Низвержение

Когда входная дверь вдруг решила открыться, восторг у меня поутих. Мой отвод глаз был настолько совершенен, что позволял расхаживать вплотную к любому обычному человеку и не вызывать подозрений. С кем-то вроде магов, священников или паладинов я такой фокус провернуть бы боялся. Но на простых людей отвод глаз пока работал великолепно. Настолько великолепно, что у меня не оставалось никаких шансов предупредить, что в бане занято.

В комнату, что-то мурлыча себе под нос, впорхнул невысокий крепенький толстячок. Почесывая на груди курчавую шерстку, он широко осклабился при виде исходящего из бадьи горячего пара, и двинулся в мою сторону. Единственным, что скрывало его первобытную наготу, было белое полотенце. Решительно стряхнув его с чресл, он полез ко мне в воду.

– А-а-а, ты куда?! – я округлил глаза от неожиданности. Загребая всеми конечностями и скользя босыми ногами о дно бадьи, я ринулся наутёк.

«Это же мужеложец!» – подумал я. Самым тревожным мгновением в моей жизни стал тот, когда я перелезал через край чана и меня могли подловить сзади крепкие волосатые лапы. Сердце стучалось в груди перепуганной птицей. Но всё обошлось.

Лишь выбравшись наружу и поскользнувшись на мыльных ногах, я выдохнул и опомнился. Отвод глаз всё ещё прекрасно работал, и мужик даже не поиграл бровями в ответ на спешную ретираду. Он не замечал присутствие в бане постороннего, вместо этого предпочитая нежиться в горячей водичке. Ну и слава, как говорится, богине Хелен. Я-то уж думал, пришла пора расплаты за баньку, да ножку барашка. Мол, а ты не воруй!

Медленно вдыхая и выдыхая горячий воздух, я расслабился и вернул себе способность рассуждать трезво. Отвод глаз означал, что никто своей очереди в баню дожидаться не будет. С этим оставалось только смириться. Хотя…

Мой настороженный взгляд устремился на толстячка, который вовсю резвился в воде. Но мысли у меня были далеки от игривости. Всё же я мог загипнотизировать мужичка, а не только глаза ему отводить. Как по мне, ему пора уже было проваливать. Он достаточно намылся, и от водных процедур теперь получал только яркие впечатления. Бьюсь об заклад, Нерис с последним поможет ему даже лучше, чем шлепки берёзовым веником. Ложные воспоминания будут ничем не хуже настоящих. А я, тем временем, домою себе голову.

На том я и порешил, после чего начал осторожно приближаться к мужику, который яростно натирал пузо моей мочалкой. Её срочно требовалось отбирать, так что я больше не мешкал. Подобравшись вплотную, я осторожно простёр вперед руку.

Моё сознание вдруг протянулось вперёд, став текучим и плавным, словно вода. Мой разум кружился вокруг чужого сознания, словно оно внезапно стало моей частью. Я почувствовал хаос эмоций и мыслей, словно слушал непрерывный белый шум внутри собственной головы. Но что-то было не так. Человек, в чьи мысли я был погружён, был не один. Стоило мне только увидеть внутри его головы что-то ещё, помимо его собственных мыслей, как я содрогнулся от внезапного приступа страха.

Изображение, которое я видел своими глазами, вдруг расширилось, как будто границы картины раздвинули чьи-то руки. Внутри черепа, который я осторожно ощупывал пальцами своих рук, едва заметно подёргивалась личинка. Заняв укромное место внутри чужого уха, она что-то нашептывала своей жертве.

Толстяк вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Я испуганно отступил и отдернул от его головы ладонь, чудом удерживаясь от тревожного вскрика. Черные глаза смотрели на меня без всякого выражения. Казалось, человек глубоко задумался и даже не заметил, что заставило его обернуться и уставиться в пустоту, на моем месте. Отвод глаз всё ещё путал для него картину, но личинка видела всё, как есть на самом деле. Моя маскировка не была для неё тайной, и я уже слышал безмолвный крик, разносящийся по округе, как звук тревожного рога.

«Вот дьявол!» – я вздрогнул, как от удара хлыстом и лихорадочно заметался по комнате. То, что отсюда надо рвать когти стало ясно мне ещё раньше, чем в тревожный гонг забило чувство опасности. Но когда это всё же случилось, я помимо собственной воли вознесся взглядом на небеса и я объял взглядом пространство.

Я видел демона с головой, как у насекомого. Демона, который опирается на длинные тонкие ноги, похожие на деревянные стебли. Он окутался полупрозрачным барьером. Его чёрные когти непроизвольно сжимались с каждым мгновением, словно терзая жертву. Он готовился к бою.

«Времени нет!» – я опомнился и побежал, как есть – во всём блеске первобытной своей наготы. Теперь, когда я видел демона сверхъестественным взором, то уже понимал, как мало времени на сборы. Его было меньше, чем снега на улице летним днем – и тот истаивал с каждым ударом сердца. Единственным, что я унес с собой, был черный меч в кожаных ножнах, и подвернувшиеся на пути мягкие тапочки. Они подходили для бега по улице ещё хуже, чем калоши на два размера меньше. Но в отличие от моих сапог, их не требовалось шнуровать.

«Бежать! Бежать!» – эти мысли паникой бились мне в мозг, пока я бежал по городским улицам. Мольдемон вновь сотворит Круг зрящих глаз, когда придет на нужное место. Но справедливости ради, теперь у меня было больше шансов уцелеть, когда это случится. Я бежал достаточно быстро, чтобы выйти из зоны действия заклинания до того, как демон его сотворит. Если чудовище не будет знать, в какую сторону я побежал, то не станет меня преследовать.

Окутанный рассветным туманом, город Кастана тем временем, просыпался. Улицы оживали под первыми лучами рассвета, и прохожие следовали по солнечной мостовой, не подозревая об угрозе, которая затаилась среди переулков. Как огромный муравейник, город шевелился и дышал в едином и слитном ритме.

Пока я бежал, отовсюду доносились удивленные крики. Я чудом не расстался с тапочками, но сил на поддержание отвода глаз уже не хватало. Каждый чужой взгляд будто высасывал изнутри мою жизнь, а в лёгких и без этого жгло от недостатка воздуха. Когда я стряхнул с себя ощущение невидимости, как накинутый на себя кожаный плащ, сразу стало легче дышать, и я ускорил свой бег. Прохожие тыкали пальцами в мою сторону и смеялись.

Плевать. Главное, стражу города я не заинтересовал, поскольку ни один из стражей порядка не изволил исполнить свой долг и начать меня преследовать. Боже, какая ирония! Проклятье, если бы я знал, что стража в этом городе так реагирует на бегущих по улице, голых людей, то я сразу бы снял с себя поддоспешник без знаков различия вместе с трусами, и так вошел бы в ворота.

«Стоп!» – я вдруг замер на месте. Шелест шестеренок нашептывал, что бояться мне больше нечего. Всевидящий взгляд Авгура показал мне, во вспышке сверхъестественного прозрения: Мольдемон только что сотворил «Круг зрящих глаз», убедился в невозможности меня отследить, и отправился в своё логово, несолоно хлебавши.

«Чтобы ты сдох, демонское отродье!» – подумал я.

С одной стороны, я был счастлив, что в этот раз я легко отделался. С другой стороны, сверхъестественное чутьё, благодаря которому я видел демона так же хорошо, как собственные тапки, предостерегало меня от излишнего оптимизма.

«Мотылек закусил удила» – таков был вердикт. Его личинки видят меня, несмотря на любые мои ухищрения, а сам демон тут же бросает все свои дела и кидается на перехват, стоит меня кому-то увидеть. Я не знал, что вызывало у него столь исступленную ненависть ко мне, но с этим надо было считаться. Личинок ведь становилось все больше. Когда я вознесся своим взором на небеса, я узрел тучи мелких огней по всему городу – они были везде, у каждых ворот, рядом с каждой площадью. Уживаться с демоном в одном городе будет становиться опаснее для меня с каждым днем.

Вдруг я услышал позади себя задумчивый, спокойный голос. Он звучал, будто коровка жует себе травку.

– Мужик, ты же голый! – сказал мне тип в крестьянской рубашке до колен и соломенных лаптях. Я резко обернулся и посмотрел недовольным взглядом на спокойно отдыхающего у каменной стены, мужика. Тот только задумчиво заломил бровь, разглядывая меня ниже пояса, уж не знаю, зачем.

– Ты до белой горячки не доводи себя, парень. Надо выпить? Так ты не терпи, сходи себе в кабак и нажрись по-людски, как все, – посоветовал он мне.

– Спасибо! – сказал я и свернул в ближайший переулок, где на меня смотрело меньше людей. Чем больше внимания я привлекал, тем труднее было отвести им глаза. А сейчас я был, как назло, в центре внимания.

«Черт этого Мольдемона дери. Чтобы ты сдох, дрянь проклятая» – ругался я, мечтая как бы его прикончить.

У меня вдруг вырвался из груди грустный смех. С Мольдемоном даже обитатели Кастаны, среди которых была тьма паладинов, ничего до сих пор не решили, а я туда же. Решать, ха. Но стоит признать, что если паладины, маги или кто там ещё, не прижмут демона в ближайшее время, то он натворит здесь делов. Личинок было уже очень много.

***

– «Как сквозь землю провалился», ты говоришь? – Балгрум выслушал доклад и нахмурился.

Высокий стражник возвышался перед паладином, сидящим за дубовым столом, как башня. Но даже несмотря на это, на его висках отчетливо виделся пот. Он вздрогнул от облегчения, когда его отпустили коротким взмахом руки. Боги наделили паладинов великим могуществом, не чета простым стражникам. Вызывать неудовольствие Балгрума не хотелось из них никому.

– Мы эту фразу уже слишком часто слышим, – жрец Эмерик согласился с паладином.

Эту маленькую комнату в главном Храме, с введением особого режима в Кастане, превратили во временный штаб. До сих пор к ним стекались люди, в которых обнаруживались личинки. Их были сотни, и поток несчастных не ослабевал со временем. Лекари и жрецы сбились с ног, они работали с короткими перерывами на сон, но едва ли им стоило роптать. Страшно себе представить, к чему могло привести пробуждение такого количества марионеток Мольдемона в городе. Бессонница была наименьшим из зол.

– Я никогда не думал, что «сквозь землю» может провалиться какой-то душевнобольной, который бегает голышом среди бела дня, – пробормотал паладин. – Стража Кастаны показала себя поистине на высоте – упустить какого-то срамца, что может быть позорней?

– Сейчас и без похабников дел хватает, вот они и решили за ним не бегать, – фыркнул жрец.

– С твоего позволения, Эмерик, я с тобой не соглашусь, – твёрдо возразил паладин. – Нежелание поймать человека, который бежит по улицам голышом – это знак, ниспосланный нам Богами в их милости.

– Прошу прощения? – поперхнулся Эмерик, округлив карие глаза. Ему показалось, будто пожилой паладин начал от бессонницы бредить.

– Подумай об этом, – с нажимом произнес паладин. – Всё здесь прогнило. На каждом перекрёстке или улице города должен стоять фонарь, который рассеивает иллюзии и гипноз. Почему мы приходим в Кастану и обнаруживаем, что девять фонарей из десяти работают только на бумаге? Для меня это стало открытием.

– Для меня тоже, – поджал губы Эмерик. – Десятый фонарь, кстати, работает только потому, что магистр Зертан проходил мимо и его починил по доброте душевной, чтобы ты знал. Но в Кастане нет отделения Магистериума. Вызывать специалистов издалека очень накладно, а Зертан живет в своей башне и выходит оттуда раз в месяц. Какая-то неслыханная удача, что он оказался в тот раз рядом с казармой.

– Вызвать мага со стороны не накладнее демонического вторжения, – буркнул паладин. – Но дай угадаю, городской бюджет не сводит концы с концами? Теперь тем более?

– Основной городской налогоплательщик – ремесленные гильдии, крупные купечества и торговый порт, – усмехнулся Эмерик. – Но так случилось, что с появлением господина Роже, Кастана стала «порто-франко» и пошлины городу не перепадают. Налоги на гильдии тоже сравнительно низкие.

– Бургомистра избрало купечество, чтобы легче дышалось. Я всё к тому, что напасти с Мольдемоном неспроста обрушились именно на Кастану, – произнёс Балгрум и с нажимом продолжил. – Демоны почуяли слабину. Обрати внимание, какую тонкую они провели здесь работу! Ты понимаешь, чем это пахнет, когда они строят сначала козни?

– Пожалуй, ты в чём-то прав, – насторожился жрец, и вздохнул. – Выходит, Мольдемон лишь часть наших проблем? Первая ласточка, так сказать? Упаси нас, конечно, Хелен!

– Владычица Хелен нас всех, конечно, спасёт, но нашими руками, – решительно ответил ему паладин, и встал с места.

– Я договорюсь о встрече с бургомистром Роже, – сказал он, выходя из комнаты. – Попробую вправить ему мозги, как получится. Хотя ещё больше мне хочется испытать его на демоническое влияние, и буде оно обнаружится, сжечь его на костре. Масса проблем бы на этом кончилась.

– Надо также связаться с иерархами других светлых богов и напомнить им, что где тонко, там рвётся, – задумчиво кивнул жрец. – Кастана – слабое звено на границе Разлома. Ты прав, что внимание демонов остановилось на нас. Это видно по тому, как поменялась их тактика. Пусть союзники примут меры, не дожидаясь прорыва.

– Ты уже знаешь, что они скажут. «Святой поход в самом разгаре. Демоны отвлечены, а мы наступаем, ура!», – отмахнулся Балгрум.

– Мы наступаем так, что обороняться сами не успеваем, – проворчал Эмерик. Настроение жреца испортилось окончательно. Он думал, что паладин попал в точку – божественные воины вообще часто обнаруживали у себя какое-то, совершенно звериное, тонкое чутье на проблемы. Без этого, до среднего возраста они обычно не доживали. А Балгрум был уже пожилым, по человеческим меркам.

Глава 5. Паутина связей

Я вернулся туда, откуда пришёл.

Возможно, заброшенный дом в трущобах Кастаны был далеко не лучшим укрытием – мотылек однажды уже его видела, и могла устроить возле него слежку. Но после того как я уладил дела с едой и одеждой, ноги привели меня туда. Авгур по этому поводу промолчал, но даже его безмолвие выражало скрытое одобрение. Во всяком случае, сейчас этот приют был для меня безопасен.

А значит, мне пришло время собраться и поразмыслить. Взгляд в будущее требовал усилий воли, и быть оракулом на ходу получалось у меня скверно. Оставалось уповать, что раздумья в спокойной обстановке будут более плодотворны.

Я устроился удобно и сел прямо на дощатый, запыленный пол. Стоило бы озаботиться чистотой новых штанов, но что легко досталось – легко потерялось. Стены и пол особняка покрывал толстый слой пыли, словно она копилась тут годы. С потолка спускалась нежная паутина, но её создатели давно ушли в более укромное, по их суждению, место. Мусор и хлам, некогда бывший мебелью, обильно усыпал пол под моими ногами. Лишь кровать на втором этаже осталась почти невредимой, словно все еще ожидала своего владельца. Но пока её хозяином буду я.

Узор Авгура рассыпался перед моим взором, будто причудливый калейдоскоп красок. Ворох противоречивых сведений и потусторонних измышлений. Парадоксальный вывод, который возвышался над человеческой логикой…

– Мольдемон должна умереть, – прошептали мои губы, будто сами по себе. Во всех раскладах, я видел смерть. Редкий случай, когда вместо бесчисленной россыпи образов будущего, всё сводилось к двум случаям. В первом, я умираю. Во втором, умирает она. И я уже знал, почему так. Можно сказать, что я узнал даже больше, чем я мечтал, хотя раньше я хотел просто немного поразмышлять. Я знал, конечно, что телепаты становятся сильнее, когда уничтожают, унижают, и повергают своего противника в пыль и в прах, но раньше никогда не понимал – почему.

«Нерис» – печально пропел голос в моей голове. Мы сцепились с ней в смертной схватке, с этой тварью в облике насекомого, и это не осталось для нас двоих без последствий. Нечеловеческий голос иногда раздавался в моей голове, но тут я знал – среди подсказок Авгура и Нерис прятались и простые выдумки и галлюцинации, порождённые моим собственным подсознанием. Разум терял равновесие перед лицом испытаний, что выпали на его долю, и мне теперь приходилось удерживать его целостность непрерывным усилием воли. Это было как напев Нерис, только вместо чужого разума он действовал уже на меня самого.

«Как это славно. Похоже, я схожу с ума» – подумал я. Вот уж не думал, не гадал…

Причина у всего была одна – незавершенный телепатический поединок, когда мы слишком близко подпустили себя друг к другу. Она – потому что не ожидала от меня такой пронзительной вспышки, а я – потому что ничего не знал и не понимал. Теперь мы связаны цепью, и у сего были последствия.

Если я покажу страх, то сойду с ума. Если я убегу, то умру. Ясно теперь, почему мотылек слеталась ко мне всякий раз, как я показывался ей на глаза. Она тоже понимает, что тут к чему. Для неё это работает точно так же.

– Выходит, между мной и ней есть отныне некая связь, – задумчиво произнёс я. Желание мотылька покончить со мной, во что бы то ни стало, тоже напоминает некую одержимость. Мы связаны друг с другом. Настолько тесно, что мне казалось, будто я прямо сейчас слышу ропот ее отдаленных мыслей, как своих собственных…

Я вздрогнул от этой мысли. Моя голова повернулась в сторону, словно сама по себе. Я посмотрел туда, где на полу до сих пор растекалась жижа и осклизлые внутренности личинки. С трудом преодолевая брезгливость, я приблизился почти к ним вплотную. Мне было нужно что-то проверить.

Наша связь с демоном была незаметной. Прислушиваясь к себе, я слышал только отдаленный шепот чужих мыслей, которые становились тем громче, чем ближе я был к чему-то, что дорого ей. И когда я коснулся останков личинки кончиком пальца, внутри моей головы случился взрыв мыслей.

«Авгур» – зашелестел причудливый узор, застилая мне перед глазами взор. На моё сознание обрушился ворох потусторонних знаний, обрывков сведений и слухов, источник которых имел с человеческой логикой мало общего. Но чтобы понять эту мою способность, псионическое прозрение было не нужно. На самом деле, я уже слышал в легендах о том, с чем я столкнулся. Правда, я никогда не думал, будто я на такое способен…

Симпатическая магия или магия подобия, так она называлась. Ещё в книгах мастера Ариозуса я читал о племенах, которые верили в способность своих шаманов насылать проклятия или порабощать несчастных, которые имели неосторожность оставить в чужих руках нечто ценное для себя. Локон волос, капля крови или слюны, и злой шаман сотворит особую куклу – «вольт». Уколом в грудь соломенной куклы, шаман заставит жертву испытать сердечный приступ и умереть.

Выдумки, конечно. Или же нет?

Я ещё раз коснулся осклизлых останков, и тотчас же перед моим взором промелькнула безграничная паутина связей. Пробежавшись по одной из нитей, будто крохотный паучок, я увидел её – своего врага. Не столь близко, чтобы суметь прочесть её мысли или поселиться у неё в голове и нанести незримый удар, к сожалению. Но подобная способность у меня действительно есть – теперь я уверился в этом. Мне просто недоставало чего-то, чтобы провернуть это прямо здесь.

«Теперь я знаю, как мне тебя достать, Малфеоза» – я прошептал мысленно. Сведения и улики множились, вселяя в меня уверенность. Мне просто было нужно нечто более ценное, нежели останки личинки. Отрубленная рука, быть может? Демоница по имени Малфеоза уже отрастила новую, я уверен, но прежняя-то осталась там, где я её отрубил. Её должны были подобрать стражники и передать «куда надо». Например, паладинам.

Я вернулся по хрустальной паутине обратно, а затем постарался охватить её целиком своим взглядом. Словно пробежавшись разом по всем призрачным нитям, я рассыпался на тысячу мелких осколков и собрался заново. Голова едва не взорвалась от этой попытки.

– Тысяча гребаных демонов, – ругнулся я, крепко сжимая гудящий от боли череп. После такого случая, стоило бы поклясться не пробовать подобный трюк вновь, но я в своё благоразумие больше не верил. Тем более что вояж оказался по-своему мне полезен.

Во-первых, как я увидел, демоническим личинкам было несть числа, и они продолжили множиться. Малфеоза точно не сидела, сложа лапы, и вовсю плодила покорных рабов. Возможно, в скором времени их станет столько, что перемещаться по городу будет попросту невозможно. Всюду будут чужие глаза. Зачем она это делала с таким остервенением, помимо того чтобы мне досадить, было мне неизвестно. Но лично мне было достаточно и первой причины, чтобы обеспокоиться.

Во-вторых, я понял, что отрубленную руку Малфеозы никто не скормил собакам, не сжёг и не утопил. Напротив, она была заботливо погружена в отгоняющие тлен чары и окружена святой магией – настолько густой и плотной, что о местонахождении конечности можно было даже не гадать. Ясно, что столь сильная священная магия могла обнаружиться только в крупном храме, неважно какого божества.

Не нужно было быть пророком, чтобы понимать – следующей остановкой для меня должен стать Храм. В городах вроде Кастаны храм такого размера может быть только один, ведь божества ревностно оберегают свою территорию. И он находится ближе к городскому центру или так называемому, «старому городу» – месту, откуда пошла Кастана. За редкими исключениями, все города и сёла разрастались вокруг крупного храма, резиденции магического ордена или объекта культа. Учитывая соседство с демонами, до ближайшего храма нужно было бежать не слишком далеко, иначе судьба простого смертного была незавидна.

Так что до обиталища местных паладинов и жрецов я доберусь без лишнего шума, и даже почти не задействуя псионический дар. Куда больше он понадобится мне на месте. Сомневаюсь, что меня будут сильно рады видеть внутри огороженных помещений, рыскающего в поисках отрубленной демонической руки. Уж скорее, меня убьют на месте, если увидят. «Если» – ключевое слово, благодаря моему умению отводить взгляды.

Последним моим приготовлением перед тем, как покинуть облюбованное мной убежище, стал поиск тряпочки для того, чтобы аккуратно похоронить останки личинки в карман. Можно было сразу заявить – более мерзкой вещи в моих штанах доселе ещё не бывало, и в будущем вряд ли будет. Но трупик личинки оставался мне нужен, ибо был более надежным инструментом для поиска демонической конечности и отслеживания самой Малфеозы, нежели непредсказуемый Авгур. Тут стоит сказать откровенно: любая псионическая способность угрожала мне тем, что я от неё однажды свихнусь. Но Авгур здесь был вне конкуренции.

«Так что уж лучше трупик личинки» – вздрогнув от омерзения, подумал я перед выходом.

***

Кастана, храм богини Хелен.

«Они меня видят… проклятье, на паладинов не действует отвод глаз!» – запоздало подумал я, когда на мне остановились чужие взгляды, перед этим словно раздвигая впереди себя тонкую праздничную вуаль. Воины в серебристой броне непонимающе смотрели, часто моргая в мою сторону. Кажется, они сами пока не поняли, что случилось, когда я приблизился к черному ходу в Храм, и предстал пред светлы очи местных паладинов.

Повинуясь странному наитию, я быстрым движением поднёс правую ладонь к сердцу и почтительно склонил свою голову. Мои губы зашевелились.

– Слава Хелен! – громко произнес я, гордо подняв подбородок. Не знаю, откуда взялась эта фраза в моей голове, но для тех, кто стоял перед дверью, она прозвучала словно сигнал.

– Во имя Её! – дружно отозвались воины, расступаясь. Их поза стала менее напряженной, а один из них даже дружески кивнул в мою сторону. – Проходи, брат Гилберт.

Округлив глаза от удивления, я быстро кивнул и пошел вперед. Даже не знаю, что у них сейчас на уме и почему они приняли меня за какого-то «брата Гилберта». Наверное, их мозг додумал недостающие детали, после того как я произнес фразу, которая оказалась подозрительно похожа на пароль.

То, что я провернул, в таком случае находилось на стыке телепатии и псионического прозрения. Не имея возможности промыть голову паладинам напрямую, я каким-то образом озвучил то, что мог знать лишь ограниченный перечень людей. Таким образом, я принял в их глазах облик кого-то из их знакомых. Они даже недостающие детали додумали без моего участия, после того как всеведение, словно отмычкой, взломало им мозг.

Даже для меня это выглядело жутковато, ведь одно дело – узнать имя человека, просто взглянув на него, и другое – вызнать некую его тёмную тайну. Было отчего проделать остаток пути, словно на иголках. Взволнованное сознание даже не обратило внимания на то, что мои ноги уже какое-то время, как бы сами собой, вели меня к цели. Возможно, так было и лучше – внутренние коридоры храма, по определению, были мне незнакомы. Сомневаюсь, что кто-либо, кроме последователей культа Хелен, хоть когда-то допускался в эти палаты. И здесь определенно есть на что посмотреть и чему удивиться.

Храм изнутри оказался даже больше, чем казался со стороны. Коридоры внутри него были узкими и извилистыми и освещались дрожащим светом многочисленных светильников, что висели на стенах. Отполированные до слепящего блеска, стены перемежались яркой мозаикой на потолке. Причудливый узор изображал людей, которые смиренно склонили головы у костяного трона богини Хелен. Владычица судеб решала, где суждено человеку оказаться после своей смерти.

В бесчисленных мозаиках был воплощен труд десятков мастеров на протяжении, по меньшей мере, четверти века, но даже они однажды закончились. К тому времени я пришел в себя после странного забытья у неприметной двери в одну из келий. Нужная мне вещь была именно там.

Я толкнул дверь. Она оказалась, конечно же, заперта. Было наивно с моей стороны надеяться, что дверь с уликами мне любезно оставят открытой. Или же… нет?

Я вдруг пошатнулся от внезапной слабости. Мои глаза широко распахнулись, а перед моим взором промелькнули видения. Реальность, она как река. Будущее, настоящее и прошлое существуют одновременно. Они смешиваются между собой, как слои воды на различной глубине. Моя рука опускается в ледяную воду и внутри моего сознания происходит невидимый взрыв.

«Я всегда закрывал эту дверь за собой – всегда! Всегда, сколько я себя помню!» – кто-то доказывал…

С пронзительным скрипом дверь отворилась, и я едва не провалился за нею вслед. Пошатываясь на ватных ногах, я непроизвольно коснулся лица и обнаружил на пальцах кровь. Любой обученный маг легко отворил бы дверь заклинанием «Стук» второго круга. Увы, я им не владел и вместо этого кромсал ткань реальности портняцкими ножницами – с последствиями, не самыми полезными для здоровья.

Уже вскоре мои ладони покрылись быстро засыхающей коркой, а капли крови так и продолжили капать из носа. Воля к действию буксовала, как колесо застрявшей телеги. Мысли залипали на полуслове, как мухи на липкой ленте. Я пришел в себя от странного забытья только тогда, когда случайно коснулся рукой открытой двери.

«Видимо, я уже слишком стар, раз я не помню даже, когда я её открыл» – кто-то устало оправдывался.

Встряхнувшись, я избавился от посторонних мыслей, которые заполнили мое сознание. И без них мне было трудно ориентироваться в пространстве. Запинаясь на ровном месте, я подошёл к нужному шкафчику и осторожно его приоткрыл. Рука Малфеозы обнаружилась внутри, отрубленная по середину предплечья. Покрытая тёмно-серыми чешуйками, так что в темноте казалась чернильно-чёрной, она оканчивалась пятипалой кистью. Принять её за человеческую мешали длинные, обсидианово-чёрные изогнутые когти. Не мешкая, я положил демоническую руку себе в кожаную сумку, висящую у меня на груди.

Время было уходить. Я меньше всего жаждал проводить опыты с магией подобия посреди храма богини Хелен. В любой миг всё место могло обернуться разворошенным осиным гнездом, а я уже убедился в том, что отводить глаза паладинам гораздо сложнее, чем простым смертным. Нужно было вернуться в убежище, но как назло, я не помнил дорогу назад по извилистым коридорам. Смешно.

«Вот и полагайся на псионическое прозрение теперь. А я уже было собрался заменить им собственные мозги» – скрипнув зубами, подумал я. Пробираясь к хранилищу, я даже не считал повороты, всецело полагаясь на свою способность предвидения. Сейчас она обмякла, как ноги после пробежки, и подсвечивала передо мной лишь часть будущего пути, будто тусклый свет масляного фонаря. Я слишком себя истощил, коверкая клочками реальность. Мой разум был инструментом перемен, но, как и любой другой инструмент, он стачивался, как зубья пилы о древесное волокно.

Вздохнув, я пошёл вперёд, осторожно прикрыв дверь в хранилище за своей спиной. Отныне я шёл впотьмах, полагаясь почти исключительно на свои глаза. Они подводили. Я не раз и не два терялся, вдруг услышав впереди чужие шаги. Приходилось спешно уходить из опасного места и искать другой выход. Возле дверных ручек я останавливался и замирал надолго, всматриваясь псионическим чутьём сквозь толстое полотно дверей. Меньше всего мне хотелось отворить дверь и оказаться в комнате, полной паладинов и жрецов Хелен. Это грозило мне жестоким допросом и костром.

– Что же скрывается за тобой? – я тихо прошептал, коснувшись очередной двери ладонью. И тотчас же, меня подхватил порыв. Властный голос Авгура приказывал – нет, он требовал! Он требовал, чтобы я немедленно вошёл внутрь, ибо пути моей судьбы сошлись в одной точке. Правильный путь был только один, и я это странным образом, чувствовал всеми фибрами своей души. И я даже знал, почему он был таковым. Так распорядились законы реальности, что связали нас с Малфеозой воедино незримой нитью.

Я слабо рассмеялся, ведь я знал, что за дверью – десятки и сотни её покорных, обездвиженных в храме марионеток. И они заметили бы меня сразу. Поэтому я был обречен, чтобы мелькнуть у нее на глазах вновь, как дразнящая хищника, неуловимая дичь.

Я толкнул дверь и шагнул в главный зал Храма Хелен. Сейчас он был заполнен десятками несчастных жертв Малфеозы, которые лежали на отшлифованных каменных плитах и были покрыты тонкими одеялами. Над их телами звучал многоголосый хор жрецов, исполнявших молитву "Изгнание зла". Ароматы благовоний, смешанные с нотами черного перца и мяты, наполняли каждый уголок главного зала, проникали в мои ноздри и уши. После тишины внутренних коридоров храма, сочетание острых запахов благовоний и звуков молитв пробуждало мое сознание, как после продолжительной зимней спячки.

Я выдохнул через нос и зажмурился. Что-то внутри моего черепа пыталось вырваться наружу, расталкивая своей силой множество чужих взглядов, как будто они были тянущимися ко мне руками. Вокруг меня словно сомкнулись стальные тиски, пытаясь раздавить меня, как гнилой орех. Напрасно пытаетесь! Я не… позволю.

Я вдруг ощутил, что чужие взгляды скользнули мимо меня, как острия затупленных рапир по стальной броне. Для простых смертных я больше не существовал. Недосягаемый для их взора, я прошёл вперед, будто раздвигая своим телом толщу воды на самом дне океана. Но глазные яблоки всех заражённых жертв вдруг зашевелились и повернулись в мою сторону, разом. Сдерживаемые молитвой жрецов, марионетки Малфеозы конвульсивно дёрнулись, но и только.