Центральная и Восточная Европа в Средние века. История возникновения славянских государств

Правда, выборы не были признаны швабами и баварцами. Герцог Бурхард II, лелеявший планы расширить сферу влияния Швабии через Альпы на Ломбардию, был готов, не забывая о своей цели, принять Генриха I в качестве короля при условии, что он получит полную свободу в манипуляциях с церковниками и их собственностью. Но баварцы были непреклонны и выбрали собственного герцога королем Regnum Teutonicorum. Это нам известно из недавно обнаруженного источника – Зальцбургских анналов – Annales Juvavensium Maiores, где мы, между прочим, находим первое упоминание о том, что название Германского королевства – Regnum Teutonicorum — существовало уже в этот ранний период. Не найдя способа прийти к какому-нибудь соглашению с баварцами, Генрих I решил применить силу и в 921 году осадил Регенсбург, но почти безрезультатно, поскольку ему пришлось успокаивать своего оппонента важными уступками, включая полную власть над баварской церковью и эксклюзивное право на чеканку монет в своем герцогстве. Арнульф согласился отказаться от королевского титула, однако продолжал вести себя на своей территории как суверен.

Отношение Баварии делало королевскую власть весьма затруднительной, и Генрих I, понимая это, использовал все возможности, чтобы укрепить свои позиции, уменьшить власть других герцогов, навязать свое королевское главенство и тем самым снизить опасность от квазинезависимости Арнульфа. В этом он был удачливее, чем его предшественник, поскольку Саксония выражала больше готовности помочь ему, чем Франкония Конраду. Генрих обеспечил признание Карла, короля западных франков, потом воспользовался беспорядками, которые со временем завершились подъемом во Франции противоборствующей правящей династии, основанной Гуго Капетом. Ей было суждено в конце концов затмить Каролингов. Жители Фризии покорились, и Гизельберт, отец которого – Регинар отказался уступить дорогу Конраду I, был утвержден в герцогском достоинстве. Генриху сопутствовал успех и в Швабии. Швабский герцог Бурхард II, мечтая добавить север Италии к своим владениям, поддержал своего родственника, Рудольфа II, короля Бургундии, в борьбе с графом Гуго из Прованса за господство в Ломбардии. Но герцог был убит в бою, и Генрих I сразу навязал своего кандидата и преданного сторонника Германа, кузена герцога Франконии, ничего не подозревавшим швабам. Это было убийство двух зайцев одним выстрелом, поскольку вмешательство короля не только способствовало укреплению его собственной безопасности, но и, по существу, пресекло тенденцию герцогств вырастать в племенные герцогства в ущерб его центральной власти. Это был первый случай, когда король навязал герцогу правителя из другого племени. В то же время Швабия была важным звеном между Саксонией, Бургундией и Италией, так что сильное влияние в этом герцогстве давало Генриху I все шансы взять на себя ту роль, которую Бурхард II планировал сыграть в Северной Италии. Чтобы улучшить положение, Генрих вернул королевский контроль над швабской церковью, от которого отказался в обмен на признание Бурхарда.

Все это не затрагивало позицию Баварии. Арнульф был далек от отказа от своей квазинезависимости, присматривался к владениям соседей и только ждал случая заявить о своих правах на Северную Италию. Тем временем он начал действовать против Богемии, не ставя в известность короля. Страной после смерти Братислава правила его супруга Драгомира, обращенная принцесса из велетов, которая вместе с несколькими представителями высшей знати взяла на себя регентство при своем юном сыне Венцеславе (Вацлаве) I (920–929). Обнаружив, что ее влияние подрывает свекровь Людмила, которая воспитывала внука в благочестии и имела власть над юным князем, Драгомира решила взять бразды правления в свои руки и в 920 или 921 году убила ее при молчаливом согласии некоторых реакционных элементов. Правда, как выяснилось, игра не стоила свеч, потому что партия ее покойного супруга свергла убийцу и объявила Венцеслава правящим князем.

Эта дворцовая революция, вероятно, дала Арнульфу шанс, которого он ждал, для баварского удара – так некоторые хронисты называют экспедицию Арнульфа против Богемии в 922 году. Единственное правдоподобное объяснение загадки, которая беспокоила многих чешских и германских историков, – допущение, что Арнульф все еще рассматривал Богемию как сферу своего влияния и не собирался никому позволять вмешиваться в богемские дела, даже саксонскому герцогу, которого он лишь незадолго до этого признал королем Regnum Teutonicorum. Если эту страну следовало считать частью Восточной Франкии, иначе Германии, она должна была быть связана с ней через Баварию и включена в герцогство Арнульфа.

Также возможно, что противники светской политики Драгомиры и ее партии нашли поддержку в Богемии на территории другого Богемского княжества, где правили представители второй княжеской династии – Славниковичей. При этом допущении баварская интервенция могла быть спровоцирована оппозицией со свержением Драгомиры и ее изгнанием. Есть одна деталь, которая указывает на эту возможность: судя по всему, правящий князь из Славниковичей женился на дочери баварского герцога Арнульфа. Дело в том, что, согласно Бруно Кверфуртскому, биографу святого Адальберта, епископа Праги и Славника, бабушка этого святого была дочерью Арнульфа. Так что вполне может статься, что именно по причине этих брачных связей со вторым княжеским родом Арнульф вмешался во внутренние дела Богемии.

Таким образом, правление Венцеслава началось под покровительством Баварии, и молодой князь, скорее всего, подчинился опеке Арнульфа – если, конечно, можно верить одной из версий славянской легенды о святом Венцеславе. Она приписывает юному принцу намерение построить в Праге собор, посвященный святому Эммерану, покровителю Баварии и любимому святому Арнульфа. Этот вариант легенды привлек внимание экспертов, но, поскольку церковь, которую Венцеслав со временем начал строить, в конце концов была посвящена святому Виту, утверждение было принято считать ошибкой переписчика. Но что, если изначальное намерение Венцеслава было задумано как комплимент Арнульфу?

Однако почему тогда Венцеслав изменил свой план и посвятил церковь покровителю Саксонии – святому Виту? Очень может быть, что эта перемена указывает на то, что происходило в Германии после успешного богемского эксперимента Арнульфа. Можно предположить, что Генрих I не нашел его приятным и уж точно он никогда не намеревался позволить могуществу Баварии бесконтрольно расти. Также он вовсе не собирался поощрять политику Арнульфа, желавшего во что бы то ни стало взять на попечение Богемию якобы в гипотетических интересах Германии. Мы уже видели, что Конрад уже пытался предотвратить формирования герцогств, превосходящих своих соседей, а Генрих I был слишком реалистичным государственным деятелем, чтобы не чувствовать опасность для своей королевской власти, к которой он намеревался присоединить герцогство Саксонии. Отсюда его усилия заставить Богемию стать зависимой от короля Германии и Саксонии.

В 926 или 927 году настал благоприятный момент. В то время как систематические набеги мадьяр на Германию не позволяли Арнульфу закрепиться на завоеванных рубежах, Саксония нашла защиту в девятилетием перемирии, которое Генрих II заключил с мадьярами в 924 году, не включив в него ни одно другое герцогство. Это дало ему необходимую передышку, чтобы заняться военной реорганизацией его собственного герцогства и Тюрингии, и ввести систему Burgwar-de, состоящую из крепостей, расположенных в стратегических пунктах разных районов. Военная значимость Саксонии быстро возрастала, так что другие герцогства, менее удачно расположенные, начали обращать на это внимание. Не остался этот факт незамеченным и для Арнульфа, который постепенно пришел к пониманию необходимости более близких контактов с Саксонией. Нам на самом деле известно, что в 928 году он посетил королевский совет гофтаг в Ингельхайме. Там было принято решение о мерах, касавшихся всего королевства. Была возрождена старая система массовой военной службы, и с тех пор военное лидерство Саксонии и короля принималось как должное.

Можно предположить, что таким образом была подготовлена почва для дальнейших действий Генриха I. Теперь он мог подступиться к Богемии, не вызывая подозрений баварцев. Вероятно, он тогда потребовал, чтобы богемский князь признал его королевскую власть. Это требование Арнульф не мог отвергнуть, поскольку сам сделал то же самое. А Венцеслав был только рад угодить, потому что он и его советники считали лучшим выходом для Богемии оказаться под защитой короля, чьи владения были дальше от Богемии, чем Бавария. Чем дальше, тем безопаснее. Они даже пошли дальше, чем требовал Арнульф, обменяв баварское господство на саксонское. Все это, вероятнее всего, происходило около 926 года. Венцеслав едва ли мог начать строить свой храм до этой даты. Поскольку вера должна соответствовать политике, саксонский святой покровитель – святой Вит – стал покровителем собора Праги и Богемии вместо баварского святого.

В подтверждение нашей трактовки фактов можно привести еще и другой источник. Лучшая латинская биография святого Венцеслава была написана христианином, дядей святого Адальберта, в 992–994 годах. Там мы читаем, что Венцеслав был связан с Генрихом I тесными узами дружбы. Если это правда, можно предположить, что эта связь длилась какое-то время. На это указывает и хронист Титмар, отмечая, что Венцеслав был предан Генриху I и Богу.

Этим фактам очень часто уделяют недостаточно внимания чешские и немецкие историки. Чешские эксперты далеко не сразу признали христианскую власть, и лишь немногие осмеливались искать решение непонятных моментов чешской истории в истории Германии и соперничестве между Баварией и Саксонией. По их мнению, было удобнее допустить, что подчинение Венцеслава правлению Генриха было вынужденным и относится к 929 году, когда Генрих I разгромил и покорил славян между реками Эльба и Заале. Лишь смутный намек саксонского хрониста Видукинда может говорить в пользу этого допущения – он упоминает о подчинении Праги после славянских племен в среднем течении Эльбы. Но к его повествованию следует относиться с осторожностью, потому что его информация о Венцеславе весьма скудная. Видукинд упоминает о Венцеславе в двух случаях, но при этом даже не знает его имени. Экспедиция, о которой он пишет, была направлена, как мы увидим, не на Венцеслава, а на его брата Болеслава. Наше понимание лучше согласовывается с источниками и проливает дополнительный свет на соперничество между Генрихом I и Арнульфом в новом Regnum Teutonicorum. Богемия действительно внесла далеко не маленький вклад в саксонскую победу, поскольку легкое принятие Венцеславом главенства Генриха подняло ее статус в новой Германской империи, к большому раздражению Баварии, чей упадок, как мы увидим далее, начался с переходом Богемии на другую сторону. Отметим, что чешский историк Йозеф Пекарж представил историю святого Венцеслава в совершенно новом свете. Его труд можно по праву считать лучшим. Но мне представляется, что ошибочно относить переход Богемии на сторону Саксонии к 921 году, когда Генрих пытался подавить Арнульфа силой оружия. Эта борьба не имеет ничего общего с Богемией, иначе вторжение Арнульфа в Богемию в 922 году не имеет никакого приемлемого объяснения. Пекарж не проследил параллельно развитие событий в Германии и все его последствия, а только там находится ключ к решению всех этих проблем.

Если мы правы, значит, следует предположить, что Генрих I начал свое победоносное движение к покорению славянских народов, живших на территории, примыкающей к восточным границам его королевства, с юго-востока. Славяне Богемии были не последним, а первым славянским народом, признавшим его власть до 928 года. Единственная разница заключается в том, что князья Богемии, как христианские принцы, которые со времен Карла Великого смотрели на свой союз с Восточной Франкией и Франкской империей как на логичное сопутствующее обстоятельство существования единой христианской империи, добровольно покорились новому христианскому королю, который, по их оценкам, был законным правителем Франкской империи.

Готовясь к обороне своего королевства от вторжений мадьяр, Генрих должен был обезопасить восточные рубежи. Только после этого он мог пойти на риск основной атаки. Славяне на правом берегу Эльбы были хуже чем просто язычники – они были убежденными сторонниками мадьяр, к набегам которых в Германию часто присоединялись. В 928 году Генрих I был готов к началу большой кампании. Его армия, не сломленная зимними условиями, переправилась через Эльбу и замерзшие болотистые берега реки Хафель, напала на славянское племя гавелян и захватила их главный город Бранибор (Бранденбург). Голод и холод, утверждает саксонский хронист Видукинд, оказались самыми лучшими союзниками германского меча в этой кампании. Бранибор был построен как немецкий город и укреплен, став важным саксонским аванпостом на правом берегу Эльбы. Он является краеугольным камнем в истории Бранденбурга и первой вехой в продвижении немцев на восток и на польские земли. После нашествия велетов, которые еще называли себя лютичи или вильцы (заметим, что лютичи или вильцы означает «сыны волка», а волк был обычным для славян синонимом лютого зверя), могучая конфедерация из четырех славянских племен осела на землях между средним течением Эльбы и балтийским побережьем. Они были обязаны платить дань – другого выхода не было. Та же судьба вскоре постигла ободритов и те славянские племена, которые жили между нижним течением Эльбы и балтийским берегом – в современном Шлезвиг-Гольштейне и Мекленбурге.

Саксонская армия продолжила триумфальный марш по Эльбе к территории сербов, занимавших треугольник, образованный реками Эльба и Заале и Богемскими горами. Генрих сражался с ними в молодости. На этот раз он завершил свою работу, вероятно, весной 929 года и навязал им свое правление. Их столица Яхна была захвачена, и на ее месте был построен новый город, который впоследствии стал вторым по важности саксонским аванпостом Мейсеном, на территории сербского племени далеминцев.

Вскоре после покорения сербов между Заале и Эльбой Генрих I был снова вынужден вторгнуться в Богемию. Правление Венцеслава превозносится его многочисленными биографами как правление святого человека, который заботился о материальном и особенно духовном благосостоянии своих подданных, а также всячески старался повысить их культурный уровень. Но его политика не могла не вызвать недовольство, и, хотя Богемия была христианской страной на протяжении нескольких поколений, растущее влияние духовенства на юного князя и его страну, вероятнее всего, не нравилось той же партии, которая раньше была сторонницей Драгомиры. На этот раз вопрос о сотрудничестве Драгомиры не стоял. Венцеслав вернул даму из ссылки и установил с матерью самые сердечные отношения. Но прежняя партия Драгомиры заинтересовалась младшим братом Венцеслава, которого звали Болеслав, – импульсивным юношей, всей душой завидовавшим принцу. Когда Венцеслав женился и у него родился сын, Болеслав утратил все надежды сменить брата на престоле и стал с повышенным вниманием прислушиваться к жалобам. Был устроен заговор, закончившийся трагедией. Венцеслав навещал брата в его резиденции в местечке Стара-Болеслав, когда между братьями вспыхнула ссора. Ретивые сторонники Болеслава набросились на Венцеслава и убили его прямо у входа в церковь.

Согласно славянской легенде, советники заставили Венцеслава жениться, и, когда у него родился сын, он решил жить со своей женой как брат с сестрой. Она сблизилась с другим мужчиной. Тогда Венцеслав расторг свой брак и выдал жену замуж за любовника. Эту версию отвергают биографы Венцеслава, но я считаю ее вполне правдоподобной. В те дни считалось, что правящий принц не может обойтись без наследника. Утверждение, что Венцеслав не был женат и всю жизнь оставался в одиночестве, появилось позднее, во второй половине X века, когда в круг биографов Венцеслава стали проникать реформаторские идеи.

Новость об убийстве разлетелась со скоростью лесного пожара, и вскоре о ней узнал король Генрих I, у которого, вероятно, сложилось впечатление, что новый князь намерен изменить свое отношение к Саксонии и Германской империи. Сообщение Видукинда, подтвержденное другими очевидцами, о столкновениях между саксонцами и чехами, вероятнее всего, должно относиться не к периоду правления Венцеслава, а к первому году правления Болеслава. Осознав, что Болеслав ни о чем подобном даже не помышляет, а убийство и смена правителя на чешском троне являются всего лишь результатом мелкой зависти и личной неприязни, Генрих I выступил против славян на Эльбе, где его интересам угрожала большая опасность. Так можно объяснить утверждение Видукинда, что Болеслав продолжал поддерживать дружеские отношения с Саксонией до конца жизни Генриха I – то есть примерно до 936 года. Только после этого имело место столкновение между чехами и германцами, и война завершилась только в 950 году, когда Болеслав I подчинился Оттону I.

Согласно Видукинду, всей армией он выступил на Прагу, город богемцев, и король сдался. О нем рассказывали много необычных вещей, но мы в них не верим и потому обходим их стороной. Он был братом Болеслава, который всю жизнь оставался верным и преданным императору. Сделав Богемию данником, король вернулся в Саксонию.

Хотя мотив убийства Венцеслава не был религиозным, современники считали его мучеником за христианское дело, которому он посвятил всю жизнь. Заметим, что своей смертью молодой князь сослужил выдающуюся службу своему народу и стране. По всей Богемии и за ее пределы очень быстро распространились слухи о чудесах. Его первая биография была написана на славянском языке, другие – на латинском. Они увидели свет в Богемии, Германии и Италии. Тот факт, что среди Пржемыслидов есть святой человек, существенно повысил важность всего племени и облегчил работу по объединению его преемникам. Таким образом, христианство Чешского государства стало общепризнанным.

Осталось лишь одно наблюдение, которое можно сделать относительно кампании 929 года. Если участие в ней Арнульфа, как упоминают некоторые баварские источники, не подлежит сомнению, представляется, что вооруженное столкновение между чехами и германцами случилось до того, как Болеслав внес ясность в дела. Как можно это увязать с тем, что говорят о ревности между Баварией и Саксонией из-за Богемии? Однако не стоит забывать, что герцог Баварии пребывал в феодальной зависимости от короля и что, не имея возможности предотвратить рост саксонского влияния на Богемию, он определенно не собирался позволить саксонцам действовать в Богемии в одиночку. Если рассматривать дело в таком свете, его участие в Богемской экспедиции вполне согласуется с ходом событий в Германии.

Стремительная мобилизация Генриха против Болеслава в 929 году будет лучше понята, если не забывать о том, что случилось во время убийства Венцеслава, на Эльбе, у ближайших соседей Богемии. Стремясь противостоять растущей угрозе со стороны саксонцев, славянские племена – ободриты, велеты и сербы (сорбы, сорабы) – решили сформировать коалицию под руководством ратарей – воинственного клана из конфедерации велетов, который был хранителем Ретры, славянского религиозного центра, святилища языческой славянской веры. Именно эта коалиция столкнулась с Генрихом в Ленцене, что на правом берегу Эльбы, 4 сентября 929 года. Все современные и многие последующие германские хронисты упоминали об этой великой битве. Коалиция была разбита, ее армия рассеялась, и противник преследовал ее с беспрецедентной жестокостью. Согласно хронистам, которые часто имели лишь приблизительное представление о цифрах, обозленные саксонцы убили от 120 до 200 тысяч беглецов. Неудивительно, что Генрих всерьез встревожился, когда узнал новости из Богемии. Ему было удобнее думать, что удар Болеслава – часть славянского мятежа.

Кстати, славяне после поражения в 929 году были настроены вовсе не миролюбиво, и в 932 году Генриху пришлось отправить еще одну экспедицию против славян, живших между Эльбой и Заале. Его войска прошли вверх по Эльстеру, вступили в бой и разбили противника в Лебузе. Так было завершено покорение славянских племен, живших между двумя реками. Сфера германского влияния впервые в истории распространилась на правый берег Эльбы – к Одеру.

Ободриты лишились надежды на помощь извне в борьбе с германцами, когда Генрих разбил язычников данов и в 934 году создал маленькую пограничную область Шлезвиг для защиты Саксонии от нападений с этой стороны. После поражения данов епископ Гамбурга приступил к работе по их обращению. В итоге герцогу ободритов пришлось пойти по стопам данов и принять христианство. Им также пришлось отказаться от союза, предложенного им мадьярами. Настало время для Генриха разобраться с ними. На самом деле это была мечта всей его жизни – избавить страну от этого жестокого и страшного противника, и его победа на реке Унштрут стала для них первым серьезным ударом.

Достижения Генриха на землях славян, как их описывают немецкие историки, действительно были eine Weltgeschichtliche Tat, потому что они ознаменовали начало политики, которую Германия проводила все следующее тысячелетие. Именно Генрих дал первый толчок натиску на восток и открыл путь к землям, которые несколькими веками позже стали центром германского могущества.

Покорив славян на правом берегу Эльбы, Генрих I имел в виду возобновить строительство там, где его прекратил Карл Великий. По необъяснимой иронии судьбы этот «убийца саксонцев» видел, как саксонский герцог вступил во владение его наследством, и вдохновил его на продолжение завоеваний в направлении, намеченном его собственным честолюбием. Но все еще оставалась другая – невостребованная – часть наследия Карла Великого, завоевание королевства Ломбардия. Генрих никогда не упускал ее из виду, но действовать следовало осмотрительно и неторопливо.

Как выяснилось, еще два германских герцога имели аналогичные планы, и их географическое местоположение было удобнее для действий через Альпы и скрытного марша на саксонцев на реке По, – герцоги Швабии и Баварии. Известно, чем закончилась попытка швабского герцога Бурхарда II. Но когда Рудольф Бургундский в 934 году выставил свою кандидатуру на трон Ломбардии, Арнульф Баварский посчитал, что настала пора вмешаться и увидеть, что он сможет для себя сделать на другой стороне Альп. У него были неплохие шансы. Помимо географических преимуществ, существовало еще расовое родство между жителями Баварии и Ломбардии. Все получилось удачно, и при поддержке многочисленных сторонников в Ломбардии его сын Эберхард был выбран королем. Ему оставалось только получить свое королевство, однако он его потерял в противостоянии с герцогом Гуго из Прованса, соперничающим кандидатом, который в 935 году нанес ему поражение и вынудил покинуть Италию. Не отказавшись от надежд, Арнульф постарался обеспечить независимость Баварии и свободу от королевского вмешательства, назначив своего сына соправителем с правом наследования трона.

Таким образом, соревнование между Баварией и Саксонией, которое рассорило их в Богемии, снова началось в Италии. После поражения мадьяр в 933 году Арнульф, чувствуя себя менее зависимым от королевской помощи, возобновил прежнюю конкурентную игру. Но на этот раз первым заявил свои претензии Генрих I. Вероятно, в 935 году или около того Рудольф II Бургундский подарил ему знаменитое Святое копье. Считалось, что в нем содержатся гвозди из Святого Креста и ранее оно принадлежало Константину Великому. Оно считалось символом власти над Италией и давало его владельцу право добиваться императорской короны. Также можно допустить, что Рудольф II признал власть германского короля по примеру своего отца, который присягнул на верность Арнульфу, королю Восточной Франкии.

Теперь у Генриха I имелась козырная карта, которая могла помочь ему достойно завершить труд всей его жизни. Видукинд, лучший саксонский хронист, хорошо это понимал, когда, как и многие его современники, писал, что после покорения всех соседних народов король решил идти на Рим. Но судьба распорядилась иначе, и, передав своему сыну Оттону I права на трон, Генрих I умер 2 июля 936 года.

Достижения Генриха I воистину удивительны. Он заложил фундамент средневековой Германии и обозначил путь, по которому немцы следовали на протяжении многих веков. Но еще многое оставалось сделать, и Генрих, понимая это, выбрал на роль своего преемника из всех своих сыновей Оттона, как лучше всего приспособленного для такой работы. Хотя его вторая жена Матильда и многие представители знати усиленно продвигали ее второго сына Генриха. Никто, кроме правителя, осознающего свою королевскую власть и достоинство и исполненного решимости их сохранить, не смог бы справиться с угрозами. Они исходили от герцогов, от Баварии, чье объединение с Ломбардией подвергло бы опасности единство и само существование империи, от славян на Эльбе, ждавших удобного случая, чтобы обрести свободу, и от мадьяр, боевой дух которых остался несломленным. Новому королевству недоставало компактности, сильной королевской власти, блеска и силы. Даже задуманный Генрихом план аннексии Ломбардии мог рухнуть, поскольку Франция, лишившись последнего короля, не являвшегося Каролингом, избрав Людовика IV, потомка Карла Великого, стремилась возродить свои претензии на наследие Карла в Италии и на то, что некогда было Восточной Франкией.

Оттон и его знать, должно быть, почувствовали опасность с этой стороны. Оттон не был Каролингом, но чтобы восполнить этот недостаток и придать вес решению отца, он устроил собственное торжественное признание в присутствии всех герцогов и большого количества знати в Экс-ла-Шапель (Ахене), резиденции Карла Великого. В отличие от своего отца, который наотрез отказался от коронации представителями церкви, Оттон настоял на коронации и помазании епископом Майнца, согласно старому ритуалу Каролингов, и на могиле Карла Великого. Церемония должна была придать королевской власти исторический фон, а германским притязаниям на герцогство Лотарингия – правовое обоснование. Также она должна была предупредить любые претензии, которые западная часть империи Каролингов могла заявлять на восток, и вымостить для короля, как наследника Карла Великого, путь в Италию.

Оттон не терял времени при организации завоеванных территорий и подготовке к возможным случайностям на востоке. В 936 году он создал пограничную область (марку) между реками Траве и Пене, возле границы с данами, и отдал ее своему другу Герману Биллунгу с поручением следить за славянскими племенами вагиров и ободритов. Чтобы соединить

Саксонию, Баварию и Богемию, регион между Заале и Эльбой был преобразован в Тюрингскую марку, которую Оттон назвал Рейхсланд и ревниво оставил себе. На этой земле он внедрил военную систему, которую его отец установил в Саксонии и Тюрингии, – сеть бургвардов, или округов, вокруг укрепленного замка. В основном они были расположены на трех реках – Заале, Мульде и Эльба, которые текли по территории. Оборону этой земли он доверил знаменитому графу Геро – мрачному и бессердечному воину, память о котором проклинало много поколений славян на Эльбе.

Реорганизация Оттоном завоеванных славянских земель, должно быть, произвела впечатление на племенных вождей богемских славян, потому что один из них, как утверждает Видукинд, покинул Болеслава и перешел на сторону саксонского короля. Нам неизвестно ни его имя, ни место, где жило его племя, но, судя по всему, оно обитало где-то у северных или северо-западных границ Богемии. Когда Болеслав пригрозил вассалу репрессиями, тот обратился к Оттону за помощью, и король отправил в Богемию две армии саксонцев и тюрингцев, вместе со знаменитым отрядом из Мерзебурга, набранным из бывших пленных и преступников, получивших прощение короля в обмен на военную службу, – это была оригинальная идея практичного короля. Потерпев поражение от одной из двух армий, Болеслав реорганизовал свои силы и, предположил, что саксонцы расслабляются после победы, а прощенные преступники, в силу привычки, занимаются мародерством – лишают своих павших товарищей земного имущества, напал на противника с молниеносной скоростью и рассек королевские армии на части. После этого он устроил штурм главного замка своего неверного вассала и сровнял его с землей.

Согласно Видукинду, этот инцидент спровоцировал войну между королем и Болеславом I Богемским, которая продолжалась четырнадцать лет. Но его вряд ли следует понимать слишком буквально. Оттон I на протяжении этих четырнадцати лет имел слишком важные дела в Германии, чтобы уделять много внимания подобным «пустякам». Что касается Болеслава, представляется маловероятным, что он решил всерьез помериться силами с Германией. Оттон I на тот момент довольствовался тем, что приказал соседним графам вести наблюдение за перемещениями богемского князя, и, если какие-либо боевые действия вообще велись, они ограничивались только местными рейдами. В источниках нет никаких указаний на то, что Болеслав устраивал заговоры с врагами короля или объединялся с другими славянами против империи.

Не следует удивляться тому, что Оттон так долго откладывал урегулирование богемского вопроса. Первые годы его правления были исключительно богаты событиями, и не единожды будущее и Оттона, и Германии оказывалось под угрозой. Король, к своему несчастью, испортил отношения со своим сводным братом Танкмаром, отдав предпочтение Геро, с графом Вихманом, предпочтя его брата Германна, и с герцогом Франконии, выступив на стороне некоторых вассалов Эберхарда в Саксонии. Это создало ненависть, которая могла стать роковой, когда в 938 году Оттон попытался воспрепятствовать независимости Баварии и потерпел неудачу. После смерти Арнульфа 14 июля 937 года Оттон потребовал, чтобы его сын отказался от прав на баварскую церковь. Такую цену он запросил за его признание. После отказа молодого герцога Эберхарда Оттон перешел в наступление. Оно потерпело неудачу. Это стало сигналом для всех недовольных герцогов и графов вступить в заговор против короля. Однако Оттон сумел со всеми недовольными разобраться, а его сводный брат Танкмар заплатил за свою дерзость жизнью. Когда впоследствии Оттон нанес поражение Эберхарду Баварскому и отдал его герцогство брату Арнульфа Бертольду на своих условиях, кризис затих и ситуация стала казаться более обнадеживающей.