего и не придумав, я открыл дверь своей квартиры и замер на месте. Светик сидела за столом вся в слезах. В комнате явственно ощущался запах какого-то лекарства. Похоже, этот придурок, её муж, не нашёл ничего лучшего, как позвонить ей в ночи и сообщить о нашем разговоре. И пока я, как бомж, отсыпался на берегу пруда, моя милая ходила из угла в угол и пила успокоительное.

Моим первым порывом было броситься к ней, успокоить, приласкать, рассказать что-нибудь смешное. Но тут я понял, что судьба уже в третий раз за утро подкидывает мне спасительную соломинку. Это был мой шанс отправить Светика подальше от убийцы. С усилием задавив жалость к измученной бессонной ночью женщине, я молча уселся перед ней за стол. Инстинктивно я чуть не набросил дверную цепочку, но вовремя сообразил, что это только усложнит ситуацию. Опытному киллеру цепочка – не преграда, а Светик заподозрит неладное, и начнутся расспросы.

Уже было высохшие глаза Светика вновь наполнились слезами. Она смотрела на меня с немой мольбой, и слёзы прочерчивали мокрые дорожки на её щеках. Чёрт возьми, ну какой мужик такое выдержит? Сам не пойму, каким чудом я умудрился продолжить игру в оскоблённого и обманутого любовника.

– Я думаю, нам нужно какое-то время пожить отдельно,– хрипло проговорил любовник, не поднимая глаз.

Светик судорожно вздохнула, но не сказала ни слова. Она неловко вылезла из-за стола и молча стала собираться. Я сидел, не шевелясь и стараясь ни о чём не думать. Если бы она попыталась что-то объяснить или попросить, я бы не выдержал, и весь спектакль пошёл бы насмарку. Но во дворе сидел убийца и ждал удобного случая. И такого срыва я не мог себе позволить. Через несколько минут Светик уже стояла в дверях.

– Я заберу вещи вечером,– безучастно проронила она, не оборачиваясь, и дверь захлопнулась.

Как только Светик ушла, я кинулся к окну, выходившему во двор. Нужно было показать белобрысому, что я дома, а то ещё вздумает прицепиться к моей девочке. Я открыл окно, намеренно громко гремя шпингалетом, и высунулся чуть ли не по пояс. Белобрысый поднял на меня удивлённый взгляд, и я нахально помахал ему рукой. Теперь пора было линять. У меня было совсем немного времени, чтобы переправиться в Убежище. На всякий случай я всё-таки набросил цепочку, чтобы хоть ненадолго задержать убийцу. Потом я деловито расположился на диване, скрестив ноги вроде как для медитации, и закрыл глаза.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы я с ужасом осознал, что довольно смутно помню свою комнату в Убежище. Вот же идиот. Вместо того, чтобы сконцентрироваться тогда на обстановке, я блаженно заснул в обнимку с вышитым на подушке медвежонком. Рассиживаться, изображая из себя медитирующего было бессмысленно. Я встал с дивана и выглянул в окно, киллера на скамейке не было. Меня охватила натуральная паника. Я начал метаться по квартире в поисках то ли оружия, то ли места, где можно было спрятаться. Забежав в спальню, я с сомнением заглянул во встроенный шкаф. Навряд ли это место можно было счесть хоть каким-то укрытием, но лучшего не было, разве что запереться в туалете.

Мой взгляд пробежался по верхней полке и упал на старую замызганную диванную подушку, сосланную на антресоль за неприглядный вид. И тут меня осенило. Если я не могу воспроизвести в памяти обстановку комнаты в Убежище, то свои мелодраматичные переживания из-за дурацкой подушки я уж точно запомнил. Я лёг на кровать и уткнулся лицом в подушку на которой спала мой Светик. Надеюсь, с ней всё будет в порядке, ведь Охотнику нужен был только я, дикий Программист, нарушитель спокойствия мироздания. Мне всё ещё было страшно, но неконтролируемая паника уже отступила, как отступала всегда, когда я, проснувшись ночью от страшного сна, утыкался лицом в Симпатяжку, как будто он мог защитить меня от всех напастей.

Бедный мой меведик. Его участь оказалась незавидной. Как-то зимой я долго и тяжело болел. Мне назначили уколы, но я наотрез отказывался заголять требуемое место и сопротивлялся так яростно, как будто меня собирались резать на части. Тогда медсестра, которая приходила к нам домой ставить уколы, пообещала подарить мне настоящий шприц с иголкой, чтобы я мог лечить своих игрушечных зверей. Перед таким подарком я не смог устоять и сдался. Выздоровев, я принялся играть в доктора. Понятное дело, все мои игрушки оказались очень тяжело больны, и приходилось делать им уколы по нескольку раз в день. Игра мне довольно быстро надоела, но к тому времени все мои плюшевые игрушки, включая Симпатяжку, были уже накачаны водой под завязку и вскоре сгнили, так как мне не пришло в голову, что бывших больных нужно было просушить.

В этот момент мои воспоминания прервал тихий звук, шедший, по всей видимости, от входной двери. Неосторожно сбросив на пол объект своей так и не состоявшейся медитации, я вскочил на ноги. Если уж мне суждено было умереть, то не хотелось бы, чтобы убийца обнаружил меня в постели, спрятавшего голову под подушку. Я же не страус, в конце-то концов. Вокруг было темно. Секунду я постоял, не понимая, что же произошло. Когда глаза немного привыкли к темноте, я с облегчением разглядел очертания моей комнаты в Убежище. Значит, всё-таки сработало. Странно, ведь я даже ещё не попытался воссоздать ситуацию с медвежонковой подушкой. Как обычно, вместо того, чтобы заниматься делом, провалился в воспоминания. Но ведь получилось, хоть и непонятно как. Нужно будет расспросить Учителя, как действует механизм перемещения.

Пока меня не было, кто-то выключил в комнате освещение и, как его обратно включить, я не знал. Помнится, в прошлый раз Учитель делал какие-то пасы рукой. Я попробовал помахать руками, разумеется, безрезультатно, и уже было совсем собрался бросить это бесперспективное занятие и посидеть в темноте, как вдруг случайно заметил на столе лампу с вполне обыкновенным выключателем. Как же я мог не заметить её раньше? Я нажал на кнопку, и комната осветилась мягким светом. Сразу стало уютно как дома. Я осмотрелся и к своему удивлению обнаружил ещё один выключатель сбоку у двери. Всё-таки всего этого в прошлый раз точно не было. А может быть, это чужая комната? Вот будет незадача, если объявится хозяин. Да нет же, комната та же, и подушка с медвежонком лежит на своём месте. Может быть, по виду из окна я смогу определиться, в своей ли я комнате? Я прислонился лбом к оконному стеклу, пытаясь разглядеть картинку за окном. Там по-прежнему была зима. Огромная жёлтая луна сияла на том же месте, где я её видел в последний раз, освещая высокие ели и горные пики. Значит, комната та же, и с моего ухода прошло совсем немного времени.

Впрочем, это не важно, главное, мне удалось скрыться от Охотника. Стоп. Что же это получается? В том месте, откуда я ухожу, время как бы останавливается? Значит, когда я вернусь в свою квартиру, то как раз попаду в лапы Охотнику. И в чём тогда смысл сбегать в Убежище? Я, что же, теперь навсегда тут застрял, если не хочу, чтобы меня пристрелили? Или Учитель выдаст мне оружие для самообороны? Бред какой-то. Было ясно, что без помощи знающих людей мне в этой ситуации не разобраться. Нужно было скоротать время до утра. Не будить же моего наставника среди ночи. По моему персональному времени было раннее утро, и спать совершенно не хотелось. Компа тут, увы, не было, так что единственное, что оставалось – это нарыть что-нибудь интересненькое в библиотеке.

Я подошёл к книжным полкам и открыл рот от удивления. Такой библиотеки я никогда не встречал. Все книги были толстые, в потёртых кожаных переплётах, явно читаные по многу раз. На корешках виднелись надписи преимущественно на незнакомых языках. Я раскрыл одну книгу на пробу. Листы были желтоватые из очень плотной бумаги, написание букв было непривычным. Разобрать, что там написано, я не смог, если честно, я даже не понял, на каком языке написан текст. Вот ведь засада. Ну и зачем мне эта старинная библиотека, если я не могу прочитать, что в этих книгах написано. Я поставил взятую книгу на место, и тут мне на глаза попалась надпись на корешке вроде бы на русском. С трудом разобрав название, я обомлел, мои глаза полезли на лоб. Это было Евангелие от Андрея. Это Первозванного, что ли? Я, конечно, что-то слышал об апокрифах, но мне всегда казалось, что такая литература должна находиться исключительно в закрытых хранилищах Ватикана. Оказывается, врут альтернативщики. Вот же оно, запретное Евангелие, прямо в моих руках.

В азартном предвкушении доступа к сакральному знанию я уселся с книгой за стол. Однако мой исследовательский пыл очень быстро иссяк. Да, эта книга была написана на русском, только совсем не на том русском, которым пользуются мои современники. Читать её было очень трудно, а понять смысл прочитанного практически невозможно. Для начала там было значительно больше букв, чем содержится в современном алфавите. Некоторые буквы я вообще раньше не видел и понятия не имел, как они читаются. Большинство слов звучали непривычно, хотя вроде бы похоже на современные аналоги, но были и совершенно незнакомые слова, должно быть, вышедшие из употребления. Мне вроде бы даже удалось разобрать смысл нескольких фраз, но пользы от этого было немного. О чём хотел поведать миру Андрей Первозванный, я так и не узнал. Промучившись с книгой около часа, я наконец сдался и отправил её обратно на полку.

Можно было бы попытать удачу с ещё одним фолиантом, но облом с Евангелием напрочь отбил у меня охоту к чтению старинных рукописей. За окном всё ещё было темно. Послонявшись по комнате и повалявшись на диване, я решил, что пришло время самостоятельно исследовать дом. В коридорчике горел тусклый свет, так что мне даже не пришлось пробираться на ощупь. Освещение в каминном зале включилось само, как только я спустился с нижней ступеньки лестницы. В общем, пока всё складывалось удачно. В зале имелось три двери. Две из них, похоже, были наружными, а одна вела в какие-то другие помещения. По понятным причинам я дёрнулся сначала во внутреннюю дверь, но она, к моему разочарованию, оказалась заперта.

Тёплой одежды в обозримом пространстве не наблюдалось, но я из вредности всё же решил попытать счастья с уличной дверью. Она легко подалась, и я высунул нос наружу. Дверь выходила на крытую галерею, которая тянулась вдоль стены дома, и, похоже, опоясывала его целиком. Свет снаружи дома нигде не горел, и за перилами галереи всё тонуло в непроглядной тьме. В общем, смотреть было не на что. Я побыстрее захлопнул дверь и поскакал в кухню, чтобы согреться горячим чаем или хотя бы кипятком. Мороз за бортом был нешуточный.

Кипяток быстро обнаружился в электрическом чайнике, а на первой же открытой полке я нашёл неплохой выбор чая в баночках с иероглифами. Перенюхав полдесятка баночек, я остановил свой выбор на красном чае с запахом сливы и не прогадал. Я заварил чай прямо в большой глиняной кружке и уселся в кресло у камина. Понятное дело, огонь в камине не горел. Пока, попивая чай, я раздумывал, где тут могут быть спички или зажигалка для розжига камина, на холодных, казалось бы, поленьях то там, то тут начали проскакивать маленькие голубые искорки. Постепенно эти искорки стали превращаться в крохотные язычки пламени и расти прямо на глазах. Очень скоро в камине уже горел огонь, потрескивали, наливаясь красным, поленья, и слегка потянуло дымком.

Я с изумлением наблюдал за этой метаморфозой. Может быть, камин не настоящий, просто электрическая имитация? Я протянул руку к огню. Нет, огонь был самый что ни на есть натуральный. Наверное, работает какая-то хитрая автоматика. Человек садится в кресло, нажимает пятой точкой на встроенную кнопочку, и вот вам, пожалуйста, грейтесь на здоровье. Или, например, датчик движения вделан в переднюю панель камина. Я покрутился немного в кресле, пытаясь обнаружить заветную кнопку, а когда снова уселся на место, то увидел в соседнем кресле Учителя с чашкой чая в руке. И когда только он успел заварить чай, да так, что я ничего не услышал?

– Здравствуй, Антон,– как ни в чём не бывало поприветствовал меня Учитель, будто бы мы и не расставались. – Ну, рассказывай, что с тобой случилось.

Вот так сразу, что случилось. Может быть, я соскучился и решил заглянуть на огонёк посреди ночи. Поскольку я озадаченно молчал, Учитель продолжил свои расспросы.

– На Охотников нарвался,– спокойно, без малейшей нотки беспокойства не то спросил, не то констатировал он,– да, они времени зря не теряют.

Я сидел молча и обиженно сопел. Это же я должен был рассказать ему волнующую историю про то, как героически спас Светика и в самый последний момент скрылся от Охотника. Весь кайф обломал. Он что же, мысли мои читает? Учитель, между делом оценив мои моральные страдания, с усмешкой продолжал.

– Чтобы понять, что с тобой приключилось, мне вовсе не нужно лезть в твою голову. Человеком обычно управляют очень простые и немногочисленные стимулы. Причиной твоего поспешного возвращения в Убежище может быть либо любопытство, либо страх. Особого стремления к знаниям я в тебе в прошлый раз что-то не заметил. Остаётся страх. Есть ещё, конечно, амбиции, но какой карьерный рост может быть у Программиста? – он отхлебнул чая и, глядя в огонь, устало произнёс. – Рассказывай, когда ты увидел Охотника. И почему ты, вообще, решил, что это был Охотник.

Я отбросил глупые обиды на проницательность Учителя. Действительно, сам ведь запросился домой, как только узнал, что не умер по-настоящему. Какая уж тут тяга к знаниям.

– Первый раз он явился ко мне домой за три дня до того, как я оказался в Убежище,– начал рассказывать я.

Вот теперь Учитель был по-настоящему удивлён, если не сказать, шокирован.

– Почему же ты до сих пор жив? – воскликнул он, как давеча Дали в кофейне.

Дежавю какое-то, ей богу. Только теперь на нас некому было озираться. Я насладился произведённым эффектом и в подробностях рассказал Учителю о моей первой встрече с белобрысым. Когда я закончил, Учитель уставился на меня с ещё большим удивлением, чем в начале рассказа.

– Ты РАБОТАЕШЬ программистом? – спросил он, изучающе оглядывая меня, как будто увидел впервые. – В смысле, ты пишешь компьютерные программы?

Я кивнул, уже понимая, что ситуация запутывается всё сильнее.

– Но этого просто не может быть,– категорично отрезал Учитель.

Видя моё недоумение, он всё-таки счёл необходимым внести ясность.

– Видишь ли, Антон, ещё ни один Программист не работал программистом в своей Реальности. По каким-то неясным причинам написание компьютерных программ мешает им работать с тканью Реальности. Эти две области деятельности почему-то друг с другом никак не совмещаются. Не удивительно, что Охотник решил, что ошибся.

Я молчал, в моей душе схлестнулись два противоречивых чувства. С одной стороны, я испытал сильное облегчение от мысли, что не являюсь Программистом и, соответственно, не представляю фатальной угрозы для моего мира. Но с другой стороны, я уже прикоснулся к тайне и успел поверить в свою исключительность. Обидно было так обломаться.

– Значит, я не Программист, вы ошиблись,– потухшим голосом промямлил неудачник.

Учитель уже обрёл свою обычную уверенность, и в его голосе зазвучали покровительственные нотки.

– Мы в этом обязательно разберёмся,– пообещал он. – Ты создал очень сильное возмущение в ткани Реальности, Антон. Только грубое вмешательство, противоречившее плану Создателя, могло создать такой всплеск энергий.

Мне стало совсем неуютно. Неужели мои милые и совершенно безвредные игрушки могли так взбудоражить мироздание? И почему это они противоречат планам Создателя?

– На подобные воздействия способны только Программисты или Творцы,– продолжал Учитель,– по крайней мере, до сих было именно так. Творцами не становятся внезапно, к этому идут медленно, через тяжкий труд и опасные испытания. Значит, остаётся только Программист. Расскажи-ка мне, что же такого волшебного ты сотворил.

Тяжело вздохнув, я поведал Учителю о своём увлечении. Когда я закончил, он недоверчиво покачал головой.

– С таким мне ещё не приходилось сталкиваться,– честно признался Учитель,– впрочем, у каждого Программиста свой способ работы с тканью Реальности. Повторений пока ещё замечено не было. У тебя оказался очень уж оригинальный метод. Но для нас с тобой это ведь ничего не меняет, верно?

Я кивнул с облегчением. Всё-таки мне было бы очень обидно расставаться с волшебной перспективой прикоснуться к тайнам мироздания.

– Тебе придётся провести здесь какое-то время, прежде чем ты безопасно сможешь вернуться в свою родную Реальность,– между тем продолжал Учитель. – Наверное, ты уже обратил внимание, что твоя комната начала адаптироваться к твоим потребностям и предпочтениям. До тебя там жил один учёный философ, потому в твоей комнате много книг по философии и лингвистике. Думаю, очень скоро они начнут исчезать, а вместо них появится компьютер, раз уж ты любишь писать компьютерные программы.

– А это разве не вмешательство в ткань Реальности,– ехидно подметил я.

– А как же, конечно, вмешательство,– покладисто согласился Учитель,– только не в базовую Реальность, а в Реальность Убежища. Она специально сотворена как полигон для работы с тканью Реальности. Нужно же ученикам на чём-то практиковаться. Не беспокойся, Убежище надёжно изолировано от базовой Реальности. Здесь можно играться с энергиями сколько душе угодно.

Я открыл рот от удивления. Значит, я нахожусь не в своей Реальности? Так вот почему здесь ночь и зима. Дело, оказывается, вовсе не в географии.

– А откуда взялось Убежище? – продолжал допытываться я. – Неужели Создатель, или кто там, заранее позаботился о начинающих волшебниках?

Учитель весело рассмеялся. Похоже, ему начали нравиться мои вопросы.

– Волшебниках, говоришь. Вот значит, кем ты себя возомнил,– отсмеявшись, он снова сделался серьёзен. – Увы, боюсь, очень скоро ты поймёшь, какую поганую ловушку уготовил для тебя Создатель. И нет, Он не сотворял Убежище, это сделал Творец. Хотя, в каком-то смысле ты прав, Создатель тоже участвовал в сотворении Убежища, на то оно и со-творение, то есть совместное творение. Потерпи немного, я тебе всё объясню, как только ты будешь готов.

Мои мозги начали потихоньку закипать. Создатель, Творец, а в чём разница? Это что, разные сущности, что ли? И о какой ловушке он там вещает? Опять подстава?

– Прежде чем мы пойдём завтракать,– сказал Учитель, взглянув на светлеющее небо за окнами зала,– я должен вручить тебе вот этот медальон.

Он протянул мне медальон из очень светлого, почти белого, металла на прочной цепочке. С одной его стороны была выгравирована голова волка, а другая была вся покрыта непонятными значками, возможно, буквами незнакомого алфавита. Медальон был красивый и очень стильный. Я с удовольствием надел его себе на шею поверх майки.

– Это знак Школы,– пояснил Учитель. – Теперь ты полноправный ученик. Поздравляю, и добро пожаловать в Игру.

– В какую игру? – спросил я с недоумением.

– В единственную Игру, в которую только и стоит играть,– торжественно провозгласил мой наставник. – Игру в Реальность. Да, кстати,– добавил он уже вполне буднично,– позаботься о том, чтобы Охотник увидел этот медальон прежде, чем спустит курок. Это твоя защита, единственная, между прочим.

Вот это другое дело. А то только и знает, что запугивать меня разными страшилками и непонятностями. Я вылез из кресла и вслед за Учителем двинулся в сторону кухни, однако на полпути сообразил, что в готовке еды нет надобности. Всё уже было расставлено на столе и источало соблазнительные ароматы. По всему выходило, что этот дом адаптируется не только к моим потребностям. Всё-таки Учитель тут явно главный, если не считать мифического Творца, разумеется.

Глава 5.

За завтраком я неспешно прикидывал, как бы так задать вопрос о Создателе и Творце, чтобы ненароком не обидеть чьи-то религиозные чувства. Сам-то я не был религиозен от слова совсем. Нет, я, конечно, верил, что люди – это не конечный продукт эволюции, иначе было бы слишком грустно, что над нами существует нечто большое и непостижимое, типа бога, абсолюта или дао, не важно, как это обозвать. Но к религии эта моя наивная вера в высшие силы не имела никакого касательства. Интуитивно я понимал, что в данном случае речь шла не о ком-то из классической тройки Иегова – Иисус – Магомет. Как-то не верилось, что Учитель мог купиться на эту дешёвую авраамическую разводку. Но рисковать не хотелось. Мне приходилось сталкиваться с ситуациями, когда, в остальном вполне здравые и даже умные, люди вдруг становились невменяемыми фанатиками в вопросах, связанных с религиозными предпочтениями. Здесь нужно быть очень аккуратным. Помимо теологии, был ещё один, гораздо более насущный вопрос. Почему это у Программистов не может быть карьеры, и о какой такой «поганой ловушке» Создателя шла речь? Как по мне звучало всё это не слишком ободряюще.

В процессе раздумий я смёл всё, что было на моей тарелке, хотя вроде бы недавно (по моему времени) завтракал. Учитель, конечно, заметил мою необычную молчаливость, но терпеливо ждал, когда я сам созрею для продолжения разговора. Так и не выработав стратегию обхода острых камней в религиозных темах, я решился задать вопрос в лоб.

– Учитель, а кто такой Создатель? Это бог? – на мой вкус прозвучало вполне вежливо, но всё равно я чувствовал себя как-то неловко.

– А это зависит от того, какое значение ты вкладываешь в слово «бог»,– спокойно ответил Учитель. – Если бог – это тот, кто обладает возможностями, намного превосходящими человеческие, то да, Создателя можно назвать богом. Но всё гораздо проще. Разве в самом слове Создатель не заключено его значение? Как ты думаешь?

Учитель замолчал, явно подразумевая, что этот вопрос вовсе не был риторическим. Похоже, теософский диспут мне не грозил, разговор шёл в прагматичном русле, что не могло не радовать.

– По-видимому, Создатель должен что-то создавать,– в тон Учителю ответил я.

– Не попробуешь угадать, что именно? – он продолжал меня подкалывать.

Исходя из нашего разговора до завтрака, я сделал вывод, что Создатель, пожалуй, будет рангом повыше, нежели Творец. А если Творец способен создать новую Реальность, например, Убежище, то что же остаётся на долю Создателя?

– Не стесняйся,– подбодрил меня Учитель. – В конце концов это просто слово для обозначения определённого понятия. Тут нет ничего священного или запретного, если это тебя смущает.

– Может быть, меня? – задумчиво произнёс я и сразу понял, что прозвучало это пафосно до идиотизма.

Однако Учитель не стал смеяться, наоборот, мне показалось, что он обрадовался моему нескромному ответу. Неужели угадал?

– Ну конечно,– заулыбался мой наставник,– для меня Создатель – это тот, кто создал меня, а также тебя и других Игроков.

– И как же он это сделал? – я решил развить достигнутый успех,– из праха, или клонировал из ребра, как Еву?

Если честно, я сознательно стремился перевести серьёзный разговор в шутку, так как у меня вдруг возникло острое ощущение опасности. Вот сейчас Учитель ответит и окончательно добьёт мой и так трещавший по швам мир. Зачем только спросил? Жил себе в своей милой безопасной неопределённости, а теперь придётся столкнуться с жестокой правдой. Учитель не станет со мной миндальничать, это сразу видно. А смогу ли я принять эту правду? Но тот, словно почувствовав мой страх, не стал спешить с ответом.

– Для начала нужно ответить на другой вопрос,– сказал он, глядя мне в глаза,– а кто такой ты?

Час от часу не легче. Вопрос застал меня врасплох. Не то, чтобы я совсем никогда не задумывался над тем, кто я такой, но однозначно ответить в стиле нашей откровенной беседы мне было не под силу. Я начал лихорадочно вспоминать всё, что читал по этому поводу. Хотелось по возможности не выглядеть абсолютным неучем.

– Я – это триединство тела, души и духа,– начал затаившийся неуч, осторожно подбирая слова.

Однако продолжить Учитель мне не дал. Он начал истерически хихикать. Я сидел, насупившись, не понимая, то ли обидеться, то ли тоже рассмеяться.

– Выбрось из головы эту эзотерическую чушь,– сказал он отсмеявшись. – Зачем повторять чужие слова? Думай своей головой, полагайся на интуицию.

Так, похоже, мне дали ещё одну попытку. Интересно, а как вопрос «кто я?» связан с процессом сотворения меня любимого. Ну создал меня Создатель и хорошо. Зачем мне лезть в технологию этого процесса? Стоп. Если Учитель увязывает эти два вопроса, значит связь существует. Действительно, если я тело, то меня можно сделать из праха, как голема, или клонировать, например, из ребра Создателя. Чушь собачья. Да у него рёбер на нас всех не хватит, если они у него вообще есть. На этом логическая цепочка оборвалась. Я с тоской поглядел на Учителя и попробовал зайти с обывательской стороны.

– Я человек,– мой голос прозвучал неубедительно даже для меня самого.

Учитель продолжал смотреть на меня выжидающе. Значит, мимо. Действительно, а можно ли назвать человеком Программиста? «Полагайся на интуицию», а где её взять, если от природы не дано. Ладно, попробуем включить логику. Если я не тело, или, по крайней мере, не только тело, то может быть, я – душа или дух? Дух звучит как-то солидней, хотя разница мне совершенно непонятна. Если честно, то значение обоих этих слов довольно туманно.

– А можно «помощь зала»? – жалобно попросил я.

– Можно,– покладисто согласился Учитель,– подумай, без чего не будет тебя.

Это называется, помог. А что вообще это означает – быть? Где быть? Ладно, давайте по порядку. Как я могу определить, что существую? Когда я есть, я чувствую, думаю, совершаю поступки, что ещё? И где всё это происходит? В моём сознании или в объективной реальности? А если человек, к примеру, потерял сознание, можно ли сказать, что он существует? Хороший вопрос в стиле дао: будет ли слышен звук падающего дерева, если его некому слышать. Допустим, что не будет. Значит, если я не осознаю себя и окружающую действительность, то меня как бы и нет. Попытка номер три.

– Я есть сознание,– сказал я, и сам испугался.

Да не может такого быть. Разве может существовать сознание без тела? Если я вдруг отключусь, то тело же не растворится в туманной дымке, оно преспокойненько будет себе лежать, где упало. Или нет? Учитель смотрел на меня удивлённо, без улыбки. Я занервничал и поспешил внести ясность в свой ответ.

– Ну, то есть я сознание, находящееся в теле. Ведь само по себе сознание не может существовать, правда? – я заискивающе посмотрел на своего наставника.

– А я уж было подумал, что судьба меня свела с гениальным учеником,– Учитель вздохнул и грустно улыбнулся. – С чего ты это взял, что не может? А как, позволь спросить, ты существуешь каждую ночь во сне, а как планируешь существовать после смерти тела? А что это вообще такое, твоё тело?

Ну нет. Так он меня совсем запутает. Давайте сначала разберёмся с сознанием. С этим Учитель вроде бы не спорил. Значит, правильный ответ «я есть сознание». Ну и как же можно создать сознание, да ещё без тела? Одно дело, когда бог создаёт тело, в которое помещает частицу своего сознания, и получается человек. Всё логично и благопристойно. А по версии Учителя получается, что Создатель создаёт отдельно тела и отдельно сознания. Звучит как полный бред. Как говорил Станиславский, «не верю». И каким же образом тогда сознания встречаются со своими телами?

– А зачем Создатель создаёт тела отдельно от сознаний? – спросил я не без ехидства. Надеюсь, бредовость такого предположения была очевидна не только мне.

– Ни зачем. Он этого не делает,– совсем не обиделся Учитель. – Своё тело ты сотворяешь сам вместе с остальной Реальностью.

Приехали. Да если б я мог сам сотворить своё тело, то уж, наверное, постарался бы сварганить что-нибудь более брутальное и мускулистое. Я довольно невежливо расхохотался. Учитель смотрел на меня как на расшалившегося ребёнка, с улыбкой и без раздражения.

– Не переживай, Антон,– он ласково потрепал меня по плечу,– ты всё поймёшь со временем. А пока довольно теории, пора переходить к практике. Тебе приходилось медитировать?

Я припомнил, как давно, ещё в институтские годы, Алиса затащила меня на занятия по цигуну в какой-то эзотерический клуб. После предварительной гимнастики все расселись на подушечки, сложили ноги и руки крестиком и закрыли глаза. Зрелище было уморительное. Поскольку долго сидеть с закрытыми глазами мне было скучно, я стал разглядывать медитирующую публику. Из двадцати человек, наверное, только пятеро действительно были погружены в какое-то подобие транса. По крайней мере, они сидели неподвижно и расслабленно. Остальные только изображали крутых практиков. Было видно, что им это занятие поперёк горла, и они постоянно ёрзали на своих подушечках, пытаясь устроиться поудобнее, либо откровенно дремали. Меня хватило ещё на два посещения, а потом я просто поджидал Алису в Шоколаднице рядом с клубом, и все были довольны. Не думаю, что такой опыт можно было назвать опытом медитации. И я отрицательно покачал головой.

– Вот и отлично,– с энтузиазмом провозгласил Учитель. – Нет ничего хуже, чем переучивать.

Он легко поднялся из-за стола и поманил меня к двери, которую я безрезультатно пытался открыть раньше. На этот раз дверь послушно подалась, и мы оказались в широкой галерее. Её левая сторона была полностью застеклена, было видно, что сразу за окнами начинался обрыв в глубокое ущелье. Выглянув в окно, я на миг аж задохнулся от грандиозности открывшегося вида. Учитель, увидев, что я затормозил, оглянулся и поманил меня пальцем. С правой стороны галереи располагались шесть одинаковых дверей. Учитель открыл третью по счёту и пригласил меня войти. За дверью оказалась небольшая комната с окном, наполовину скрытым плотными шторами. Пол комнаты был покрыт толстым ковром, стены тоже были обиты чем-то мягким. Из мебели там были два кресла с прямыми спинками и несколько полочек, уставленных всякой всячиной. В дальнем углу было сложено с десяток подушек.

Ну всё понятно, сейчас меня усадят на одну из подушек и предложат всласть помедитировать. Учитель, однако, вопреки моим ожиданиям, уселся в кресло и предложил мне располагаться во втором.

– Чтобы выполнить свою миссию,– начал он объяснение,– Программисту необходимо научиться хорошо контролировать свои мысли. Поэтому ты начнёшь с практики концентрации. Выбери любой предмет из тех, что расставлены на полках, и я объясню тебе, что нужно делать.