Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи

Визит принца

Филипп Красивый и беременная Хуана переехали в гентскую резиденцию Принсенхоф в ноябре 1499 года. Упорно ходили слухи, что сами роды проходили в Экло, но убедительных исторических доказательств этому нет. Как нет и логичного объяснения, для чего бы Филиппу, который надеялся на рождение сына, нужно было сменить Принсенхоф на захолустный провинциальный Экло. Причина слухов о «тайном» рождении сына Филиппа и Хуана в Экло может крыться в том, что муниципальный писарь Экло неправильно записал дату рождения младенца. Канцелярская ошибка привела к ошибочной интерпретации в истории.

Филипп боялся рисковать и выписал из Лилля повитуху для помощи Хуане при родах. Он также заказал две новые кареты, обитые черным шелком и бархатом, и обязал двух монахов из Аншенского аббатства подарить своей супруге самую ценную реликвию этого аббатства: кольцо, которое, согласно легенде, носила Царица Небесная Мария после рождения Иисуса. Со своей стороны Филипп обеспечил все необходимое.

Герцог не доверял жителям Гента, восемью годами ранее взявшим его в заложники, поэтому его личную безопасность днем и ночью обеспечивали 30 лучников и 25 алебардщиков. Это производило внушительное впечатление, но только не по сравнению с дедом Филиппа, Карлом Смелым, которого постоянно охраняли 294 солдата, а впоследствии в 1474 году их численность увеличилась почти до 1000 человек.

Роды начались внезапно во время одного из пиров в резиденции Принсенхоф. Хуана быстро удалилась в cabinet d’aisance – прекрасное французское название для отхожего места. Она родила сына 24 февраля 1500 года, около половины четвертого утра. После объявления Филиппа о рождении сына зазвонили колокола всех церквей Гента и раздались пушечные залпы. Радость от рождения наследного принца была огромной, и народ толпами валил к Принсенхофу, чтобы порадоваться за Филиппа.

Согласно воспоминаниям одного из городских поэтов, жители всю ночь напролет веселились по всему городу, часами скандируя «Австрия!» и «Бургундия!». Жан Молине восторженно описывал Гент следующими словами: «Гент словно в огне». Складывалось впечатление, что Гент на какой-то момент забыл о том, что держал Филиппа в заложниках во время противостояния Максимилиану. Во всех крупных городах Бургундских Нидерландов были устроены фейерверки и парады. Придворные астрологи бургундского двора единогласно пришли к выводу, что маленького принца ожидает яркое будущее.

В Испании Маргарита Австрийская приняла решение покинуть королевский двор и вернуться на родину. Ее отец в это время уже планировал для нее новый брак. Овдовевшей принцессе было позволено забрать с собой приданое, а королева Изабелла для того, чтобы ее невестка вернулась домой не с пустыми руками, добавила в дорожные сундуки Маргариты гобелены, шпалеры, парчовые подушки для преклонения колен, вышитый балдахин и полный комплект утвари для часовни.

Благодаря заключению нового перемирия между Филиппом и Людовиком XII Маргарита смогла добраться до Нидерландов посуху. Во время переговоров Максимилиан пообещал оплатить расходы, связанные с возвращением его дочери в Нидерланды. Но поскольку сам император постоянно нуждался в деньгах, перед отъездом Маргарите пришлось спешно занять 4200 фунтов у испанских купцов и одного банкира из Брюгге. Маргарите больше не доведется встретиться с Изабеллой и Фердинандом. Она прибыла в Гент 5 марта 1500 года «в простом платье черного цвета по испанской моде», перед самыми крестинами новорожденного племянника. Крестины состоялись в соборе Святого Иоанна, который впоследствии был переосвящен в честь святого Бавона. Филипп не поскупился.

По «деревянному помосту высотой более метра и длиной около километра», который был освещен 18 тысячами факелов, увешан гобеленами, перекрыт деревянным сводом и украшен триумфальными арками, процессия численностью 300 человек без помех прошествовала из Принсенхофа в собор Святого Иоанна. В процессии принимала участие вся городская магистратура, члены Совета Фландрии, рыцари ордена Золотого руна, деканы городских гильдий и бургундский двор. В число 39 триумфальных арок входил Главный мост, который был устроен в начале улицы Хоохпоорт у колокольни. Этот мост должен был олицетворять Мудрость, Справедливость и Согласие. Несколько живых картин, устроенных вдоль улиц гильдиями стрелков и кружками риторов, изображали сцены из Библии, а с лодок на Лисе раздавались звуки горнов. Процессия не имела прецедентов в Генте. Церемония крестин скорее напоминала пропагандистское мероприятие, демонстрацию власти герцогов Бургундских и Габсбургов и представляла собой зрелище, очень сходное с радостным въездом правителя в город.

В церкви Святого Иоанна Маргарита Йоркская поднесла своего правнука к купели точно так же, как за 22 года до того поднесла Филиппа. Маргарита Австрийская предложила назвать племянника Максимилианом или Хуаном, но Филипп предпочел имя Карл в честь их деда Карла Смелого. Этот выбор подчеркивал его стремление воспитывать сына в бургундских традициях. Во время церемонии Карлу, которому было две недели от роду, была пожалована уменьшенная копия золотой цепи ордена Золотого руна. Присягу на верность рыцарскому ордену вместо сына принес Филипп.

Пьер Кюйк, епископ Гента и Турне, в сопровождении крестных матерей Маргариты Австрийской и Маргариты Йоркской, а также крестных отцов принца Шиме Шарля де Кроя и лорда Монса Жана де Глима совершил обряд крещения маленького принца. По завершении церемонии Филипп пожаловал сыну первый титул: лорд Люксембургский. Карл также получил инкрустированный драгоценными камнями золотой кубок от Маргариты Йоркской, золотое блюдо с жемчугом и драгоценными камнями от Маргариты Австрийской, серебряный шлем от Шарля де Кроя и меч с деревянной рукоятью от Жана де Глима. После возвращения процессии в Принсенхоф богатые купцы стали разбрасывать в толпу зевак золотые и серебряные монеты. Торжество продолжалось допоздна. Между башнями церкви Святого Николая и колокольней были натянуты канаты, по которым ходили канатоходцы, жонглировавшие факелами и фонариками.

Несколько сановников, сделавших крупные ставки на тех, кто осмелится пройти по канату, были до смерти напуганы, когда выяснилось, что канат плохо натянут и люди просто висли и болтались на нем. На крыше колокольни дракон изрыгал бенгальский огонь, а на шпиле церкви Святого Николая вращалось огненное колесо. Хронист Жан Лемер де Бельж восторженно писал: «Никогда еще в Генте не было столь роскошной иллюминации в честь рождения или въезда принца».

Маргарита Австрийская провела в Принсенхофе несколько недель, после чего по просьбе Филиппа переехала в замок Ле-Кенуа, который находился к югу от Валансьена и был получен Маргаритой Йоркской в качестве приданого, когда та вышла замуж за Карла Смелого.

Филипп стремился угодить сестре. Замок был окружен большим парком, при котором имелся экзотический зверинец с одногорбыми и двугорбыми верблюдами. Филипп также разводил оленей, чтобы Маргарита могла на них охотиться. В ожидании очередного брака Маргарита проводила здесь время либо за охотой, если стояла хорошая погода, либо за вышивкой и живописью, если шел дождь. После двух неудачных браков Маргарита снова стала важным политическим козырем для Максимилиана.

Спустя полгода после рождения Карла 20 июля 1500 года умер двухлетний сын испанской принцессы Изабеллы Мигель. После его смерти Хуана Кастильская стала наследницей первой очереди на испанский трон. Смерть маленького португальского принца стала сноской во всемирной истории и поворотным пунктом в истории Нидерландов.

2. Летний король

Бургундцы используют случай. – Опасная игра Филиппа Красивого. – Долгое смертельное путешествие. – Ответный удар Фердинанда Арагонского. – Забытая королева Хуана

Летом 1501 года Филипп Красивый и Хуана Кастильская в сопровождении огромного придворного обоза отправились в Испанию. Им предстояло проделать путешествие длиной около 1600 километров и, проехав через Мон, Валансьен, Камбре и Париж во Франции, добраться до прибрежных баскских земель, а оттуда в Толедо, где находилась кастильская резиденция королевы Изабеллы. Испанские монархи настаивали на визите Хуаны и Филиппа в Испанию для того, чтобы Кортесы официально признали Хуану наследницей трона.

Подготовка к такому путешествию требовала много времени. Как все европейские дворы, бургундский двор представлял собой нечто вроде государственного театра, который должен был демонстрировать мощь и благополучие своего герцога на всем пути. Филипп Красивый следовал примеру своего отца Максимилиана и деда Карла Смелого и требовал, чтобы во всех путешествиях с ним ездило его portable grandeur ^[45]. Привычка монархов брать с собой в дорогу все имущество имела и практическое обоснование: в замках и дворцах, где им приходилось останавливаться, в прямом смысле слова ничего не было. Поэтому при переезде им приходилось временно обустраивать каждую резиденцию.

Тот, кто готовил в дорогу шедевры искусства, шпалеры, дорогие наряды, придворную капеллу, а также золотую и серебряную посуду, должен был выполнить многочисленные распоряжения придворных. А согласование таких насущных моментов, как оплата расходов, маршрут и состав свиты в путешествии, могло занять несколько месяцев.

Отправившийся из Брюсселя в 1501 году обоз состоял более чем из 400 человек и 100 повозок, нагруженных герцогской посудой, мебелью, шпалерами, кроватями и одеждой. Епископы, священники, повитухи, квартирмейстеры, повара, плотники, рыцари, солдаты, фрейлины, конюхи, королевские музыканты, а также слуги, которые везли сундуки праздничных нарядов для музыкантов, добирались до Испании через Францию и французскую часть Пиренеев верхом на мулах и лошадях. В 1498 году Филипп заключил перемирие с французским королем Людовиком XII, который предложил Филиппу ехать посуху через Францию, а не морем. По словам Людовика, это помогло бы им познакомиться поближе. Одним словом, атака обаянием.

Филипп опасался уехать, оставив все как есть. Мятежное герцогство Гелдерн, отколовшееся от Бургундских Нидерландов, было неспокойным и грозило войной. В придачу к этому бургундская казна опустела. Путешествие герцога требовало немало денег, и у Филиппа ушло полгода на сбор требуемой суммы.

Герцогу нужно было выиграть время. Беременность Хуаны служила подходящим предлогом. Их третий ребенок родился в июле 1501 года. Это была девочка, которую назвали Изабеллой в честь испанской бабушки. В это время Филипп отправил своего учителя, советника и высокопоставленного дипломата Франсуа Бюслейдена в Испанию, чтобы тот выяснил обстановку. Бюслейден вначале учтиво отказался от выполнения поручения, о чем Филипп недовольно написал своей супруге: «…если он [Бюслейден] не поедет, я не смогу поехать… потому что я не знаю, как туда ехать, не знаю местных обычаев и людей, как все устроено. Следует прежде отправить кого-то, кто разбирается во всем этом, и если архиепископ [Бюслейден] откажется ехать, то я не пошлю никого другого и не поеду в Испанию сам». Его советники также признались, что «в Испанию им хочется не больше, чем в ад». В итоге Бюслейден по приказу Филиппа был вынужден отправиться на юг. Вернулся он в июне 1501 года с целой кучей подарков и гарантиями, что Изабелла и Фердинанд одобряют предусмотренную новым договором о перемирии помолвку их внука Карла с дочерью нового французского короля Людовика XII Клод при условии визита в Испанию Филиппа и Хуаны. Поэтому 4 ноября 1501 года Филипп и Хуана отправились в Испанию.

Людовик XII пригласил бургундских соседей в свой замок в Блуа для ратификации брачного договора между детьми. Испания в это время воевала с Францией. Предметом раздора стало Неаполитанское королевство (включавшее южную часть Италии и Сицилию), поскольку обе стороны считали себя законными владельцами этих земель. В связи с данным обстоятельством родители просили Хуану не подписывать какие-либо документы во время визита к Людовику XII, на что Филипп язвительно ответил следующим образом: «Ваши подпись и печать не столь уж необходимы, потому что вы будете делать то, что велю я». Тон был задан.

Людовик XII в 1498 году сменил своего предшественника Карла VIII, который умер в результате несчастного случая. В апреле 1498 года Карл VIII спешил на игру в мяч и решил срезать путь через подвал замка Амбуаз. Оказавшись в темном узком коридоре, служившем отхожим местом, близорукий король ударился головой о притолоку. На этом для «уродливого карлика с водянкой головного мозга» игра была окончена. Поскольку придворные хирурги не решились перенести потерявшего сознание короля в спальню, ему пришлось целые сутки пролежать в подвале рядом с отхожим местом. На следующий день Карл VIII скончался от кровоизлияния в мозг. Это привело к радикальным переменам во французской династической линии.

В связи с тем, что к моменту смерти у Карла VIII от Анны Бретонской не было наследников мужского пола, трон унаследовал приходившийся ему кузеном Людовик Орлеанский, после коронации известный под именем Людовика XII. Брак Людовика Орлеанского с Жанной Валуа не был браком по любви. Отец Карла VIII Людовик XI заключил договор о помолвке своей младшей дочери Жанны де Валуа, которой едва исполнился месяц от роду, с двухлетним Людовиком. Людовик вступил в брак с Жанной по приказу в 1476 году, Жанне исполнилось 12 лет. Она была болезненной, с деформированной стопой и унаследованным от отца горбом, имела прозвище Jeanne la Boiteuse, что в переводе с французского означает «хромая». Людовик XI как-то признался своим гостям, что, когда увидел дочь после продолжительной разлуки, он «совершенно забыл, насколько она уродлива». Людовик XI очевидно оказался в выигрыше от этого брака: Жанна была бесплодна, что на корню пресекало потенциальную династическую конкуренцию со стороны орлеанской ветви. Но согласно условиям брачного договора, навязанным Карлом VIII Анне Бретонской, престолонаследник имел право жениться на Анне Бретонской после смерти Карла при отсутствии у них наследника мужского пола. Это должно было сохранить альянс Франции и Бретани. Новоиспеченный король Людовик XII недолго раздумывал, поскольку все что угодно было для него лучше, чем оставаться женатым на Жанне Хромой. Но для этого ему сначала нужно было получить развод. Узнав о предстоящем разрыве, Жанна отказалась согласиться на развод после 22 лет брака.

Дело закончилось открытым судебным разбирательством. Людовик XII утверждал, что горб и дефект стопы Жанны подавляли его либидо и все эти годы мешали ему вести половую жизнь с супругой. В ответ Жанна заявила о ненасытности супруга в постели и о том, что как-то раз она «была оседлана три или четыре раза подряд» за одну ночь похотливым Людовиком. Франция смаковала грязные рассказы о постельных достижениях Людовика Орлеанского.

Конец позорному спектаклю положил папа римский Александр VI. После того как Людовик XII предъявил письмо Людовика XI, в котором черным по белому было написано, что брак между Людовиком Орлеанским и Жанной Валуа был заключен по принуждению, папа римский аннулировал его. В качестве благодарности за услугу сыну Александра VI кардиналу Чезаре Борджиа был пожалован французский епископат. Набожная Жанна переселилась в Бурж, где основала орден аннунциаток. Пять веков спустя, в 1950-х, она была канонизирована папой Пием XII как Жанна Французская.

Теперь ничто не мешало браку между Людовиком XII и Анной Бретонской. Но надежды короля не оправдались. 14 октября 1499 года Анна Бретонская родила очень болезненного ребенка – дочь, которую назвали Клод. Клод страдала косоглазием и искривлением позвоночника, из-за которого впоследствии испытывала трудности при ходьбе, но была упомянута в договоре о перемирии, который ее отец Людовик XII заключил с Филиппом Красивым в августе 1498 года.

Хуана Безумная

Кортеж бургундского двора направился из Брюсселя в Париж через Монс и Валансьен. Это было длительное путешествие, поскольку в каждом городе, через который проезжали Филипп и Хуана, устраивались празднества и пиры. Когда кортеж добрался до Парижа, толпа приветствовала Филиппа как героя. «Все так хвалили его красоту и великолепие двора, что складывалось впечатление, будто он сам король», – восторженно писал один из хронистов. Камергер Филиппа Антуан де Лален в своих путевых заметках «Путешествие Филиппа Красивого в Испанию» (Voyage de Philippe le Beau en Espagne) отмечал, что ему «никогда прежде не доводилось видеть таких толп на улицах Парижа во время визитов королей или принцев».

Встреча Филиппа и Людовика XII проходила в соответствии со строгим протоколом. Вот как ее описывал Антуан де Лален: «Приемный зал был до отказа забит людьми. Войдя в зал, эрцгерцог снял шляпу. О его прибытии было громко объявлено: “Ваше величество, вот господин эрцгерцог!” Король с улыбкой ответил: “О, прекрасный принц!” Эрцгерцог трижды поклонился королю… пока тот приближался к нему маленькими шагами. После второго поклона принца король снял шляпу, а после третьего поклона король обнял его, и они шепотом обменялись друг с другом несколькими словами». В ответ на просьбу короля поцеловать его в знак нового мира между Бургундскими Нидерландами и Францией Хуана обратилась за разрешением к епископу Кордовы, тем самым сделав акцент о своей принадлежности к испанской династии.

Целую неделю продолжались турниры, выезды на охоту и, естественно, огромный пир, где все ели, пили и танцевали. Но в то время как Филипп получал от всего этого удовольствие, Хуана раздражалась. Ее возмущало, что французы пресмыкаются перед Филиппом и обращаются с ним как с королем, несмотря на отсутствие у него королевского титула, в то время как у нее, наследницы своих родителей, такой титул был. Хуана намеревалась четко дать всем это понять в Блуа. Когда королева Франции Анна Бретонская пожелала передать Хуане после церковной службы деньги, чтобы та пожертвовала их церкви от ее имени, принцесса категорически отказалась. Хуана восприняла это как унизительное феодальное подчинение. После этого королеве пришлось дожидаться Хуану снаружи церкви, но та упорно не выходила, тем самым давая понять, что сама решит, когда следует выйти. Королева была вне себя от такого невиданного высокомерия, и Хуане пришлось в целях безопасности остаться в своих покоях в тот вечер, сославшись на «недомогание».

Хуана также шокировала присутствующих, появившись на пиру в испанском костюме и исполнив перед ошеломленными гостями испанский танец. Таков был ее символический протест против договора о перемирии и помолвке ее сына Карла с французской принцессой. Испанский посол Гомес де Фуэнсалида с гордостью доложил Изабелле и Фердинанду, что Хуана ревностно отстаивала интересы Испании.

После всех торжеств бургундский кортеж отбыл в Испанию. Путешествие через Францию заняло не менее трех месяцев. В конце января 1502 года кортеж прибыл в Фуэнтеррабиа, пограничную деревню Страны Басков. Вторая часть путешествия стала настоящим испытанием. Королевский кортеж был вынужден оставить все экипажи и идти в Бургос пешком через крутые баскские горные переходы, страдая от голода и лютого холода. В Испании далеко не всем было известно о прибытии бургундского кортежа. Когда кортеж добрался до Бургоса, привратники в панике подняли тревогу, решив, что город штурмует вражеское войско. Городские ворота были в спешке закрыты. Потребовалось немало усилий, чтобы разрешить это недоразумение и добиться, чтобы кортеж в конце концов пропустили в город.

Далее Филипп и Хуана отправились в Вальядолид, Сеговию, Мадрид и Толедо, где их принимал король Фердинанд Арагонский. Были устроены корриды, охота и пиршества, при этом бургундцы и испанцы изо всех сил стремились произвести впечатление друг на друга. Бургундские и испанские трубачи состязались в том, кто трубит громче, до тех пор, пока все не начали жаловаться на шум. Рыцари сражались в битвах, воспроизводящих героические эпизоды времен Реконкисты. На пиршествах испанцы выставили самую лучшую посуду, как было принято при бургундском дворе. Де Лален описывал, что в зале, где был устроен пир, установили гигантские витрины, в которых испанский двор демонстрировал сотни золотых и серебряных сервизов и драгоценные ювелирные изделия. Все это предназначалось для того, чтобы поразить бургундских гостей.

Изначально радушные отношения между Филиппом Красивым и родственниками жены вскоре остыли. Торжественная инаугурация Хуаны и Филиппа перед кортесами состоялась в мае 1502 года в кафедральном соборе Толедо. Хуана была официально объявлена наследницей трона Кастилии и Арагона. Филипп получил титул принца-консорта, отвечающий его более низкому статусу по сравнению с Хуаной. То же самое повторилось и в Сарагосе, столице Арагона. Испанская королевская чета существенно ограничила династическое будущее Филиппа. Это стало для него серьезным ударом, и настроение герцога упало ниже некуда. Он наперекор всему покинул Нидерланды и проделал путь длиной более 2000 километров лишь для того, чтоб узнать о своем второстепенном статусе по сравнению с Хуаной.

Общей атмосфере и веселью не способствовала и внезапная смерть целого ряда бургундских придворных, включая Франсуа Бюслейдена, двух охранников, оруженосца и нескольких дворян из сопровождавшей герцога в Испанию свиты. Их внезапная смерть, подлинная причина которой осталась неизвестна, привела Филиппа в ужас. Бургундцы не могли привыкнуть к жаре и испанской пище. Описание Толедо хронистом Жаном Молине производит безрадостное впечатление: «Толедо – город, полный очень опасной заразы, с узкими, грязными и зловонными улочками, полными гниющих отбросов». Де Лален также отмечал cильную жару и ужасное зловоние в городе .

Филиппу не терпелось вернуться домой. Он был убежден, что Франсуа Бюслейдена отравили подосланные Фердинандом и Изабеллой люди, и боялся за собственную жизнь. Пьетро Мартире в одном из писем к кардиналу Санта-Круз резюмировал настроение принца: «У Филиппа зудят все вены в ногах, кровь бурлит в его теле, и он не может спокойно находиться в одном и том же месте». Не желая ни на минуту оставаться в «испанском аду», Филипп отправился домой, оставив в Испании Хуану, которая снова была беременна, в связи с чем Изабелла не позволила ей уехать.

После отъезда Филиппа испанский двор стал периодически замечать эксцентричное поведение Хуаны. Принцесса считала, что Филипп ее бросил, и была безутешна. Она одевалась только в черное в знак горя из-за внезапного отъезда супруга. После того как у нее случился нервный срыв, мать изолировала ее от двора в замке Ла-Мота в Медине-дель-Кампо. После неудачной попытки побега принцесса всю ночь кричала под дождем у ворот замка.

За свои выходки Хуана получила прозвище la Loca ^[46] и незавидное место в учебниках истории. Тем не менее вопрос, действительно ли она была una loca, остается открытым. Несомненно, ее поведение и отзывы о ней свидетельствуют о болезненной ревности и невротических проявлениях в характере. Однако все указывает на то, что ее выходки вполне устраивали Филиппа. Принц нацелился на испанскую корону, а психически неуравновешенный претендент на трон внезапно стал слабым противником. Это стало совсем очевидно после смерти Хуана, супруга его сестры Маргариты, в октябре 1497 года. Пока Хуана и ее фрейлины находились в трауре, Филипп быстро присвоил себе титул принца Астурийского, который до того носил его шурин.

Заключив в следующем году мирный договор с Францией, Филипп стремился заручиться поддержкой со стороны Людовика XII для признания его наследником испанского трона. На письме с соболезнованиями по поводу смерти своего племянника португальского принца Мигеля, адресованном испанской королевской чете, Филипп решительно поставил подпись «Yo el Principe» ^[47]. Хуана стала заложницей в политической схватке за трон между Филиппом и испанским королевским домом. Она оказалась в затруднительном положении между двумя соперниками мужского пола ^[48], и ей было суждено стать жертвой династической борьбы, в которой она бы не смогла одержать настоящую победу.

Принцесса вернулась в Нидерланды в 1504 году, через год после отъезда Филиппа. В марте 1503 года у нее родился сын, которому при крещении дали имя Фердинанд. Она оставила его на воспитание при испанском дворе. После отъезда супруга для принцессы начался год траура и потерь. Но через месяц после ее возвращения в семью скандалы возобновились. Хуана стала подозревать Филиппа в liaison d’amour ^[49] с одной из фрейлин и потеряла самообладание. По словам испанского хрониста, принцессу настолько одолела ревность, что она объявила голодовку и, «едва не лишившись рассудка, была вынуждена слечь в постель». Пьетро Мартире писал, что Хуана набросилась на любовницу Филиппа и приказала остричь ее белокурые волосы, «которые так нравились Филиппу». Еще один очевидец сообщал, что принцесса как-то раз в порыве гнева надавала тумаков своим камергерам. Чем страннее становились выходки Хуаны, тем больше это устраивало Филиппа Красивого.