Об ней я узнала довольно давно, где-то со времен школы. Дружила я тогда с одной девчонкой, ну знаете, как это бывает: разговоры в телефонном режиме по несколько часов, совместное решение домашки, обсуждение парней и других одноклассниц. Все хорошо и ничего не предвещает беды. Она может прийти в любой момент и вытащить погулять. Да и не важно, что в этот момента ты могла готовиться к занятиям с репетитором, убирать квартиру, чтобы мама по шее не надавала… В общем обычная такая женская школьная дружба, когда нет секретов и доверяешь больше, чем себе.

А потом оказывается, что мальчишка из параллельного класса, от вида которого у тебя сердечко бешено стучит, приглашает ее в кино.

Совместные слезы, клятвы в дружбе, первое вино.

Нет-нет, вы не подумайте, нам было по шестнадцать, а вино честно было взять из маминого небольшого бара. Как бы да, нарушение, но и нам хватило по бокалу. Да до такой степени, что следующая встреча с алкоголем произошла только на выпускном. И то мы не сильно горели желанием вливать в себя это адское зелье, после которого и желудку плохо, и голове, и мыслям.

Так вот, возвращаясь к этому самому вину. Под ним язык просто отлично развязывается. И вот ты уже рассказываешь подружке, насколько сильно тебе нравится этот парень. И что ты бы с радостью сходила с ним на свидание, и в кино, и в парк, да хоть на край света!

Подружка согласно кивает, поддерживает тебя, а потом выдвигает прекрасную идею, которая на тот момент кажется идеально верной. А именно: “Почему бы ему об этом не сказать?”.

И вот вы все такие красивые берете в руки телефон, набираете его номер и не очень трезво признаетесь в самых теплых чувствах, которые только недавно родились в вашем сердце. И ждете-ждете взаимности, ответа. Но вместо всего вышеперечисленного получаете смех в телефонную трубку и совет проспаться хорошенько.

Больно? О-о-очень! А еще грустно, плохо и очень обидно.

Вслед за первым бокалом вина идет второй. Да только никто его не допивает, потому что это вино уже в глотку не лезет. И ты не до конца понимаешь, почему все так нахваливают этот вариант решений.

И вот сейчас, вспоминая тот грандиозный провал, который, к слову, закончился таки свиданием твоей подруги и твоего объекта воздыхание, можно сказать – алкоголь не выход в сердечных делах. Да и болтать лишнего не стоит. И доверять всем, тоже.

А еще из всех таких ситуаций вытекает, что пьяному… м-м-м… телу язык не товарищ. Соответственно не друг. Получается – враг. А что делают враги? Правильно! Подставляют!

Вот и мой язык меня сейчас ой как неплохо подставляет! И я даже на о том, что я в кабинете своего бывшего целуюсь с другим мужчиной. А целуется он, надо сказать, богично. Даже не так… БОГИЧНО! Я бы так и продолжала стоять тут в одном нижнем белье, целоваться с этим Волковым Марком Анатольевичем, да только мозг, явно немного протрезвевший от происходящего, отчаянно сигнализировал о неправильности всей ситуации.

И как бы дело даже не в том, что все это выглядит странно. А то, что целую я сейчас своего нового босса. Да-да, именно так! Нового начальника. В кабинете, который тоже принадлежит ему.

Да и целует он так, будто и я теперь принадлежу ему. Не то, чтобы мне не нравился такой подход, но кажется он мне слишком поспешным, неправильным, да и вообще странным. Не так знакомятся со своей новой помощницей. Даже если она и ждет вас в вашем новом кабинете в одном нижнем белье.

Каким-то волшебным образом мне удалось прервать поцелуй, отдалиться и заглянув в пронзительные голубые глаза, я ляпнула единственное, что пришло на ум. А именно:

– Извините.

В кабинете повисла пауза. Мужчина рассматривал мое лицо, я его лицо, но что-то, кажется, не складывалось.

– За что вы извиняетесь? – наконец со смешком уточнил мужчина.

– Ну-у-у, за то, что открыла ваш подарок, – язык заплетался, но я очень старалась чтобы это было не сильно заметно. – Все же пятнадцать лет выдержки. Как-то не красиво получилось.

Марк Анатольевич рассматривал меня еще с мгновение, хмурился. Я же пыталась себя убедить в том, что ситуация-то вполне нормальная. Ну с кем не бывает? Правда? Бывает же?

– Пятнадцать лет выдержки? – наконец уточнил он, окидывая меня придирчивым взглядом.

Мне почему-то показалось, что меня этим самым взглядом сейчас раздевают. Хотя куда уж больше?

– Так мой подарок это не вы? – с ухмылкой уточнил он, убирая от меня свои руки.

Вот тут-то до меня и дошло. Со звоном, таким глухим, как через вату. Но дошло. И то, что меня только что целовал мой новый босс. И то, что приняли меня уж явно не за помощницу. И… Ой, как, черт побери, неловко!

– Кофе будете, Марина Лисицына?

Я только неуклюже кивнула, а фантазия очень ярко и красочно расписывала, чем мне может грозить вот это вот все.

Марк Анатольевич тем временем совершенно по-джентельменски снял с себя пиджак, накинул мне его на плечи и вышел из кабинета.

– Подождите? – крикнула я ему вслед, удерживая одной рукой распахнутый на груди пиджак. – Вы же не знаете где тут кофемашина!

Выглянув из кабинета я не увидела никого в приемной. Тишина, темнота и пустота.

Может? мне он привиделся? Ну такая, собственная белочка.

Опустив взгляд, еще раз провела пальцем по пиджаку.

– Нет, не привиделся, – вздохнула я, зажмуриваясь. – Мамочки.

Марк Анатольевич вернулся спустя несколько минут с двумя бумажными стаканами. Один протянул мне, свой поставил на стол.

– Может коньячку в кофе? – предложил он, с еле заметной улыбкой в уголках губ.

– Н-нет, спасибо, – прошептала я, чувствуя, как в голове по-прежнему со звоном сталкиваются мысли.

– Ну что, Марина Лисицына, – она опустился в то самое кресло, – рассказывайте.

И вот стою я перед ним в его же пиджаке на бюстгальтер. На трусах красочно перемигиваются буковки, складываясь в слово “босс”. В руке у меня стакан с горячим кофе, а в голове полнейшая пустота. Вот и что мне ему говорить?

Кажется, этот вопрос проявляется на моем лице, потому что мужчина поторапливает меня:

– Не хотите?

– Я… это все огромное недоразумение, – наконец выдыхаю я. – Я не знала, что у нас поменялся начальник.

– Ага, – цепляется к словам Марк Анатольевич, – значит это у вас не первый такой раз, Марина?..

– Андреевна…

– Марина Андреевна, – подыгрывает мне он. – Так что?

Выдохнув, я прекрасно понимаю, что терять-то уже и нечего особо. Совесть? А ее и не было никогда. Честь? Ну так простите, в том смысле, в котором ее можно потерять, я уже успела. Работу? И с этом я, кажется, уже благополучно справилась.

Потому опустившись на диван, где красочно лежала моя шуба, с раскинутыми в разные стороны рукавами, я отпила из сканчика и заговорила. Начала с самого начала. Нет, я прекрасно понимала, что сейчас нахожусь не у психолога на приеме. Да и вообще не надо этому человеку знать такие подробности из моей жизни. Но если помните, во мне плескалось слишком много высокоградусной жидкости. И кофе ее пока не переборол.

Новый начальник внимательно меня слушал, кивал головушкой, чуть ли не записывал. Казалось, что даже о кофе своем забыл. Настолько проникся моей жизненной ситуацией, что вместо “Лисицына, вы уволены” я услышала:

– Давайте я вам закажу такси, вы приедете домой. Отоспитесь. А там уже все решится, а?

Что, неужели меня не уволят? Или под своим “решится” он подразумевает как раз это?

Свой вопрос я благополучно проглотила и только кивнула. Марк Анатольевич достал телефон, набрал короткий номер, продиктовал вначале адрес офиса, потом с вопросом посмотрел на меня.

Заплетающимся языком я назвала адрес и замерла. Кофе постепенно изгонял алкоголь из организма и пробуждал то, о чем я и вовсе успела позабыть за свою жизнь. А именно – стыд.

Такси мы дожидались в тишине, я пила кофе, и старалась не поднимать глаз. Новый начальник тоже молчал, видимо, проникшись моей историей и ситуацией в целом. А вскоре я уже ехала в машине с шашечками домой и проклинала все, что только можно было проклясть.

– Девочки, это пипец, – именно с этой фразы я начала разговор по телефону с подругами. Язык уже практически не заплетался.

Благо нынешние технологии позволяли создать целую конференцию и чат, без особых трудностей.

Ника громко зевнула, Олеся тихо выматерилась, а Лера решила высказать все, что думает о Володе и моих умственных способностях, и умею собирать приключения на задницу.

– Зато магия трусов работает, – нервно хохотнула я, лежа на кровати и глядя в потолок.

– Ага, только босс какой-то не тот получился, – не к месту заметила Лера.

– Маринк, – аккуратно начала Алиска, – прости, это моя была идея.

– Ты-то тут при чем. Это же я ее в жизнь воплотила. Блин, девочки, как я в понедельник на работе-то появлюсь. Это же реальная задница.

– Ну ты хотя бы это понимаешь, – Ника была как всегда прямолинейна в своих суждениях. – И если тебя сразу не уволили, может обойдется?

Оно-то может и обойдется. Да мне-то как теперь там появляться? Это же я умудрилась познакомиться с начальником раньше всех. Да еще и как познакомиться!

– Пипец, – повторила я, прикрывая рукой глаза, по которым больно било ярким светом от лампочек. – Я тогда сама уволюсь.

– Маринк, не дури, – Алиса говорила шепотом, явно не желая будить скорого супруга. А может и свою головную боль, которая после такого количества выпитого просто не могла не проснуться. – В понедельник посмотри по обстоятельствам.

– И нам рассказать не забудь, – поддержала ее Ника.

С этим и другими наставлениями наш разговор и закончился. Я перевернулась на другой бок и попросту уснула. Снилось мне что-то красочное, яркое, радостное. Словом, все то, что разлетелось, когда я открыла глаза от звонка будильника.

Вначале не поняла зачем завела будильник в субботу, но вспомнить не успела. Потому что вместо этого воспоминания, проснулись совершенно другие. А именно разрыв в Володей. Такой противный и неприятный. Да еще и по телефону. А после и ситуация, в которую я умудрилась влипнуть.

– Молодец, Маринка, – вздохнула я, глядя в потолок и не в силах пошевелиться. – Менять свою жизнь, так кардинально.

Совет № 5
Сначала думай, потом делай

Каждый человек хоть раз в жизни мечтает провалиться на ровном месте. В землю. Вот чтобы скрыться от всех взглядов. В моем случае это было бы затруднительно: с двадцать третьего этажа я могла бы провалиться только на двадцать второй, где тоже сидят наши сотрудники. Оттуда – на двадцать первый, где сидят маркетологи. Опять же – наши. И так далее до самого паркинга, где стоят машины чьи? Правильно. Наших сотрудников.

В понедельник я оделась так скромно, как не на каждые похороны одеваются. Ну, по сути это и были похороны: в голове звучал траурный марш Шопена, прямой длинный пиджак скрывал мое грешное тело, как монашеская ряса, длинные широкие брюки, которые как-то купила мама… Короче, слов «купила мама» вам должно быть достаточно. Покойся с миром, деловая репутация Марины Лисицыной, и пусть шефский ковер будет тебе пухом.

Умные люди советуют принимать свои ошибки с достоинством. Признавать их, говорить открыто – и идти дальше, не стыдясь исправления. Вот каждый раз, когда я читаю такую поучительную муть, я спрашиваю мысленно: хоть кто-то из этих людей встречал новое начальство так, как я? В красных трусах в качестве коллективного интимного подарка от дружного штата работников?

– Марин, как дела? – с улыбкой проскользнул мимо меня Лецкий.

Они знают, они знают, они знают!.. Мне казалось, что он смотрит на меня так, будто лично видел мой позор в пятницу вечером. Вот, дорогие мои друзья, именно с этого и начинается классическая паранойя.

Я шла, кутаясь в уродливое детище текстильной ивановской продукции, а мне все равно мерещилось, что для всех я рассекаю голая, в одних лишь бесстыжих трусиках.

Вопросы роились в моем мучительно трезвом мозгу. И это были вопросы следующего характера:

1. Он помнит? Не передается ли у него амнезия по линии матери?

2. Мы ведь точно только целовались?

3. Он не успел доложить в головной офис и рассказать обо всем коллективу?

4. Володя еще не в курсе?

Вот честно скажу: в жизни не опаздывала на работу. Даже когда мы с Володей стали встречаться, в стенах офиса отношения оставались сугубо деловыми, я не позволяла себе никаких поблажек, чтобы не пошли сплетни. А сегодня… Черт, я как будто подсознательно делала все, чтобы не дойти до офиса. Забыла кошелек, пропустила два поезда в метро, потому что они были слишком набитыми, встала в самую длинную очередь за кофе… Может быть, я рассчитывала, что босс уволит меня сразу за опоздание, и не придется поднимать тему красных трусов и развратного поцелуя.

Но вселенная явно была против меня. Потому что если я и опоздала, то не так сильно. А стоило переступить порог приемной, как мне дружелюбно улыбнулась секретарша и что-то прощебетала о том, что Марк Анатольевич уже ждет меня на совещании. Которое уже началось.

В общем… приплыли. Вот он тот момент, когда мне отдадут мою трудовую и попросят на выход. Да еще и при всех!

Так, вдох-выдох, вдо-о-ох. Надо это как-то решить без лишних ушей.

Пока я пыталась придумать выход из ситуации, ноги несли меня к залу совещаний. Руки сами постучали и открыли двери.

– Можно? – уточнил мой голос.

– Да, проходите, Марина Андреевна, – Марк Анатольевич сидел во главе длинного стола, указал мне на свободное место. – Нам многое надо обсудить. Начнем с вас…

Где-то внутри меня что-то оборвалось в громким “бдынь”.

– Что вот так сразу? – выпалила я, под взглядами собравшихся. Мне так и казалось, что Светка сейчас хихикнет, а Антон выдаст какую-то свою очередную штуку.

Ой, мама!

– Давайте я просто напишу заявление? – пискнула я, так и не сдвинувшись с места. – По собственному.

– Что это вы удумали? – улыбнулся мой новый начальник. – Проходите-проходите. Сейчас все обсудим.

Как я дошла до свободного места на негнущихся ногах, даже вспоминать не стоит. Дошла и дошла. Спасибо и на том, что на полпути не рухнула.

Марк заговорил об изменениях, рассказывал что-то о новых подходах. И как-то вместо “вы уволены, Марина Андреевна”, я услышала “так что с повышением, Марина Андреевна”.

– Что? – охрипшим голосом переспросила я, а рука сама потянулась к пластиковой бутылочке с водой. Впервые пожалела, что на совещаниях дают именно воду. Наливай они сюда что-то другое, то все эти постные рожи были бы точно веселее и дружелюбнее.

– Обсудим все детали уже позже, – произнес Марк Анатольевич, переходя к следующей теме совещания.

Как досидела до конца этого ада, даже не скажу. Мысли мельтешили с такой скоростью в голове, что пробуждали сквозняк. Явно намекая на то, что я мозгов-то там не особо много.

– Вот теперь мы и можем поговорить.

С Марком Анатольевичем мы остались одни, дверь и зал совещаний закрылась за той самой Светкой, от которой я все время жада подлянки.

– Может, я все же уволюсь? – встав на ноги, произнесла я.

Прозвучало как-то… не то чтобы жалко, скорее – самонадеянно. Будто бы я могла смыть весь тот позор только получением на руки своей трудовой.

– Марина Андреевна, ну что вы в самом деле? – начальник подошел, остановился рядом и заглянул в глаза. – Я не вижу причин для вашего увольнения. Да и к тому же, с этого дня на вас наш новый проект. Все рекомендации указывают на то, что только вы в силах с ним справиться.