Ночью по Сети

Алиса, переполненная позитивными эмоциями, пришедшими вслед за остолбенением, вместе с присоединившейся к ней Яной, не меньше озабоченной данной темой, находились дома у Алисы. Хозяйка обсуждала и удивлялась случившемуся, а Яна слушала ее и выдавала что-то вроде советов, свою точку зрения на ситуацию. Яна пыталась убедить Алису в том, что крайне странное знакомство и сближение вышло у них. Она что-то говорила о том, что Дэн может оказаться эгоистичным и лицемерным, словом, не таким, каким Алиса видит его. Но Алиса мало реагировала на ее доводы и отвечала, что Яне он представился только через голосовую связь, а таким образом судить о людях является, довольно, глупым поступком. Алиса много чего не рассказывала Яне, она пыталась, не открывая тайн Дэн, убедить ее, что он хороший, добрый, просто ей не всегда удается описать его нужными словами, от чего Яна и придумывает всякое. Поэтому она редко заводила разговор о Дэне при Яне, она говорила слишком глупые вещи, своими словами делая Дэна подозрительным, двуликим. Чтобы она изменила свое мнение, пришлось бы рассказать его откровения, слова, секреты, признания, но так как это все было произнесено для нее единственной, Алиса дала себе обет, что не расскажет их другим, какие бы небыли условия. Но сейчас, когда Алиса была в такой безумной радости, Яна еще больше настораживалась от влияния Дэна на Алису.

Алиса сидела в кресле в углу свой комнаты, а Яна сидела на кровати перед Алисой, поджав ноги, и держа ноутбук Алисы перед собой. Яна, что-то искала, чтобы показать Алисе, но это мало ее волновало, сейчас ей думалось о том, что сказать Дэну оттого, что она не звонила ему со вчерашнего утра. Ее настроение, менявшееся с неизмеримой скоростью, теперь было охвачено легким беспокойством. Но из-за Яны, она сдерживалась, чтобы не высказать эту идею. В комнате, помимо редкого напевания Янессы чего-то себе под нос, было тихо. Алиса копалась у себя в телефоне, будто случайно натыкаясь на сохраненные фотографии Дэна, но вдруг она подскочила, молниеносно что-то вспомнив:

– Я должна была сходить в магазин! – Подскочив и напугав смирно сидящую Янессу, сказала она. – Пойдешь со мной?

– Сходи одна, пожалуйста. – Ответила ей Яна, склонив голову и на секунду сгорбив спину.

– Ладно, – заключила она, ни капли не расстроившись, а через минуту ее уже не было в квартире.

Захлопнувшаяся за Алисой дверь, наполнила квартиру молчанием, в которой слышались нажатия пальцев по клавишам клавиатуры и редкое одинокое распевание Яны, в котором уже отчетливее различались слова. Углубившись в ноутбуке, через пару минут после ухода Алисы, Яна вдруг послышалась постепенно нарастающая вибрация телефона. Она оглядела кровать, на которой сидела, считая, что эти звуки издает ее телефон, но он мирно лежал на тумбе с темным экраном. Тогда Яна сильнее выпрямившись, осмотрела комнату вокруг себя, медленно вставая, приосмотревшись и вслушавшись, она разглядела слабый свет смартфона Алисы, лежавшим вплотную со спинкой кресла, где она ранее сидела. Видимо, Алиса забыла его растерявшись. Взяв его в руку, на его экране было высвечено «Дэн ». Яна держала в руке телефон и смотрела на это имя, первоначально она подумала убрать звук, но после решила все-таки ответить.

– Алло, Алиса? – начал Дэн.

– Нет, Дэн, это Яна. Привет.

– Привет. А где Алиса?

– Она отошла на несколько минут, скоро будет.

– Ясно, – ответил ей Дэн. Обоим было сложно общаться друг с другом напрямую без вспомогательного человека, слабо объединявшего их, так как они совсем друг друга не знали. – Как сама?

– Хорошо, ты как?

– Тоже. Слушай, – начал Дэн, понимая, что когда вернется Алиса, у них не выйдет спокойного разговора, из-за Яны они будут шутить и смеяться, – я хотел Алису спросить об этом, но так как ее нет, то, думаю, и у тебя смогу узнать.

– Слушаю тебя, – ответила Яна, примерно, предполагая, что сейчас прозвучит.

– Где Алиса живет? – быстро и с улыбкой спросил Дэн. Улыбку он совсем не планировал, она как-то сама по себе произошла из-за сильного раздумья над таким мелочным вопросом.

– То есть? – С ухмылкой переспросила она его. Она удивилась тому, что только сегодня они узнали, что он живет в их городе, а тут он спрашивает именно об этом.

– В каком городе? – В переполохе, от переспроса Яны и того, что она могла подумать, ответил Дэн. – Просто мы уже давно общаемся, поначалу это было вообще неважно, а потом, когда целыми днями начали переписываться, созрел этот вопрос, – сам не понимая почему, он стал оправдываться, словно был виноват в этом, – а спросить, откуда она, момент не попадался.

– Дэн, не хочу встревать в ваши отношения, – начала задуманное Яна, от этого ее глаза сузились, но продолжая, вернулись в обычное состояние, – но она не ищет встречи с тобой. Она не хочет больше общаться, не комфортно ей с тобой. Ты пишешь, звонишь, а она отвечает, ей ничего больше не остается. Но так как Алиса не из тех людей, кто так легко может отпустить, то она бы тебе этого не сказала.

– Она могла бы дать намек, я бы все понял.

– Как ты себе представляешь это? – Яна была права. Не так-то просто намекнуть кому-то, что тебе не нравится его компания, при этом не обидев. – Она искренне не хотела делать тебе больно из-за себя, поэтому она просто ждала, пока ты сам потеряешь к ней интерес, если она перестанет проявлять его к тебе. Эти несколько дней у нее сильная депрессия, и она в этом состоянии спрашивала у меня, как бы обойтись, чтобы не сильно не задеть тебя.

– И все же.– Тихо сказал Дэн, но дальше не продолжил.

– И я, как ее лучшая подруга, хочу, чтобы ей стало лучше, но такими темпами лучше не станет. Про город она не говорила с самого начала, зная, что все кончиться слишком скоро. И если бы она хотела узнать это ради интереса, то спросила бы раньше. Она не ищет встречи с тобой. – Повторяла Яна и остановилась, делая явную точку над сказанным, а после небольшой паузы продолжила, чтобы полностью закончить. – Дэн, пожалуйста, не пиши ей больше и не звони, пусть она считает, что ты все-таки потерял интерес к ней. Для Алисы и тебя так будет лучше.

– Я понял, – с усмешкой ответил ей Дэн. Внутри него была буря из раздробленных частиц всей привязанности к Алисе. Он был зол на все случившееся, тем более на их знакомство. Лишь мысли, что все было напрасно, и злость были в его голове на ту минуту. – Конечно же, ей так будет лучше.

– Ладно, Дэн. Давай завершим разговор, пока Алиса не пришла. Я удалю запись об этом разговоре. Удачи, Дэн.

– Пока, – ответил Дэн, но это прощание подразумевало не скорую встречу, а наоборот – последнюю.

Отключившись, весь мир со всеми его людьми казался ему врагом, от которого всегда нужно ожидать самого худшего и быть вечно настороже. А открыться ему, своему собственному врагу, поведать свое, значит проиграть, получить новою пулю смотря прямо в дуло, зная, что она должна будет выйти. Но почему-то именно к этому миру он обратился после, чтобы ему стало легче.

XIII – “История вчерашнего дня”

После разговора Дэн, привыкший общаться с девушкой, которую он легко встретил и легко потерял, как можно быстрее пытался выгнать ее из своей головы и отвлечься от происходящего. Было больно думать о том, что он открылся для нее, показал все, чем наполнена его душа, а в ответ оказалось, что это было зря. Он понимал, что только из-за одного человека из его жизни он изменит взгляды сразу на всех. Он перестанет быть доверчивым к людям, вряд ли так он кому-то сможет снова открыться душевно. И все это только из-за нее. Но больше всего он злился на самого себя за такую наивную доверчивость в одном из самых недоверчивых мест – в Интернете. Не думая об Алисе, его злость к ней пропадала и винил он только себя. Но порой он удивлялся, как Алиса сумела покрыть его потребность в общении, как она в короткие сроки сумела своим вихрем закрутить его жизнь, и как в итоге выбросила его из этого вихря.

Дэн хотел задать лишь один вопрос: что именно было не так? Он гадал, что неужели все рассказанное им было впустую? Неужели все ее слова были сахаром в лицо, и только в спину – солью? К чему было говорить то, что являлась пустым местом?

Вскоре он вышел из квартиры. Даже стены его комнаты были пропитаны ею, ее словами и образами с ее фотографий. Покинув дом, он надеялся, что звуки жизни улиц и их пейзажи смогут поглотить его полностью. Пройдя по любимым местам, он случайно встречал знакомых, с которыми пытался казаться таким же веселым, они его куда-то забирали, все больше унося его мысли. Он где-то ходил с ними меж толп прохожих и уже совсем не чувствовал прежней злости, обиды, сожаления. Да, вот так просто он смог избавится от этого за полдня. Бессмысленно мучатся над мыслями о том, что уже было и прошло. Можно смериться с этим, принять это как бесценный опыт, и помнить, что это теперь новая история. История прошедшего часа. История вчерашнего дня.

Когда он оставался один, если вдруг кто-то из знакомых куда-то отходил, он глупо сидел, не доставая смартфон из кармана, а вместо этого разглядывал все по сторонам. Он не хотел видеть фотографии и те ее слова, которые звучат так ярко и глухо. Он успокаивал себя, что сейчас не время, чтобы запирать перед ней замки, оно скоро придет, а сейчас только он, его знакомые, окружающие улицы типичного вечернего города и прозрачно-голубое небо, плывущее куда-то вдаль.

Но в один момент, еще до наступления летней темноты и включения фонарей города, случилось то, чего он не мог предвидеть: позвонила Алиса. Увидев ее имя, он испытал неприязнь к нему. Он понимал, что его разговор был с Яной, а сама Алиса ничего не подозревала. Но, если он ей больше не интересен, почему она снова звонит ему? Ответ был уже неважен, точки были расставлены.

– Дэн? Привет! – оживлено начала она.

– Привет, Алис. – В отличие от нее Дэн ответил очень сухо.

– Как ты? – Обратив внимание, но, не придав значения его ответу, продолжила она.

– Нормально.

– Что-то случилось?

– Нет. Алиса, не звони мне больше.

– Что? Почему? – Удивилась Алиса, не понимая, что произошло.

– Правильно было сказано, что тебе от этого будет лучше.

– О чем ты, Дэн? – Серьезней, чем сам Дэн, спросила Алиса.

– Как-будто ты не знаешь, – огрызся в ответ он. – Давай без всего этого, ты сама все прекрасно знаешь! Я уже узнал все, что нужно. – Алиса внимательно слушала. Она хотела снова переспросить о том, что он знает, и что, якобы, знает она, но Дэн был настойчивей, и не дал ей ничего сказать. – Все, Алиса, не звони больше, я опаздываю. – Сказал Дэн, надо было ведь как-то закончить.

– Погоди, Дэн!.. – Но это уже было лишним, Дэн положил трубку. Ничего из сказанного было не понятно Алисе. Набрав снова его номер, телефон его был уже выключен. Она попыталась еще раз, но было уже безуспешно. Написав ему сообщение, так же ничего не изменилось, а других способов больше не оставалось. Теперь она просто ждала, когда он вновь включит телефон.

К ночи, как он всегда и знал, стало легче. Удалив переписки, зная, что в них больше нет ничего, удалив ее фотографии, номер, все, связанное с ней, он сидел на площади, когда другие уже шли домой и наблюдал за красками города, за свечением фонарных столбов с оранжевым светом, за проходящими черными силуэтами под ними. Смотрел и чувствовал себя там, где он и должен был находиться. Чувствовал свободу. На произошедшее он отвечал себе, что все к лучшему, абсолютно все. А сейчас он хотел побыть один, осмыслить все, осадить в осадок, как и делал это раньше. Было легко, и местами пусто, как никогда.

Вернувшись домой он был уставшим, но ложиться спать он, явно, не планировал. До того, как узнать, почему его телефон с полудня был отключен, я узнал все произошедшее за день. Выяснить напрямую было бы нелегко, но Дэн сам выговорился, когда мы сели выпить чая на кухне. Потому что помимо меня, больше не было людей кому это интересно.

Как бы это глупо не звучало, но тем же вечером, на той же кухне, Дэн умиленно рассказывал, как начиналось все у них. Уточнял ее слова, привычки, которые он замечал через разговоры. Поведал, как он разговаривал с Алисой почти всю ночь напролет. Потом описывал, что творилось в нем, когда он слышал ее утренний, не выспавшийся, смех. Рассуждал, что, как ему казалось, чувствовала к нему Алиса, и какие отголоски печали он слышал в ее некоторых словах.

Между предложений его монолога, он поведал, к чему было вообще писать кому-либо:

– Не подумай, что я прям совсем одинок, – начал он уже знакомые слова, – напротив, у меня немало знакомых, много дорогих мне друзей, ты и сам это хорошо знаешь, просто иногда хочется чего-то нового, хочется узнать человека, его характер, его сущность. Хочется увидеть, чем они отличаются от меня. Но при этом, люди эти мне не нужны. Я хочу говорить с неизвестными, узнавать, чем они жили сегодня днем. Хочется, чего-то набраться от них. Настолько большой информации не узнать от друзей, о них мне известно все, я в курсе, что в планах у них на завтра и послезавтра, знаю, какие они внутри. А в моем общении все абсолютно по-другому. Сначала ты постепенно знакомишься, объясняешь, что разговор будет единственным и больше не повторится. Если человек заинтересуется, разговор обязательно состоится, нет – быстро зажмется. Затем ты что-то спрашиваешь – тебе отвечают, даешь понять, что начальные слова были правдой. Далее что-то меняется, и начинаю спрашивать у тебя. С каждым ночным часом вопросы все интересней и индивидуальней. Правда, не всем нравится так, бессмысленно и элементарно. Но это и является самым важным. Таких людей мало, и не факт, что тобой выбранная ночь, так же выбрана нужным собеседником. Но если вдруг ты встретишь такого человека, то поздравляю – перед тобой особенный человек. Особенный во всем. Разговоры, прибавляя к этому ночь, особенные, слова не такие, более умные, но простые. Мысли, которые они выражают такими словами, звучат не похоже на остальных. С ними интересно, у них обязательно есть увлечения и много дневных дел, помимо этих увлечений. Я учусь чему-то с таких людей, но не знаю чему. Ощущение, будто чем-то душа наполняется, но славами этого не описать. Время описывает. А ночью, так вообще. Переписываетесь друг с другом, говорит собеседник что-то, с собой сравниваешь – вроде бы просто слова, а вроде у вас обоих, в какой-то мере, это личное. Звучат такие слова всегда как-то выделяясь. Так и сближаются люди – постепенно находя свое личное друг в друге. С такими я забываю, что жизнь сложная штука. – Как и можно было предположить, чай, со временем, сменился напитком покрепче.

Хмельным ему стало легче. Он смог опустошить голову с описаниями Алисы, с размышлений о ней, открыть то, что никому прежде не говорил и держал в себе. Ныне это уже не потребуется, с сегодняшнего дня он будет попросту помнить о ней, не вспоминая всего того, что кто-либо из них не говорил. Но помимо небольшой дозы алкоголя в крови, компания являлась главным атрибутом, из-за чего он поведал это. Тихая кухня и яркий свет люстры, два человека сидящих друг перед другом, полное доверие и понимание. Дэн и его двоюродный брат, с которым он жил все это время. Человек, который знал всю эту историю с самого начала, наблюдал и слушал, как Дэн что-то рассказывал об Алисе. Именно брат оказался невольно выбранным собеседником по этой истории с самого начала и до самого ее конца.

С каждым его предложением, в эту замечательную ночь, его слова становились мягче, не такими острыми, какие были в начале. Он говорил свободно об Алисе и об их общении, прекрасно понимая, что все уже кончилось и завтра будет самой обычное, унылое утро. От этого и слышалась некая тоска в конце его слов. Жалости к этим воспоминаниям он не имел, делился он ими, чтобы их вес не остался только на нем. Жизнь его, как и раньше, шла дальше.

XIV – “Соприкосновение вселенных”

Прошел практически месяц с их последнего весомого разговора, настал июль. Началась самая превосходная пора лета, когда город, сгорая от жарких дней, оживает ночью, продолжая жить, пока солнце снова не поднимется из-за сказочного и неизвестного горизонта. В этот период лета ночи доставляют иные впечатления и воспоминания, остающиеся в памяти на длительный срок. Наслаждаясь летом, живется моментом, который не хочется отпускать из рук, мысли легки и воздушны от спокойствия, а находясь среди толп незнакомых людей, со своими жизнями, судьбами и историями чувствуется, как огромен и интересен этот мир. Души ночью наполняются воодушевленность для творения чего-либо. Вот и сегодня наступила подобная ночь.

На длинном проспекте, где-то в центре города, на котором ночью бывает весьма много гулящих, наслаждающихся темным временем суток и музыкой уличных музыкантов людей, среди прохожих гулял Дэн со своими друзьями под светом оранжевого освещения фонарных столбов всего города.

За пару часов до этого, он сидел в своей комнате и, как бы это было непривычно для него, держал небольшую книгу, сборник стихов, найденный на нижних полках шкафа его комнаты. В мыслях мелькали какие-то слова, рифмы во время чтения, все это были отголоски того, что нравилось Алисе, но Дэн пытался не ассоциировать их с ней, считал, что это игра его сознания, смешивающее все, что хоть как-то было связанно с ней. Дэн сидел на полу, согнув ноги в коленях, между ними и держа книгу, а спиной он опирался на кровать. Настольный светильник стоял на краю тумбы возле кровати и являлся единственным источником света во время его одинокой идиллии. Когда я вошел, там был легкий беспорядок, некоторые вещи весели на спинке стула, а некоторые лежали на самой кровати. Читал он увлеченно, но брови были непривычно согнуты. Пригласив его присоединиться к нам, он так же окинул меня этим взглядом, а закончив, обратно окунулся в стихи, не дожидаясь пока я удалюсь. Что-то было тяжелое в этом.

К одиннадцати часам, мы присоединились к еще четырем парням и отправились на прогулку. Со стороны Дэн, со своим взглядом, выглядел серьезно. Кажется, это и был взгляд того человека, который проживает ночную грусть. Задумчивый взгляд, но на деле, совершенно ни о чем не думающий. Четко подобранные слова в нужный момент, чтобы доставлять больше удовольствие друзьям своими остроумными шутками. Все это и говорило, что Дэн перенес много дум в полнейшем одиночестве. Но в этот вечер, у него была и своя странность, помимо этой. Так сказать проблески другого настроения, воодушевляющегося от окружающей атмосферы. Иногда Дэн не участвовал в разговорах, ничего не говорил, а просто отставал от остальных и, как зачарованный, рассматривая все по сторонам. Смотрел на здания, на яркие витрины магазинов и ресторанов, на их огни, порой засматривался на мимо проходящих девушек и редко поднимал голову в надежде увидеть звезды, но их было не видно из-за, и без того прекрасного, света фонарей. Наверно, в те минуты в его голове играла какая-то не грустная, но и не самая веселая, мелодия. Наверно, напевалась та самая мелодия скрипки с пианино со страницы Алисы, безмерно понравившаяся Дэну.

Думал он именно о том, что если не замечать всей окружающей красоты, этих маленьких чудес, от которых бывает тепло на душе, то значит быть не в полной мере счастливым. Если пребывая в каком-либо состоянии духа не видеть, даже не пытаться как-то заметить, не только обычной красоты мира, а даже красоты в музыке, в словах книг, красках картин и, наконец, в самих создателях этих чудес – людях, значит не иметь настоящего залога счастья внутри себя. Счастье – это временное чувство и только то, чем наполнен человек решает, когда оно появится и насколько долго проживет внутри него. Всегда нужно искать красоту, свое чудо, чтобы оно стало счастьем. Но счастье может постигнуть и без этого, только оно будет односторонним, и скоро станет такой же повседневностью.

Но самым большим волшебством, которое и являлось одной из главных причин переписок Дэна, это ночная перемена людей, когда другие уже спят. Для примера возьмем парня и девушку, пару, живущую вместе. Представьте, что между ними в течение дня произошла ссора без явной причины, просто от непонимания, по глупости. К ночи они сидят каждый в своем углу, с одной стороны, обиженные острыми словами, а с другой, стыдясь тому, как виноваты и жалея, что не померились днем, когда все только начиналось. И вот вообразите, что кто-то, достигнув этой ночной точки, когда и слова всегда подберутся и даже без слов все выйдет, наливает пару кружек чая, садится рядом с родным человеком, и они вместе употребляют напиток в тишине спящей квартиры. А ведь днем была злость, обида, логичность, правда, а сейчас – чувства, душевность, любовь. Ночью другая связь между людьми, и неважно, что происходит между ними днем. И молчание их будет недолгим, затрагивается какая-то тема, затем другая. Сонные улыбки, негромкий смех и разговоры под мерцанием звезд, притягивающие с совсем другой силой. Никаких дневных мыслей, все это только в этот миг, а далее добрый сон, в ожидании следующей ночи. В этом и есть волшебство.

Стоя на крыше, было хорошо и грустно одновременно. Хорошо, потому что теплый ветер в волосах давал ощущение полета и охлаждал тело, темные краски не утомляли глаза, а звуки ласкали слух. Хотелось что-то делать, чтобы наполнить свою жизнь еще большими тонами. А грустно было, потому что миг позволял это – грустить в наслаждение, не зная от чего.

– Девочки, ну хватит! Вы и так раскрасавицы, – ласково сказала улыбчивая девушка с черными волосами, лежащими на плечах, звали ее Джулия. – Лучше посмотрите, как красиво тут.

– Еще чуть-чуть, а-то момент потеряем, – ответила, не убирая от лица фотоаппарат, Дарья, фотографирующая Алису, стоявшую у больших железных перил. Чуть дальше от позирующей Алисы стояла третья подруга Марта, она опиралась об перила локтями и молча смотрела вдаль, наблюдала, как последняя темно-бирюзовая дуга заката за Алисой исчезает, становясь меньше и темнее.

– Дай посмотреть, – весело подпрыгнув, Алиса подбежала к Дарье и взяла фотоаппарат, после чего зациклила на его маленьком дисплее взгляд.

– Может еще несколько?

– Нет, на сегодня мне хватит. Отправь потом мне. – Она вернула аппарат, и повернулась, посмотрев вокруг себя. Было тихо, никто не говорил ничего лишнего, все были в своих мыслях. Алиса закрыла глаза и вздохнула. Доносились звуки сигналов машин, от этого представлялся город, движение, драйв. Открыв глаза через мгновенье, Алиса осмотрела каждую из подруг и легким шагом направилась к Марте. На приход Алисы, Марта не обратила внимания, ее большие темные глаза обведенные черным макияжным карандашом расслабленно глядели на маленький клочок заката и на поминутно настигавшую темноту. Вдруг зазвонил телефон и Марта подорвалась. Опять. Каждый раз, в моменты, когда человеку хорошо, когда он может посвятить мысли себе, ему всегда что-то помешает. Всегда.

– Я отойду, – сказала Марта, и пропала в темном дверном проеме. Алиса осталась одна наблюдать за миром с одной из его точек. Она смотрела вперед. Очертания зданий, звуки, небольшой набор красок, свобода. Через пару мгновений она невольно сделала пару шагов назад и закинула голову назад. Вот она бесконечная свобода – космос. Тысячи звезд и созвездий открылись ее взору. Эта картина околдовала, не давала оторвать взгляда. Никому неизвестная загадочность и простота манила ее.

– Алиса? – Нарушила тишину Дарья.

– Ты только посмотри, – сразу ответила она ей.

Дарья подняла голову, Джулия за ней. Потом кто-то что-то сказал, но Алиса не слышала, она летала. Алиса молчала и не слышала ничего вокруг, чувствовала себя вне мира сего, летала где-то под просторным ночным небом, а когда ловила себя на какой-то земной мысли, слышала разговоры подруг, то отдалялась, падала, как во сне.

– Что это с вами? – Спросила Марта, увидел трех девушек, гипнотизировано смотревших на небо.

И вот опять. Снова, когда попался момент, чтобы подумать о себе, посвятить пару мгновений себе, что-то помешало.

– Тихо. – Оборвала ее Джулия, чтобы та не продолжала. Марта тоже посмотрела на небо, но она уже не видела того, что видела стоя одна. Затем вновь раздался телефонный щелчок, теперь уже из сумочки Дарьи. Алиса опустила голову. Как же мешают эти Сети вокруг. Ни с чем несравнимы по цене воспоминаний моменты, когда находишься далеко загородом, без Интернета, электричества. Когда нет ничего этого, думая о себе ничего не мешает, хочется жить, творить, понимаешь, как близко находится то за чем бегаешь, спотыкаясь именно об эти мелочи нашего времени.

Момент был сбит, Алиса последний раз посмотрела на небо, прощаясь с ним сегодня, опустила голову и произнесла:

– Пойдемте?

Алису теперь ничего не держало, как ранее. Ей и самой стало легко, она освободилась от того, что волновало раньше. Лео пропал, и она уверена, что навсегда. Разговор Яны и Дэна все-таки открылся Алисе, это было очень подло со стороны подруги. С Яной она больше не общается. А возвращать Дэна было поздно, она знала, что ему было больно, с их последнего разговора она поняла, что он зол, и будет пытаться забыть ее. К тому же, узнала она, и вправду, поздно. Мысли вернуть Дэна, потому что он нужен ей, потонули в понимании того, как Дэну было больно. От этого она часто себя винит, что просто не может написать ему, позвонить, она знала, что будет жалеть, а жалеть еще будет долго. Но ночной бег хорошо позволяет отвлечься, только глупость утверждения, что пусть будет хорошо ему и плохо ей, так и не покидал ее.

И Дэн стал легок по отношению ко многому. Он забывал о произошедшем с Алисой днем, и каждую ночь вспоминал, все, что они когда-либо писали друг другу. От этих воспоминаний ему было хорошо, они были наполнены чувствами по сей день. Чувства оправдывали себя, чтобы вспоминать их. Теперь Дэн не писал никому в сети, он заметил людей вокруг себя со своими историями, жизнями, вкусами и характерами. Теперь ему нужна была реальность, хотелось видеть эту грань перемены человека к ночи. И он ее видел подобными ночами и умилялся.