Ворон

– Какая ужасная актерская игра!

Он стянул толстовку и бросил ее к своим ногам. Я неосознанно отступила на шаг, стиснув кулачки. Не знаю, какого эффекта добивался этот упрямый придурок, но волна жалости в груди вмиг стала штормовой, захлестнула меня отчаянием. Его тело… Его пышущее жаром мускулистое тело выглядело как плохо прожаренная отбивная. Кровь сочилась из многочисленных ссадин и ран.

– Что с тобой произошло, Кирилл? – еле ворочала онемевшим языком.

– Хватит строить из себя святошу. Я сразу тебя раскусил. Ищешь приключений? Поверь, даже в таком состоянии я могу тебе их устроить. – Воронов зажмурился, а затем с предупреждающей интонацией добавил: – Ляля.

– Каких еще приключений? – Я окончательно перестала его понимать.

Подмигнув, хозяин квартиры скользнул пристальным взглядом по моим ногам в белых гольфах. Я судорожно втянула воздух, сделав непроизвольное движение рукой.

Да по этому психу тюрьма плачет!

– Боже, ты серьезно?! – брезгливо скривилась. – Я, конечно, понимаю, что твое самомнение размером с полконтинента, но сейчас ты больше похож не на ворона, а на общипанную утку! – Торжествующе глядя на вытянувшееся лицо соседа, я тихонько пробормотала. – Ути-ути! Кря-кря-кря!..

Удерживая меня на привязи своего пронзительного взгляда, Кирилл шумно дышал, раздувая ноздри. Кровь стекала по его виску.

– …Я реально хотела помочь, идиот! Но теперь уж точно не стану пачкать руки! – для наглядности даже выставила ладошки вперед, а после, так и не дождавшись от Ворона никакой реакции, крутанулась на носочках и громко хлопнула за собой дверью.

Дура, Аля! Ну какая же ты дура! Вот мало же было собственных проблем? Альтруистка несчастная!

Я уже потянулась к ручке на калитке, когда резкое прикосновение обожгло запястье. Воронов развернул меня к себе лицом и, сжав плечи, хорошенько встряхнул.

– Все сказала?

– Д-да.

– А теперь послушай меня. Ляля. – Он дышал так, будто пробежал марафон, прожигая разгневанным взглядом. Мое сердце колотилось как ненормальное, пульс пикировал то вверх, то вниз… – Если скажешь обо мне хоть слово в школе… Хоть одно долбанное слово. – Его пальцы сильнее впились в мои плечи, как бы намекая, что меня ждет: надо понимать, ничего хорошего. – Никому, – повторил он, не размыкая разбитых губ. – Ты ничего не видела и не слышала, мелочь. Повтори!

– Я… я… ничего… – попыталась вырваться из его хватки, но Ворон не отпустил меня.

– Повтори! – вновь потребовал он.

– Я никому ничего не скажу.

– Хорошая девочка, – ухмыльнувшись, он щелкнул меня по носу, второй рукой продолжая сжимать плечо. – А теперь тебе пора. Таким, как ты, тут не место… – подтолкнув к воротам, Ворон распахнул калитку и вытолкал меня за нее.

POV Ворон

Проковыляв через двор, я сдержал желание оглянуться и рухнул на ступеньки. Зябко. Самое оно, чтобы остудить воспаленную кожу. Несколько минут бездумно следил за тяжелыми серебристыми тучами, угрожавшими пролиться дождем, стараясь не обращать внимания на ноющую боль во всем теле.

Грудь, испещренную шрамами, сковал озноб. Надо бы вернуться в дом и обработать раны, однако силы иссякли. Строптивая соседка вытянула из меня последние.

Ляля.

Губы разъехались в болезненной усмешке. И откуда она вообще упала на мою голову? Еще и притащилась домой права качать! Помочь она мне хотела! Да ладно?! Я стиснул челюсти так, что аж зубы скрипнули, стараясь не расхохотаться. Эта дурочка хотела мне помочь…

Себе бы сначала помогла, одинокая маленькая плакса.

Она вызывала во мне раздражение. Хренову тучу бесячих эмоций. Бельмо на глазу. В соседнем доме. В школе. В долбанном супермаркете. А теперь еще и в моем собственном доме. Куда бы я ни пошел – везде она!

Непроизвольно похрустел сбитыми в хлам костяшками, мечтая о реванше. Дерьмовое утро, дерьмовая ночь, дерьмовая жизнь. Если уж говорить начистоту.

Я был злой, как черт. Перед глазами стояли ее наполненные слезами огромные глаза. Жалость. В них плескалась такая поганая жалость, что мне реально захотелось сделать ей больно. Унизить. Напугать. Только бы оставила в покое.

Надо это остановить.

Ведь я не связываюсь с маленькими девочками. Тем более зная ее секрет…

Забавно, но именно тогда, когда я несколько дней назад случайно засек ее рыдающей под яблоней, почуял, что передо мной бомба замедленного действия…

Теперь уже не сомневался – скоро бахнет.

POV Аля

Проваленная миссия по спасению пернатых обернулась для меня прогулом биологии. Опоздав, я решила отсидеться за дверью, дабы лишний раз не привлекать к себе внимание. Хотя, даже успев на первый урок, вряд ли бы я уловила хоть что-то после стычки с психопатом, живущим по соседству.

А Воронов вел себя как натуральный псих. Или одержимый бесами.

Казалось, еще немного, и он, покрывшись шерстью, сиганет через забор резать соседских кур. Унизительнее всего то, что я сама к нему пришла. Вот и получила «благодарность» в виде сальных взглядов и грязных угроз. Пообещала себе, что «общипанная утка» получит по заслугам! Даже топнула для поднятия боевого духа.

– Аля, почему тебя не было на биологии? – настороженно поинтересовалась Ксю, присоединившись ко мне после звонка, возвестившего о начале перемены.

– Что у тебя здесь? Кровь?! – испуганно свела брови Марина, указывая на манжеты моей белоснежной блузки.

Ох, блин!

– Так, ерунда! Капнула томатным соком…

– Лучше сразу застирать, он плохо отстирывается, – наперебой защебетали одноклассницы.

– Да… точно… – Я покосилась в сторону туалета, вздрогнув из-за пронзившего пространство безапелляционного звонка.

– Между первым и вторым он меньше пяти минут, – сочувственно пожала плечами Марина, нехотя направляясь к классу математики.

Я не нашлась что ответить, прожигая взглядом отвратительное буро-розовое пятно на выглаженной новенькой блузке.

Клякса чем-то напоминала усмехающуюся рожицу. Следующие сорок минут я то и дело ее рассматривала, против воли вспоминая покрасневшие ореховые глаза, хмурый взгляд и аромат детского мыла, смешанный с запахом кровью.

Ворону все-таки удалось меня запачкать.

– Аль, прием! При-е-е-м… – Повернув голову, обнаружила, что большинство одноклассников уже смылись, а в классе остались только Ксюша с Мариной и я. – Может, все-таки поделишься, какой сорт томатов вызывает полнейшую дезориентацию в пространстве? – подмигнув, рыжеволосая подружка ловко пригладила свою дерзкую удлиненную челку.

– А если учесть, что твоего соседушки сегодня тоже не наблюдается… х-м… Ксю, предлагаю сложить два и два… и у нас будет ответ! – с наигранным озарением пронзила наманикюренным пальчиком воздух Марина.

– Эй, вы о чем? Ну какой Ворон?! Неужели думаете, он мучил меня, затащив в свое темное логово?

Хихикая, одноклассницы переглянулись.

– Те, кто были у него в гостях, болтают, что Ворон ас в самых изощренных ласках… Ой, пытках! Я хотела сказать пытках, конечно! – хлопала глазками Марина.

– Но при чем здесь я?!

Я поднялась, бездумно скидывая учебники и письменные принадлежности в рюкзак, желая скорее прервать опасный разговор.

– Аль, поверь, ты можешь нам доверять, – вдруг серьезно сказала Ксю, метнув в свою подругу предупреждающий взгляд.

– Аля, ну прости… Не хотела тебя задеть! – тут же примирительно улыбнулась Марина. – Просто ты не все про него знаешь…

Я с трудом сдержала иронический вздох. Хотелось парировать тем, что я знаю достаточно, чтобы сделать определенные выводы об этом пернатом придурке, но вовремя прикусила язык, без особого интереса уточнив, что она имела в виду.

– Стабильно раз в месяц Ворон исчезает на несколько дней… А потом появляется в школе в весьма потрепанном виде, весь окутанный аурой таинственности.

– И никто не знает, где он пропадал, – заговорщически понизив голос, добавила Ксю.

– Вот мы и подумали: вдруг ты что-то заметила? И эти пятна томатного сока, больше напоминающие кровь… – вторила ей Марина, прикрывая за нами дверь в класс.

– Нет. Я не в курсе…

Я задумчиво прикусила губу, направляясь за девчонками в столовую.

Довольно быстро отстояв очередь, мы нашли пустой стол и, расставив подносы, молча принялись за еду. Впервые с нашего знакомства я уловила напряжение, циркулирующее в воздухе, будто новые подружки чувствовали, что я чего-то не договариваю.

Однако даже несмотря на возникшую неловкость, я не собиралась делиться подробностями сегодняшнего утра. Мысленно пообещала себе больше не совать нос не в свое дело и до конца года стать невидимкой.

– Девчонки, можно присоединиться?

Я вздрогнула от тихого хрипловатого баритона за спиной. Повернув голову, моргнула и уставилась на Егора. Безруков, в черной водолазке, второй кожей облепившей его мускулистые руки и точеный пресс, сжимал заставленный поднос в руках. Указав подбородком на единственный пустой стул, он обвел каждую из нас вопросительным взглядом.

– Конечно… – после небольшой паузы чересчур широко улыбнулась Марина.

– Да-да! – энергично кивая, согласилась с ней Ксю, пока я, рассеянно облизывая губу, ощущала на себе десятки любопытных взглядов.

– Пожалуйста… – наконец, отмерев, помахала ему пирожком, тут же мысленно отругав себя, представив, как, должно быть, глупо это выглядело со стороны.

– Угощайтесь, – сдержанно улыбнувшись, Егор пододвинул к нам свой поднос. Только сейчас я обратила внимание на гору выпечки, венчавшую аляповатую тарелку с отбитым краешком. – Не знал, какие у вас предпочтения, – добавил он все так же серьезно.

– С-спасибо, – не сразу отозвалась Марина, зачем-то схватив одновременно два рогалика.

Я сглотнула, напоровшись на их потрясенные взгляды. И не только их… Увы, Вселенная в очередной раз подложила мне свинью, отреагировав на желание стать невидимой вниманием самого популярного парня в школе. Атас. Краем глаза я заметила, как несколько человек направили на нас телефоны… Атас в кубе.

– Аль, можно тебя на пару слов? – наклонившись ко мне, вдруг еле слышно поинтересовался Егор.

С одной стороны, я мечтала сбежать подальше от десятков любопытных глаз, сканировавших каждое движение за нашим столом, однако представив, что подумают, если мы с Безруковым вдвоем покинем столовую, моя решимость моментально пошатнулась.

– Нам с девчонками нужно еще кое-что доделать…

– Это не займет много времени. – Тихо, но твёрдо произнес Егор, скользнув пятерней по своим слегка вьющимся волосам.

– Встретимся за колонной в конце коридора через пару минут? – умышленно выбрала я самое, на мой взгляд, безлюдное место.

Хотя какое это теперь уже имело значение?!

– Буду ждать, – кивнув, Егор поднялся и, не оборачиваясь, под возбужденные шепотки и любопытные взгляды покинул столовую.

– Ксюш, ты вообще что-нибудь понимаешь? – скептически покосилась на меня Марина, откусывая кусочек рогалика.

– Я уже перестала что-либо понимать, – подавив зевок, рыжеволосая одноклассница подперла щеку рукой.

– Аль, ты ведьма? – две пары глаз за столом сверлили меня в ожидании ответов. – Признавайся, где прячешь метлу?

Издав нервный смешок, я покачала головой.

– Тогда как тебе удалось за пару дней превратить Безрукова из дикого животного в милого котеночка? – не унималась Марина с озабоченным лицом, как у Лосяша из «Смешариков».

– Поговорим чуть позже.

Закинув рюкзачок на плечо, стараясь не обращать внимания на косые взгляды, я поспешила к назначенному месту. Для себя объясняла интерес Егора очень просто: я новый человек в их городе. Устав от бесконечных сплетен, связанных с его непростой биографией, парень нашел во мне что-то вроде отдушины.

– Аль, ты пришла! – замерев около колонны в конце коридора, Безруков смерил меня серьёзным взглядом.

– Мы же договорились. – Грудь сковало от непреодолимого желания заполнить возникшее неловкое молчание.

– Я хотел извиниться, что в прошлый раз вел себя чересчур настойчиво. – С его губ сорвался неловкий смешок.

– Все в порядке! – поспешно кивнула я.

– Подумал, тебе нравятся парни типа Кристиана Грея, – он рассмеялся в сжатый кулак. А вот это предположение явно было лишним. Егор покраснел, очевидно, сообразив, что сказал не подумав. – Черт, извини, похоже, я снова что-то не то ляпнул…

Это напоминало бег по кругу!

– Егор, прекрати извиняться! Все в порядке, серьёзно. Ты не сказал ничего такого. Ни тогда, ни сейчас.

– Точно? – произнес раздосадовано.

– Да.

Мягко улыбнулась, потому что на Безрукова невозможно было долго дуться.

– Тогда… друзья? – подавляя улыбку, вопросительно выгнул светлую бровь.

– Друзья!

– Я правда буду рад стать тебе другом, – произнес с такой подкупающей искренностью, что мне в сотый раз за минуту стало неловко.

– Я тоже.

Между нами воцарилась тишина, прерываемая лишь его тяжелым дыханием.

Боже, ну когда там уже звонок?

– И, Аль, завтра я уезжаю на сборы по легкой атлетике. Пару недель меня не будет. Может, обменяемся телефонами? – В ожидании моего ответа Егор закусил нижнюю губу.

Глядя на то, как он достал айфон из заднего кармана брюк, я по инерции продиктовала свой номер, с удивлением уточнив:

– Сборы в самом начале учебного года?

– Из-за ковидных ограничений все графики съехали. В департаменте спорта боятся, что скоро нас накроет новой волной, так что решили перестраховаться. – Егор пожал плечами, нахмурившись, когда в нашу беседу вклинился звонок. – Я напишу… как-нибудь…

– Да, конечно! И удачных сборов!

Помахав ему на прощание, я понеслась к классу математики – в расписании значилась пара по алгебре под руководством нашей классной Злюки Злюковны. Ой, то есть Зинаиды Зиновьевны.

Ксю с Мариной уселись за первой партой, сосредоточенно глядя в учебники, а мне досталось одинокое место на галерке. Ну и ладно. Довольно быстро переключившись на решение тригонометрических упражнений, я не заметила, как пролетел первый урок.

На перемене девчонки под предлогом похода в библиотеку утащили меня в одну из самых дальних секций и устроили очередной допрос с пристрастием. С трудом удалось отбиться.

Вернувшись одновременно со звонком, я с тревогой обнаружила, что оставленные на парте вещи исчезли.

А может, я засунула их обратно в рюкзак? Да, так и есть.

Потянувшись за учебником и тетрадью, ахнула, когда кончики пальцев увязли в какой-то отвратительной липкой белой субстанции. Сердце ухнуло в пятки…

Это был клей. Все мои новенькие учебники, тетради, пенал и дневник были вымазаны толстым слоем клея. Дрожащими руками перебирала слипшиеся книги, пытаясь спасти хоть что-то, однако это оказалось невозможно.

Все испорчено. Абсолютно все…

Вместе с отчаянием к горлу подкатили слезы, но, сделав глубокий вдох, я сдержала этот порыв. Не сейчас. Не здесь.

– Алина Лебедева! К доске с дневником и учебником!

Я вздрогнула от повелительного тона Злюковны.

Нет…

– Каждый урок будем устраивать срез знаний! Только так можно натаскать вас! – хмыкнула классная. – Лебедева, тебе персональное приглашение? – она повысила голос.

– Прошу прощения…

Я выпрямилась, лихорадочно соображая, как поступить.

– Алина, повторяю еще раз… – «для тупых» явно читалось, судя по ее язвительной интонации. – Возьми учебник и дневник! Оценка пойдет в журнал.

– У меня сегодня нет ни учебника, ни дневника… – пробормотала, потерянно глядя на размокшие испорченные страницы.

Злюковна картинно закатила глаза. По классу поползли насмешливые шепотки.

– Поразительно наплевательское отношение в первую же учебную неделю! Или думала выезжать за счет красивых глаз? Не знаю уж как в твоей прежней школе, Лебедева, но у нас такие фокусы не пройдут! Живо к доске… Будешь на слух записывать условие задачи! Дана бесконечная последовательность чисел…

Я вздохнула, пытаясь писать слипшимися от клея пальцами, однако выходило неважно: мел то и дело выскальзывал, оказываясь на полу.

– …Известно, что для любого номера k можно указать такое натуральное число t…

Выпачкавшись от моих пальцев, кусочек мела практически перестал писать, что породило новую волну смешков среди одноклассников. Попахивало крахом. Причем полным.

– Можно взять новый мел? Этот не пишет, – пробормотала, указывая на пробелы в условии задачи.

– Плохо, Лебедева. Очень плохо. Садись, два. И подумай на досуге, как будешь сдавать ЕГЭ. Такими темпами аттестата не видать… Пойдешь из школы со справкой! – сокрушалась Злюковна.

Развернувшись, я увидела радостное лицо Терехиной. Сидя напротив доски, она хлопала ярко подведенными глазами, глядя на меня с деланным сочувствием.

* * *

– Аль, хочешь, вечером занесу тебе мои учебники? Отксеришь пока ближайшие темы? – Ксю участливо сжала мою ладонь.

Оторвав взгляд от рюкзака, я обнаружила, что мы остались одни. Не нашлась что ответить, все еще испытывая потрясение. Я впервые столкнулась с таким вопиющим проявлением буллинга. Задним умом понимала, что нужно было сразу показать классной испорченные вещи, но, как известно, после драки кулаками не машут.

– Терехина – гадина, – произнесла равнодушно, – она за все ответит.

– Ой, Аль… – бледное лицо Ксю пошло красными мятежами, – лучше не надо. У Алены мать директриса, и все, в том числе и Злюковна, пляшут под их дудку.

– Ты предлагаешь мне молча «съесть»?

Ксюша опустила глаза на свои черные лоферы.

– Терехина и ее подпевалы каждый год выбирают себе новую жертву. Классе в восьмом я пришла после каникул с короткой стрижкой, так они до третьей четверти меня изводили. Как только ни называли. – Тихий вздох сорвался с не накрашенных ярких губ.

– И что потом?

– Ленка Сафронова на день влюбленных отправила Безрукову валентинку… И все дружно переключились на нее, а меня оставили в покое. Алена считает Егора своим кабачковым оладушком. Просто на нем помешалась…

Я непроизвольно стиснула кулаки.

– …Воевать с ними бесполезно… – Ксюша с грустью посмотрела на мои испорченные вещи. – Это самая нормальная школа в городе: программа, учителя. Переходить все равно некуда. – В классе установилась гнетущая тишина. Тик-так, тик-так – насмехались надо мной настенные часы. – Мне пора ехать к репетитору. Приходи вечером за учебниками, – поднимаясь, повторила свое предложение Ксю.

Неопределенно кивнув, я молча последовала за ней к выходу. Попрощавшись с одноклассницей, покинула школьный двор, заметив Терехину и ее хомяков около входа в парк. Ну и, разумеется, ждали они меня.

– Аль, представляешь, мы сейчас обознались: проходили мимо бачков – думали ты, а оказалась бомжиха! – староста покосилась на мой выпачканный рюкзак, Маша с Наташей как по команде загнулись от приступа хохота.

Пациент стабилен. Диагноз: острый нарциссизм. Ее несло выше скорости Вселенной. Хорошо, что моя душевная организация не была настолько тонкой. Я посмотрела на одноклассниц с вызовом.

– А ведь я могу рассказать, кто испортил мои вещи.

– Зиновьевна тебе так и поверит, тупица! – Терехина с ног до головы окинула меня презрительным взглядом. – Даже тюбик с клеем закрыть не в состоянии, не то что решить тригонометрическое уравнение! – спародировала она уничижительный голос Злюковны. – Я тут с тобой не шутки шучу, новенькая. Считай, это последнее предупреждение. – Пригладив белокурую прядку, староста подмигнула одной из своих подельниц.

– Уже можно начинать бояться? – ровно парировала я.

– Можно. Увижу тебя еще раз с Егором… – Глаза старосты вспыхнули испепеляющей ревностью.

Боже, какое дно. Примерно так ученые и обнаружили Мариинскую впадину. Пропустив угрозы мимо ушей, я усмехнулась своим мыслям. Даже после того, как эти одноклеточные испортили мои вещи, я не чувствовала страха, скорее что-то среднее между брезгливостью и жалостью.

– Лебедева, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала…

Весь вечер я не находила себе места. Особенно расстраивало, что для покупки испорченных учебников и тетрадей пришлось взять деньги, которые я откладывала на итальянский шелк. Хоть ценник и кусался, поставила себе цель приобрести эту ткань во что бы то ни стало и сшить из нее платье.

Обнаружив, что время уже перевалило за половину десятого, я позвонила отцу. Сначала хотела поделиться с ним своими проблемами, однако, услышав усталый замученный голос самого близкого человека, быстро отказалась от этой идеи.

– Пап, когда придешь? Я ужин приготовила…

– Ох, ребенок! – он вздохнул. – Прошлый директор оставил после себя настоящий хаос. Возможно, имеют место серьезные хищения… Если это подтвердится, начнутся проблемы с финансированием интерната! – еще один тяжелый вздох. – Не жди меня. Вернусь поздно.

– Береги себя, пап…

Не дослушав до конца, отец повесил трубку.

* * *

Я проснулась от еле уловимого, как осенний ветерок, ласкового касания волос.

– Пап? Ты вернулся? – не открывая глаз, пробормотала в дымке сна, крепче прижимая к груди свой талисман – самодельную куклу.

Молчание послужило ответом. И запах. Зарывшись носом в подушку, я уловила характерные нотки перечной мяты, с удовольствием вдохнув полной грудью. Сладковато-терпкое послевкусие осело на кончике языка.

– Пап, ты здесь?! – повторила громче.

Снова тишина. Но у нас дома не было перечной мяты… Да и среди моих банок-склянок не наблюдалось таких отдушек.

Я резко села на кровати, натянув одеяло до обнаженных ключиц. Запоздалое озарение окатило волной паники. Почудилось, будто за мной кто-то наблюдает из темноты.

А потом я обнаружила, что балконная дверь не заперта.

Но я точно закрывала ее перед сном!

От этого чудовищного открытия сорочка моментально прилипла к спине, а сердце забилось чаще. Тук-тук-тук – вибрировал пульс в ушах. Во мне все перевернулось, когда услышала шорох в дальнем углу комнаты. Я включила настольную лампу и несколько секунд усиленно моргала, чтобы глаза привыкли к свету. Никого. Сделав глубокий вдох, истерично рассмеялась. Похоже, из-за пережитого стресса у меня начались глюки. Может, и запах перечной мяты, запутавшийся в волосах, тоже плод моей буйной фантазии? Вероятнее всего.

Только открытая балконная дверь все еще не давала покоя. Ведь я ее закрывала. Или хотела закрыть? Закутавшись в длинный халат, вооружилась томиком географии и на цыпочках прошмыгнула на балкон. Разумеется, и там никого не оказалось. Похоже, подсознание сыграло со мной злую шутку.

Дура. Дура. И еще раз дура ты, Аля.

Поежилась, устремив сонный взгляд на единственное освещенное окно в доме напротив. Судя по всему, Воронов не спал. Против воли перед глазами всплыло его красивое обезображенное синяками и кровоподтеками лицо. Интересно, что он делает там один?

Нет, мне совсем не интересно… Фыркнув, я вернулась в спальню и, повесив халат на спинку кровати, легла и стремительно провалилась в тревожный сон.

* * *

Следующие несколько дней я пыталась вытеснить все негативные воспоминания, погрузившись в учебу с головой. А вечерами, приготовив ужин и разделавшись с уроками, просиживала часы напролет за швейной машинкой.

Всю неделю я проводила время в компании Ксюши и Марины. Мы вместе готовились к контрольной по тригонометрии, а еще по очереди читали эссе друг друга, указывая на возможные стилистические ошибки.

К слову, Воронова в школе не наблюдалось. Вряд ли бы он смог объяснить, откуда такие увечья, поэтому и отсиживался дома, как крот в норе.

Казалось бы, после отъезда Безрукова все нормализуется, однако я каким-то шестым чувством ощущала сгущавшееся в воздухе напряжение.

– Дискриминанты, интегралы, геометрические и алгебраические теоремы… А-а-а! – Марина обхватила свою светлую головку руками. – Зуб даю – нам в жизни это никогда не пригодится! И зачем только забивать голову? – она состроила такую мученическую рожицу, что мы с Ксю прыснули смехом.

До контрольной по тригонометрии оставалось два дня, поэтому, решив не тратить время впустую, быстро пообедали и, оставшись в столовой, продолжили подготовку.

– Ох, этот многочлен меня доконает…

Растянув губы в легкой улыбке, я откинулась на спинку неудобного стула, вдруг ощутив, как расслабленное выражение осыпается с моего лица.

Ворон.

Замерев посреди столовой в стильном черном кардигане, надетом поверх рубашки в тон, и брюках, идеально сидящих на крепких бедрах, он смотрел на меня. Выжигал взглядом. Топил в ледяной проруби немигающих ореховых глаз, отчего по коже расползлись мурашки с острыми зубками.

– Кирилл! – звонкий девичий голос раздался прямо за спиной.

Миг, и небезызвестная шатенка по имени Ульяна – да, я зачем-то навела о ней справки – бросилась Кириллу на шею, а он, по-хозяйски опустив ладони на точеную талию, одним уверенным движением притянул девушку к себе.

Я перевела взгляд на пирожок с вишневым джемом. Аппетит моментально испарился. Внезапно накрыло осознание, что смотрел он на неё. И зачем ему вообще было на меня смотреть, когда есть такая красавица модельной внешности?

– Аль, как у тебя обстоят дела с многочленом? – сосредоточенно поинтересовалась Ксю.

– Многочлен… многочлен… – хихикая, как заведенная повторяла Марина.

Нахмурившись, я рассеянно посмотрела перед собой, обнаружив, что Воронов уселся за соседний стол напротив меня, руку расслабленно опустил на худенькие плечи шатенки.

– Аль, так что ты думаешь? – не обращая внимания на кривляние Маринки, настаивала Ксюша.

В этот момент Ульяна наклонилась, прошептав Кириллу что-то на ухо. Судя по его реакции – короткому вибрирующему смешку – и ее порозовевшим щекам, нетрудно догадаться, о чем шла речь.

Сама не понимаю, почему меня это так нервировало. Наверное, дело в том, что со мной по непонятной причине Ворон вёл себя как хам трамвайный…

– Пора на русский! – Марина ловко отправила тетрадки в сумку, поднимаясь из-за стола.

– Аль, мы в туалет заскочим. Догоняй! – покосившись на часы, обратилась ко мне Ксю, протягивая решение многострадальной задачи.

– Ага… – забуксовав из-за его внезапного появления, я все-таки перенесла в черновик цепочку формул, а когда подняла голову…

Его глаза изучали мое лицо.

На этот раз я не могла ошибиться. Не переставая поглаживать плечико Ульяны, Воронов покушался на меня своими ореховыми глазами-пулями. Импульсивно заправив за ухо выбившуюся прядь, я заворожено наблюдала, как кадык на шее одноклассника прошелся вверх-вниз.

Намеренно уступив в этой битве взглядов, я поспешила в класс и плюхнулась за единственную свободную парту на галерке. Вместе со звенящим звонком вдруг пришло осознание, что мои мучения только начинаются. Стоило об этом подумать, как Воронов, растянув губы в нахальной усмешке, сел рядом.

– Привет, – пискнула, лишь бы хоть немного сгладить нараставшую неловкость.

Слегка приподняв подбородок, Кирилл смерил меня снисходительным взглядом, и… промолчал. От обиды я даже стиснула кулачки. Решил сыграть в молчанку? Идиот. Пернатый. Больше не скажу ему ни слова! Только мои молчаливые проклятия, по всей видимости, его совершенно не трогали. Расслабленно откинувшись на спинку стула, Воронов выглядел победителем, полностью контролировавшим ситуацию.

Жаль, русичка задерживалась.

– Кирюш, с возвращением! – приторный голос Терехиной был адресован моему соседу по парте.

– С чего это вдруг такое внимание, Аленка?

Я не видела выражение его лица, но хрипловато-рокочущие нотки голоса явно выдавали интерес.

Даже этой гадине ответил, а мне – нет.

– Так, класс, ученье – свет! Быстро достаем рабочие тетради! – хорошо поставленный голос учительницы русского прервал их ненавистный треп.

Достав все необходимое, я вновь непроизвольно покосилась на соседа по парте. Воронов глядел прямо перед собой, задумчиво поигрывая карандашом в руке. От него пахло терпким мужским одеколоном. Явно не дешевым. Слишком взрослым. Чересчур мужским.

Вдруг карандаш выскользнул из его пальцев, упав мне прямо под ноги. Краем глаза заметила, как напряглись желваки на слегка заросших щеках Кирилла. Я бы без труда помогла его поднять, однако, припомнив хамское поведение парня, решила: пусть сам поваляется у меня в ногах. Ха-ха!

Воронов чуть наклонился, видимо, примеряясь, как лучше дотянуться, невзначай обдав мою щеку горячим дыханием. Свежие сладковато-горькие нотки перечной мяты защекотали ноздри.

Сердце вдруг раздулось до размеров гелиевого шара. Ладони увлажнились. Потому что этот запах прочно отложился в одном из самых потаенных сундучков моей памяти…

«Это ты пробрался ночью в мою спальню?» – всю пару вертелся на языке вопрос, но я так и не решилась его озвучить, представив, как жалко буду выглядеть, если Воронов покрутит пальцем у виска.

Честно говоря, я сама уже ни в чем не была уверена. Одно знала наверняка: надо всегда проверять балконную дверь. Ну, мало ли… А еще поменьше обращать внимания на всяких самовлюбленных придурков с неустойчивой психикой.

На перемене учитель химии попросил всех остаться в этом классе, так как в его аудитории после неудачного опыта слишком пахло гарью. Русичка не стала возражать, отправившись в учительскую, что означало – мне придется еще сорок минут терпеть своего хамоватого соседа.

Подавив вздох, я вытащила все необходимое для следующего урока и сосредоточилась на преподавателе, занявшем место у доски. Это был молодой худощавый мужчина в растянутой водолазке с хаотичным каскадом засаленных волос. А еще он слегка заикался.

– К-класс, начнем урок! П-параграф семь! И отвечает…

– Юрий Сергеевич, вы ведь нам в прошлый раз ничего не задали! – озабоченно заметила отличница Маша.

– Д-да… Т-точно… – энергично закивал он.

По классу пронесся насмешливый шепоток. Кто-то из парней передразнил его манеру говорить.

– Воронов, п-прекратите разлагать дисциплину! – вдруг взвился учитель, устремившись на моего соседа по парте.

Справедливости ради, Кирилл не произнес ни слова. Да, с королевским спокойствием, будто древнекитайский император, чуть со стороны наблюдал за происходящим, однако он никого не дразнил. Я бы услышала.

– Юрий Сергеевич? – Кирилл вопросительно выгнул густую темную бровь и добавил сдержанно. – Обоснуйте?

У химика вдруг вытянулось и покраснело лицо. В классе моментально повисла гнетущая тишина. Шутники прикусили языки, очевидно сообразив, что подставили того, кого не следовало.

Преподаватель смотрел на Кирилла, а Кирилл – на него.

– Что вы сказали, Воронов? П-прогуливаете уроки, а п-потом нарушаете дисциплину? Давно у директора не были?!

Мой сосед усмехнулся, но промолчал.

– Что ж, раз такой умный, расскажите об одном из веществ нервно-п-паралитического действия! – сказал преподаватель и язвительно ухмыльнулся.

Открыв страницу учебника на нужном параграфе, я пододвинула его к Кириллу. Эту тему мы еще не проходили, и учитель явно пытался поймать его. Но тот и не посмотрел в учебник, и тогда я сама прочла шепотом: «В чистом виде эти вещества являются бесцветными жидкостями, практически лишенными запаха… Используются в химическом оружии».

– Дайте-ка подумать… – Воронов медленно подобрал свои вытянутые длинные ноги под парту и, откинувшись на спинку стула, ровно произнес. – Зарин, – после нескольких секунд напряженного молчания он пожал широкими плечами. – Бесцветный. Безвкусный. И чрезвычайно токсичный. Некоторые люди уж очень его напоминают.