Зеленый прилив

10. Штаб

Через небольшой брезентовый «предбанник» мы тихо-молча прошли в огромную штабную палатку. Внутри было сумеречно, тепло и сухо. Почти тихо, только гудел под стенкой небольшой генератор.

Повинуясь жесту сопровождавшего, мы расселись на незанятых раскладных стульях вдоль стен. Уже сидевшие здесь полтора десятка человек сопроводили наше появление полуоборотом головы и быстро вернулись к своим занятиям. А плотная группа в дальнем конце палатки, за столом у экрана с проектором, вообще никак не отреагировала на появление новых зрителей.

У самого конца стола человек в штатском демонстрировал широколампасным генералам подборку спутниковых фотоснимков. Он раскладывал их по столу и прикалывал канцелярскими булавками к листу ватмана так, чтобы сформировались очертания города. Или того, что от него осталось.

– Обратите внимание, вот здесь, здесь и здесь, – продолжал, не прервавшись с нашим появлением ни на секунду, человек в штатском. – Эти отвалы породы появились в течение последних суток. Здесь, в конце обводного канала, и здесь, на выходе к реке, построены дамбы. Здесь – наоборот, прорыты отводы, русло осушено, расширено и превращено в спуск к вот этому отверстию.

Докладчик оглянулся на солдата за клавиатурой, тот пощелкал по кнопкам – и на экране проектора схема высветилась целиком, так что увидеть ее смогли не только за столом, но и все присутствующие, включая нас.

В «президиуме» офицер в темно-зеленом камуфляже с двумя топориками на нашивке пододвинул к себе картонную папку и поднес к самому носу пачку аналогичных фотографий. Затем, обращаясь к остальным, развел руками.

– Это, я вам скажу, не молдаване штукатурили! Чтобы такое построить за месяц, нужно мою орду со всего округа согнать. Да и не уверен, что успели бы. – Он повернулся к докладчику. – Говоришь, за сутки? Голыми руками?

– Практически. Конечно, мы видим только происходящее на поверхности, а основная работа ведётся под землей. Только на выходах мы зафиксировали несколько единиц, предположительно, тяжелой строительной техники.

– Предположительно?

– Очень предположительно. Даже не можем сказать, какой это тип механизмов. Они от восьми до пятнадцати метров длиной, а высотой, предположительно, до трёх метров. Обводы округлые, на концах сужены, отдельных деталей и шасси различить не удалось. И это всё, что мы можем сказать о них на данный момент.

– Фотографии со спутника? Совсем нечеткие! – разглядывая свою папку, возмутился не старый, но почти седой генерал в синем кителе.

– Над городом постоянно висит портальное поле, – ответил ему с соседнего кресла другой генерал, со знаками различия войск связи. – Оно отражает видимый спектр и искажает другие волны во всех диапазонах. Мы пробовали и обычную съемку, и воздушную, и космическую. И фотокамерами, и инфракрасными излучателями, и даже ультразвуком. У вас те снимки, которые дают максимально возможную четкость, лучше просто нет.

– Ну есть же, в конце концов, разведка! Что, до сих пор не собрали данные? Не родили ни одной вменяемой версии?

– Даже приблизительной, – покачал головой связист. На дистанции помехи для визуальных и технических средств наблюдения очень сильные. Средства дальней разведки ничего не дают, потому что беспилотники мы теряем еще до того, как получим первые сведения.

– А людей туда послать?

– Категорически против! Мы зря потеряем разведчиков, – заявил с противоположной стороны стола мужчина в буро-зеленом полевом бушлате без знаков различия. – С начала операции из семнадцати заброшенных ДРГ две погибли еще на высадке, три – на марше. Вернулось девять, с остальными связи до сих пор нет.

– Что показали те, кто вернулся?

– Из них шесть групп даже не дошли до своих точек, были выявлены и отступили с потерями. Фактически, с задачей справились только группы Тардина и Краснова. Но за шесть часов, что они выбиралась из города, враг заново перерыл разведанный участок. Говоря откровенно, результат от такой разведки даже не нулевой – мы впустую гробим людей.

Возникшую паузу снова прервал докладчик.

– Таким образом, на сегодняшний день с уверенностью можно сказать лишь то, что они меняют ландшафт. Прокладывают под городом некие коммуникации и создают больше подземные резервуары, отсюда и отвал породы. Причем, работают мощными темпами, картина меняется каждые несколько часов.

Эксперт взял маркер и обвел на карте красными кругами пять-шесть нечетких пятен геометрически правильной формы.

– Здесь и здесь к существующим многоэтажным зданиям они навалили земляной холм. Кроме того, обрушили все дома по окружности и использовали как строительный материал для центрального объекта – вот тут, в форме башни.

Генералы принялись листать свои копии, разыскивая снимок башни.

– А какие предположения есть насчет целей строительства?

– Какие угодно. Пока тоже можем лишь гадать. Ангары, склады, производственные мощности, укрепрайон… Хотя это может быть ракетная шахта или стартовая площадка. Или мозговыжигатель.

Заметив недоумённые взгляды, он пояснил:

– Чтобы предположить, что именно они строят, нужно осознавать, какими технологиями они обладают. А мы на данный момент не можем объяснить принципов даже того вооружения, с которым имели дело.

В таких мрачных тонах заседание штаба продолжалось еще минут десять, прежде чем командование решило все-таки вспомнить о нашем присутствии. Хотя выражено это было весьма символически. Закончив обсуждение проблем, еще один человек в гражданском костюме, сидевший к нам спиной, ткнул пальцем в того коллегу, который ранее рассказывал о ситуацией с разведкой.

– С учетом всего услышанного, Александр Анатольевич, считайте операцию официально одобренной. На вас возлагаем инструктаж, – он, не оборачиваясь, кивнул головой, как бы ткнул затылком в нашу сторону, – и общее руководство. На этом совещание закрыто, все свободны.

Генералы и полковники, собрав свои папки, продолжая вполголоса обсуждать друг с другом «учет услышанного», прошли на выход. Вояки рангом поменьше, сидевшие в палатке, под команду «Товарищи офицеры!» повскакивали с мест и вытянулись смирно. Мы тоже инстинктивно вскочили, хотя какое к нам отношение имело все происходящее – по-прежнему мало понимали.

Александр Анатольевич дождался, пока высокие чины освободят помещение, и махнул нам рукой, подзывая к столу. Поскольку в ситуацию мы уже успели в целом вникнуть, дальнейшие разъяснения не заняли много времени.

Напрямую он нам этого, разумеется, не сказал, но по всему увиденному и так было понятно, что пребывали наши вояки в глубокой… как бы помягче выразиться? – патовой ситуации. Они не были готовы к такой странной войне, к столкновению с таким необычным противником. Примитивные зеленые человечки с дикарскими тесаками сломили лучшие военные разработки человечества, сделали бесполезными новейшие виды вооружения.

Единственным эффективным средством борьбы с ними на данный момент был дуболомный пехотный штурм, позволявший на первых порах истреблять врагов сотнями. Пока у штурмовиков не подойдут к концу боеприпасы или орки-снайперы не выбьют самых опасных стрелков топорами. После чего неизбежно последует молниеносная контратака и резня уже в рядах наступающих. Никакие понесенные потери, по всей видимости, ничуть орков не волновали.

Не помогла даже откровенная демонстрация бессильной злобы: крылатая ракета с ядерным зарядом, выпущенная по городу накануне под величайшим секретом. О котором, естественно, все узнали еще до пуска, а уверились – как только в «загон» прибыли инструкторы по ГОиЧС с лекциями. К вечеру дети бегали по улицам с криками: «Вспышка справа! Вспышка слева!», – а некоторые взрослые даже поперлись на холм – посмотреть «как она жахнет».

Ракета просто сгинула на подлёте, исчезнув с экранов радаров. По версии наших всезнающих диванных экспертов из лагеря, электронная начинка сгорела от воздействия всё тех же неведомых вспышек на портале, после чего неуправляемая ракета упала в одном из подставных миров, которые нам попеременно демонстрировали орки. Никому не известно, взорвалась ли она, поскольку оркам хватало соображения тщательно следить за небом и «переключать канал» на порталах после каждой замеченной атаки.

Был предложен еще один безумный вариант: тактическая бомбардировка неуправляемыми ракетами по периметру портала. Но тут разум победил панику, осознав, что враги слишком уж полны неожиданностей. К примеру, последние новости о масштабных подземных работах могли означать, что они обладают гораздо более высоким уровнем технических знаний, чем казалось при первом контакте. К чему приведет очередной необдуманный шаг со стороны людей – предсказать невозможно. А просто так, безотчётно давать в руки врагу еще несколько ядерных бомб никто не решился. Вариант благополучно свернули.

И придумали нечто иное.

– Портал не сплошной, – объяснял нам генерал неизвестных войск. – Иначе орки не могли бы выходить оттуда для отражения наших атак и потом возвращаться под его защиту. Особо тщательно защищены те участки, с которых мы могли бы нанести удар по основанию линзы. Но в других местах периметр едва охраняется, несколько наших разведывательных групп смогли свободно проникнуть в город и затем выбраться обратно.

Проектор вывел на белую доску другую карту города, Александр Анатольевич нарисовал на ней маркером несколько полос-маршрутов.

– По данным разведки, противник сейчас занят укреплением основ под устройствами, создающими поле. Через несколько дней опоры большого портала станут неприступными. Наш единственный шанс – обрушить их сейчас, сколько еще возможно.

Проектор наложил на карту спутниковые снимки.

– Вот. Как минимум три опоры портала все еще представляют собой обычные высотные здания. А вот на этих точках работы только-только начаты. Состояние вот этой группы зданий – неизвестно. Всего таких опор более сорока, заведомо укрепленные в расчет не берем.

Генерал повернулся к нам.

– Ваша задача в этой операции – ключевая. В город будут заброшены группы спецназа. Для солдат это неизвестная местность, разведданные по которой напрочь отсутствуют. Средства навигации не работают, включая даже элементарные компасы. Есть карты, но территория сильно перекопана, картам она не соответствует. Ну а главное, там повсюду порталы, черт ногу сломит, где и что за ними спрятано. Ориентироваться на месте сейчас сможет только хорошо знакомый с городом человек.

Он поднял палец и ткнул им – я через разделявший нас стол почти ощутил давление.

– Не думайте, что мы не пробовали другие способы, не искали варианты. Но сейчас на нас давит не только угроза оттуда (он указал большим пальцем за спину, в сторону города). На нас с еще большей силой давит еще и оттуда (последовал аналогичный жест пальцем вверх, к потолку). Грёбаное мировое сообщество.

– А ему то какое дело до наших проблем? – не удержался я.

– А ему, сынок, до всего и всегда есть дело. Особенно если у соседа неприятности, на которых можно руки нагреть. В нашем случае, они догадываются, что неприятности очень большие. У нас над головами сейчас спутников столько, что аж здесь слышно, как они друг об друга лязгают.

– Нам спутники не сильно помогли.

– На это вся надежда, – кивнул генерал. – Бог знает, что им удалось выяснить, а что нет. Раз официальных нот не направлено и в ООН никто ботинком по трибуне не стучит – значит, у них информации не больше нашего. Они лишь уверены, что мы локализовали ситуацию и хотим скрыть событие и пользоваться его плодами единолично.

– А мы что, так сильно хотим? Я эти плоды видел, пусть забирают себе с горкой!

– Вот да, таких плодов не жалко! – поддержал меня еще один беженец.

– Мозги включите! – посуровел Александр Анатольевич. – Вы видели их потенциал? Вы видели, каким оружием они обладают? Который день длится контакт, а мы даже параметров этого оружия зафиксировать не можем, только визуальные описания! И все, все наши технологии там ложатся! Можем ли мы допустить к этой информации потенциального противника?

Мы пожали плечами. Нам все эти мутные игры были, что свинье апельсины.

– Ну неужели ж вы думаете, что к нам действительно побегут помощь оказывать? Первое, что сюда завезут, будет техника для сканирования и разведки. Потом, как по нотам, случится какие-нибудь ЧП и от нас потребуют передачи операции под международный контроль.

Тут он наклонился и понизил голос.

– Кроме того, с точки зрения военной безопасности страны, никогда нельзя сбрасывать со счетов возможность прямого удара, если соседи сочтут наше положение достаточно тяжелым. Поэтому мы отбрёхиваемся, как можем. С каждым днем делать это всё труднее.

Генерал протянул руку к стулу, на спинке которого висел камуфляжный бурый бушлат, повернул один из рукавов и продемонстрировал всем нашивку национальной гвардии.

– Чтобы максимально долго водить любимых коллег за нос, мы, по большому счету, не должны даже привлекать к этой операции вооруженные силы. Стягивать армию в глубине своей территории – это признать факт войны. А официальная версия – масштабное ЧП техногенного характера. По этой причине оцепление формирует гвардия и войска РХБЗ, а спасатели и полиция имитируют бурную деятельность.

– Поэтому артиллерия прекратила огонь по городу?

– В том числе, да. Как только мы зафиксировали переброску в наш сектор технических средств контроля и активность резидентуры, стали вести себя максимально близко к легенде.

– Это что же получается, – я был, мягко говоря, в шоке, – Нет за нами никаких армейских резервов? Если орки пойдут в атаку, их нечем будет остановить?

– Ты только не описайся от паники. Тут вроде люди тоже не без ума сидят. Во-первых, в соседней республике проходят внезапные масштабные учения. Под этим соусом мы успели стянуть достаточно сил и средств еще до того, как разошлась информация о ЧП. Так что вблизи города можем держать и технику, и артиллерию. Во-вторых, задействованы все запасы местных частей. В третьих, у нацгвардии тоже разного добра хватает. Наконец, прочие резервы потихоньку стягиваются и формируются, только без суеты и максимально скрытно.

– Ну вы прям успокоили. – Я постарался вложить в голос максимум сарказма. – А то уж страшно было, что мы для страны последняя надежда.

Генерал задержал на мне свой очень серьезный и грустный взгляд.

– Наш спецназ, и в первую очередь разведка, понесли большие потери. Мы не можем их восполнить, не привлекая внимания. Как на духу, лично я бы в жизни не разрешил включать таких как вы в наши группы. Но в Управлении сил спецопераций решили иначе.

Он показал пальцем на проекцию города над столом.

– Мы вынуждены привлечь именно вас. Вы все – местные жители, знаете интересующие нас участки города, сориентируетесь на них даже в полностью разрушенном состоянии. Более того, вы уже имеете опыт боевых столкновений с противником. Поэтому будете выступить в роли проводников и консультантов.

Последовала пауза, которую никто не рискнул нарушать.

– Да, еще одно. Сейчас я должен бы еще сказать, что это смертельно опасное предприятие, поэтому пойдут только добровольцы. Но совершенно уверен, никто из вас не откажется.

Юноша в очках издал было какой-то звук, но наткнулся на взгляд генерала – и промолчал.

11. Ангар

Вывезли нас из армейского лагеря на грузовике, который внешне походил на старую ржавую вахтовку. Или на тот раздолбанный КУНГ, в котором во время срочной службы мы катались по части со связистами.

Внутри фургон оказался неожиданно комфортным, вместительным, с чуть прохладным кондиционированным воздухом. Судя по толщине двери, он был еще и неплохо бронирован. Наружных заляпанных грязью стекол (и классической фанерки вместо одной из форточек) изнутри не существовало вообще, салон был чистым и светлым – за счет трех мощных светодиодных плафонов. Забираясь внутрь, каждый из нас цокал языком, присвистывал или издавал какой-нибудь еще характерный звук из-за удивления, настолько внутреннее убранство не соответствовало жалкому внешнему виду машины.

Из-за отсутствия стёкол мы понятия не имели, куда нас везут. А везли долго. Повинуясь усталости и напутствию провожавшего офицера, все устроились поудобнее и успели полноценно поспать в мягких креслах.

По моим прикидкам, фургон должен был уже добраться до границ области. Как минимум, покинуть карантинную зону и еще около часа катить вдаль. Свериться было не с чем, перед выездом у нас собрали не только часы, а вообще почти все личные вещи, пообещав отдать в целости после возвращения.

Когда волнение от очередных непоняток стало почти нестерпимым, машина сбросила скорость, встала раз, потом медленно двинулась вперед, постояла еще немного, опять тронулась, несколько раз повернула, сдала задом и остановилась окончательно.

Мы оказались в ангаре, внутри которого размещался еще один ангар, меньшего размера. Внешний был огромным, бетонно-железным, здесь мог бы поместиться большой авиалайнер, а то и не один. Повсюду сновали машины и солдаты, но из-за масштабных размеров помещение все равно казалось пустоватым.

Внутреннее строение на поверку оказалось легкой надувной конструкцией, в каких сейчас устраивают передвижные выставки, спортивные соревнования и летние ледовые площадки. Через дверь-клапан, куда рычащий компрессор непрерывно подавал воздух, мы вошли внутрь.

– Здравия желаю, товарищи бойцы! – радостным зычным басом обратился к нам высокий мужчина в камуфляже светло-песочного цвета. – Добро пожаловать в закрома Родины! Проходите, будем знакомиться!

Мы поприветствовали его в ответ, затем подошли ближе и пожали руки группе других солдат. Их внешность меня немного разочаровала, потому что ждал я встречи с сотрудниками Сил спецопераций, представляя их очень внушительными, гипертрофированно «раскачанными» атлетами. Нас встречала совершенно разношерстная команда, от пузатеньких дяденек лет под 50 до совершенных мальчишек с рябыми прыщавыми лицами, ну никак не укладывавшихся в представление о спецназе. Я напомнил сам себе, что и в нашем призыве «вербовщики» отбирали в разведку и спецвойска именно таких срочников, совершенно обычных мальчишек. Но всё равно разочарование рассеялось не сразу.

Пока нас пересчитывали, переписывали и в очередной раз анкетировали, появилось время оглядеть территорию. Она была поделена на относительно небольшие, метров по десять шириной, секции, отгороженные стенами из светлого пластика. За перегородками сновали люди, что-то искрило, кто-то кричал в телефонную трубку, кто-то таскал из двери в дверь тюки и ящики.

Ближе всего, в противоположном углу нашей же комнаты, стояли два ряда складных кресел и три стола, сдвинутые в одну линию, заставленные картонными коробками. На каждой красовались цифры, выведенные от руки черным маркером: 37, 39, 42… Три солдата сидели за этими столами и заполняли длинные бланки. Наша небольшая орда, закончив входные формальности, по команде басовитого офицера двинулась к столам.

– Слушайте все внимательно, чтобы не тратить время на повторение. По очереди подходите к пункту выдачи. Называете фамилию, личный номер, размер. Получаете комплект. Переодеваетесь и проходите вон в те двери, на следующий этап экипировки.

– Прямо тут переодеваемся? – раздалось из рядов.

– Гардеробов, простите, не завезли. Предупреждаю вопрос «можно ли остаться в своём?» – нет! В такие поездки лучше сразу всё чистое надевать. Чтобы потом с переодеванием не возиться.

Часть группы, видимо, привычная к подобному юмору, заулыбалась. «Добровольцы» же, судя по лицам, шутку не восприняли.

– Держитесь бодрей, военные, чего носы повесили? – спросил старший, заметив это. – Когда еще сподобитесь настоящим мужским делом заняться? А мы вас сейчас под эту историю так упакуем, что никакой чёрт не будет страшен. Правда, профессор?

«Профессором» оказался еще один офицер в аналогичном песочном камуфляже. По внешности или по одежде судить о достоверности «научного звания» было трудно.

– Обязательно, – отозвался он. – Заодно буду показывать, как чем пользоваться. Старайтесь запоминать, тонкостей много.

Сначала каждому записавшемуся выдавали термобельё, с виду совсем обычное, только с медными клеммами на некоторых швах. Затем полагался комплект, напоминавший по стилю плотный, но не сильно обтягивающий спортивный костюм. Тут Профессор вмешался и пояснил, что костюм на самом деле не обычный, а поддерживающий, контролирующий температуру тела. Его материя соткана из целого набора «умных» нитей. К примеру, каждая пятая нить пропитана антисептиком. Также ткань способна выполнять роль жгута или давящей повязки, самоутягиваться при контакте с кровью – на случай ранения.

Вопросы на тему, не придушит ли такая рубашечка, если в ней как следует вспотеть, наш лектор проигнорировал. Вместо это велел каптёрам забрать у нас ботинки вместе с носками и выдать вместо них нечто мягкое, приятное на ощупь сверху и чуть более плотное по подошве. Оказалось, это особая разработка для спецподразделений – с гидрофобной тканью. Используется как носки, не натирает, выводит пот и сохраняет ноги в тепле.

В таком виде, без обуви, мы гурьбой протопали в соседнее помещение, где нашли три точно таких же стола, заставленных коробками. Только каптёры на этот раз были в летах, погоны имели прапорщиков, а на поясе у каждого отливала чёрным пистолетная кобура.

– Снова одёжка? – удивился рыжий «ополченец», знакомый мне по бою на городской набережной. – Не могли, что ли, всё в одной комнате выдать?

– Не могли. Это не одёжка, а специзделие 9Б-76. Те, кто снабжает нас нательным бельём, не имеют права даже видеть такие вещи – у них допуска нет.

Профессор подошел к столу и вынул из коробки комплект полевой камуфляжки. Стандартные на вид штаны и куртка, ткань издали похожа на обычный дешёвый рипстоп. В таком сейчас кто только не ходит, начиная от простых рыбаков.

– Костюм штурмовой демисезонный. Нет, это не «пэ-ша» и не китайская синтетика, – заявил Профессор, услышав перешёптывания. – Отечественная разработка. Ткань многослойная, пыле-влагозащитная, термоизоляционная. Собственно, такая ткань – основа всей экипировки боевого комплекта «Латник».

– Наверное, «Ратник»?

– Наверное, я знаю, что говорю! «Ратник» – это общевойсковая модель, про которую знает каждый дурак. В ней собираются новые, но уже обкатанные технологии. В общем, «Ратник» нужен, чтобы снабжать армию и отвлекать на себя внимание СМИ и шпионов. А «Латник» – это перспективная модель, совершенно секретная. Каждый костюм является эксклюзивным, уникальным изделием и по всем параметрам превосходит… старшего брата.

Профессор сдвинул коробку с изображением красного совёнка на чёрном фоне, расстелил костюм на столе. Вынул из-за спины нож, которого раньше я, ей-богу, не замечал, и со всей силы ударил. Стол загудел. Профессор аж цыкнул из-за неосторожно отбитого о гарду пальца. Убрал нож обратно за спину и продемонстрировал нам совершенно целую штанину.

– Армидная непрессованная ткань верхнего слоя защитит бойца от любого холодного оружия. Даже удар топором скорее сломает кость, чем прорвёт этот материал. То же касается выстрелов из большинства видов лёгких вооружений.

– Толку-то, с переломанными костями?

– Дальше у нас еще будет разговор про элементы бронирования, чтобы и кости защитить. Хотя, по-хорошему, боец должен иметь не только экипировку, но и мозги. Не подставляйтесь, прикрывайте друг друга в бою – и кости останутся целыми.

Тут же, без паузы, от продолжил:

– Вся экипировка «Латника» строится на «умных» тканях, которые обгореют вас в холод, остудят в жару, поддержат в усталости, подлечат при ранении. А также скроют ваши тела от инфракрасных и радиолокационных средств обнаружения, замаскируют ваш запах от поисковых собак. К примеру, вот эти ботинки с циркуляцией замкнутого цикла, на марше даже при тяжелых нагрузках остаются прохладными и сухими – внутри и снаружи. А композитная подошва может защитить даже от подрыва на противопехотной мине.

– Вот нам к чему всё это? Мы не на минное поле, а на диких ящериц собираемся.

– Зрение этих ящериц смещено в красную часть спектра. Ночью видят хуже, чем днём, страдают куриной слепотой. Зато различают сотни оттенков красного и инфракрасного, поэтому свечение вашей тёплой кожи увидят за сотню метров. А в этом костюме вы станете заметны им максимум в десяти шагах.

Он бросил штаны обратно в коробку.

– Мы не знаем, какие еще свойства есть у врага, с чем вам предстоит столкнуться. Может быть, их нос способен к радиолокации или уши чувствуют ультразвук? Поэтому одевайтесь и благодарите судьбу, что мы можем вам предложить обмундирование со свойствами круче стелс-самолетов. Я буду только рад, если вам это не пригодится.

Мы выстроились в очередь, чтобы получить и напялить на себя это чудо ткацкого мастерства. Один из ополченцев тут же подшутил над приятелем, убедив надеть брюки назад ширинкой: «Сам посмотри, это же клапан, чтобы в бою по нужде ходить, не раздеваясь». По рядам прокатился дружный гогот.

А мне пришлось повозиться с застежкой ботинок: я такие видел впервые и никак не мог сообразить, как затянуть упругий металлизированный шнурок. Прапорщик заметил мои потуги и, наклонившись, молча повернул пластиковый диск на берце. Шнур сам втянулся внутрь и обувь села на ноге, как влитая.

Пока все облачались, первый из офицеров, поглядывая на часы, продолжал подбадривать нас армейским юмором.

– Расписываться в ведомостях не забываем. Вернуть после рейда вы обязаны всё до последней пуговки, поэтому терять по дороге части тела категорически запрещаю. А если решите погибнуть, то сначала обязаны прибыть на склад и сдать всё по ведомости! Иначе наш Профессор применит спиритические технологии, вызовет вас с того света и накажет за халатность!

Что интересно, эта чепуха действительно вызывала у нас в тот момент улыбки.

– Элементы персональной боевой защиты 9Б-74 включают бронешлем. – Профессор в следующей комнате сразу начал рассказ, не дожидаясь даже, пока все войдут. – Это облегченная модель, весит меньше килограмма, поскольку мы удалили из неё всё электронное оборудование. Оставили только налобный фонарь, он работает на сменных химических элементах. Надеемся, хоть они-то в городе будут действовать.

Он повыше поднял шлем, сразу вызвавший у меня ассоциацию с маской инопланетного охотника из популярного кинофильма.

– Шлем комплектуется защитным стеклом и маской с дыхательным аппаратом. Аппарат мы на всякий случай оставили, хотя работа в агрессивных химических средах у вас не предвидится. Стекло покрыто многослойной осветляющей плёнкой, так что видеть вы будете в темноте гораздо лучше. И помните, что поднятое стекло или отстегнутая маска резко повышают вашу заметность для орков. Старайтесь снимать шлем только в крайних случаях.

– А что он странный такой, весь в клеточку?

– Это еще одна защитная система. Экспериментальное маскирующее покрытие подстраивается под цвет окружающей среды. А в активном режиме – полностью имитирует.

– Это как?

– Это значит, что стоящий на фоне леса боец станет зеленого оттенка, а при включении специального алгоритмического устройства враг увидит вместо человека ветки деревьев.

– Дайте мне с собой пару пузырей, я и так стану зеленого оттенка, без всякого костюма. А прибор этот ваш один чёрт сгорит по дороге.

В толпе заржали.

– Шутите? Это хорошо, значит настрой боевой. Питание маскировочного прибора малоточное, активируется за счет теплоты тела бойца. Извлекать его из устройства долго и бессмысленно, это не просто электрифицированная краска, а серьезная нанотехнология. Сгорит, так сгорит, выключите и не пользуйтесь.

В том же духе разговор шел и при выдаче бронекостюмов, которые оказались аж трех модификаций: базовый, облегченный разведки, усиленный штурмовой. Раздача шла по каким-то особым спискам. Те ребята, что прибыли на склад отдельно от нас, уже знали свои роли, поэтому быстро разобрали легкие и усиленные модели. Все «проводники-консультанты» получили базовый вариант, а на реплики недовольства (кто-то жаловался на усталость и хотел броню полегче, кто-то наоборот, желал защититься по-максимуму) услышали довольно недружелюбный совет: во время вылазки на рожон не лезть, сидеть под прикрытием товарищей, они обо всём позаботятся. И вообще, не надо соваться со своим пониманием мира в распорядок спецназа.

– А что он весь чешуёй какой-то обклеен? – решил сменить тему один из ополченцев. – Если думаете, нас орки со своими перепутают, так бесполезно. У них чешуйки мелкие, а тут как будто из старой покрышки нарезали.

– Это последняя разработка, лепестковые твёрдожидкостные бронепластины. Только на днях с завода, их специально дорабатывали под известные параметры оружия орков. Еще ни разу не испытывали в боевых условиях, так что рассчитываем на ваше подробное описание по возвращении.

– Что за чудо такое – твёрдожидкостные?

– Это умная контейнерная броня с мягкой и лёгкой, как резина, почти жидкой сердцевиной. При попадании пули или, скажем, орочьего топора сердцевина кристаллизуется и становится прочнее кевлара. При разрушении выбрасывает энергию навстречу снаряду, останавливая и отбрасывая его.

– Похоже на активную броню у танка.

– Каждый из вас в этих доспехах будет сам себе танк. А с тем оружием, что ждет вас чуть дальше, – еще и гаубица!

Упоминание оружия привнесло в отряд резвости. Мужики же, что еще сказать. Через полминуты все были по уши в броне и столпились у следующего стола.

– Это что? Протезы что ли? – недоуменно спросил всё тот же рыжий.

– Почти. Это бионическая вспомогательная штурмовая система «Шива»

– Чего?

– Механические руки. Тоже разработка нашей «оборонки».

Я уже разглядел логотип, закрепленный на одном из узлов. Как и на многих других изделиях, там значилось «ЦНИИТОЧМАШ».

– Руки крепятся на экзоскелет, подключаются к круглым или ромбовидным мышцам спины и к персональному компьютеру «Латника». Могут выполнять несложную тяжёлую работу, например носить стрелковое вооружение. А также самостоятельно вести прикрывающий огонь по тем целям, которые боец укажет визором в шлеме или лазером в своём основном оружии.

Я присвистнул, рядом то же сделали ещё человек пять.

– Не рассчитывайте, «Шиву» на этот раз вы не получите.

– Это почему же? Знатная ведь штука!

– Во-первых, надо не один месяц учиться управлять ей с помощью спины. Это посложнее, чем инвалиду с обычным биопротезом. Перепутаешь жесты и железная рука вместо перезарядки пулемёта отлупит тебя прикладом. Во-вторых, здесь куча электроники, которую надо совмещать с экзоскелетом. В вашем рейде от неё – нулевая польза.

– Чего ты про скелетов-то говоришь? – выкрикнул седой пухлый мужичок. – Я боюсь скелетов!