Глазами клоуна

я наблюдаю, слагаю эти наблюдения, возвожу их в степень, а потом извлекаю корень, но уже не с тем показателем, с каким возводил в степень

Не просто утомительно, но утомительно излишне, до предела.

И он потянул меня за рукав в лавку, зашел за прилавок, раскрыл кассу и стал двумя руками швырять мне мелочь: по десять пфеннигов, по пять, по пфеннигу, он сыпал монеты на тетрадки, на газеты, я сначала не решался, потом стал медленно собирать монетки, хотел было ссыпать их прямо себе в ладонь, но потом собрал поодиночке, стал считать, и когда набиралась марка, клал в карман. Он смотрел, как я кладу деньги, кивнул головой, вытащил кошелек и протянул мне пять марок. Мы оба покраснели. – Прости, –

этот испугавший меня старческий плач. Я

У художника смерть всегда при нем, как псалтырь у добросовестного патера

словно хотела обнаружить следы ночной борьбы с демоном вдохновения.

Он издал какой-то неопределенный звук, что-то среднее между хрюканьем и отрыжкой