В ожидании неизбежности

****

На следующее утро, после бездумного нападения, Кухулин Серый глаз проснулся с восходом солнца. В ночном сражении он участвовал совсем немного – оглушил парочку англичан и еще трех французов из жителей форта. А потом просто побрел домой. Он, как и Джон Фердиад, был весьма удивлен неожиданной встречей у перевернутого обоза.

И сейчас, после беспокойной ночи, индеец не прекращал думать об англичанине, которому, как и ему, опротивела война.

«Много лун назад я встречал такого же чужеземца. Но я и не представлял, что так скоро увижу человека, ненавидящего смерть также сильно, как и я сам, – размышлял чероки, выгоняя лошадей на пастбище, – он наверняка придет, и придет не один. Сам он не захочет войны, а захочет объяснений и мира. А вот те, кто прибудут с ним, будут разговаривать оружием».

Через несколько часов Кухулин уже натачивал свое копье, потому что одним из первых увидел, как на горизонте появились чужеземцы. Он уже тогда составил свой план действий.

****

К Фердиаду подъехал лейтенант Шпинг.

– Сэр, впереди поселение чероки. Уже виден дым от костров.

– Хорошо. Спасибо, Джеймс. Двигаемся вперед.

Два отряда гренадеров, за две небольшие битвы потерявшие двадцать отличных солдат, двинулись по широкой дороге, тянувшейся вдоль реки Миссисипи и проходящей мимо деревни речных индейцев.

Через час англичане вышли на широкое поле перед поселением краснокожих. Взору капитана Фердиада представились два десятка высоких вигвамов, сложенных из шкур коров и лошадей, а также полдюжины деревянных строений, видимо оставленных еще голландскими первопроходцами – вид у них был сильно обветшалый. Но судя по всему, смекалистые и изворотливые чероки сумели приспособить дома под свои нужды и быт. Деревянные постройки находились поодаль от вигвамов, выстроенных традиционно, кругом. В центре – большая площадь с костром и идолом предков. Всю деревню по периметру окружал невысокий, но плотно сооруженный частокол.

– Я думал, что индейцы не строят частоколов, – произнес поравнявшийся с капитаном солдат. Он был из отряда Митчелла и замещал умершего вчерашним днем лейтенанта Уиллера. Вместе с ним к Фердиаду подскакал лейтенант Шпинг.

– Сэр, – обратился к Джону его лейтенант, – это Майлз Шепард. Он замещает покинувшего нас Уиллера и попросил меня просить вас – возвести его в лейтенанты.

Фердиад стоял чуть впереди и поэтому после слов Шпинга полуобернулся в седле. Внимательно посмотрел на молодого Шепарда – тот держался молодцом, не отрывая взгляда от капитана – и произнес.

– Ты же из отряда капитана Митчелла. Вот пусть он и повышает тебя.

– Сэр, – ответил Шепард, – мне сообщили, что из-за ранения и буйного поведения капитан Митчелл временно отстранен от командования нашим отрядом. Поэтому прошу вас, сэр, оказать мне честь и возвести меня в звание лейтенанта, чтобы я мог доблестно нести службу и помогать вам и армии Его Величества.

После такой чеканки и смелого взгляда Фердиад довольно улыбнулся.

– Что ж, Шепард, хотите умереть за Британию в звании лейтенанта, так тому и быть. Поздравляю, вы лейтенант. Официальные бумаги составим по прибытии в форт. А что касается вашего первого замечания в адрес наших немиролюбивых краснокожих соседей, то предположу, что частокол чероки возвели совсем недавно. Может быть. После нашего с ними первого сражения после высадки. Да, видно, что сделали они его и эти ворота наспех. И насколько я осведомлен, частоколы не сродни индейцам, ң факт остается фактом… Я надеюсь, теперь вам ясно, зачем здесь эта ограда?

– Так точно, сэр. Ясно. И спасибо за оказанную честь. Я не подведу вас, капитан!

– Не спешите так радоваться, лейтенант Шепард, – ответил Джон, который уже устал наблюдать за тем, как очередной юнец с реденькой бородкой, рвется в бой, умирать ради эфемерных идеалов, рушащихся после пары лет войны.

Джон еще раз взглянул на Шепарда и Шпинга, а затем перевел взгляд на поселение индейцев. Там все было тихо, словно и не ждали воинственные ирокезы ответного хода противника.

– Что ж, давайте «постучимся в двери». Шпинг трубите сигнал о наступлении. Подойдем чуть ближе и посмотрим, что эти краснокожие сделают.

Прозвучала трубная мелодия, призывающая идти вперед.

Но не успела сотня гренадеров пройти и двадцати ярдов, как небольшие ворота деревни открылись, выпуская наружу войско ирокезов.

Их было примерно столько же, сколько и англичан. По крайней мере, Джон успел на глаз прикинуть именно так.

Ирокезы равномерно заполнили часть поля, встав в две шеренги полукругом.

Фердиад был весьма удивлен, увидев в толпе аборигенов знакомую рослую фигуру Кухулина Серого глаза.

«А говорил, что драться не любит», – подумал Фердиад.

Хотя он быстро понял – по недовольному взгляду здоровенного индейца – что Кухулина скорей всего просто заставили выйти для устрашения врага. Толстое и смертоносное копье было при индейце.

От полукруга отделились двое и на пару шагов вышли вперед.

– Шпинг.

– Да, капитан.

– Поедешь со мной на переговоры. Шепард.

– Сэр?

– Следи, чтобы никто из наших не сдвинулся с места.

– Будет исполнено.

Капитан и лейтенант выехали вперед и направились к чероки.

Подскакав на расстояние пяти ярдов, они спешились и подошли к индейцам.

Их встретили вождь («Тот самый Свистящий ветер», – подумал Фердиад) и шаман племени – это было понятно Фердиаду по длинным и большим головным уборам, а еще по жезлам, которые держали ирокезы. По смуглым хмурым лицам сложно было определить возраст вождя и шамана. Но Джон вполне был уверен, что они гораздо старше него.

Выражение лиц и позы напряженных тел говорили сами за себя.

– Ты, белый человек, и твое племя уходить немедленно с земли речных чероки! – враждебно приказал вождь на ломанном английском. Шаман утвердительно и резко кивнул, не сводя взгляда с капитана гренадеров.

– Вы уже два раза нападали на наш форт, разоряли его и убили при этом много моих людей, – ответил невозмутимым тоном Фердиад, – это вы должны поплатиться за свои деяния.

Вождь и шаман хотели было протестовать, но Фердиад примиряюще поднял руку и закончил.

– Но я не хочу войны. Поэтому помогите нам, помогите белым людям – возместите нанесенный урон, заплатив нам едой, золотом и шкурами, а также пообещайте, что никогда больше ни один чероки из вашего поселения не перейдет границы форта и не причинит вред белым людям.

Вождь и шаман начали активно шептаться. Пока они это делали, Джон украдкой взглянул в сторону своих солдат – все было спокойно – затем повернул голову и обратил взгляд через плечо низкого шамана и посмотрел на Кухулина – тот стоял невозмутимый, и казалось, что все эти переговоры и намечающаяся битва его никак не касаются.

Вождь с шаманом перешли на крик, и после пары резких фраз шаман повернулся к Фердиаду и Шпингу и прорычал.

– Вы наглый белый человек! Уходить отсюда! Забирать свой народ! Покинуть форт! Быстро!

– Нет. Мы не уйдем, – Фердиада разозлил тон шамана, но чего-то подобного он ожидал, поэтому легко сохранил самообладание.

– Тогда вы умереть! – сказал вождь. А разъяренный шаман еще раз резко кивнул.

После чего оба развернулись и направились к своим воинам по дороге громко крича.

«Видимо, командуют наступать», – подумал Джон.

– Так, Шпинг, переговоры окончены, трубите атаку!

По сигналу трубы английские гренадеры ровным строем двинулись навстречу индейцам. Затрещала мелкая дробь барабанов. Над землей индейской Америки поднялся Юнион Джек, сообщающий о том, что матушка Англия решила разобраться с местным диким населением Нового Света.

«Как же глупо все! – ругался в мыслях Джон, – Упрямые краснокожие! Я тоже дурак – неуместная гордость и властолюбие!.. Откуда все это во мне?!»

Но слова уже были сказаны, приказы отданы, и наступило время решить, кто умрет первым, а кто останется стоять, когда отгремят выстрелы и сабли с томагавками перестанут резать плоть.

Похоже, индейцы тоже не собирались медлить. Их разноцветные ирокезы на головах начали маячить все чаще и быстро приближались к центру поля. Чтобы раззадорить себя и впасть в Раш, аборигены кричали, размахивали топорами и копьями, у некоторых имелись ружья, которые были заряжены – нужно были лишь сократить расстояние. Так, чтобы выстрел наверняка значил неминуемую смерть.

Глядя, как две небольшие армии сходятся все ближе и ближе, Джон Фердиад заметил, что в первых рядах индейцев, рядом с крепким вождем и худым, но разъяренным шаманом, бежит его знакомый, Кухулин.

«Не ожидал, что ты изменишь свое отношение к войне, – мысленно обратился Фердиад к огромному ирокезу, который уже опередил вождя, но выглядел совершенно спокойным и не взмокшим, – ты же не таков. Кухулин!» Будто в ответ на мысленный диалог англичанина, могучий чероки несколькими рывками ушел в отрыв от соплеменников, обогнал их на десяток ярдов, а затем совершил совсем неожиданный трюк. Резко остановился, воткнул огромное копье в землю, пристально обвел взглядом приближавшиеся отряды гренадеров, а затем развернулся к своим и неистово закричал.

– Ahledi!!! – его мощный рев разом перекрыл крики племени и барабанную дробь гренадеров, – Ahledi niqwadv!

Индейцы резко остановились. И от этого неожиданного жеста остановились и англичане.

Фердиад, успевший вновь вскочить в седло, пораженный смотрел на Кухулина Серого глаза.

А тот удовлетворенный эффектом, повернулся к англичанам и пристально взглянул на Джона. Всего пару секунд они смотрели друг на друга. Капитан английский гренадеров, ненавидящий войну, и воин из ирокезов, обладающий столь же сильной ненавистью как к самой войне, так и к пришедшим захватчикам.

За этот коротким миг Фердиад понял, что произойдет сейчас, и что случится в дальнейшем. Он видел все эти события столь же ясно, как ясно и понимал, что от него самого зависит дальнейший исход их кампании.

Пока Фердинанд раздумывал над этим, Кухулин подошёл к вождю и шаману своего племени и начал с ними шептаться о чем-то. Джон, конечно, не слышал разговора индейцев, но разгневанные и одновременно растерянные лица правителей заставили капитана напрячься.

После короткого разговора Серый глаз снова отделился от армии чероки, но на этот раз останавливаться посреди поля не стал, а сразу направился к Фердиаду, которого заприметил ещё во время первого рывка.

Уверенный взгляд Кухулина мог значить только одно – он намерен драться. Но как в одиночку воевать с целым гарнизоном вымуштрованных и вооруженных солдат? Да и зачем индейцу-пацифисту все это? Ответов у Джона не было, так же, как и желания сражаться и убивать доблестного воина из племени чероки. Капитан гренадеров спешился и вышел вперед. Затем обернулся и обратился к двум лейтенантам.

– Господа офицеры, будьте наготове. Если этот индеец что-нибудь сделает со мной, убейте его и всех остальных. А затем найдите уже этих беглых английских подданных Его Величества и арестуйте. Англия превыше всего, – он на секунду замолчал, глядя на приближающегося огромного Серого глаза, – Шпинг.

– Да, сэр.

– Если этот индеец убьет меня, то командовать первым гарнизонным отрядом будете вы. Считайте, это вашим повышением.

После этих слов он молча направился к Кухулину.

****

Поле, вместившее в себя две маленькие армии, казалось сейчас Кухулину совсем небольшим, хотя в детстве он привык бегать по нему и играть с другими детьми. Поле казалось ему целым океаном из песка и пыли.

Сейчас этого участка земли было мало, особенно для таких страшных, непримиримых врагов.

Белый человек, Фердиад, оказался благородным командующим. Поэтому Серый глаз направился именно к нему. «Я исполню то, что велели мне духи предков чероки на вчерашнем «разговоре». Хватит проливать кровь. Ни белые люди, ни ирокезы не заслужили такой участи. Пусть прольется кровь лишь его, Этого белого. Он благороден – он готов вступить на Путь и отправиться к предкам. Остальные белые недостойны этого. Этот Фердиад смелый муж и воин. Я сражусь с ним, и все будет кончено».

Они сошлись по середине.

– Мы будем драться.

Это произнес Фердиад.

Эта ясная мысль, сверлящая своим светом его разум, закралась к нему в ту секунду, когда Кухулин остановил своих.

– Да, белый человек, Фердиад, мы будем драться. Если я убью тебя, то твои люди уйдут своей дорогой навсегда. Если же ты убьешь меня, то чероки выполнят то, что ты сказал вождям.

Задул ветер и поднял старую пыль вверх, в некоторых местах круглого поля образовывая завихрения. Фердиад прикрыл рукой лицо. Кухулин стоял неподвижно.

– Послушай, смелый Кухулин, – произнес Джон, – нам с тобой не зачем сражаться. Нам, англичанам, ведь совершенно не важно, что вы, чероки, будете делать после нашего ухода. Мы не собираемся захватывать ваши земли. Мы приплыли за группой людей, которые должны нашему королю много денег. А вы на нас напали во время высадки и безжалостно убили многих наших товарищей. Именно поэтому я сейчас здесь. Просто попроси своих вождей отдать нам часть еды и шкур. На этом разойдемся. И не надо будет колоть и резать друг друга. Я ведь знаю, ты не хочешь этого. Я тоже не хочу.

Последнюю часть фразы Фердиад произнес, чуть ли не задыхаясь от подступившего отчаяния и ярости.

Но его слова не тронули Кухулина.

– Чероки враждебный народ. Мы свободны – вольны делать свой выбор. Поверь, вождь и шаман не согласятся. Поединок – последний выход.

Взгляд индейца не выражал ничего. Пустота, и одновременно вся вселенная. Карие огни, готовые пожрать любого, кто встанет на пути ирокеза. Он это пламя справедливо, – подумал Фердиад.

Капитан гренадеров вздохнул и произнес.

– Будь, по-твоему. Но видит бог, я не хочу сражаться с тобой. Будь вообще проклята эта война.

– Война есть война, белый человек, смерть всегда рядом с ней. Лучше пусть умрем мы с тобой, чем много других людей.

– Что ж, будем драться, пока у одного из нас не кончаться силы? Три дня, думаю, хватит?

– Поглядим, белый человек. Поглядим.

Джон еще раз осмотрел все поле, от своих отрядов, до неровного полукруга чероки. Затем кивнул. «Драться так драться. Давно пора уже прекратить эти мытарства с войной».

Кухулин тоже кивнул в ответ.

После этого они разошлись.

****

Фердиад подошел к гренадерам задумавшийся, и поэтому новоиспеченный молодой лейтенант Майлз Шепард не сразу решился подойти к нему.

– Сэр, приехал гонец с донесением, – все-таки произнес Шепард, когда Джон подошел к своему коню и достал походную флягу.

– Что там, Шепард?

Лейтенант протянул капитану бумагу. Фердиад, сделав пару глотков воды, взял донесение и молча прочел его.

– Хм, хорошие новости, Майлз. Позови Шпинга сюда.

Когда оба лейтенанта подошли к своему капитану, тот стоял и спокойно смотрел на то, как чероки уходят за стены своего поселения, чтобы с безопасного расстояния наблюдать, как их самый могучий воин будет сражаться с воином белых захватчиков.

– Сэр…

– Господа, – перебил Шпинга капитан, – я буду сражаться с индейцем Кухулином. Такого требование индейцев – битва по обычаям их племени.

– Эм, капитан, но разве это не средневековые ветхие замашки, – сказал Шепард, – мы же с вами живем в современном мире. Мы же можем просто перестрелять всех этих краснокожих и…

– Никто не будет здесь стрелять без моего приказа, офицер!

Фердиад подошел ближе к гренадерам.

– Слушайте. Я принял решение. И вот каков будет мой приказ. Во-первых, в том докладе, который вы мне принесли, Шепард, сказано, что беглецов и должников Его Величества нашли в десяти милях отсюда. Там есть небольшая плантация. Поэтому вы, Шепард, сейчас возьмете свой отряд и отправитесь производить арест. Все официальные бумаги я вам выдам. В это время вы, Шпинг, направите мой отряд обратно в форт. Его тоже надо охранять. Приказы ясны?

– Да, капитан.

– Теперь слушайте, со мной я оставлю трех солдат, если через три дня они вернутся без меня или вообще не вернутся, то не вздумайте отправлять сюда карательный отряд. Суть нашей с Кухулином битвы в том, что если я одолею его, то индейцы выплатят нам компенсацию. Если же он убьет меня, то англичане покинут форт.

– Капитан, при всем уважении, но это безумие, – произнес Шпинг.

– Да, я согласен с тобой. Но почему же безумие не должно быть выходом из ситуации.

– Может просто стоит покинуть это поле, и отправиться за беглецами? – предложил Шепард.

– Логичное решение, лейтенант… – сказал Фердиад, – но тогда вы обречете жителей форта на верную погибель. Судя по враждебному настрою вождей этого племени, они продолжат свои набеги, после нашего отплытия. Поэтому я остаюсь. Это решено. Что ж, господа, мне больше нечего вам сказать… кроме того, чтобы вы оба берегли свои жизни. До скорого.

На этом капитан Джон Фердиад взял своего коня под узды и направился к ветвистому дереву, чтобы подготовиться к битве с индейцем Кухулином.

****

Солнце палило со всем неистовством, на которое может быть способно полуденное июльское светило. Несильный ветер поднимал в воздух пыль и небрежно швырял её под ноги двух людей, стоящих на против друг друга.

Рослый сильно загорелый индеец с раскрашенным красной краской лицом и внушительным ирокезом на голове смотрел на своего противника, одетого в красно-белый мундир английских пехотных войск.

Взгляд индейца, пронзительный и спокойный, сейчас блестел искорками любопытства.

Кухулин не сомневался, что Джон Фердиад согласится на поединок, чероки не знал, как отнесутся к этому другие белые люди. И поэтому он удивился, когда увидел развернувшиеся отряды, марширующие – один по направляю к форту, другой – по дороге на северо-запад от его родной деревни. Кухулину Серому глазу стало любопытно, как теперь поведет себя белый человек в мундире, стоявший перед ним: как будет драться, ведь им еще не приходилось биться один на один – тот краткий миг вчера у разбитой повозки не в счет. А еще индеец заметил, что Фердиад стал более суровым и мрачным. Было ясно, что капитан гренадеров не хочет принимать бой и делает это лишь потому что всего за пару дней начал уважать индейцев как достойных соперников.

Сам же Фердиад по его разумению уважал лишь одного краснокожего, того, кто стоял сейчас перед ним и решился умереть за всех своих сородичей.

Капитан был в пыльном мундире с перевязью сабли, ружье и пистолет он оставил Уолтерсу, одному из двоих солдат, которым приказал стеречь его коня, оружие и скудный провиант, состоявший из фляги с водой и двух кусков хлеба. Хенсон, второй гренадер, привязывал капитанского скакуна к ветви дерева.

На поле стояла тишина, если не считать гулявшего ветра.

Джон Фердиад стоял напротив Кухулина Серого глаза и ждал.

Индеец тоже ждал.

Между ними было примерно два десятка шагов, но пока ни один из воинов не сделал ни единого.

Кухулин держал в правой руке мощное копье на толстом древке. Габульга. Так он назвал свое оружие, которое сам выковал и приладил много-много лун назад. Это было примитивное оружие даже для чероки, но Кухулин уважал Габульга, потому что то много раз спасало ему жизнь в трудных боях. Копье наказал ему сделать его отец, Чингалур Ястребиный взор, который умер вместе с остальной семьей Кухулина в битве с колонистами. Именно после смерти отца, а точнее после торжественного погребения и перехода духа Ястребиного взора в чертоги предков, Кухулин сделал Габульга, и с тех пор редко, когда выходил из своего вигвама без верного друга.

Фердиад тоже был благодарен своему оружию, старой, но отлично сохранившейся сабле из булатной стали, с отменной балансировкой и гардой закрытого типа. Имени у сабли Джона не было, зато он ее часто называл верной подругой. И снимал перевязь с оружием только в самое тихое время (которое случалось все реже). К тому же, Джону не раз приходилось отдавать свою саблю кузницу на заточку и мелкий ремонт. Трудно было назвать это оружие идеалом гренадерского арсенала восемнадцатого века – более молодые офицеры из полка, где служил капитан Фердиад, назвали его саблю устаревшей и не модной – зато она верно служила ему и спасала несчитанное количество раз. Взять хотя бы вчерашнюю ночь. До того, как фургон, за которым укрывался от обстрела Джон, был взорван, а сам гренадер был отправлен прямиком в кювет, верная подруга капитана успела заколоть и зарубить не меньше пяти краснокожих.

Сейчас же сабля Джона весела у него на боку, ожидая, когда же ее пустят в бой.

Сам Джон булатную подругу легонько похлопывал по эфесу, при этом не отрывая взгляда от своего дородного противника с таким же огромным копьем в руке.

«Сейчас начнется сражение», – подумалось Фердиаду.

Кухулин пару раз легонько, словно веточку, перекинул Габульга из рук в руки, и направился в сторону Джона. Конечно, у индейца были еще и другие инструменты для отнятия жизни: два томагавка по бокам и один нож сзади, за поясом.

Джон, кроме сабли, имел еще аккуратный стилет за поясом и еще один кинжал, но поменьше в правом сапоге.

Но когда воины начали сближаться, то им обоим стало понятно, что главными в этой партии будут сабля Джона и копье Кухулина.

И как только между ними осталось всего три шага, оружия смерти встретились.

Кухулин первым сделал колющий выпад прямо в живот англичанина, но Фердиад легко блокировал удар, отбив Габульга вправо. Сам он в это время успел уйти влево и вперед по диагонали и, вывернув правую руку с саблей, рубанул Кухулина с той же правой от себя стороны. Но индеец просто сделал быстрый шаг назад, и сабля Фердиада рассекла воздух.

При этом сам Кухулин успел перехватить копье в левую руку, поближе к наконечнику, и когда Джон отставлял правую ногу назад, ударил того древком в грудь.