Зеленый прилив

39. Изолятор

Даже не сомневайтесь, я рассказал ему всё. До последнего словечка, до последней грязной мыслишки, таившейся в моей голове. Вспомнил даже то, что сам давно забыл или искренне считал, что забыл.

Вот скажите, приходилось вам когда-нибудь стукнуться локтем или коленной чашечкой? Да, вот именно так, по нерву, чтобы аж искры из глаз и слеза выступила? Случалось, да?

А теперь представьте, что мастер исполнения наказаний одним лишь звуком, парой шепелявых фраз может вызвать такое ощущение в любой части человеческого тела. Словно он трогает своими чешуйчатыми пальцами оголенные нервы, играя на них, как на арфе. Придавливая, прижигая или царапая острым когтем. Чтобы пускать струи боли без ограничений, хоть в отдельную клеточку на правой пятке – хоть во всё тело сразу. С ощущениями любой силы, какой пожелает, и любой длительности. В широчайшей гамме, на выбор, от легкого покалывания под ногтями до ощущения стремительного наезда асфальтоукладчиком.

Возможно, есть на свете люди более стойкие, но мне хватило всего двух сеансов. Первый из них оказался коротким, вполсилы и без причины, ознакомительный, так сказать. А второй – это уже был удар полноценный, за то, что пытался увиливать и отвечал вопросом на вопрос.

Боль отправляла душу в глубины ада, но не лишала сознания, нет. В этом и была задумка суггестивной техники цептан: жертву особым образом парализовывали и брали под полный контроль тело, потому что она должна страдать от болевого шока нестерпимо и вне зависимости от физического состояния. Я весьма развеселил ящера, очнувшись после «легкой» экзекуции с полным ощущением, что провел под пыткой несколько недель, если не месяцев. Оказалось – меньше минуты.

Больше всего палача в моей исповеди заинтересовали три момента. Ну, для начала, вопреки хронологии, он всё же выпытал у меня, как я попал в Запретные казематы. Оказывается, это место настолько особое, что сюда запрещен вход даже большинству гоблинов и орков, о проникновении сюда с животными вообще речи быть не может – только поэтому мне и удалось так долго уходить от преследования. По этому поводу он тут же вызвал к себе пару орков в доспехах изумрудного цвета и дал им какие-то указания на своем языке. Перевод мне в голову на этот раз не транслировался.

Услышав, что неподалеку разбит потайной лагерь, в котором находятся, помимо прочих, оба ненавистных ему белоголовых ахея, высший ящер необычайно возбудился. Потребовал рассказать в мельчайших деталях всё, что я о них знаю. Поцокал языком, когда я заметил, что боевыми магами их не назвать, один – медик, другая – лингвист. Когда я закончил, он снова вызвал орка и отдал еще несколько распоряжений. Наверное, еще более важных, поскольку этот орк отправился исполнять приказ бегом, в буквальном смысле.

Ну и третий момент, который особо заинтересовал цептанина в моём рассказе, касался, конечно же, стычки на фабрике. В процессе рассказа я всё явственнее ощущал нарастающий гнев, а как только дошел до момента стрельбы в цеху – ящер вскипел. Я тихо пискнул и погрузился в пучину такой боли, что пожелал себе смерти и пожалел, что вообще родился на свет.

Боль прекратилась внезапно и очень быстро. Гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Когда я открыл глаза, ящер нависал надо мной всем телом и трясся от ярости.

– Таштан! Зачем вы стреляли в Таштан? Лучший специалист Колыбели по трансформации энергии! Знания Таштан помогли бы освободить всех заключенных этой тюрьмы. А потом мы могли бы восстановить ритуал и обратить трансмутацию!

Ооооо! Так вот какие планы зрели в тиши казематов! Не зря ахеи держали этот мир под наблюдением, ох не зря! Плохо следили, недостаточно, откровенно говоря!

– Откуда нам было знать? Мы вообще не знали, в кого стреляем. Вас обоих хотели взять живыми. Кто мог знать, что он начнет колдовать?

– Она.

– Она? Так это… твоя самка?

– Скажешь так еще раз – сожгу спинной мозг. В нашем языке тоже есть разница между словами, описывающими животных, и теми, что относятся к высшим видам.

– Она умерла?

– Нет. Я успел погрузить ее в кокон изолятора. Она в стазисе.

– Сможешь её вылечить?

– Я не лекарь. Я палач. Я могу снять боль, но не залечить раны. Тело в стазисе не претерпевает изменений, даже сильно раненое или больное существо может провести в коконе несколько месяцев. А ведь она совсем недавно освободилась из кокона, ещё позже, чем я! Попасть туда снова – вдвойне тяжело.

– Так она что, тоже преступница? Отбывала здесь наказание?

– Да. Она, я и еще около ста сорока ящеров. Все мы оказались в этой ловушке, потому что некому было прервать действие изоляторов. Про нас попросту все забыли. Поэтому двое самых старых арестантов умерли, не выдержав такого испытания. Еще восемнадцать погибли из-за неисправностей в коконах. Пятеро сейчас находятся на грани жизни и смерти. Освободиться самостоятельно сумели только мы двое.

– Так может быть, освободить кого-нибудь еще? – предложил я. – Вдруг среди оставшихся есть врачи?

– Ты что, идиот? Думаешь, мы не пытались? – Ящер кричал. – Каждый кокон закрывается авторским артефактом, в котором сосредоточена энергия на много веков поддержания жизни в парализованном теле. Снять артефакт, не зная порядка и стороны приложения силы, а также вида необходимой энергии – невозможно. Если применить силу неправильно, весь заряд будет выпущен внутрь кокона и сожжёт арестанта. За последние три тысячи лет никто не смог сбежать из Запретных казематов, ни разу! Ни сам, ни с чьей-либо помощью.

– Но вы же как-то освободились?

– По стечению обстоятельств. Двенадцать лет назад в одном из залов во время сильного шторма произошел обвал. Все-таки здание слишком долго находилось без присмотра. Правое крыло полностью затопило – там все арестованные погибли. На нашей стороне вода поднялась не так высоко. В крышу били молнии, своими разрядами задев артефакты и убив еще троих. У меня, Таштан и еще одного несчастного, чьи коконы стояли дальше всех, повреждения были меньше.

Ящер сходил в дальний угол комнаты и принёс оттуда некий предмет – продукт дивных цептанских мыслительных технологий. Нечто вроде крупной косточки миндаля, испускающей тонкие лучи голубого и изумрудного света. Снизу устройство было покрыто волосками, шевелящимися то ли от сквозняка, то ли сами по себе.

– Вот, у моего артефакта обнажилась и отмерла часть западного эгрегора. Почему это не привело к смерти – не знаю. Сам я как исполнитель наказаний – умею и ставить такие, и снимать тоже, но только свои. С подобным явлением ни разу еще не сталкивался.

Он посмотрел на меня, понял, что эти объяснения ничуть не делают для меня картину яснее, и отбросил штуковину в сторону, на пол.

– В общем, наши «тюремные камеры» стали быстро разряжаться. Всего за четыре года защитная энергия рассеялась. Оставалось лишь приложить немного усилий и пробить кокон изнутри, пока сила, обеспечивающая паралич, совсем не ослабла. Кокон живой, если его не подавить, то без артефакта он за несколько минут сожрёт тело. Мне и Таштан вырваться удалось. Третий маг не совладал с коконом.

Я невольно начал искать варианты.

– Если Таштан – специалист по энергетике, вы могли бы попытаться воссоздать удар молнии на других коконах.

– Мы пытались. Пытались много раз. Слишком много неизвестных. Какой заряд несла молния? Как изменилась, проходя защитные поля казематов? Как долго длилось воздействие? Мы меняли условия и экспериментировали до тех пор, пока не исчерпали возможность создавать новые артефакты для опытов. Коконы либо игнорировали разряд, либо сгорали. Когда ставить опыты стало не на чем, один из наших собратьев по несчастью вызвался добровольцем.

– И?

– Как видишь, здесь никого больше нет, кроме меня и Таштан. Успеха мы не достигли, доброволец погиб. После этого мы прекратили опыты и стали искать другие способы освободить сородичей.

– А они есть, эти способы?

– Да. Кажется, один есть. Когда я был еще стажёром, только-только пришел в казематы на практику, нам рассказывали про страховой контур в системе защиты. Его ввели после крупного пожара в канцелярии, когда случайно сгорела значительная часть архивных записей. Выяснилось, что формулы освобождения узников почти никто не помнит наизусть, все исполнители наказаний слишком доверяли записям и хранили порядок в архиве.

– Невеселая перспективка. Уйти на пожизненный срок из-за того, что кто-то потерял бумажку с приговором.

– Да, примерно так. И с тех пор было введено два правила. Во-первых, исполнитель наказаний обязан помнить наизусть схемы освобождения всех своих арестантов. Во-вторых, на случай внезапной гибели или отсутствия мастера, оставшиеся четверо могут перейти к ручному управлению и применить универсальный ключ.

– Именно четверо?

– Да, универсальные ключи создаются самим казематом, если действительные мастера исполнения наказаний потребуют этого одновременно.

– Понятно. Только это не ваш вариант. Вас всего двое, и вы не действительные мастера.

– Это так. Но есть еще один нюанс. Я нашел его совсем недавно, года два назад, перебирая самые старые из архивов службы каземата. Там говорится об общих принципах, заложенных в здание при проектировании его магической защиты.

– Ни черта себе. У вас строительная магия – тоже по проектам? Я думал, только у нас додумались проект каждого сортира в администрации согласовывать.

– У вас – строительная магия? А, ты так странно шутишь. Конечно, у нас есть проекты, ведь многие магические объекты так сложны, что требуют участия сотен мастеров, а иногда и тысяч. Ошибка в расчетах может привести к катастрофе.

– Согласен, логично.

– В проекте казематов был предусмотрен особый протокол на случай внешнего нападения или стихийного бедствия. Каземат не станет дожидаться приказов смотрителей, он сам направит всю доступную энергию на поля магических защит, даже если в итоге истощится и погаснет. Так вот, если после такого происшествия снова начать подпитку, каземат запустит церемонию возрождения. С нуля. То есть, с процедуры зачисления персонала.

– Не пойму. Если коконы не разблокируются даже в такой ситуации, что дает тебе набор персонала?

– Всё просто. В каземат заходит первый смотритель – и назначается главным действительным мастером исполнения наказаний. Он остается главным во всех залах, пока не придет второй и не разделит руководство. Затем они управляют казематами вдвоем, пока не появится третий.

– Кажется, понял! В случае катаклизма, ты мог бы объявить себя главным мастером и получить универсальный ключ от всех коконов в одиночку?

– Почти так. Только одному ключ все равно не получить, решение должно быть обязательно коллегиальным. А вот вдвоем с Таштан… и возможно, пара лучших орков осилила бы роли младших исполнителей… Древние правила сложились с новыми таким образом, что позволяют нам обмануть сложную магию самой надежной тюрьмы во всех известных мне мирах. Необходимо для этого лишь найти источник энергии, который вырубит защиту казематов. Энергии, как ты понимаешь, колоссальной.

– А поскольку Таштан – как раз специалист по переносу энергии, то…

– Совершенно верно, ей найти такой источник оказалось не сложно. Мы разыскали его… – ящер ткнул пальцем, – у вашего никчёмного народца!

40. Ледяное плато

Ракета была совсем небольшая.

Ну то есть, как… Я – не сказать, чтобы хорошо разбираюсь в современных ракетных вооружениях. Видел кое-что за время службы… но не фанат. И представляю себе стратегическое оружие по парадам в столице, да по картинкам в интернете. Иными словами, для меня ракета с ядерной боеголовкой – это нечто здоровенное, погруженное на восьмиосный тягач. Да, как «Тополь-М».

Уже после, спокойно поразмыслив, я согласился: ну какой дурак и с какой целью запустил бы по нашему небольшому городку такую дурищу? Ведь «Тополь» – это тяжелая межконтинентальная ракета. Никто же не планировал палить по собственной территории с другого конца страны? Да и выжигать весь регион в задачу военных не входило.

Гораздо логичнее было установить ядерный боезаряд на стандартный армейский ракетный комплекс малого радиуса действия, верно? Он незаметнее для посторонних наблюдателей, и дешевле, да и мощь боеголовки можно подобрать под конкретную цель. Был бы толк…

Нет, не было толка. Передо мной лежало нечто вроде ракеты от армейского комплекса «Точка». Сказать наверняка трудно, ракета валялась на склоне, словно изжёванная и сломанная пополам. Частично зарывшись передней частью в белый горный снег, она не вызывала желания подойти и прочитать маркировку.

Снег царствовал в этом мире. Он лежал повсюду. На горном хребте, что поднимался впереди и уходил на сотни километров вдаль. Снег лежал на крутой скале, что торчала слева и хоть немного прикрывала нас от вымораживающего ветра. Снег лежал в каждой ложбинке и ямке, откуда порывы ветра не могли его выдуть. И лишь в тех местах, где снег не удержался, торчали вершины голых камней.

Ракета лежала прямо посередине этого каменно-снежного пейзажа, в углублении, которое образовалось после давнего оползня. Портал, чтобы проще было подобраться, орки установили в более-менее тихом закутке, за обломком скалы. Место можно было считать почти комфортным, ведь стоило сделать пару шагов в любую сторону – и ветер снова пронизывал до костей, вымораживая «непродуваемый» бронекостюм через все накопившиеся дырки и разрывы.

Да, так вот, – ракета. С одной стороны, она казалась обычной сломанной железякой, совершенно безопасной. С другой, еще там, на Земле по лагерю беженцев ходили упорные слухи, что заряд составлял не меньше полутора сотен килотонн Раз в десять больше, чем американцы сбросили на Хиросиму.

Под ракетой темнело пятно – что-то протекло из-под обшивки. Гарантировать, что это снег поплавился или ракетное топливо разлилось, а не радиоактивные компоненты, я бы не стал. Кажется, «Точка» – твердотопливная ракета, у нее топливо протекать не может? Не знаю, не помню. А детектор радиации если и был когда-то в шлеме, то давно сгорел.

На всякий случай, я попытался отойти подальше. За это чуть было не схлопотал кистенём от гоблина и поспешил объяснить цептанину, в чём дело.

– И что? Меня твоё здоровье не заботит. Будешь упираться – потащим на веревке! – буркнул тот в ответ, но от ракеты на всякий случай тоже отошел.

Мне оставалось только чертыхаться с досады, что нет под рукой даже бинокля. С этой точки разглядеть ракету толком не удавалось, а подходить ближе не позволял инстинкт самосохранения.

А хотя… Ну что толку? Ну разгляжу я её поближе, и что? С каких это пор я стал способен оценить по внешнему виду состояние обломков ядерной бомбы? И, тем более, дать заключение о возможности транспортировать её через портал? Да бросьте, я даже не знаю, с какой стороны у нее взрыватели!

Так-то, вообще удивительно, что эта дура до сих пор не рванула: судя по натоптанным следам, орки не особо стеснялись и активно лазили по ракете перед нашим приходом. Если взрыватели на боевом взводе…

– Смотри, хорошенько смотри! – Требовал цептанин. – Ты должен всё рассказать мне об этом оружии. Иначе ты мне не нужен. А мои войска голодны.

Он клекотал-хихикал, а я с омерзением взглянул в сторону охраны и конвоя. Личная гвардия колдуна, обступившая кокон в казематах еще до того, как моё тело вывалилось наружу, была более-менее дисциплинированной. И выглядела поприличнее. Даже на гоблинах были металлические доспехи с изумрудном отливом, а длинные тесаки и метательные лезвия на поясах орков вызвали бы восхищение у любого коллекционера холодного оружия.

А вот обычные «вольные» гоблины, расквартированные на скалах, представляли собой отвратительное зрелище. Скакали повсюду, словно орда диких обезьян. Дисциплиной в их рядах и не пахло. А главное, они возбудились при виде меня, сбежались к границе своего полевого лагеря, галдели и высовывали языки.

В нескольких местах вокруг лагеря можно было заметить разбросанные вещи земного происхождения. И большие бурые пятна. Шутка ящера шуткой вовсе не была. Я здесь уже не первый такой невезучий эксперт, а языки они высовывают не потому, что инстинкт достался от прародителей. Это они облизываются.

– Не пугай меня, я эту зеленую нечисть уже во всех видах видел. Что конкретно ты хочешь узнать об оружии?

– Всё, что знаешь ты. Из чего и как сделано, как работает, каков запас энергии? Как его починить или хотя бы извлечь энергетическую ячейку?

– Какую еще ячейку?

– Ту, в которой заключена разрушающая сила, разумеется!

– Здесь нет никакой ячейки. Там внутри – специально подготовленные материалы, какие не встретишь в природе. И даже сырьё очень трудно добыть, потому что оно убивает на расстоянии каждого, кто подойдет слишком близко.

– Оно ядовито?

– Очень. Но помимо этого, оно постоянно, эммм… излучает энергию. Которая разрушает живую ткань. Ты можешь не трогать его, не есть и не вдыхать, но оно все равно отравит твоё тело. Через некоторое время ты покроешься язвами и умрёшь.

Ящер кивнул.

– Нам известны такие вещества. Таштан рассказывала. Несколько тысячелетий назад мы открыли их свойства, пытались изучать и даже как-то использовать. Но не нашли практического применения. Это редкие металлы, неподвластные магии. Их энергией невозможно управлять, к тому же она слишком неинтенсивна. Чтобы её собирать, магу требуется потратить больше сил, чем он получит.

– Нам удалось заставить этот материал отдавать энергию быстрее.

Ящер был заинтересован.

– Говорят, один из народов Содружества, из числа необучаемых бесполезных изгоев, научился делать на стыке колдовства и механики энергетическую линзу. Но её силы хватает только на простейшие нужды, чтобы освещать жилище, например. Мы изучили их опыт, нашли его глупым и непрактичным и предпочли запретить добычу такой руды. К счастью, она в наших мирах крайне редка.

– Мы пошли дальше. Наши ученые могут улучшить этот материал так, чтобы получилось оружие.

– Это я уже знаю. Когда мы с Таштан не смогли найти в нашем мире нужного источника энергии, то заставили орков пользоваться порталами. Однажды они открыли дорогу в неизвестный мир и притащили оттуда аборигена. На допросе тот рассказал как раз про такое оружие. Угрожал мне, что воины из его мира сожгут одним ударом всю Колыбель, если не отпустим пленника домой.

– Оптустили?

Ящер не ответил, но на эмоциональном фоне я уловил ноту презрения.

– Понятно. Подозреваю, что после этого у вас вновь проснулась надежда освободить узников в казематах?

– Конечно. Открытый новый мир был сам по себе неплох, пригоден для заселения. Цивилизация выглядела никчёмной, без признаков магии. Да еще и такой подарок в придачу! Мы быстро провели разведку, собрали армию и начали вторжение.

– Болтливый идиот.

– Что?

– Да нет, я так. Местное идеоматическое выражение.

– Прекращай болтать не по делу. Если вы действительно обладаете такой силой, я жду от тебя ценной информации! – С этими словами он тихонько, едва-едва подстегнул мою психику.

Когда я пришел в себя, то без запинки и дополнительных понуканий рассказал всё, что знаю о ракетном оружии в целом, о комплексе «Точка» в частности, а также о принципах действия ядерного оружия.

Скажете, я предатель?

Ну да, я предатель. С тем лишь оправданием, что я был не первый предатель на этом проклятом леднике за последние пару дней. Ну и ещё, у меня была надежда обратить предательство в спасение своей планеты.

Согласен, надежда тут выдавалась слабая и малоперспективная. Как я и ожидал, ящер довольно быстро потерял интерес к рассказу.

– Хватит! – приказал он вдруг. – Ты говорил, что разбираешься в устройстве! А пока я слышу всё то же, что мне много раз рассказывали другие пленники. Некоторые из них знали даже больше тебя. Но мне не нужны домыслы, мне нужно заключение магистра этой вашей ядерной технологии!

Ну разумеется, я говорил как профан, хотя обещал, как магистр. А что ещё оставалось делать? Жить хотелось, надо было как-то тянуть время.

– Послушай, как тебя там…

– Касфар. Ещё раз переспросишь – накажу.

– Да, Касфар. Мне кажется, что ты не вполне представляешь себе, насколько сложна наша технология. Во всех подробностях, позволяющих создавать ядерное топливо, знаниями обладают, может быть, всего пара тысяч человек на весь наш мир.

Ящер смотрел с подозрением. Я спешил развить мысль.

– Наши магистры, умеющие добывать радиоактивные материалы, не владеют технологией обогащения. Обогатители – не смогут собрать бомбу. Мастера-оружейники не оснащают и не обслуживают ракеты. А солдаты-ракетчики не знают, как получить сырьё и сделать бомбу!

Убедил? Нет, не убедил.

– Ты же сам рассказывал, какую сложную магию творят… творили ваши колдуны, когда собирались все вместе. Эта штука, – я ткнул пальцем в сторону ракеты, – такая же сложная как защитные поля ваших долбаных казематов. Ты впустую мучаешь и казнишь людей! В нашем маленьком городке, откуда ты понатаскал пленников, нет и не может быть специалистов настолько высокого уровня!

Ящер задумался.

– Вроде бы ты говоришь правду, я это чувствую. Но в то же время, явно что-то темнишь. Жаль, что вне кокона я не могу полностью контролировать твой разум. Что ж, хорошо, из этой ситуации есть несложный выход. Раз все мои пленники такие бесполезные ничтожества, я прекращу их мучить. Пожалуй, отдам их гоблинам. Всех. Прямо сейчас.

Вот же сволочь!

Я дождался, пока мой страх и злость просочатся в разум цептанина. Увидел, как он оскалился, наслаждается превосходством. Да, вот так, теперь можно и выдвигать предложение.

– Нет, Касфар, ты этого не сделаешь! Наоборот, я предлагаю тебе отпустить их всех обратно на Землю!

Он рассмеялся.

– А ты наглый! Только что признался, что ничем не можешь мне быть полезен, но при этом выдвигаешь условия и высказываешь желания?

– Я это делаю не на пустом месте. Хочу заключить с тобой сделку!

– Сделку? Ты, обезьяна? Что ты можешь предложить?

– Я знаю, в чем твоя ошибка. И знаю, как провернуть твой план с казематами без наших учёных-ядерщиков.

– Интересно. И что же, я не смогу вырвать у тебя эту информацию силой?

– Нет. Для моего плана нужны ещё люди. Вполне конкретные люди с именно теми знаниями, которые тебе и нужны. Где они сейчас, я знаю очень приблизительно. А совсем скоро их будет невозможно отыскать. В общем, если ты не согласишься на мои условия, я стану сопротивляться тебе как можно дольше. И с каждой минутой шансы освободить твоих сородичей из казематов будут таять.

Я чувствовал, как ящер прощупывает в мозгу каждое моё слово. Но я не врал, мне было нечего бояться разоблачения. Вне кокона колдун не имел надо мной полной власти, читать мысли напрямую не мог. Пытать или вернуть в казематы можно, но это время, время!

– Злорадствуешь? – удивился ящер. – Очень интересные эмоции. Не знай я, что ты человек, мог бы даже решить, что ты из нашей породы.

Что это, похвала? Или юмор? Пока что ни одна из шуток цептанина меня не веселила. Скорее, наоборот.

– Отпусти людей. Переправь их на Землю, в то место, где мы впервые встретились. Я знаю, у тебя есть специальный портал, который открывает прямую дорогу куда угодно. Высади их там и прикажи не преследовать, пока они не выйдут за пределы города.

– И что тогда?

– Тогда я отведу тебя к человеку, который разбирается в ядерных бомбах лучше всех твоих пленников вместе взятых. Это его профессия и его жизненное увлечение. Никто не сможет сдвинуть эту ракету с места без угрозы взрыва. А он – может. Решайся!

Ящер думал долго. Несколько раз я чувствовал осторожные попытки прикоснуться к моему разуму, словно колдун в очередной раз проверял правдивость моих слов. Или никак не решался напасть и подавить меня ментально, чтобы вырвать всё, что я знаю, силой. Главное, попыток оглушить меня болью больше не было, и это уже был хороший признак.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я согласен. Но ты ничего не понял о сути ящеров, если надеешься провести меня и избежать самого страшного наказания, какое только способен себе представить.