Улус Джучи

– Через год?

– Да, да, ровно через год – в январе две тысячи третьего, сразу после того, как она сумеет узнать своё лицо в зеркале по прошествии зимних праздников. И ни слова про Ариану Малявкину!

– Ну тебя, – вяло повторила Малявка и пошла спать в маленькую комнату, где была застелена постель Риты. Спать в большой комнате, вид которой был очень мрачным из-за тяжеловесной дубовой мебели довоенных лет, Рита не могла. Но спать в эту ночь она и не собиралась. Впрочем, ночь кончилась. Было три. Допив кофе, Рита переоделась в маленькой комнате, под сопение Арианы сквозь темноту. Рита сняла красное вечернее платье для казино, колготки, бельё, и, взяв свой второй халат, направилась в ванную. Там она занялась окраской волос и к пяти утра сделалась блондинкой, как Ариана. Сходство, конечно, было не абсолютное, но приемлемое вполне. До восьми утра Рита пила кофе и коньяк с ромом. В восемь часов она, узнав телефон местной поликлиники через справочную, вызвала врача Ариане.

– Пожалуйста, пусть красивый молодой доктор придёт как можно скорее, – сказала она диспетчеру. – У неё тяжёлое состояние. Она бредит.

– Ну а зачем ей тогда красивый молодой доктор? – взбодрилась сонная девушка. – Ведь она всё равно не сможет его отличить от Ленина в Мавзолее!

– Конечно! – радостно согласилась Рита. – А к Ленину всегда очередь! Чтобы не волновать больную отсутствием достоверности, мне придётся быть первой!

– Ну вас, – вздохнула девушка и ушла со связи.

Доктор явился в без двадцати одиннадцать, когда Рита уже спала в довоенном кресле, а Ариана ещё даже и не думала просыпаться. Открыла медику Рита. Она сначала не поняла, кто это такой и что ему надо.

– Вы Ариана Феликсовна Малявкина? – спросил врач – действительно молодой, как она заказывала.

– Да, я, – хрипло и невнятно сказала Рита, только в эту секунду досмотрев сон.

– Врача вызывали?

– Да!

– Тогда я войду?

– Чего?

– Можно мне войти?

– Да.

Рита, в самом деле, чувствовала себя неважно. Велев врачу снять пальто в прихожей и получив от него ответ, что он это уже сделал, она его пригласила в большую комнату. Сев за стол, он выложил на него какой-то официальный бланк, потребовал медицинский страховой полис и паспорт. Она ему принесла паспорт Арианы. Полис был в него вложен. Внимательно изучив оба документа, доктор спросил:

– Что вас беспокоит?

– Спина, – ответила Рита. – Я её, кажется, застудила.

– И в каком месте она болит у вас?

– В пояснице.

– Температуры нет? Горло не болит?

– Нет.

На Рите был лишь халат, и она боялась – ну, так себе, конечно, боялась, что врач предложит ей его снять, дабы осмотреть и ощупать спину. Но ничего подобного не случилось. Вместо того чтобы воспользоваться законной возможностью получить приятные впечатления, молодой человек стал заполнять бланк, достав шариковую ручку и раскрыв паспорт. Мнимая Ариана следила за ним мутными глазами, сидя на довоенном диване. Вдруг доктор задал вопрос:

– Родовых травм не было?

– Не было.

– В детстве вы любили нырять?

– Любила. А что?

– Ну, может быть, спину ещё тогда застудили?

Рита не знала, что отвечать.

– А где вы работаете? – продолжал задавать вопросы молодой врач.

– В районной больнице номер шестьдесят восемь.

– Должность?

– Я медсестра. То есть, лаборантка.

– Где-нибудь учитесь?

– В МГУ учусь я, на историческом факультете. Но справка для университета мне не нужна. Я, типа, в академическом отпуске.

– Не нужна значит не нужна.

Заполнив больничный, доктор отдал его Рите и, улыбаясь, спросил:

– Историю любите?

– Да, люблю.

– Это очень странно!

– Да что здесь странного? – удивилась Рита. – История увлекательна.

– На мой взгляд, историки – это люди, которые прошлым интересуются больше, чем будущим. Не могу этого понять.

– Всё очень логично. В чужих могилах копаться приятнее, чем в своей.

– Ну вас! Видимо, в детстве мечтали стать археологом?

– Да, мечтала. С раннего детства.

Доктор поднялся из-за стола.

– Завидую тем, кому удалось воплотить детские мечты.

– Вы не из таких?

– Увы, нет! Закрывать больничный придёте в следующий четверг.

С этими словами доктор ушёл, очень торопливо надев пальто. Закрыв за ним дверь, Рита ворвалась в маленькую комнату и безжалостно сдёрнула одеяло с подлинной Арианы. Та застонала и приоткрыла глаза. Синие, большие глаза Ахилла. В них был испуг.

– Больничный тебе оформили! – сообщила Рита, размахивая листом. – Можешь спать спокойно!

– Но это бред, – промямлила Ариана. – Как мне могли оформить больничный лист, если я спала?

– Дорогой Ахилл! Твоё уязвимое место – пятка. Всё остальное неуязвимо, особенно голова! Она целиком сделана из дуба.

Скинув халат, Рита начала одеваться. Она куда-то спешила. Через минуту на ней уже были джинсы и свитер. А Ариана, не проявив интереса к листу, который был брошен ей на живот, горестно воскликнула:

– Как прекрасен был виденный мною сон! Как страшна реальность! Я совершила убийство! Что теперь делать?

– Спать, пить коньяк, – бросала команды Рита, застёгивая ремень на штанах, – квартиру не покидать, дверь не открывать никому. Телефон не трогать.

– А ты куда собираешься?

– По делам. Где мой телефон, твою мать? А, вот он! Ой, я могу не успеть!

Выбежав из комнаты, Рита спешно впихнула ноги в ботиночки и буквально пятью движениями надела пальто, шапочку и шарф. Ключи, документы, деньги были ещё накануне рассованы по карманам пальто. Ключи Рита вынула, чтоб снаружи запереть дверь. Схватила перчатки.

– Дроздова, вернёшься скоро? – опять раздался печальный голос Ахилла.

– Вечером, вечером. Если что, звони с городского мне на мобильник. Кроме меня, никому!

Покинув квартиру, Рита заперла дверь на оба замка.

Глава восьмая

Рита знакомится с Димкой Болотовым

Рита знала, что Ариана действительно не заметила перемены цвета её волос. Брюнетка стала блондинкой, а Ариана этого не заметила! Да, конечно, она была деморализована. Практикующей медсестре обидно сдавать экзамен по анатомии, а Ахиллу – экзамен по управлению современным автомобилем. Но самым трудным и важным был для Малявки экзамен по здравомыслию. Слабость в логике обрекла бы её не только на очень долгий тюремный срок, но и на потерю расположения Риты.

Выйдя на улицу, Рита сразу схватилась за нос, чтобы защитить его от мороза, и сломя голову побежала к своей машине. С осени она ездила на двенадцатилетнем «Пежо-605» цвета серебристый металлик. Это была машина её мечты – красивая, мощная, легендарная. После ночи стояния на морозе она завелась как миленькая. Погрев её минут десять, Рита отправилась в Люблино. Там была больница, где в позапрошлом году её собирал по частям Евгений Владимирович. Он сделал ей несколько операций и отпустил раньше времени, уступив её настояниям. Чтобы получить выписку, ей пришлось написать расписку.

Выехав на Рязанский проспект, она стала чаще поглядывать в зеркала и очень рискованно обгонять. Так, на всякий случай. Машин, не смотря на стужу, было полно. Охранники знали Риту и сразу подняли перед ней шлагбаум. Поблагодарив их улыбкой, она проехала на больничную территорию и припарковала автомобиль перед хирургическим корпусом. В отделении пробыла она полчаса. Все, кроме Тамары Васильевны, были заняты и могли только очень коротко поболтать с бывшей пациенткой. Но терапевт любезно дала ей два телефонных номера Димки и вежливо поинтересовалась всеми нюансами состояния Арианы, узнав, что она больна. Таким образом, миссия Риты в больнице была исчерпана и больницу можно было покинуть. Вновь сев за руль, Рита запустила мотор и набрала Димке. Она звонила на городской. Димка почти сразу взял трубку. Его мальчишеский голос Рите понравился.

– Это Дмитрий? – осведомилась она.

– Да, я.

– С вами говорит подруга той дамы, которую вы вчера несли на руках. Я про Ариану.

Димка взволнованно засопел и долго молчал. Потом он спросил:

– А как вас зовут?

– Меня зовут Рита.

– Вы с ней подруги?

– Да.

– Где она сейчас?

– У меня. Я располагаю свободным временем. Если вы сейчас дома и не особо заняты, я приеду и расскажу вам подробности. Мой мобильник через минуту сядет.

– Я буду рад, если вы приедете, – сказал Димка.

– Тогда, пожалуйста, адрес.

Он назвал адрес. Она достала из-под солнцезащитного щитка маркер с блокнотом и записала.

– На Пролетарке живёте?

– Да.

– Хорошо. Через полчаса я приеду.

Она приехала через сорок минут. Поскольку её мобильник на самом деле был хорошо заряжен, почти все эти сорок минут она проболтала с Ленкой Троянской. Да-да, с той самой царицей из ресторана «Троя». Они с ней были коллегами – но уже не по обезьянству, придуманному Мариной Ерошкиной, а по импровизированному свинству.

– Я и Алька сегодня вечером будем у Буреломовой, – сообщила Ленка сразу после того, как Рита с ней поздоровалась. – У неё, кажется, депрессия.

– Разве это хороший повод для измывательства? – удивилась Рита.

– Для измывательства? Мы хотим её поддержать!

– Смотрите, кончится тем, что она Тумана на вас напустит! А что из этого выйдет, знаешь сама.

Елена Троянская озадачилась. Но потом она усмехнулась и задала вопрос:

– Так может, ты с нами?

– Ну, хорошо. Часа через два я, наверное, за тобой заеду. Алька пускай сама добирается.

– Да, пускай. Надеюсь, она где-нибудь провалится по дороге.

– Алька проваливается только по дороге туда, где она нужна, – возразила Рита. Язвительный разговор в таком духе шёл до тех пор, пока она не припарковала машину около дома Димки.

Димка ей открыл дверь, едва она прикоснулась к кнопке звонка. В маленькой квартире он жил один, и бабами в ней не пахло. Это повергло Риту в недоумение, потому что она сочла Димку симпатичным. Он ей помог снять пальто. Идя вслед за ним на кухню, она заметила, что он сильно хромает. В квартире было не слишком чисто, однако Рита в силу своей терпимости ко всему неизбежному и любви к живым поросятам этим не заморочилась.

– Кофе? – предложил Димка, когда она уселась за стол.

– Нет, спасибо. Мне надо, дружочек мой, чтоб ты просто сел и не суетился.

Он молча выполнил её просьбу. Кажется, ноги его совсем не держали. Ей захотелось курить, глядя на него. Однако она решила не наносить ущерб его состоянию. Открыть форточку означало впустить в квартиру мороз, а было и так не особо жарко.

– Ты очень бледен, – сказала Рита, обводя взглядом кухню, также имевшую скверный вид. – Это от волнения? Или от обильной кровопотери?

– Крови ушло немного, – спокойным голосом молвил Димка и в подтверждение своих слов слегка покраснел. – Она очень лёгкая.

– Ариана?

– Да.

– Вес у неё маленький, – согласилась Рита. – А вот характер тяжёлый. Я бы на твоём месте не стала связываться. Но ты, судя по твоему неумному взгляду, уже связался.

И тут она замолчала, глядя на Димку. И очень долго присматривалась к нему, прежде чем сказать:

– Она вчера ночью зарезала человека.

Димка даже не вздрогнул. Не шевельнулся.

– Водителя «Мерседеса»?

– Да. Он хотел её изнасиловать. У неё в кармане был перочинный нож с белым крестиком. Ни один человек, кроме нас с тобой, не знает о том, что ты посадил её в «Мерседес». Никто её в нём не видел. Никто не видел, как она вышла из «Мерседеса» в паре кварталов от того дома, где живу я. И она всё время была в перчатках. Ты меня понял?

– Да, – еле слышно проронил Димка, – я тебя понял.

Он продолжал оставаться очень спокойным и неподвижным. Рита кивнула. Ей захотелось дать ему щелбана. Но она не стала этого делать.

– Ну, молодец. Тогда я пойду?

– Постой, – вдруг остановил он её порывистым и коротким прикосновением. – Так она сейчас у тебя?

– Она сейчас у меня.

– В каком она состоянии?

– В полупьяном. Но всё будет хорошо. Она успокоится, потому что её поступок был правильным. У неё других вариантов не было вообще. Если бы она приехала не ко мне, а в полицию, то её закатали бы на пятнадцать лет. Ты согласен?

– Да. Тут даже и не о чем говорить. Скажи, я могу с ней встретиться?

– Можешь, – сказала Рита, всё-таки дав ему щелбана, – но только сначала ты должен встретиться с доктором. Завтра ты поедешь к нему. Потом ты позвонишь мне. Я вижу, твой городской телефон имеет определитель. Значит, мой номер у тебя есть. Звони, когда хочешь.

– Я позвоню тебе днём, – пообещал Димка. Рита с дурацкой важностью улыбнулась ему и встала. Он проводил её до двери, помог ей надеть пальто. Она долго думала, целовать его или нет. Решила не целовать, чтоб совесть перед Малявкой была чиста. Но руку ему пожала.

Над городом появилось солнце. Оно было бледно-розовым и не грело совсем. Запустив мотор, Рита прикурила. Потом она взяла телефон и набрала номер.

– Да, Рита, – ответил ей мужской голос.

– Ты сейчас в офисе?

– Да.

– Через полчаса я заеду минут на пять. Я буду без макияжа. Скажи охранникам, чтоб они постарались меня узнать.

– Ты без макияжа? Заедешь на пять минут? Что всё это значит?

– Что меня ждут Елена Троянская и Туман.

– Дивная компания! И какого рода туман тебя ещё ждёт?

– Мужского. Это кобель.

И, убрав мобильник, Рита включила первую передачу. Спешить ей было особо некуда, но она устремилась к центру, как на пожар в главном госархиве литературных рукописей.

Глава девятая

Ксения, Елена и Алевтина ищут третий стакан. Рите он не нужен. Туман приходит сквозь холод и снегопад

Туман был восточноевропейской овчаркой без родословной. Ксения всем врала, что он – РКФ-ный, но появился после внеплановой вязки. На самом деле его родители не были никакими клубными медалистами, чемпионами мира по экстерьеру и выучке. Они были всего лишь уличными рабочими псами, которые охраняли какой-то важный правительственный объект между енисейской тайгой и полярным кругом. Поскольку там собачек кормили не совсем так, как кормят элитных выставочных красавцев, время от времени приходилось им есть волков. Тумана никто никогда не дрессировал, ибо он достался Ксении Буреломовой. Но он вырос довольно умным, по той же самой причине. Ведь если два существа вместе проживают на площади тридцать восемь квадратных метров, по крайней мере одно из них должно быть вменяемым. По ночам Ксения работала – сочиняла драматургию, стихи и прозу. В восемь утра она выводила пса на прогулку, потом кормила его и ложилась спать. Дверь своей квартиры писательница при этом не запирала, чтобы какой-нибудь злоумышленник попытался войти с целью грабежа либо, например, изнасилования и был уничтожен. Но Алевтину Абрамову – или, проще говоря, Алю, Туман не атаковал никогда, ибо её цели были иными. Аля обычно сразу будила Ксению Буреломову, и они начинали орать одна на другую, часто используя непонятные псу слова: Мандельштам, Цветаева, Блок, Есенин, Высоцкий, Ахматова, Гумилёв, Пастернак и тому подобные. Также много звучало и других слов, куда более понятных. В такого рода разборки Туман, как правило, не встревал. Они ему даже нравились, потому что в эти минуты, а лучше сказать – часы, он острее чувствовал глубину своего ума и нравственного развития.

Двадцать первого января Аля заявилась под вечер. Туман лежал одной половиной в кухне, другой – в прихожей. Увидев Алю, он помахал ей хвостом и с многозначительностью зевнул. Это означало, что был какой-то кошмар. Бросив ироничный взгляд в кухню, Аля изобразила иронию всем своим красивым лицом, сняла верхнюю одежду и вошла в комнату. Там она увидала светловолосую голову, одну руку и ноги Ксении, согнутые пятками к двери. Всё остальное было под одеялом.

– Ксения, просыпайся, – громко сказала Аля. – Твою квартиру ограбили!

Никакой реакции не последовало. Двадцатидвухлетняя сочинительница шедевров сладко сопела своим длинноватым носиком. Тогда Аля к ней подошла и пощекотала ногтями сперва одну её пятку, потом другую.

– Ксюха, вставай! Всю квартиру вынесли!

– Ты чего опять здесь орёшь? – возмутилась Ксения, одним махом встав на колени и заморгав большими глазами маленького архангела. – Тебе кто позволил сюда войти и орать? Я сплю!

– Ну и дура! Где твой компьютер?

– Компьютер?

– Компьютер, мать твою в жопу! Системный блок!

– Да как где? На кухне! Я ведь его туда переставила, ты же знаешь!

– Да это было полтора года назад! А где он сейчас?

– Сейчас?

– Да!

Ксения растерянно почесала нос и спрыгнула на пол, который скрипнул под её пятками так, будто к сорока семи килограммам её собственного веса прибавился груз тревоги. Одёрнув длинную майку с солистками Ace of Base, она потрясла трёхцветной, криво остриженной головой с большими ушами и озадачилась не на шутку.

– На кухне он должен быть! Так его там нет, что ли? Ты это хочешь сказать?

– Просунь туда своё рыло да погляди!

Ксения помчалась на кухню. Там она разразилась бурными криками, страшным топотом пяток и стала критиковать Тумана за дармоедство. Туман молчал. Он всё понимал, но не мог ответить. Зато он мог на улице убежать и целые сутки не возвращаться. Ксения это знала, поэтому отчитала пса очень осторожно, без оскорблений и без угроз. Зато её возвращение в комнату было пылким прыжком отчаяния.

– Я погибла!

– Ты погляди – может быть, ещё что-нибудь пропало? – вскричала Аля. Ксения оглядела комнату, про которую можно было подумать, что в ней уже лет пятнадцать не просыхает бодренькая компания алкашей. Ужас и смятение на лице единственной обитательницы свинарника проступили резче.

– Да, до …! Дублёнка, бельё от «Интимисими»! Презервативы!

– Я вызываю полицию, – заявила Аля, достав из кармана юбки мобильник. Но её белая, благородной формы рука с красными ногтями была панически схвачена рукой Ксении.

– Алька! Ты что, совсем долбанулась?

– Я? – подняла бровь Аля. – Твою квартиру обчистили! Ты, по-моему, не особо этому рада. Или мне это только кажется и ты хочешь ходить в ношеных трусах и писать стихи авторучкой?

– Нет, не хочу. Но как ты себе это представляешь? Ксению Буреломову обокрали! Ну, это ладно, Есенина тоже грабили. А такой вот подзаголовок: «Ксения Буреломова обратилась в полицию!» Это – как?

– Это офигенски, если в компе, который украли у Ксении Буреломовой, неоконченная поэма и триста новых стихотворений! Я бы даже сказала, что лучше и не придумаешь. Ты прикинь, как это взорвёт инет!

Ксения от злости порозовела.

– Алька! Мне не до шуток!

– Какие могут быть шутки? Ты делаешь заявление, что поэма была антиклерикального содержания, я это подтверждаю. Мы получаем ярость попов, саботаж ментов и уже полученную туманность Тумана. Короче, всё на своих местах, особенно – футуризм, который изменил мир!

– Да ты просто дура!

Оттолкнув Алю, которая против воли сделала шаг назад и села на край дивана, пылкая футуристка прошлась по комнате. Её гостья, смеясь одними глазами, ловко закинула ногу на ногу. Спрятав свой телефон, она из другого кармана вынула сигареты.

– Не смей курить! – заорала Ксения. – Сигареты – это убийцы!

– Пусть будет так, – согласилась Аля и запихнула банду убийц обратно в карман. Вдруг Ксения к ней приблизилась с крепко сжатыми кулаками. Ещё страшнее были её глаза.

– Ладно, так и быть! – крикнула она. – Я раскрою карты, чтоб ты заткнулась!

– Это необязательно. Я заткнулась.

– Не надо мне одолжений делать! Хочешь знать правду – знай. Если бы в компе действительно были триста новых стихотворений и неоконченная поэма, то я бы даже не стала его искать!

– Понятное дело! Было бы легче найти Грааль, чем этакое сокровище!

– Но там был… там был…

Ксения замялась.

– Да что же там было, что? – завопила Аля.

– Там был сценарий!

– Сценарий!

– Почти оконченный! Мне его заказал… Короче, неважно, кто мне его заказал, но он мне пообещал за него четыреста тысяч долларов! Представляешь, какой облом?

– Четыреста тысяч долларов? – взялась Аля за голову. – Твою мать! У тебя стащили четыреста тысяч баксов, и ты не хочешь вызвать полицию?

– Ты больная? Просить полицию найти деньги – это примерно так же умно, как просить Тумана найти кусок колбасы! Да и козе ясно, что никакая полиция никогда не найдёт того, кому поручили выкрасть сценарий для голливудского фильма с бюджетом в полмиллиарда долларов, потому что такого рода задания дают только суперагентам!

– Полмиллиарда долларов! – закачалась Аля. – Я в шоке! А для чего этому Джеймсу Бонду понадобились твои трусы и мелкокалиберные дешманские презики?

– Не будь дурой, – дала загадочный ответ Ксения и отправилась в туалет. Аля тут же встала и подбежала к столику, на котором стояли два гранёных стакана, ваза с тремя увядшими хризантемами и бутылка вина – откупоренная, но полная. Из-под этой бутылки виднелся клочок бумаги. Аля его достала и, ознакомившись с тем, что было на нём написано, вновь подсунула под бутылку. Потом она устремила взгляд под диван, быстро опустившись на четвереньки, и так же быстро опять уселась на его край.

– Хорошо, что хоть унитаз не украли, – сказала Ксения, возвратившись. – Что бы я делала без него?

– Я где-то читала, что Джоан Роулинг заказала для своей виллы в Манчестере золотой унитаз, чтобы даже мега-суперагент не смог его утащить, – выдвинула Аля идею.

– Очень возможно, но, как ты видишь, суперагент пришёл всё-таки не к Роулинг, а ко мне, – отвергла идею Ксения. Подойдя к дивану, она достала из-под подушки изящный маленький телефон и набрала номер. Ждать ей пришлось почти целую минуту. Потом она очень бойко заговорила, усевшись к столику: – Hello, Steven! Good morning! Sorry, good evening. How do you do? No, I’m not okay. I can’t finish my work, because my computer has been stolen. Yes, all the text was in this computer. No, it’s impossible. Yes. I’m sorry, goodbye!

– Со Спилбергом говорила? – спросила Аля, когда мобильник был с раздражением и досадой брошен на стол. Ксения опешила.

– Да! Но как ты… Ой, я забыла, что у тебя по английскому было пять! Алька, Алька! Надеюсь, ты никому не скажешь, что я ему писала сценарий для будущего блокбастера? Или скажешь?

– А что это за вино стоит на столе? – ушла от прямого ответа Аля. Ксения озадаченно протянула руку к бутылке – откуда, дескать, взялась и почему полная? Тут писательница заметила, что под ней – некая записка. Она её осторожно вынула, пробежала глазами текст.

– На этой бумажке что-то написано? – поинтересовалась Аля, зевая как можно шире.

– Да, чушь какая-то.

И листок был яростно скомкан. Аля, вскочив, вырвала его у подруги, расправила и прочла, очень драматично играя голосом:

– «Ксюха! Искать меня не пытайся, напрасный труд. Деньги за компьютер и куртку я тебе перечислю когда-нибудь. Не грусти, найдёшь себе парня. Ты – тёлка видная, хоть и дура».

– Какая куртка? Дублёнка с мехом овцы! – захныкала Ксения, получив обратно записку и сразу её порвав на восемь частей. – Сволочизм какой-то!

– Ещё какой! – ужаснулась Аля, пройдясь по комнате. – Мех овцы – это как раз то, что тебе подходит как нельзя лучше. Кто он, этот козёл?

– Откуда я знаю?

– Ксюха! – топнула ногой Аля. – Хоть у тебя в голове дыра, ты всё же не можешь не знать, кто был у тебя в гостях – судя по записке, не в первый раз, и, кажется, с блеском проводил время!

– Записка лживая! В ней ни слова нет про бельё!

– Может быть, оно на балконе?

Ксения взглянула с недоумением.

– На балконе? Да как такое возможно?

– Да как обычно! Позавчера, когда ты в литературном клубе разделась, Семёнова с Пастуховой подняли на смех это твоё бельё, и ты поклялась выставить его на аукцион.

– При чём здесь балкон? – покраснела Ксения, скосив взгляд в сторону балкона. – Какое он отношение имеет к аукциону?

– Прямое, Ксения. Ты так часто рифмуешь эти два слова, что их значения у тебя в башке давно перепутались.

Ксения потёрла ладонью лоб.

– Хорошо. Допустим, что это так. А презервативы-то где?

– Они под диваном. Отдельно от упаковок.

– Да? – проронила Ксения. На её лице появилась такая жалобная растерянность, что у Али дрогнуло сердце. Она сочувственно провела своим длинным пальцем по носу Ксении.

– Неужели ты ничего не помнишь?

– Почему? Помню. Кузнецкий мост. Ресторан. Мужики какие-то. Блок. Такси. Дальше – ничего.

– Ты что, в ресторане читала Блока?

– Нет, разумеется! У меня был его портрет, который я днём купила в художественном салоне. А, кстати, вспомнила! Представляешь – меня в такси не пустили с этим портретом!

– С портретом Блока? Как это могло быть?

– Таксист заявил, что он пассажиров с такими рожами не сажает!

– А ты уверена, что он Блока имел в виду?

– А кого ещё? Мы с этим портретом были вдвоём! Я пошла пешком, но вскоре замёрзла и положила Блока на лавку, чтоб взять другое такси.

– И другой таксист тебе ничего не сказал про рожу?

– Конечно, нет! Я ведь положила Блока на лавку. А дальше я уже ничего не помню.

Аля с печалью села за стол и взяла бутылку. Наполнив оба стакана, она с суровостью отчеканила:

– Кто кладёт на лавку Блока, тот останется без сока!

– Нам не требуется сок, если есть вина глоток, – отозвалась Ксения. Тут раздался скрип входной двери. Туман оскалил клыки. Но он их сразу убрал, так как вошли Рита и Лена. Обе они от стужи были румяными. Глядя, как одна снимает пальто, а другая – куртку, Аля сказала:

– Вот кого надо бы вместо Блока на лавочку положить! Курицы мороженые!

– Не буду я вместо Блока ложиться ни на какую лавочку, – заупрямилась Рита, – пускай этот символист валяется на ней сам, пока на него не сядет какой-нибудь Адамович! Или Поплавский. Или Том Харди. Мне интересно будет послушать, что скажет Блок этим странным людям и что услышит в ответ.

– Да, Блок переоценён, – согласилась Ленка, гладя Тумана, который вежливо приподнялся и опять лёг. – Даже две тщеславные обезьяны, напившиеся вина, высмеивают его с позиции акмеизма!

– Сударыни, мы пока что ещё не начали пить вино, – возразила Ксения. Войдя в комнату, Рита сразу сняла ботинки перед диваном и, растянувшись на нём ничком, мгновенно уснула. Она была никакая после бессонной ночи и двадцатиминутного разговора в машине с Еленой Викторовной Петровой. То есть, Троянской. Последняя, сев к столу, поинтересовалась:

– Ксения Буреломова, где твой третий стакан?

– Откуда я знаю? На!

И Ксения протянула Ленке бутылку. Чокнулись. Опрокинули. И бутылка, и два стакана были избавлены от всего содержимого моментально, хотя вино оказалось двадцатиградусным.

– Где это вы три дня пропадали, мадам Троянская? – обратилась Аля к Петровой. Та опустила бутылку на пол, сдвинув ногой другие бутылки, две из которых упали и покатились. Потом ответила:

– Да всё там же! В верхних слоях земной атмосферы.

– Только земной? Признаться, я ожидала от кокаина гораздо больших высот.

Троянская преспокойно вынула из кармана красную книжечку меньше паспорта и швырнула её на столик, выбрав местечко почище. Ксения не без колебаний взяла таинственный документ, раскрыла его.

– Это что такое? – спросила Аля.

– Диплом, – хихикнула Ксения. – Вот смотри, читаю: «Диплом лётного училища номер восемь, выдан пилоту второго класса Петровой Елене Викторовне». Ништяк! Чтоб я ещё хоть раз в жизни подошла близко к аэродрому!

– Дай-ка сюда!

Выхватив диплом, Аля огорчённо воскликнула:

– Какой клёвый! Я вчера на Арбатской тоже хотела купить такой же за сто пятьдесят рублей, да вовремя вспомнила, что проезд в метро поднялся до двадцати. А у меня было сто шестьдесят! Десяти рублей не хватило.

– Ты намекаешь на то, что это фальшивка? – спросила Ленка, пряча диплом в нагрудный кармашек свитера.

– Намекаю? Слышала анекдот? Ванька пишет Маньке: «Приходи ночью на сеновал, трусы не надевай!» Она ему отвечает: «Твой намёк поняла, приду!»

Ленка молча встала, выбежала из комнаты и, недолго пошуршав курткой, вернулась опять за стол. В руке у неё была приличных размеров пластиковая баночка с крышкой, плотно закрученной.

– Это что такое? – спросила Аля. – Успокоительные таблетки для пассажиров?

– Нет, – ответила Ленка, – это успокоительные уколы для обезьян. Подставляйте задницы!

И, поставив ёмкость на стол, она открутила крышку. Заглянув в баночку, две насмешницы завизжали, вскочили со своих стульев и очень быстро влезли на них ногами. Стоя так во весь рост, они продолжали визжать.

– Не бойтесь, – сказала Ленка, – он безобидный, пока я добрая.

Визг затих, но ужас остался.

– Леночка, это кто? – пропищала Ксения.

– Скорпион.

– Живой?

– Не только живой, но и абсолютно здоровый. С полным запасом яда.

– А где ты его взяла, Елена Прекрасная? – райской птичкой прощебетала Аля. Ленка зевнула и объяснила:

– Пару недель назад у меня был рейс в экваториальную Африку. Под конец полёта два двигателя заглохли, а третий забарахлил, и у командира случился сердечный приступ от страха. Я, как второй пилот, взяла основной штурвал. Не могу сказать, что я посадила лайнер уж очень гладко – я с боингами пока не на ты, на ИЛах училась, но на четвёрку с минусом посадила. Сто пятьдесят пассажиров устроили мне овацию. В тот же вечер жители города, на который я не дала упасть самолёту, в знак благодарности принесли мне этого скорпиона. Местный колдун сказал мне, что он поручил ему защищать меня от обидчиков. Вот такая история.

– Закрути, пожалуйста, крышку, – пискнула Ксения. – Яркий свет ему может повредить. Я где-то читала, что скорпион – ночное животное.

– Алечка, ты не против? – спросила Ленка.

– Нет, – негромко, но твёрдо сказала Аля, – очень приятно видеть такое милое существо, но днём ядовитые насекомые должны спать.

– Откуда ты это знаешь?

– Ну, посмотри, что делает Ритка!

Ленка кивнула. Старательно закрутив на баночке крышку с мелкими дырочками, она достала из-под стола бутылку портвейна, в которой было три четверти содержимого, и наполнила два стакана. Обе её собутыльницы, осмелев, спрыгнули со стульев и опять плюхнулись на них попами.

– А в какой стране всё это произошло, если не секрет? – вконец осмелела Ксения.

– Я ведь ясно сказала – в Африке!

– Африка – не страна, моя дорогая, – вздохнула Аля.

– А я – не штурман, я лётчик! Пилот гражданской и транспортной авиации.

Одним махом опустошив бутылку, Ленка поставила её на пол и откатила лихим ударом ноги. Ксения и Аля опорожнили стаканы.

– А знаете, что я думаю? – сипловато проговорила Аля. – Что мы, поэтки, хоть и не зарабатываем своими стихами, но зарабатываем поэзией, потому что поэзия – это, прежде всего, заоблачная фантазия. Посудите сами: одна сценарии пишет, другая боингами рулит на четвёрку с минусом, третья спит…

– Четвёртая в парке червей копает и в рыболовные магазины их продаёт, – перебила Ксения. – Слушай, Алька! Только смотри не проговорись, кому я писала этот сценарий! Не говори, что Спил… Вот чёрт, сама проболталась!

И Ксения огорчённо цокнула языком. Алевтина тоже цокнула языком, но без огорчения.

– Ты писала сценарий Спилбергу? – удивилась Ленка. – Реально?

– Да. И он уже был готов! Но сегодня днём у меня украли системный блок. Четыреста тысяч долларов ахнулись! Представляешь? Но умоляю тебя, никому об этом ни слова!