Вспомните, ребята!

Пользовался ли Василий в целях физподготовки специальным методическим пособием, сказать не могу. Временами он находил в сельсоветской библиотеке журналы со статьями на спортивные темы и извлекал из них отрывочные знания. В приседаниях и других движениях Василий использовал те же серии из 60 непрерывных повторений. Почему он выбрал такой объем нагрузки, я не спрашивал.

Будущее Василий связывал с большим спортом, в который надеялся попасть через институт физкультуры. Его упорство, помноженное на природные качества, давало заметные успехи.

Не владея специально отработанной техникой, он демонстрировал на районных соревнованиях результаты на уровне 3 и 2 спортивного разряда в беге на короткие дистанции, прыжках в длину и высоту, в толкании ядра и метании диска. Однако вершины успеха Вася достиг в волейболе. При росте 175 см. он свободно выпрыгивал над волейбольной сеткой на уровень груди. Владел «пушечными» ударами с обеих рук, имел удивительную реакцию и надежно играл в защите. Во время учебы в 10-м классе Василий вошел в состав сборной команды области по волейболу среди школьников.

Его соперником в волейболе считался сын завуча нашей школы Виталий Трунов. Виталий уверенно играл в нападении и защите, входил в сборную команду школьников района, но был тяжеловат и на фоне Сокола выглядел слабее.

Создал и тренировал нашу волейбольную команду учитель физкультуры Николай Владимирович Хохлич. Теоретические знания о волейболе преподаватель черпал из толстенной книги-учебника. Однако практические навыки игры, которые он демонстрировал на тренировках, через некоторое время стали откровенно уступать быстро растущим способностям Сокола и Трунова. Сперва Николай Владимирович пытался держаться с ними вровень, однако вскоре понял бесперспективность этих усилий и сосредоточился на передаче команде теоретических знаний о технических тонкостях и тактических комбинациях. Таким образом, возникло удачное содружество между командой и умелым наставником.

Тренировки команды проводились ежедневно в школьном спортивном зале. По настоянию Хохлича директор школы, скрепя сердце, согласился на приобретение 6-ти кожаных мячей, вместо двух дерматиновых «пузырей», которыми школа обходилась раньше.

Мое желание продолжить занятия боксом оставалось недостижимой мечтой. Этого вида спорта поблизости не было. Взамен Николай Владимирович предложил заняться волейболом, прежде не вызывавшим у меня ни малейшего интереса. Однако постепенно я увлекся игрой и до бесконечности отрабатывал виды приемов, падения, прыжки и удары. Результаты проявились быстро. Мне нравилась азартная командная атмосфера. Игроками «второго плана» в команде были Анатолий Рудык, Анатолий Юхимчук, Василий Кобылко и я.

Из числа школьных волейбольных команд в нашем районе самым сильным считался коллектив Изяславской средней школы № 2 («русской», т. е. с преподаванием на русском языке). Между нашими командами, несмотря на соперничество, сложились добрые отношения. Зимой мы периодически ездили к нашим друзьям на товарищеские встречи. Поскольку автобусное сообщение между Белогородкой и Изяславом отсутствовало, для командных поездок использовалась школьная полуторка с открытым кузовом, восстановленная на уроках труда из хлама, переданного школе МТС. Водил автомобиль учитель труда Коняев, имени и отчества которого не помню. В морозные дни 24-х километров пути до Изяслава хватало, чтобы замерзнуть так, что по приезде мы с трудом выбирались из кузова. В качестве верхней одежды ребята, за исключением Сокола, носили ватные стеганки, ставшие теперь нарицательными в Единоукраине «ватники». Стеганые куртки продавались в магазине сельпо по 100 рублей. Модными считались ватники с матерчатым отложным воротником. Мне такого не досталось и дедушка взамен полупальто, из которого я вырос, купил стеганку со стоячим воротником. Василий же носил черную железнодорожную шинель, добытую отцом на воскресной ярмарке.

Иногда, завершив соревнования, команда оставалась на школьные вечера, после которых устраивались ночевать на матах в спортзале. Днем гуляли по городу, треть жителей которого составляли евреи. Временами среди прохожих слышались громкие разговоры на идиш вперемежку с украинскими и русскими словами. Однажды наблюдение за непринужденной манерой общения обитателей райцентра побудило моего приятеля Валентина Пичугина (наши дома в Белогородке разделял сельский пруд) к неожиданному поступку.

Проходя по центральной улице города, мы обратили внимание на пожилого еврея, внимательно рассматривавшего прохожих из окна дома. Неожиданно Валентин сдержанно поклонился незнакомцу и громко произнес: «И здр-а-а-в-ствуйте вам под окно-о-о!». Услышав эту фразу, я напрягся, ожидая гневной отповеди. Однако мужчина, судя по-видимому, был приятно удивлен. В ответ донеслось приветливое: «И здравствуйте! Или вы сын Мони Фридмана?». Что-то загадочное было в построении этой фразы для сынов и дочерей Израиля. Однажды через много лет она дала толчок заочному возникновению ко мне добрых чувств со стороны тещи сослуживца (еврейки по национальности). Но об этом, потом.

В число развлечений в Белогородке, кроме тренировок, входили занятия школьного хора, которые посещали и любители пения, закончившие школу. Хором руководил дедушка. На районных смотрах 1957 и 1958 годов наш коллектив занял первые места.

Впрочем, в селе жили песенные таланты, выходящие далеко за пределы района. Ездовой колхоза «13-летие Октября» тридцатилетний Иван Кучер, с блеском выступил на заключительном концерте Фестиваля народного творчества в Москве. Описанию вокального дара колхозника был посвящен отдельный абзац в статье газеты «Правда». Среди сельчан ходили разговоры о том, что тридцатилетний Иван получил лестное предложение об учебе по песенной части, от которого отказался по семейным обстоятельствам.

Замечательным голосом обладал одноклассник, солист нашего хора Толик Захаров. Он собирался поступать в Киевскую консерваторию, однако неожиданно отдал предпочтение военному училищу летчиков. В 1963 году Анатолий погиб авиакатастрофе.

Зимой в школе устраивались вечера. По воскресеньям в клуб МТС приезжала кинопередвижка. По субботам открывала двери сельская баня, располагавшаяся напротив нашего дома. В ритуале наполнения котлов водой из пруда при помощи ручного насоса и разогрева ее до нужной температуры участвовали загодя собравшиеся активисты. Процесс запуска бани, не говоря о последующей помывке, скрашивал морозные или слякотные вечера.

Первое знакомство с Крымском

Весной 1957 года маму перевели на должность заведующей лабораторией консервного комбината в станице Крымской Краснодарского края, переименованной впоследствии в город Крымск и чуть было не получившей название «город Микоян» в честь А. И. Микояна, имя которого носил названный выше консервный комбинат.

В то же лето, сдав 6 экзаменов за 9-й класс (в отличие от РСФСР на Украине экзамены за 9-й класс не отменялись) я поехал в гости к маме по новому месту жительства. Ехал налегке. Верхняя одежда состояла из лыжного костюма: брюк и куртки из плотной байки серого цвета с накладными карманами. Пояс, манжеты на руках и щиколотках застегивались на пуговицы. Желания пополнить или обновить гардероб я не испытывал.

Багаж составляла сетка-авоська с завернутым в газету сменным бельем (трусы, майка и плавки «самостроки» на шнурках-завязках). На киевском вокзале с багажом произошел курьезный случай. В ожидании поезда на Ростов я решил погулять по городу. Авоську, чтобы не занимала руки, оставил на подоконнике зала ожидания. Возвратившись через пару часов, увидел группу пассажиров и милиционера, выяснявшего, кому принадлежат бесхозные вещи. Пришлось признаться. Милиционер пожурил меня за беззаботность, но когда я объяснил, что верю в честность окружающих, которых вряд ли заинтересует это жалкое барахло, смягчился.

Новая квартира мамы площадью 38 кв.м. состояла из двух комнат и кухни на 3-м этаже 6-подъездного жилого дома № 1 в поселке консервного комбината. Накануне дом газифицировали. До этого квартира отапливалась дровами и углем, для хранения которых использовались сараи.

В прилегающем к дому заводском парке стояли два турника, на которых без устали отрабатывал сложные комбинации выпускник средней школы № 25 Лева Деменев. Лев имел 2й спортивный разряд по гимнастике и готовился к поступлению в институт физкультуры Лесгафта в Ленинграде. У Левы я впервые научился выполнять «подъем разгибом», «подъем переворотом в упор», «подъем махом назад», «переворот махом вперед» и некоторые другие элементы. В числе силовых комбинаций, кроме «выхода силой одновременно на обе руки», освоил «двойной угол», т. е. вис на одной руке, образующей прямой угол в локте, с одновременным удержанием ног под прямым углом к туловищу. Лева был доброжелательным и толковым инструктором. В институт Лев не прошел по конкурсу. Вскоре семья Деменевых уехала из Крымска и дальнейшая судьба этого любителя – гимнаста не известна.

В ту пору администрация Крымского консервного комбината организовывала по выходным коллективные поездки на море для семей рабочих и служащих. В качестве пассажирского транспорта использовались комбинатские грузовики. Сидениями служили дощатые ящики для упаковки консервов.

Во время такого коллективного выезда я впервые в жизни попал на море. Это был дикий безлюдный берег ущелья Дюрсо с удивительно чистой водой. От озера Абрау к нему вела дорога с гравийным покрытием и крутыми подъемами. Наиболее трудные участки наш старенький ГАЗ-51 преодолевал задним ходом. Мощности двигателя для подъема на первой передаче автомобилю не хватало. Теперь в это ущелье ведет асфальтированная дорога, в конце которой расположен курортный поселок, входящий в городской округ Абрау-Дюрсо. Проезд к морю преграждает шлагбаум, у которого ряженые «казаки» взимают плату с автомобилистов.

На обратном пути из Дюрсо летом 1957 года просоленный в морской воде и здорово обгоревший народ развлекался шутками и анекдотами. Практиканты из института пели студенческие песни. Молодой инженер Семенов, подпрыгивая на крутом ухабе вместе с расшатавшимся ящиком-сидением, восклицал: «Оп-ля!!!». Затем жестом фокусника вытаскивал из-под ягодиц и предъявлял для обозрения честной компании очередной гвоздь. Так инженер иллюстрировал поговорку о субъектах, умеющих «дергать ж…й гвозди». Большой словарь русских поговорок относит это высказывание к людям, умеющим добиваться чего-либо самыми изощренными способами. Семенов через десяток лет стал директором комбината, однако должности этой он не только не добивался, но даже отказывался от нее по мере сил. Это я знаю достоверно.

10-й класс

В конце лета я вернулся в Белогородку с массой новых впечатлений. Жители Юга поразжали раскованностью, отсутствием мелочной прижимистости и настороженности в общении. Необычными выглядели покрой и цвета одежды. Удивляли клетчатые распашонки навыпуск и невиданные мужские сандалии.

В Белогородке, например, привезенные мною из Крымска китайские кеды, обувь дотоле в селе неизвестная, изумили видом некоторых одноклассников. На время кеды стали объектом ехидных замечаний и шуток. В качестве спортивной и летней повседневной обуви молодежь нашего села в то время пользовались тапочками стоимостью 3 рубля, с подошвой из тонкой белой резины и парусиновым верхом. Щеголи освежали парусину кашицей из зубного порошка.

Колхозники Белогородки даже в жарки дни работали в поле в наглухо застегнутых, заправленных в брюки, рубахах. Купаясь в пруду по окончании рабочего дня, молодые парни поражали контрастом между коричневыми от загара лицами, шеями, кистями рук и белыми с синеватым отливом телами.

О сельских взглядах на недопустимость прилюдного появления без рубашки я узнал, когда, жарким летним днем, облаченный в майку-безрукавку, усердно обновлял лопатой ров между нашим огородом и дорогой. Проходящие мимо незнакомые тетки вежливо подсказали, что появляться на людях в белье неприлично.

В то же время нахождение на берегу пруда в плавках или «семейных» трусах нареканий ни у кого не вызывало.

Возвратившись в село, я узнал, что стал объектом облыжной карикатуры в сельсоветской стенгазете. На защищенном стеклом листе ватмана анонимный художник изобразил группу парней, играющих в карты на берегу пруда в разгар рабочего дня. О последнем обстоятельстве свидетельствовало положение солнца. Композиция «картины» отдаленно напоминала Репинских запорожцев. Персонажи, в виду неспособности художника уловить портретное сходство, сопровождались пояснительными надписями. Человек с моим именем и фамилией совершал размашистый шлепок тузом.

Слегка обалдев от увиденного, я понемногу разобрался в сути «критики». Оказывается, сельские руководители продолжали жить по примерному колхозному уставу 1935 года, согласно которому подростки – члены семей колхозников в возрасте от 12 до 16 лет обязаны выработать в летнее время не менее 50 трудодней. Я же, по мнению руководителей, летом бил баклуши.

«Критика» опровергалась тремя убедительными доводами. Во-первых, я не член семьи колхозника. Во-вторых, в жизни не играл в карты. В третьих, колхоз так и не заплатил мне за прошлогоднюю работу на погрузке зерна. Сначала платеж отложили до подведения годовых итогов, а потом и вовсе о нем забыли.

О стоматологии, профессиональной неподготовленности и человечности

Осенью 1957 года во время упражнений на турнике я ударился подбородком о перекладину. От этого отломалась часть заднего зуба нижней челюсти. Зуб был «так себе», с обширной пломбой, которую поставила в Георгиевске проживавшая по соседству частный стоматолог.

Некоторое время после удара зуб ныл. Затем начались сильные боли. Ближайший зубоврачебный кабинет имелся на Клембовском сахарном заводе в 12 км. от Белогородки, на половине пути к Изяславу. Отпросившись у директора школы, я поехал к стоматологу на велосипеде, так как пассажирского сообщения между нашими населенными пунктами не было. В кабинете повреждение осмотрела молодая женщина-врач. По ее оценке остаток зуба следовало удалять, но в распоряжении врача не оказалось новокаина. Аптеки в Клембовке тоже не было. Пришлось возвращаться в Белогородку в надежде купить анестетик в нашем аптечном пункте. Однако, когда через пару часов я вернулся в Клембовку с ампулами, врач призналась, что проблема не в лекарстве, а в том, что она боится делать операцию.

Отупевший от боли, я без лишних слов поехал в Изяслав. Третий этап в 12 километров преодолел к концу рабочего дня. Поликлиника, дорогу к которой нашел с помощью прохожих, уже закрывалась. Регистратура не работала. К счастью зубной врач уходила последней. Когда я вошел в коридор, она запирала дверь кабинета. Рядом стоял ожидавший стоматолога муж, майор – танкист. Не могу вспомнить слов, которыми я рассказал о невзгодах. Добавил, что располагаю упаковкой новокаина. Женщина, чуть замешкавшись, посмотрела на мужа. Тот понимающе кивнул.

Посокрушавшись запущенным кариесом (а где было лечить?), врач ловко удалила обломки. Использовать купленный мною новокаин отказалась. Душевно поблагодарив добрую женщину и ее мужа, я поехал домой, не догадавшись, к сожалению, узнать их имен и фамилии. Домой, накрутив за день 70 километров, приехал затемно. Однако трудности и переживания не шли ни в какое сравнение с чувством избавления от острой зубной боли и благодарности за бескорыстное человеческое участие врача. Поступок стоматолога я вспоминал всякий раз, выполняя внеурочную работу в сходных обстоятельствах.

Прощай, школа

В мае 1958 года мы заняли первое место по волейболу на районной спартакиаде школьников, обыграв в финале и наших друзей из СШ № 2. Районный спорткомитет присвоил участникам коллектива 2-й спортивный разряд.

В тот же день в беге на короткие дистанции и в прыжках отличались Вася Сокол и девчата из нашего класса Валя Юркевич и Лида Выхристюк. Кстати, обе последние входили в состав сборной команды школьников по волейболу Изяславского района.

Бег на средние и длинные дистанции в школе не практиковался. Правда, ежегодно на районных соревнованиях вдруг обнаруживались ребята из Белогородки, побеждавшие соперников в беге на 800 и 1500 метров без специальных тренировок. Летом 1957 года, избегавший занятий физкультурой, к тому же курящий, девятиклассник Иван Деркач, обошел участников финального забега на 800 метров на четверть круга. Затем остановился, оглянулся, чтобы оценить позиции соперников, и снова припустил к финишу, закончив дистанцию с большим отрывом от преследователей. Не так давно я узнал из Интернета, что в 2000-х годах неожиданно для окружающих «засветился» в беге на средние и длинные дистанции ученик Белогородской СШ Александр Матвейчук. Впервые проявивший себя на районных соревнованиях, он по приглашению тренера переехал в Хмельницкий, затем, быстро прогрессируя, стал победителем ряда международных марафонов, в том числе Московского 2013 г., и участником Пекинской Олимпиады 2008 года.

Кроме волейбола, в рамках районной спартакиады я участвовал в соревнованиях по стрельбе из малокалиберной винтовки. Весной 1958 года в упражнении из трех положений (лежа, с колена и стоя) на 50 метров мне удалось выбить 254 очка, выполнив норматив 3-го спортивного разряда. Руководил командой преподаватель военной подготовки Владимир Емельянович Шаров, лет тридцати пяти отроду, офицер военного времени, уволенный из армии по сокращению. На фронт он попал сразу после школы и военного образования не имел. Владимир Емельянович был хорошим старшим товарищем, доброжелательным и открытым для общения. В начале 70-х мне довелось встречаться с ним по работе в Изяславе. Однажды мы провели «вечер воспоминаний» в районном ресторане.

Период между окончанием выпускных экзаменов и получением аттестатов зрелости стал временем блаженной передышки. Каждый из одноклассников готовился к новому этапу жизни. Я выбрал карьеру военного. Районный и областной военкоматы после прохождения медицинской и мандатной комиссий оформили дело абитуриента Киевского танкового училища. Виталий Трунов решил стать студентом Запорожского МЕДа. Вася Сокол поступал во Львовский институт физической культуры. А Анатолий Рудык – в Хмельницкое педагогическое училище по специальности «преподаватель физкультуры». Толик хотел получить специальность как можно скорее, чтобы помогать одинокой матери колхознице. Отец Анатолия погиб во время Войны.

В один из описанных дней меня пригласили к телефону на сельскую почту. Звонил знакомый инструктор Райспорткомитета по имени Миша с запоминающейся фамилией Бронфентрынкер (в 70-х годах Михаил взял фамилию жены и уехал из Изяслава на Север). Миша предложил нашей команде сыграть на областных соревнованиях по волейболу в Хмельницком за изяславский райпромкомбинат. Ребята согласились. В поданной заявке мы числились рабочими каменоломни. Один недоверчивый член комиссии попросил показать ладони. Итог осмотра был таким: вот этому с мозолями (мне) верю. Остальные каменоломы вызывают сомнение. Внушающие доверие мозоли я заработал на турнике. В областном городе команда провела три дня, пользуясь талонами на питание и бесплатным жильем. По вечерам ходили в кино. Результаты наших игр выветрились из памяти. Однако помню, как присутствовавшая на соревнованиях представительница Каменец-Подольского пединститута, понаблюдав игру В. Сокола, предложила нашему лидеру обеспечить поступление в этот Вуз. Вася отказался, пояснив, что рассчитывает на престижный институт физкультуры во Львове. Дама пожелала успеха, но предложения не отменила, оставив на случай листок с фамилией и номером телефона.

Вручение аттестатов зрелости выпускникам Белогородской СШ 1958 года состоялось в дни нашего пребывания на соревнованиях в Хмельницком. Мой аттестат получил дедушка. О пропущенном торжественном мероприятии жалеть не приходилось. В здании нашей школы к этому времени разместился пионерский лагерь областного управления дорог. Выпускники же с родственниками собрались в ветхом одноэтажном строении – старом помещении школы. По словам одноклассников, во время церемонии начался дождь, протекли крыша и потолок. После выдачи аттестатов участники торжества не мешкая разошлись. Проведение вечера не планировалось изначально.

В отношении В. Сокола Каменец-Подольская дама оказалась провидицей. Во Львове Василию намекнули, что он пересек негласную «черту оседлости» и, будучи представителем восточных областей республики, недостаточно украинизирован для этого города в целом и института в частности.

О ходе и результатах вступительных экзаменов Василия во Львове мне не известно. Однако, со слов А. Рудыка знаю, что вернувшись оттуда ни с чем, В. Сокол воспользовался предложением Каменец-Подольского «педа» и поступил на тамошний факультет физической культуры. Стал кандидатом в мастера спорта СССР по волейболу: для звания мастера не было соответствующей команды. По окончании института работал тренером в Новоград-Волынской ДЮСШ. Анатолий Рудык, закончив педучилище, трудился учителем физкультуры в нашей Белогородской СШ. Однако в 70-х годах судьба вновь соединила обоих игроков нашей бывшей команды с Виталием Труновым, который к тому времени, защитив кандидатскую диссертацию, преподавал в Запорожском мединституте.

Виталий предложил ребятам получить в этом Вузе медицинское образование и обеспечил для этого соответствующую поддержку. Позже я узнал, что после завершения учебы в «меде» Василий Миронович Сокол работает там же ассистентом курса спортивной медицины и ЛФК. Анатолий Иванович Рудык – старший преподаватель, председатель спортивного клуба «Медик» ЗГМУ.

На сайте института они воспеты, как лидеры сборной команды Вуза по волейболу. В Интернете имеется список научных работ А. И. Рудыка. Я периодически общаюсь с бывшими друзьями по телефону. Виталий Трунов, к сожалению, умер в результате непредвиденного трагического случая во время операции на сердце.

Мое поступление в военное училище не состоялось по причине кровяного давления, подскочившего до 140×80 до мм рт. ст. О такой неожиданности я не подозревал.