Этого достаточно

Глава 1

Знаете, бывает такое, когда наркотики уже не нужны. Когда сознание начинает за них делать эту работу. Не самый лучший момент, хотя, признаться, мне это даже нравилось. Забавно, но я ведь действительно думала, что у меня дар и что я избранная. Уверена, не у одной меня проскакивали такие мысли, верно?

Меня зовут Викки, мне двадцать шесть лет, и я долбаная психопатка, по весьма субъективному мнению моих родителей. Хотя со стороны, может быть, всё так и выглядит. Сейчас я вижусь со своим психотерапевтом намного чаще, чем со всеми остальными. В целом, меня это даже устраивает. Если бы я не знала, что она мозгоправ, то с удовольствием общалась бы с ней и без всяких там сеансов. Хотя я почти уверена, что она наслаждается нашими беседами как раз только потому, что они оплачиваются. Это всё неважно, в любом случае у меня есть хороший и на данный момент единственный друг – Ирина Витальевна, психотерапевт. Она знает обо мне всё и говорит, что я весьма интересный случай, с психологической точки зрения, разумеется.

Сегодня, в общем-то, обычный день, один из этих «прекрасных дней, чтобы умереть». Солнце в нашем городе – редкое явление, поэтому его никто не ждёт. Мне в этом случае везёт, ведь мои галлюцинации заставляют меня поверить, что на улице солнечно. Проснулась я от ослепительных лучей, осветивших мой чердак. Так его называет моя мать, я же считаю его квартирой своей мечты, здесь чувствую себя как дома. Встаю со своего двуспального матраца и иду к окну. Мои тёмно-бордовые шторы плотно задёрнуты, я их резко открываю, и весь свет пропадает. На улице питерская серость и что-то мне подсказывает, что эта картина вполне реальна.

На полу тёмный паркет с хаотичным рисунком, который измазан в краске, и я это заметила, только когда нечаянно в неё вляпалась. Жёлто-синие пальчики на ногах, понадеялась, что мне это кажется, но нет, на ощупь маслянисто-вязкая жижа. Ирина Витальевна объяснила мне: то, что можно потрогать и ощутить, скорее всего, не глюк.

Поглядела по сторонам, оказывается, не только моя нога в краске, на полу, стенах – кругом пятна. Видимо, вчера я словила нехилый трип. Ближе к ночи такое бывает, но сейчас реже. Хотя мне по-прежнему кажется, что именно в такой момент я могу воплотить в жизнь настоящий шедевр искусства. Картину, о которой узнают все. Картину, при виде которой люди будут визжать от восторга или стоять в ступоре и смотреть. Всеобщая истерия, этакий синдром Стендаля в массовом действии. Тогда даже у моих родителей язык не повернётся сказать, что я сумасшедшая.

Около мольберта вижу много смятых в комок листов и стопку с новыми рисунками. Иду босиком по паркету, наступая в ещё невысохшую краску. Начинаю разглядывать картины и, как ни странно, ничего в них не понимаю. На одной чёрное пятно с красиво размытым контуром, на второй синие, жёлтые ровные круги, а на остальных просто беспорядочно намазанные кляксы разных цветов. Откладываю их в сторону и иду в душ отмываться от краски.

Вам нужно закрыть глаза, чтобы представить, что вы в том самом месте, о котором мечтаете. Моё же сознание делает это за меня. Вот вокруг уже не обшарпанные сиреневые стены, а слегка размытая дикая природа. Я стою под тем водопадом, в том самом месте, где всё начиналось. Там, где я впервые почувствовала себя живой. Я знаю, о чём вы думаете – это же, наверное, круто, когда ты без труда можешь вдруг оказаться посреди джунглей, пусть даже ненастоящих. Нет, не круто. Я ведь абсолютно не контролирую эти видения и далеко не всегда они приятные и понятные мне.

Если вы когда-нибудь употребляли психоделические вещества, то вы меня поймёте. Это бывает страшно. Не столько чувствовать себя по-другому, сколько осознавать, что ты видишь собственными глазами то, чего не существует – галлюцинации. Но самое страшное, когда всё это приходит совсем неожиданно, порой в самый неподходящий момент, и ты понимаешь, что перед этим абсолютно точно не употреблял никаких, нахрен, наркотиков. Поэтому сейчас я, как обычно, докуриваю сигарету вместо завтрака на своём любимом балконе и иду на очередной сеанс с моим единственным другом.

Выхожу на улицу – неприятно сыро и прохладно. Проклятая осень. От такой погоды моё самочувствие явно не улучшится. Мой внешний вид под стать окружающей обстановке: чёрное пальто, больше похожее на мешок и шапка вместо зонта. Не люблю зонты.

Спускаюсь в метро, стараюсь не смотреть на людей и уж тем более с ними не разговаривать. В наше время это не так уж и сложно, ведь людей больше интересует происходящее в телефоне, нежели твоё спонтанное безумство. Да, именно поэтому я не завожу никаких знакомств. Я просто не знаю, чего от себя ожидать. Людям трудно объяснить то, что со мной происходит. Если они заметят хоть что-то странное, выходящее за рамки их нормы, то обязательно захотят определить меня в психушку. Но я точно знаю, что не чокнутая, я ведь прекрасно всё понимаю. Мне просто иногда мерещатся разные вещи, возможно, от переизбытка творчества во мне или вследствие употребления большого количества наркоты. В конце концов, этого эффекта я когда-то и добивалась.

Пять станций на метро и я на месте. Захожу в здание, поднимаюсь на лифте, в нём меня по традиции накрывает. Да уж, галлюцинации прямо перед посещением психотерапевта. Это жутко меня подставляет, ведь я сажусь на этот уже так хорошо мне знакомый чёрный диванчик, и первым делом она с искренней улыбкой и, надо полагать, с не менее искренней надеждой спрашивает:

– Ну как ты, Ви? Тебе стало лучше?

– Нет, всё так же, – отвечаю с ухмылкой. Именно с такой ухмылкой, которая у вас на лице, когда вам впервые сообщают о том, что ваша страшная болезнь неизлечима, и в какой-то момент вы понимаете, что, скорее всего, доктора о таком не шутят – это я попыталась улыбнуться в ответ.

– Как прошёл вечер? Ты принимала таблетки? – её второй по популярности вопрос.

– Не помню, наверное, да,  – неуверенно говорю я, стараясь её не обманывать, ведь это тоже симптом в моём случае. Патологическое враньё не привнесёт ничего хорошего в мою и без того объёмную карту пациента.

Она снова задаёт одни и те же вопросы:

– Рисовала?

– Да.

– Принесла рисунки?

Признаться, эта беседа меня утомляет, но с ней я хотя бы могу говорить открыто, не боясь осуждения.

– Нет, там ничего особенного, одни кляксы да пятна.

– Ви, мы с тобой договаривались, что всё имеет значение, даже кляксы. В следующий раз помни об этом, – спокойным профессиональным тоном напоминает она.

Далее мы немного говорим о прошлом, о моих желаниях, планах и всё в этом духе. Потом она даёт мне тесты и задания, иногда буквы и картинки в них начинают плавать, но я предпочитаю об этом не сообщать. После этого Ирина Витальевна выходит из кабинета, вероятно, ей нужно сделать звонок, чтобы разбавить наше томное общение беседой с кем-то «здоровым». Я продолжаю выполнять задания, но ручка перестаёт писать, подхожу к её столу, чтобы взять из стакана другую. Обращаю внимание на карту пациента Полонская Виктория – это моя карта. «Диагноз: галлюциноз. Возраст, пол, семейное положение, жалобы пациента…» – ничего интересного. Беру ручку, возвращаюсь и доделываю задания, они несложные. Доктор возвращается и принимает у меня листы.

– Ну что, посмотрим, – почти с искренним интересом говорит Ирина Витальевна. – Всё правильно, умничка.

– Старалась.

– Ви, скажи, ты была у своего лечащего врача? Сдавала анализы?

– Да, всё в порядке, – отвечаю я и, как обычно, не вру. Врач так и сказал.

– Тогда продолжай принимать таблетки, чтобы галлюцинации тебя не беспокоили. Одну выпей сейчас, а вторую вечером, – подытожила она, протягивая мне две синие капсулы и стакан воды.

Я кладу в рот пилюлю, запиваю водой и говорю:

– Спасибо. Надеюсь, до завтра.

– Буду ждать тебя ровно в 14:00, если будешь рисовать, то не забудь принести картины, – с той же доброжелательной улыбкой прощается эта милая женщина.

Психотерапевты. Они ведь те ещё актёры, не думаю, что им каждый день приятно общаться с людьми, обладающими различными психическими отклонениями. Даже жалко её в этот момент. Иду по коридору и непроизвольно ухмыляюсь: подумать только, пациент жалеет доктора, бред какой-то. После таблетки реально становится лучше – я уже не ловлю никакого прихода в лифте, а спокойно спускаюсь на первый этаж и тут же выхожу на улицу. Погода такая же говённая, как и была с утра. Закуриваю.

Реальность и нормальность. Интересно, видите ли вы между ними разницу? Я-то точно да, и не только по состоянию здоровья. А вот что насчёт вас? В этой жизни может произойти всё что угодно, и никто уже ничему не удивится. Человек слишком хорошо освоил этот самый важный навык для своего выживания – находить объяснение всему происходящему и продолжать игнорировать всякую хоть иногда, но появляющуюся решимость и даже смелость. По телевизору людям говорят, что всё именно так и не может быть по-другому. Постепенно люди начинают думать, что всё именно так и не может быть по-другому. Теперь люди знают, что всё именно так и уж точно не может быть по-другому. Секты больше не секты. Какие-то люди продают друг другу онлайн-мечту, онлайн-надежду и онлайн-покой, а на фоне всего этого, в этом же самом мире какие-то люди абсолютно безнаказанно убивают других людей. И всё это нормально. Человек принимает реальность такой, какой её преподносят. А в наше время есть чему удивиться и над чем подумать. Ну, правда, все же уже давно сошли с ума, а к психотерапевту хожу я. Смешно и немного обидно, но мне плевать, ведь я знаю, что ещё есть шанс изменить всё. Возможно, в этом поможет искусство, я в это верю.

Пока ехала до дома, в мою «трезвую» голову пришло несколько идей рисунков. Конечно, ничего особенного, но мне просто необходимо постоянно пробовать, и однажды я обязательно нарисую ту самую картину. Может быть, это произойдёт сегодня, а может, и лет через десять, кто знает. Возможно, это никогда не случится, ведь не исключено и то, что я просто убедила себя в этом. Мне ведь, в принципе, больше нечем заняться. Единственная цель жизни – эта чёртова картина. Но предана я этой цели уже очень много времени, поэтому буду рисовать, и неважно, какая у меня на это причина.

Захожу домой, скидываю на пол пальто и двигаюсь прямиком к рабочему месту. Беру кисть, и меня пробирает до дрожи. Запах краски сводит с ума, я начинаю собирать всё, что накопилось внутри и выплёскиваю на белый лист. Неудивительно, что я забываю принять вторую таблетку, хотя наутро её нет, а глюки есть. Наверняка в порыве бреда я её просто выкидываю.

Опять всё повторяется. Время так быстро летит, я еле успеваю перекусить. Курю, прямо сидя на полу, не выпуская из руки кисть. К ночи я уже совсем плохо соображаю и не запоминаю того, что со мной происходит. Когда чувствую, что полностью опустошена, падаю на кровать и засыпаю. Кто там говорит, что не видит цветных снов? Видели бы вы мои, они бывают не просто цветные, а до тошноты приторно-яркие, но в основном жуткие и страшные. Неподготовленным людям вряд ли бы удалось перенести такое.

Открываю глаза, но мне кажется, что я ещё сплю. Который час? Нужно не опоздать на приём. Беру в руки телефон, на экране 13:41. Чёрт, ставить будильник просто замечательная привычка, которая, разумеется, напрочь у меня отсутствует. Пунктуальность явно не моя черта характера. К счастью, Ирина Витальевна об этом прекрасно знает и, скорее всего, даже не будет злиться.

Иду в ванную, всё вокруг расплывается. По пути обращаю внимание на новую стопку рисунков и среди них замечаю один. Сажусь на корточки, беру его в руки и замираю. Нет, не подумайте, это никакой не шедевр. Эта картина напомнила о лучшем времени в моей жизни. На ней была изображена морская вода. Бирюзовые, голубые и изумрудные изящные линии. И как мне удалось получить такой цвет? Какие-то мазки красок вернули меня назад. Даже и не заметила, как по щекам потекли слёзы.

Надо собираться. Кладу рисунки в рюкзак, но этот оставляю, чувствую, что так надо. Умываюсь, надеваю первое, что попадается под руку, и выбегаю из дома. Мне есть что рассказать психотерапевту, и мне снова нужна таблетка.

Глава 2

Зима. Какая разница, что происходит в это время года? Всё равно всё мёртвое, вокруг и в тебе. Люди на улице очень спешат, пытаются сильно не замёрзнуть и хотят только одного – побыстрей вернуться домой. Мечтают дотянуть до весны, считают дни и ждут, когда же эти ледники всё-таки растают. Я терпеть не могла зиму, но всегда считала, что она нужна нам. Это время, чтобы подумать, потерпеть. Кто ещё нас может научить терпению лучше, чем она? Сука зима.

Январские преимущественно тёмные дни протекали чудовищно медленно, особенно после каникул. Мне было двадцать три, и я находилась ещё в самом начале своего длинного и интересного пути – так считали почти все в моём возрасте, кто вот-вот собирался окончить универ. Отметка температуры за окном впервые за эту зиму дошла до минус пятнадцати, и, на первый взгляд, это была единственная для меня проблема. У меня было всё для беззаботной жизни. Мне завидовали многие сверстники, ведь я родилась в обеспеченной семье, училась в престижном месте, была талантлива и недурна собой. В общем-то, счастлива, вот только улыбалась редко.

Мои родители – люди из так называемого высшего общества: папа – крупный бизнесмен, мама работала с фондами, занималась открытой благотворительностью и прочей псевдоблагородной ерундой, помогающей им сохранять престижное место в этом самом обществе. Быть предметом постоянных обсуждений – это всё, что им было нужно. Чужая зависть – вот что их интересовало больше всего. Только вызывая её, они получали настоящее удовольствие. И в окружении вот таких вот людей я жила всю жизнь. Что для меня родительская любовь? Это деньги. Всё ещё завидуете мне?

Итак, всё, что я должна была делать – это не опозорить семью Полонских. А также, стараться изо всех сил прилежно учиться, чтобы им можно было похвастаться успехами их успешной дочери в её успешном деле перед всякими там богатенькими «ценителями искусства».

После школы, закончив её, кстати, с золотой медалью, я поступила в Санкт-Петербургский институт живописи. Обучение там недешёвое, но мои родители меня «любили». А ещё больше они любили рассказывать о моих достижениях на своих светских вечеринках и показывать там мои работы. Я всё время думала, а нравились ли они им самим, мои картины? Нравилось ли им вообще хоть что-нибудь, связанное со мной? Надеюсь, что да, просто открыто демонстрировать или, впрочем, даже слегка намекать на это своей дочери, было значительно ниже их достоинства.

В субботу, как обычно, родителей не было дома. Мне они уже давно не сообщали о том, что задержатся или вообще не приедут. Я была уже взрослая, к чему мне эти подробности, думали они, и это было действительно так. Они меня интересовали ровно столько же, сколько и я их. Нисколько.

Торчать дома в выходные, всё равно что добровольно волонтёрить в доме престарелых – скука смертная. В субботу всегда можно было попасть на тусовку к некоторым из наших студентов. В чём плюс подобных посиделок? Тебе там всегда будут рады. Тебя там никто не ждёт, но они непременно обрадуются тому, что ты пришёл. Ну или сделают вид. Я в этом, как вы поняли, плохо разбиралась.

Вызвала машину и подошла к зеркалу. Синий цвет глаз становился ещё выразительней, если немного переборщить с чёрным карандашом. В сочетании с длинными русыми волосами, собранными в хвост и бледными губами выглядело весьма эффектно. Хотя всё же на фоне всех этих разноцветных волос, обилия пирсинга и татуировок, что являлось уже чем-то естественным и даже характерным для нашего города, стремиться выделиться было глупо. Кстати, я до сих пор не могла понять: нравится ли мне самой подобное кардинальное изменение внешности? Всегда хотела попробовать что-то подобное на себе, но статус, сами понимаете. Мать бы меня просто пристрелила.

Короткий сигнал на телефоне отвлёк меня от очередных бесполезных рассуждений. Пришла смс от Таи – моей одногруппницы.

«Сегодня большая тусовка у Зика, идёшь?»

«Да, я в курсе, уже выезжаю»

«Подожди меня у его дома, вместе зайдём»

«Зачем?» – недоумевающе прозвучал риторический вопрос в моей голове, а руки отписали привычное «ок». Разбираться в чужих странностях сейчас не было никакого желания.

Снова пришла смс – такси подъехало.

Ехать куда-то и слушать музыку – это определённо особый вид удовольствия. Какая-то разновидность медитации, когда ты не отключаешься от мыслей, а, наоборот, можешь побыть с ними наедине. Подумать о важном, помечтать или что-то вспомнить. Дорога занимала минут тридцать, поэтому я надела наушники и на время ушла в себя.

Что у меня было в голове? Только мечты. Мечты, что когда-нибудь всё изменится и я уеду из этого холода снаружи и внутри меня. Буду заниматься любимым делом, жить без запретов и бесконечных упрёков. Размышляла о том, куда отправлюсь, когда закончу учёбу. Даже не верилось, что прошло шесть лет. За эти годы я многому научилась, нарисовала немало хороших картин, но ничего по-настоящему интересного в моей жизни так и не произошло. Если подумать, это совсем не соответствовало образу питерской девушки с большими амбициями и творческим потенциалом. Для такого клише моя жизнь была слишком скучна и однообразна. Почему? Не знаю, возможно, хоть я и осуждала своих родителей, от их влияния всё равно было никуда не деться. Таких, как я, называют «сухарь». Я не проявляла никаких эмоций, не вела пустые разговоры, а большинство сверстников считала глупыми и легкомысленными. Вот как раз одна из таких уже показалась из моего окна. Это хорошо, не нужно будет её ждать и мёрзнуть. Тая помахала и улыбнулась, я показала в ответ свою фирменную ухмылку.

Через приоткрытую дверь нужной нам квартиры мы мгновенно перенеслись в пространство громкой музыки, неонового света и большого скопления людей. В воздухе витал плотный запах алкоголя, марихуаны, кальяна и философских бесед – лучший аромат для молодого поколения.

Не успели мы поздороваться с теми, кто обратил на нас внимание, как Тая потащила меня на кухню. Цель номер один – найти выпивку. Она без стеснения залезла в холодильник и достала нам по бутылке пива. Здесь же мы присели на табуретки, и она, как обычно, завела разговор о парнях. Классика. На этой неделе ей по вкусу пришёлся Дэн. Сегодня он был здесь, и пришла она именно сюда, как оказалось, неслучайно. Брюнет с серыми глазами, не назвала бы его симпатичным, но тело красивое, подкаченное. Вероятно, это и привлекло Таю. Сама она выглядела, я бы сказала… эпатажно. Короткие обесцвеченные волосы с длинной чёлкой бледно-розового цвета, забранной за уши, карие глаза, обколотые губы. Из одежды она сегодня выбрала: искусственную шубку грязно-розового цвета из меха, похожего на ламу, которую она почему-то не спешила снимать, джинсовую короткую юбку и чёрные плотные колготки.

Я всё никак не могла понять, почему она именно у меня пыталась выпытать совет, как его охмурить. Во-первых, я в этом не особо разбиралась. Во-вторых, она ведь всё равно сделает по-своему и, как обычно, напортачит. Отношения у неё, мягко говоря, были недолговечные. Максимум неделя, но, как правило, всё заканчивалось на следующее утро. А она всё мечтала о какой-то там любви.

Мы уже почти опустошили бутылки, но моя подруга всё никак не унималась:

– А как ты думаешь, что ему нравится?

– Да не знаю, наверное, спортом увлекается, ну и… архитектурой, раз он на этом факультете, – ответила я абсолютно без эмоций.

– И что мне ему сказать, Ви? Я же ни в том, ни в другом ничего не понимаю…

– Да просто заговори с ним о какой-нибудь ерунде.

– О какой ещё ерунде? – с явным недовольством спросила она.

– Да это неважно, – бросила я и добавила заезженную фразу. – Просто будь собой, не парься.

Хотелось как можно скорее расслабиться, а не консультировать кого-то и не решать чьи-то проблемы. Я допила своё пиво и двинулась через гущу народа. Кто-то тут же передал мне косяк, вдох – скрепит в горле, выдох – облако густого желтоватого дыма. Передала дальше, обменяв на стакан с чем-то крепким. Виски с колой, так-то лучше. Клубная атмосфера этой комнаты заставила закрыть глаза и слиться с музыкой. Непроизвольная улыбка на моём лице, как признак действия веществ.

Как только меня немного отпустило, и я устала от шума – смена комнаты. За дверью оказалось совсем другое измерение, где вместо пола был слой подушек, музыка не мешала разговаривать, а косяки с марихуаной буквально не прекращали дымиться. Я села поудобней, взяла трубку кальяна и пустила дым. Всё внимание здесь было приковано к Зику – дредастому парню, хозяину квартиры, который отличался тем, что постоянно рассказывал увлекательные истории, и, похоже, что я как раз пришла к началу очередной такой легенды.

«…Так вот, утверждал он всегда, что демоны, мол, какие-то ему всё покоя не давали. Я так думаю, что просто не хотел этот парень жить обычной размеренной жизнью среднестатистического рабочего. Да и кто вообще этого хочет?! Но он говорил, что мира нет в душе, и был убедителен, видимо, сам в это и верил. Знал я его раньше, ещё до этого, весьма неспокойный был тип. Всё, что он делал в жизни – пытался сбежать, сам не зная от чего. Тогда я ещё почему-то подумал, что закончит он быстро и плохо. Шло время, всё оставалось на своих местах, и мы в том числе. Вообще, у нас это уже стало частью менталитета – жалуемся и негодуем, но остаёмся на своих местах. Всегда. Как будто собаки у своих будок, лаем, а убежать не можем. Улучшать тоже никто ничего не хочет, ведь это же обязанность кого угодно, но только не наша. Куда удобней, конечно, не замечать того, что цепей никаких нет, да и хозяев тоже… Но сейчас не об этом, ладно.

Так вот, пока мы все оставались на своих местах, ничего не меняя, он постоянно был в поиске. На какие вопросы этот человек искал ответы, известно было лишь ему самому. Объехал он немало стран, много чего видел и слышал, но так и не мог обрести покой. Судя по рассказам, чем дальше он заходил в своих познаниях, тем тяжелее ему становилось. По его словам, сила этих демонов с каждым днём только усиливалась. Практически отчаялся наш друг, и, признаться, хотел было даже свести счёты с жизнью, но оказался там. По Индии он ездил уже второй месяц, чувствовал, что место, которое он искал совсем рядом. И сердце или просто случай привели его в северную часть Гоа, в какие-то арт-поселения.

Конечно, тёплая морская вода, солнце, тропики – это всё прекрасно, но он искал нечто особенное. Ему было не до наслаждений, к тому времени он чувствовал, что дьявол этот так силён, что сил существовать с ним у него уже не было. И как раз там он встретил каких-то людей, то ли колдунов, то ли мудрецов с необычной верой. Вера эта и помогла ему. После определённых ритуалов стал он спокоен как удав. В общем, промыли мозги не слабо парнишке, но он сам это и искал. А кто ищет, как известно, всегда найдёт.

Там бы он и жил всю жизнь, пропитание какое-никакое имелось, ездить по миру его больше не тянуло, а на родину тем более. Только случилось неизбежное – умерла его бабушка – единственный близкий и очень родной человек. Она его вырастила. Он просто не мог не вернуться, хоть и боялся. Хотелось ему всё быстро организовать и снова уехать, но нужно было решить некоторые вопросы, которые заставляли задержаться ещё как минимум на неделю. В это время он решил навестить своих старых знакомых, чтобы отвлечься от навалившихся мирских, так сказать, дел. Тогда-то и пришёл этот товарищ ко мне, тут как раз было небольшое сборище, человек пять-шесть. Мы курнули очень забористой дури, и он и поведал весь этот рассказ.

Ну и я не мог не спросить его:

– Так и что с тобой было, чувак? Какие-то душевные проблемы? Так что к мозгоправам не обратился?

Он ухмыльнулся и с серьёзным лицом ответил:

– Они бы мне не помогли. Я не был болен. Я даже больше тебе скажу, я был здоровым среди больных.

– Что ты имеешь в виду? И вообще, что это за демон такой? – с какой-то тревожностью в сердце спросил я.

– Мой демон – ваш Бог. Бог, которому вы поклоняетесь каждый день. Абсолютно все и каждый. Неважны ваши религии, профессии, пол или возраст. Будь то батюшка или политик. Кто-то больше верит, кто-то меньше. Кто-то им обижен, а кто-то просто его любимчик. Но все вы одинаково в рабстве, и вам никуда от него не деться. Да вы и не хотите. Наоборот, чем больше его в вашей жизни, тем вы счастливее. И многие из вас идут на ужасные вещи, ради этого, блядь, «счастья».

– И что же это за Бог? – словно оцепенев, вымолвил я.

– Это деньги, – ответил он, затушил сигарету и ушёл. Больше я его не видел».

– Вот такой вот восприимчивый товарищ, – добавил к своей истории Зик. – Горе от ума короче, только в прямом смысле.

У меня от этого рассказа мурашки забегали по всему телу. Мне казалось, мой рот, как открылся, так и не закрывался, даже челюсть затекла. Я полностью протрезвела и меня в этот вечер больше не интересовали ни алкоголь, ни Тая, ни вся эта тусовка. Я вызвала такси, мне нужно было побыть одной, подумать и как можно больше узнать об этом Гоа.