Штурмуя небеса

Ноги ее чуть поскальзывались на льду, но Таня уверенно шла вперед. Она старалась не обращать внимания на крики, которые слышала. Пыталась не заплакать. Лишь, сцепив зубы, шла вперед. Холодный ветер ворошил ее волосы.

Наконец она дошла до берега. Увидев над своей головой дружелюбно протянутую руку, она смело приняла ее; девушку втащили на причал.

Таня, вступив на обледенелый причал, обернулась назад. На противоположном берегу стоял Макс. Она радовалась, что не может видеть его лица – было слишком непросто, слишком тяжело. Сердце щемило от ужасного чувства, будто она сделала что-то не то, что-то неправильно.

Девушка видела, как развернулся Ридель и быстро ушел. За мостом она уже не видела его.

– Он уехал, – безэмоциональным, мертвым голосом произнесла она, взглянув на стоящего рядом с ней брата. – Уехал…

– Пойдем, нас там ждет Игорь, – Коля взял ее за руку. – Ты сама этого захотела.

Таня шла за Колей, ничего не понимая. Она знала, что сама выбрала свою судьбу, но все еще не хотела осознавать этого. Не хотела верить, что теперь все кончено, что все так глупо закончилось. Она знала, что ничего уже не вернешь.

Эпилог

Набережная была пуста, лишь на пристани стояла девушка. Она, закутавшись в шаль, смотрела на противоположный берег реки. «Снег ночью будет, – думала она, смотря на облака, – как тогда…» Она вспоминала все то, что произошло ровно пять лет назад.

После того, как Коля помог Тане подняться на причал, она уже плохо помнила, как добралась до дома Игоря, где и провела все освобождение. Она помнила лишь как плакала весь тот день, уткнувшись лицом в подушку. Тогда ночью пошел снег.

Все те несколько дней ей пришлось жить у Игоря – Коля сказал, что так будет и удобнее, и безопаснее. Он же и рассказал ей, как каждый день приходил на Богатяновку.

– На следующий день, – говорил брат, – после того, как вас поймали, маме пришло письмо. Но я даже не показал его – ее зачем-то просили явиться в тюрьму. Я пошел вместо нее. Ты не представляешь, как я боялся, что ее вызвали на опознание тел… Но тогда я, когда прошел во двор вместе с остальными людьми, ни тебя, ни дяди не увидел. Впервые в жизни я благодарил бога… И каждый последующий день я ходил в тюрьму, надеясь, что снова не увижу вас в горе тел расстрелянных людей. И лишь потом я случайно увидел тебя в машине…

Таня знала, что немцы отступили. Отступая из Ростова, они предприняли крупномасштабную диверсию: взорвали абсолютно все склады горюче-смазочных веществ. Разрушили и здание театра Горького – это пожарище было видно из всех частей города.

После тех нескольких дней, проведенных в доме у Игоря в компании его очаровательной мамы – добродушной полноватой женщины – Елены Борисовны, Таня наконец смогла ненадолго выбраться оттуда. В то утро зашел Коля, сказал, что видел Макса. Услышав от него это, девушка быстро выпытала у него все, что он знал, и поспешила на то место, где Риделя видел ее брат, – на площадь.

Быстро добежав до площади, Таня остановилась на пару секунд – не только площадь, но и крыши чудом сохранившихся домов были заполненными людьми – все пришли посмотреть на расправу над врагами. Кое-как девушке удалось разглядеть в самом центре площади несколько грузовиков и наспех сколоченные виселицы. Вздрогнув, Таня взяла себя в руки и стала пропихиваться сквозь толпу, в самый центр площади.

Тане удалось протолкнуться сквозь толпу и проскользнуть мимо советских солдат, охранявших приговоренных. Нужный ей грузовик она заметила сразу – Макс стоял на краю кабины, в ближайшем к ней грузовике. На его груди висела табличка с именем и приговором, на шею была накинута петля.

Потеряв всякий страх, девушка оттолкнула от себя советского солдата с его автоматом и ловко влезла в грузовик, ободрав себе коленку. Макс, избитый, измученный и имевший сильно усталый вид, очень удивился, увидев ее. Он как-то странно мотнул головой, когда она кинулась к нему, – вот и вся его реакция.

– Я здесь, здесь, – быстро шептала она, обняв его и отчаянно вцепившись пальцами одной руки в его изодранный китель. Пальцами другой руки она пыталась разодрать прочную веревку. – Макс, я здесь… Макс, я… Прости меня, прости!.. Я не дам, не позволю…

Таню снова начали душить слезы. Пальцы еще сильнее зажали грубую ткань кителя. Откуда-то сзади послышались недовольные крики советских граждан, которые в чем-то начали ее обвинять. Но Таня, прижимаясь к Риделю, не обращала на них никакого внимания.

– Макс, – она обхватила ладонями его лицо, заставляя посмотреть на себя. Проводила пальцами по мелким ссадинам, будто пытаясь залечить. – Пожалуйста, Макс, посмотри на меня!.. Ну же!..

Но встретившись с его взглядом, Таня впервые в жизни испугалась, но не за себя – за него. Настолько усталым и измученным она никогда не видела его. Его ледяные глаза потускнели, в них не было прежней теплоты. В них уже не было никаких признаков жизни – он смирился.

– Уходи, – произнес он тихим голосом. – Слишком поздно… Уходи и не смей оборачиваться, что бы ты ни услышала.

Девушке не дали возразить – сзади ее схватили крепкие руки советских солдат и потащили ее прочь от Риделя. Сделав последний рывок, она успела поцеловать в первый и последний раз в жизни, лишь на мгновение коснувшись губами уголка его губ, почувствовав чуть металлический привкус его губ. Но лишь на мгновение – она тут же оказалась внизу, на земле, в толпе людей, косо смотревших на нее и говоривших какой-то бред. Ее отвели в сторону, начали задавать какие-то вопросы, но Таня, обернувшись, пыталась увидеть Макса, не обращая ни на что больше внимания.

Стихли голоса солдат, а ее снова ухватили за руки и потащили куда-то вперед, подальше от этой шумной толпы. Таня краем глаза увидела Колю – это тащил ее он. Оборачиваясь к грузовикам, которые завели водители, она, как ни старалась, но Макса не видела.

Она слышала, как отъехали грузовики, как на пару секунд над площадью повисло молчание, как с треском натянулись веревки. Но теперь Таня уже не оборачивалась – она не смела нарушить приказа Макса. Она почувствовала, что и внутри нее что-то оборвалось и рухнуло глубоко вниз.

Девушка не заметила, как снова начала плакать. Почувствовала, как ее прижал к себе брат и, успокаивающе приговаривая что-то, повел через тихие улочки, чтобы никто их не видел.

Что происходило в последующие дни, Таня плохо помнила. Она снова провела их, проплакав в кровати, в доме у Игоря.

Время шло, и Таня поняла, что ей надо продолжать жить, несмотря на все свои потери. Постепенно жизнь ее нормализовалась, но девушка чувствовала, что теперь все точно не будет так, как было прежде. В ее жизни теперь не будет Макса.

Потом она узнала, как схватили Макса. Он вернулся за ней в город – хотел попытаться снова увезти ее с собой. Но ему не повезло – Ростов уже был освобожден, поэтому Риделя поймали советские солдаты. Кто-то выдал Макса, рассказав, что он летчик. Судьба его была решена.

Позже она узнала от Юговцев, пока те еще были в Ростове, что и Йоахим Ридель был убит – его застрелили, поймав в гестапо, когда тот вернулся туда за чем-то за день до освобождения. Узнав об этом, Таня пожалела, что не знала, где живет его семья – ей почему-то захотелось написать его жене.

Шли дни, наступил сорок четвертый год. Коля ушел с партизанами дальше гнать немцев, Таня же помирилась с мамой и близко сдружилась с Игорем, который остался в Ростове.

Она часто вспоминала не только о Максе, но и о Йоахиме. Она была благодарна им не столько за своей спасение, за все, что они делали для нее во время оккупации, сколько за дядю Мишу. Позже, намного позже освобождения Ростова Таня узнала, что Михаил Иванович был спасен от расстрела вместе с ней – Йоахим вытащил и его. И узнала она об этом внезапно – случайно встретилась с дядей на рынке.

Михаил Иванович вкратце рассказал ей обо всем, чтобы было с ним, когда их поймали. Рассказал также и о плане Витцига: тот собирался расстрелять всех, кто находился в той яме, но только не Таню. Эрих хотел, чтобы расстреливали медленно – одного за другим, чтобы последними остались Таня и ее дядя. Потом он заставил бы смотреть на то, как застрелят и его, дядю Мишу, тяжело избив перед этим. А после, когда не останется никого кроме Тани, он бы еще долго издевался над ней, избивая и требуя нужную ему информацию. Все это Михаил Иванович узнал от самого Витцига, который зачем-то рассказал ему о своем, как он выразился, гениальном плане.

После Дня Победы, когда в город вернулись с фронта и танин отец, и Коля, Дядя Миша вернулся к себе в Краснодар, где его ждала его жена Маша. Таня тогда вместе с мамой провожала его на вокзале.

Вся же информация о том, что Таня Зимина состояла в рядах отряда Югова была уничтожена до того, как Югов был убит, – об этом позаботился дядя Миша. Таню несколько раз вызывали на небольшие разговоры о ее деятельности во время войны, но она лгала, утаивая настоящую правду. Она-то знала, что будет с ней, скажи она им всю правду – сразу бы упекли в лагерь.

В квартире Лизы Булавиной Таня после освобождения Ростова была лишь один раз – забрала все свои вещи, а также все, что у нее осталось от Риделей. Подаренные ей фотографии Макса, черные замшевые туфли и духи она хранила в отдельной коробке, которую она запрятала глубоко в шкаф – чтоб лишний раз не напоминать себе о прошедшем.

В бар Таня тоже не возвращалась. Она не знала, что было с ним последние два года. Слышала лишь, что после войны вернулся Машков и привел его в порядок. Зою она также больше никогда не видела – наверняка та ушла с немцами.

Время шло. Дни сменялись неделями, недели – месяцами, месяцы – годами. Таня успела свыкнуться с тем, что прошлого не воротишь, и потому жила настоящим. Ее внутренние раны зажили, но оставили на память о себе глубокие шрамы. Она повзрослела, устроилась на работу, с которой ей помогла мама. Она жила в свободной стране, но не чувствовала никакой от этого радости.

Ветер взъерошил ее волосы. Заправив выбившуюся прядь за ухо, Таня вздохнула и открыла глаза.

Та же пристань, тот же день, та же погода. Разве что прошло так много времени…

– Макс, – тихо позвала она, оглядываясь по сторонам. – Максим!

Из-за дерева, заливисто смеясь, выбежал маленький мальчик и, подбежав к ней, ухватился за край ее пальто своими маленькими пальчиками. Пряча лицо в складках ее пальто, он продолжал смеяться.

– Максим, отлепись от мамы, – к ним подошел мужчина в темном пальто. Поправив танину шаль, он приобнял ее, взъерошив волосы мальчика.

– Игорь, пусть играет, – тихо произнесла Таня.

Она вышла замуж за Игоря Громова и родила ему мальчика, назвав его в честь Макса. Тому, что она назвала его в честь немецкого летчика, он нисколько не противился. Игорь часто слышал, как по ночам Таня тихо плакала, стараясь не разбудить их обоих, но не говорил ей ничего. Он знал, что благодаря стараниям обоих Риделей он сейчас женат на той девушке, которую полюбил тогда летом сорок второго. Он знал все, что произошло с ней в сорок втором – третьем году, и потому никогда не напоминал ей о прошедшем и не лез с расспросами. Он просто любил ее, как муж.

– Пошли домой? – спросил Игорь, взглянув на Таню и взяв Максима за ручку.

– Да, пожалуй, – кивнула она.

Игорь с сыном ушли вперед, а Таня задержалась на пристани и оглянулась назад, посмотрев туда, где заканчивался мост на противоположном берегу. Там, как и в последний раз, никого не было.

– Не отставай, – позвал ее Игорь, ушедший вперед.

Пять лет назад все закончилось именно здесь, именно на этой пристани. Именно тогда, пять лет назад, она сделала свой выбор. Но правильный ли? Теперь Таня точно знала ответ на этот вопрос.