Нарт-орстхойский эпос вайнахов

– Ты, верно, видел одноглазых девушек… У нас они лучше. У них по два глаза.

– И ты подаришь нам по тако девушке?

– Да.

Великаны опять пошептались между собой.

– Ну, – сказал опять тот, который все время говорил с Курюко, – мы согласны! Идем же, пока старик спит. Ступай за нами.

Они пошли вперед, взметая тучи снежной пыли. Курюко последовал за ними. Снег слепил ему глаза, забирался в рукава, леденил его. Зубы его стучали друг о дружку, и холод захватывал его дыхание. Но он все шел, еле поспевая за легкомысленными братьями.

Шли они долго, так долго, что Курюко не мог уже сообразить времени. И вот наконец ледяные поля кончились.

Взору Курюко открылась дивная картина. На самой верхушке, обнаженной от льда и снега, стоял трон, окутанный облаками. Сверху, с голубого неба, сияло горячее солнце, очевидно, никогда не заходившее, а по глубоким полям неба гуляли стада белых и серых барашков, и их было так много, что у Курюко не хватило бы уменья сосчитать их и закружилась голова от того, что он все время держал ее поднятой кверху. Вокруг трона росли целые леса великолепного тростника, а неподалеку от трона виднелась тростниковая хижина, из отверстия плоской крыши которой взвивался к небу синий дымок и пахло так вкусно жареным мясом, что Курюко почувствовал страшный голод.

Семь великанов остановились. Они сделались теперь меньше и шатались от слабости, как настоящие тени.

– Смотри, – прошептал один из них, и Курюко еле расслышал его голос, – вот он сидит, Тга, закрытый туманами и закутанный белым саваном. Он тихо дремлет, тоскуя в одиночестве. А там, в хижине, ему готовится пища.

– А как же достать барашков? – спросил нетерпеливо Курюко. – А как же вырвать тростник?

– Тростник около тебя, если у тебя хватит сил, вырви его. Мы не сможем этого сделать: мы очень слабы. Солнце – наш лютый враг. Если мы еще долго пробудем здесь, то вовсе растаем. Спеши, чтобы нам можно было уйти!

Курюко торопливо вырвал с корнем тростник, раскачал его над головой и бросил вниз на землю. В это время барашки низко спустились с неба и бежали по самой верхушке горы. Два барашка точно играли друг с другом, перегоняя один другого.

– Лови! – слабеющим голосом сказал один из семерых сыновей Тга.

Курюко расставил руки и поймал обоих барашков. Сначала они казались ему легкими и мягкими, как облачко, но потом он ощутил под из завитой, блестящей и шелковистой шерстью мясо и кости. Да, да, это были настоящие, живые барашки! Он взял по одному в каждую руку, сильно раскачал их над головой и бросил вниз, в родной аул.

– Они убьются! – с горестью сказал он, а сыновья Тга стали из всей мочи дуть, чтобы поддержать барашков и не дать им разбиться о землю. Но дыхание ослабевало все больше и больше у семи молодцов. Тем не менее, барашки закружились в воздухе и плавно стали опускаться на землю.

Но тут произошло нечто ужасное. Старый Тга проснулся. Облака вокруг трона рассеялись, и Великий Нарт выглянул из них. Лицо его было так страшно, что Курюко упал ниц и перестал дышать. Ему показалось, что он умер. И вдруг поднялся страшный ураган; небо сразу потемнело, солнце померкло, его заволокли густые тучи; целые груды обломков камней и скал стали срываться с окрестных вершин. В сознании Курюко промелькнула мысль, что теперь засыпаны каменными завалами пути и селения на его родине. Гора дрожала так, что Курюко качало из стороны в сторону. Тга нагнулся над выступом скалы, тучи и туманы рассеялись, и он увидел внизу, на земле, ствол тростника, воткнутый в землю, и двух барашков, пасущихся на поляне. Тогда гневу его, казалось, не было предела.

– Обокрали! – закричал он, и все вокруг задрожало от ужаса. – Теперь будет расти тростник на земле и не будут мне больше приносить умилостивительных жертв, они забудут меня! Страшная кара, неслыханная кара ждет дерзких похитителей! Слушайте суд Великого Тга.

Он еще долго кричал, и семь сыновей его становились все слабее, слабее и меньше, а Курюко все еще бросало из стороны в сторону, и он еще не мог отделаться от дрожи.

Наконец Тга крикнул:

– Приди сюда, Химихнинен, коварная жена моя, родившая мне семь изменников-сыновей!

И тотчас же после этих слов что-то пронеслось по воздуху, и вьюга сделалась такою, что Курюко показалось, будто наступает конец мира.

– Слушай суд Великого Тга! – повторил громовым голосом Великий Нарт и смирил вьюгу.

Мать вьюг трепетно склонилась перед страшным властителем горы.

– Отныне дерзкий нарт, осмелившийся похитить у меня барашков и тростник, будет прикован в царстве одноглазых великанов в пещере. Он будет до тех пор прикован к скале, пока у людей не переведутся барашки и не иссохнет весь тростник. И никогда у людей не переведутся барашки и не иссохнет весь тростник. И всегда, на веки веков дерзкий нарт будет томиться в пещере. Горный орел будет ежедневно прилетать к нему и терзать клювом своим его сердце.

А ты, мать вьюг, царица Химихнинен⁷, будешь сторожить его. У тебя будет гореть на снегу неугасимый огонь. Будет у тебя и неистощимый хлеб, и неистощимая нога барашка. И после каждой твоей трапезы хлеб и барашек окажутся на том же месте. Ты начертишь вокруг пещеры волшебный круг, которого нельзя будет перешагнуть ни одному смертному. Каждый смельчак, который покусится на это, будет сброшен твоим дуновением в пропасть, и ты его завалишь ледяным обвалом, мать вьюг! Вот тебе наказание за то, что родила мне семь легкомысленных изменников. Так говорит и судит Великий Тга.

Мать вьюг вздохнула, и Курюко был унесен вихрем в пещеру. Тогда Тга вещал сыновьям:

– Вас, легкомысленные сыновья, я буду судить строгим судом. Дерзкий нарт, похитивший мое добро, думал о земном и хотел осчастливить родичей. За это он будет прикован к земле, к твердой скале, на вечные времена. Небо, в котором вы рождены, наскучило вам, я прикую вас к небу на веки веков. Вы будете украшать собою темное небо, все семь неразлучно, чтобы вам не было скучно… Вы будете блистать звездами и с недосягаемых высот смотреть на эту жалкую землю!.. И назовут вас люди Дердза-Куангидж (Вьюгины Сыновья) ⁸…

И, сказав это, он повелел Богине Вьюг, старухе Химехнинен, вызвать великую бурю. Все семь сыновей ее были подняты на воздух, и по мере того, как они удалялись от земли, они становились все меньше и меньше и казались уже светлыми звездочками. Буря давно уже стихла, и все пришло в обычный порядок на вершине Бешлам-Корта.

***

Многое множество веков прошло после того, как нарт Курюко похитил у Великого Тга тростник и барашков и был за это прикован к острой скале. Многое множество раз сменялись зима летом и осень весною. Много на земле развелось барашков и тростника. И люди стали жить в полном довольствии, сытости и приволье. И все с глубокой благодарностью вспоминают до сих пор отважного нарта и из поколения в поколение передают повесть об его подвиге и гибели.

И только Курюко и до сих пор еще прикован к угрюмой скале Бешлам-Корта, и до сих пор ежедневно прилетает к нему горный орел и терзает его великодушное, храброе сердце. И до сих пор сторожит его старуха Химихнинен и ест перед его утомленными глазами неистощимый хлеб и неистощимую баранью ногу. А ему, похитившему баранов, так и не удалось попробовать этой вкусной пищи. Старуха, озлобленная на него за наказание, которое ей приходится нести из-за него, и за потерю своих сыновей, кормит его сухими кореньями и поит снежной водой.

По ночам Мать вьюг глядит на далекое небо, с него светят ей семь звезд, которые были когда-то ее сыновьями, и горько плачет она об их неволе. Иногда она выходит из себя, неистовствует, бранится и бьет беспомощного нарта. И тогда сыплются на людей завалы, грозно воет в долине буря, огромными густыми хлопьями падает снег. Но все это очень редко приносит людям несчастье. Они греются в такие дни в своих тростниковых домиках у огня очага и едят вкусных барашков. Разве путник какой не успеет вовремя укрыться от непогоды и делается жертвой злой старухи.

Много дерзких людей за минувшие века пыталась пробраться за волшебную черту Бешлам-Корта, охраняемую Богиней Вьюг. Но все они, напуганные петушиным криком, которым их пугала старуха, бежали назад, если каким-нибудь чудом спасались от гибели. И тогда люди пришли наконец к убеждению, что нужно смириться, тем более, что нарты из поколения в поколение делались мельче и слабее, пока не выродились в обыкновенных людей. И эти обыкновенные люди признали власть Химихнинен и поставили ей в Девдоракском ущелье жертвенник, на котором и приносят ей умилостивительные жертвы.

***

Но Курюко все еще прикован к скале. Он часто в первое время кричал на землю:

– Есть ли у людей барашки и тростник?

И убеждаясь, что есть и то, и другое, надолго умолкал. Он оброс волосами и бородой, и сделались они белыми, как те снежные поляны, которые его окружали. Толстая цепь удерживает его за шею и скалы; ногти его отросли в виде могучих корней и слились с кряжами горы; глаза его горят, как каленые угли. Жажда мучит его: старуха редко-редко, в особенно добрые минуты, дает ему талого снега, который не утоляет жажды, а только раздражает его. И он кричит от этой мучительной жажды. Близ него журчит горный ключ с прозрачной, как кристалл, водой. Но только несчастный нагнется к ключу, как тот быстро от него убегает.

Бывают минуты, когда Курюко, не в силах перенести мучения, тихо стонет, и горячие слезы капают из его глаз. Эти слезы сбегаются в долинах и образуют целительные горячие ручьи, приносящие большую пользу людям. Одинокий страдалец вечно будет страдать за свой смелый подвиг, а люди вечно будут благоденствовать. Вот какие люди, рассказывают старики-ингуши, жили когда-то на свете, и вот почему нартских людей все любят.

Комментарии И. Дахкильгова.

«Ингушский нартский эпос». Нальчик, 2012, стр. 22—37.

¹Записал В. Я. Светлов. Опубликовано: Светлов В. Я. Сочинения. Спб., 1910. Т. 2, с. 198—214. Текст, видимо, записан в ингушском ауле Гвилети, находящемся у самой горы Казбек. Его жители освоили восхождение на эту гору: первым на нее когда-то поднялся житель аула Соси; на склоне горы жителями было построено святилище в честь грозной богини вьюг Дардза-нане и служившее временным убежищем при восхождении на Казбек, если вдруг устанавливалась неблагоприятная погода; жители аула славились как первоклассные проводники альпинистов и разных любителей путешествий на вершину горы. Сюжетные детали этого ингушского сказания перекликаются с кабардинскими сказаниями «Прикованный старик», «Месть Тха» (см.: Кабардинский фольклор. Нальчик: Эль-Фа, 2000, С. 105, 106).

²Тга – так В. Светлов назвал верховного Бога, «обитающего» на горе Казбек. Имя бога произносится Ткъа, но так как в русской фонетике нет фонемы «къ», В. Светлову пришлось передать ее через фонему «г». В этом произведении имеется некая литературная обработка, но исходная сюжетная канва народного текста в записи В. Светлова сохранена, о чем свидетельтствуют имена богов, название созвездия Большая Медведица и пр.

На основе сюжета этого произведения писатель С. Чахкиев написал драматическую поэму «Чаша слез», в которой богом – владыкой Казбека – назван бог грома, молнии, погоды Села. На самом деле никогда этот бог не соотносился с этой горою: поскольку у Селы есть своя гора – Цай-лам. Однако для литературного произведения такая вольность в перемещении бога с горы на гору допустима. Также вслед за С. Чахкиевым было создано литературное произведение под надуманным именем главного героя (Пхармат) А. Сулеймановым, который, следуя «Чаше слез», на горе Казбек также поместил бога Селу.

³Казбек-гора (примеч. В. Светлова).

⁴В тексте нарты делятся на положительных и отрицательных. Такая дуальность типична для легенд и других фольклорных произведений.

⁵Химехнинен – в буквальном переводе с ингушского «Мать воды и ветра». Такое название в народе встречается редко: обычно называют раздельно – «Мать вод» и «Мать ветра». Как правило, с горою Казбек связываются две матери: по низу горы – «Мехка нана» (Мать страны, или – земли), с вершиной горы – «Дардза нана» (Мать вьюг). Функции всех этих Великих матерей В. Светловым спутаны. Но то, что эти Матери были ему известны, говорит в пользу того, что В. Светлов в общем был знаком с ингушской мифологией. Вместо Химиха-наны в тексте должна была быть Дардза-нана – Мать вьюг. Об этом невольно свидетельствует и сам В. Светлов – ведь он озаглавил этот текст «Сыновья вьюги», а в самом тексте пишет, что Казбек охраняет Богиня вьюг.

⁶Нарт Созруко – В. Светлов имя старейшины нартов, Созруко, позаимствовал из фольклора адыгов. В ингушском нартском эпосе это Соска Солса, которого никогда не называют Созруко.

⁷Тут В. Светлов Мать вьюг назвал именем Химихнинен, что не соответствует действительности. У ингушей богини вьюги, ветра, воды существовали отдельно.

⁸Так ингуши называют созвездие Большой Медведицы (примеч. В. Светлова).

Урузман, Орзми, Солса и Патараз, сын Хамчи

Урузман, Орзми, Солса и Патараз, сын Хамчи¹, отправились на охоту. Целый день они напрасно прогуляли и ничего не убили. Когда они шли с неудачной охоты, Урузман на дороге убил зайца. «Напрасно я убил этого зайца! О горе, что я убил его! Как я разделю его между нами? Лучше бросить его на дороге!», – сказал Урузман. «Я тебе дам совет, но не знаю, как ты его примешь», – сказал Солса. «Если ты посоветуешь бросить его на дороге, то этим я буду доволен», – сказал Урузман. «Ты отдашь зайца тому, кто сделал что-нибудь удивительное». «Я на это согласен», – сказал Урузман. Тогда Солса² вынул из кармана две пули, пожал их в руке – и у него очутились на ладони красавица и юноша и стали чистить внутренность зайца. Когда они закончили работу, Солса пожал их в руке – и они опять превратились в пули.

«Ну, теперь, Патараз Хамча, сделай ты что-нибудь удивительное, или расскажи что-нибудь удивительное!». «Что же вам рассказать? Однажды возвращался я усталый с дальней дороги и дал слово, что остановлюсь у того, к кому конь меня поведет. Конь мой остановился у двора вдовы. «Спасибо, меня сироту, вспомнил!», – сказала вдова и угостила меня самым лучшим образом. После ужина мы легли спать в одной секле [комнате], на двух [разных] постелях. В полночь я встал и подошел к ее постели, но вдова сказала: «Оставь меня! Я уже забыла заниматься тем, чего ты хочешь, после смерти своего хозяина». И я должен был оставить ее в покое.

Во второй раз я встал и опять пристал к ней. Тогда и она встала, взяла из-под подушки плеть и сказала: «Да превратишься в суку, лежащую возле двери!». И я превратился в собаку³. Я прославился в целом крае, и народ говорил [о какой-нибудь собаке]: «Хороша, как сука, превратившаяся из Патараз Хамчи!». В горах паслось несколько стад, и волки их страшно истребляли. Пастухи должны были обратиться к хозяину: «Если нам, – говорили они, – вдова не даст суку, превратившуюся из Патараз Хамчи, то все стада будут уничтожены!». Вдова дала меня.

В ту ночь, когда я пришел в горы, волки подступили, и я закричал: «Я сука, сделавшаяся из Патараз Хамчи! Подходите к стадам». Волки подступили, я бросился на них, задушил шесть штук и набросился на седьмого, старого волка. «Дай мне сказать три слова! Какая польза, если ты убьешь меня – старого волка? Я тебе дам полезный совет»⁴. «Какой совет ты дашь мне?». «Здесь убито шесть волков, и завтра пастухи будут спорить о том, чья собака убила волков. Ты поставь тогда всех волков на ноги – и собаки разбегутся в разные стороны». На другое утро, правда, был спор: чьи собаки убили волков.

Спор кончился тем, что пастухи поставили волков на ноги, как живых. Собаки разбежались, а я бросился на волков. «Правда, – говорят пастухи, – эта сука убила этих волков!». Они стали давать мне молоко, но я ничего не ел. «Любимую собаку вдовы надо отправить домой», – сказали пастухи. Меня отдали вдове. У хозяйки я тоже ничего не мог есть. «Что я буду делать? Я живу без хозяина, могу жить и без тебя!». Она толкнула меня ногой и легла спать. Тогда я потихоньку взял плеть, ударил ею себя и превратился опять в Патараза, сына Хамчи; потом я ударил вдову и сказал: «Превратись в кобылицу шалуха!», ⁵– и она превратилась. Вот, что со мной случилось», – сказал Патараз, сын Хамчи». «Теперь тебе, Орзми, рассказать что-нибудь удивительное».

«Был я раз влюблен в женщину, и она тоже любила меня. Мы поклялись не расставаться никогда. Она умерла от болезни; я ужасно был поражен горем. Только один стыд – умереть из-за смерти любовницы – удерживал меня от самоубийства. Все родственники и знакомые, как мужчины, так и женщины, собрались ее хоронить. Я попросил у одной вдовы одежду и, одевшись в женское платье, отправился вместе с другими женщинами на похороны. Труп ее лежал посреди двора. Всех пригласили войти в саклю, но меня нет. Я остался на дворе. Увидев труп своей любовницы, я решился исполнить клятву – не расставаться друг с другом. Я лег с ней и укрылся ее похоронным саваном. Вышедшим на двор хозяевам показалось, что труп ее распух, и они решили скорей похоронить ее. Лежа в могиле, я был доволен, что исполнил свою клятву.

Вдруг приползла в могилу змея. Я стал бить ее кулаком и убил. Через некоторое время приползла другая змея. Увидев, что первая лежит, она поползла обратно, но, спустя немного, возвратилась в могилу с травой и провела по телу убитой змеи. Змея ожила. Тогда я опять стал бить их, и они выползли из могилы. «Если эта трава оживила змею, то отчего ей не подействовать на мою возлюбленную?», – подумал я и провел травой по трупу. Возлюбленная ожила и сказала: «У меня бок болит, должно быть, я долго лежала6. Разговаривая о том, что с ней случилось, мы вышли из могилы. Теперешняя моя жена – та самая любовница. Прежний муж требовал ее обратно. Я только одно говорил: „Ты ведь похоронил свою жену!“. Вот, что случилось со мной! Не было еще примера, чтобы мертвый ожил!». По общему решению, зайца отдали Орзми.

Комментарии У. Б. Далгат

«Героический эпос чеченцев и ингушей». М., 1972, с. 290. Записано Ч. Ахриевым на русском языке.

¹Все эти лица – одни из главнейших героев в сказаниях об орхустойцах (прим. Ч. Ахриева).

²Солса (здесь без Сеска) из двух пуль сделал «красавицу и юношу). Соска Солса обычно обладает волшебством (по его просьбе и Терек становится многоводным, и из тазовой кости оживает великан и т. д.). Не являются ли эти свойства Солсы проявлением божественной сути древнего героя? Может быть, неслучайно поэтому в горной Ингушетии было возведено святилище Сеска Солсы.

³Превращение эпического героя в собаку ударом заколдованной плети – сказочный мотив, часто встречаемый в нартском эпосе.

⁴Старый волк дает разумные советы. Таким же волк представлен в рассказе «Сеска Солса и волк».

⁵Шалуха – название лучшей породы лошадей (прим. Ч. Ахриева).

⁶Рассказ Орзми об оживлении своей возлюбленной схож с сюжетом сказания «Оршамар Арш» или «Оздамар Арш» (в последнем случае имя Оздамар более созвучно имени Орзми).

Оршамар Арш

Жили некогда три друга: Сеска Солса, Батар Ширтка и Оршамар Арш¹. Они были хорошими друзьями. Больше, чем свою душу, полюбил Оршамар Арш одну от красоты умирающую девушку². Что бы он ни делал, эту девушку не отдавали за него. Он поклялся, что не женится ни на ком, кроме нее. Внезапно девушка умерла. Оршамар Арш сказал гарбаш³ этой девушки: «Когда будешь девушку одевать в саван, не давай никому знать об этом, и меня вместе с ней завернешь в саван». Сказав так, он хорошо ее одарил. Гарбаш сделала, как сказал Оршамар Арш. Вместе с девушкой его положили в могилу. Когда могильник закрыли, он разрезал саван своим алмазным кинжалом⁴ и сел возле любимой девушки. Он сидел горестный и задумчивый.

В это время приползла кремневая змея⁵. Оршамар Арш разрубил ее на несколько частей. Немного погодя показалась еще одна кремневая змея. Увидев убитого друга [змею], она уползла обратно. Через некоторое время она вновь приползла, держа во рту золотой шарик. Положив все части убитой змеи одну к одной, она потерла золотым шариком все места, которых коснулся кинжал, и оживила ее. Увидев это, Оршамар Арш убил обеих змей, забрал золотой шарик и прикоснулся им к девушке. Провел по губам – дышать стала, провел по глазам – глаза открыла, провел по рукам и ногам – ожила и встала. Они разрыли могильник и вышли. Потом они стали мужем и женой⁶.

Комментарии У. Б. Далгат

«Героический эпос чеченцев и ингушей», М., 1972, стр. 295. Записано И. Дахкильговым в 1964 г. со слов Фатимы Ханиевой (57 лет) в г. Грозном. Ханиева родилась в сел. Насыр-Корт Назрановского района. Сказание она слышала от своей матери, Фатима и ее сестра Шишха – даровитые сказательницы. Все, что знают сестры, по их словам, лишь крупица репертуара их матери Даби.

¹Имя Оршамар Арш (Арш сын Оршамара) встречается только в этом сказании. Когда Фатима Ханиева рассказала это сказание, ее сестра Шишха заметила, что ей помнится, мать упоминала имя Оздамар Iаьрш (Арш, сын Оздамара), а не Оршамар Аьрш (прим. И. Дахкильгова).

²Выражение «от красоты умирающая девушка» обозначает высшую степень красоты героини; идиома употребляется в фольклоре и разговорном языке вайнахов.

³Гарбаш – здесь служанка, рабыня.

⁴Алмазный кинжал – по-ингушски «алмаза шалта», эпитет, редко встречаемый»; обозначает красоту и высокую прочность кинжала.

⁵Кремневая змея – по-ингушски «моакхаза текхарг», змея цвета кремня.

⁶Сестры Ханиевы утверждали, что это лишь часть большого сказания, в котором описываются деяния и двух других упомянутых героев – Батар Ширтки и Сеска Солсы (прим. И. Дахкильгова).