Читать книгу: «Искатель. Книга 1», страница 3

На тетиве лука вновь появилась стрела, правда, в отличие от предыдущей, она была алого цвета.

– Мальчик, просто представь, как выпускаемая тобою стрела поражает всех твоих врагов одновременно, – проговорил чей-то голос в моей голове. Я стал озираться, чтобы понять, кто это со мной говорит.

– Сделай, как сказано, или умрёшь.

Не став более тянуть время, я представил и сделал всё, как велел голос.

Спустив тетиву, стрела унеслась прочь, в полёте она размножилась, пробив всех людей Хрона в районе сердца. Люди, словно мешки с пшеном, замертво попадали на землю. Пока они оседали, в моей голове звучали странные слова, напоминавшие больше песню или стихи.

Лук из пламени явился

С золотым сияньем лунным;

Серебром концы блестели,

Рукоятка – пестрой медью.

Был по виду лук прекрасен,

Но имел дурное свойство:

Каждый день просил он жертвы,

А по праздникам и вдвое.

Боль, которую я ощутил в груди после выстрела, была просто чудовищна. Как я не умер, до сих пор не пойму. Думал, ещё миг, и грудь разорвёт на части. Но спустя мгновение боль исчезла, будто и не было ничего. Что это было? Но ответом мне была тишина.

***

Трава вокруг тел убитых стрелой из странного лука пожухла, а после и вовсе почернела. Хрон сидел на земле с глазами, налитыми кровью. Он был безумно зол на старосту за подлый удар в спину. Злился на своих солдат, не сумевших справиться с деревенщинами, на себя за то, что взял так мало с собой людей, но больше всего он злился на парня, который получил дар богов. Пока Хрон злился на всех и вся, голову терзала одна мысль – почему Унлак так с ним поступил. За что…

От вида мёртвых тел и осознания, что это дело рук моих, меня вывернуло наизнанку. Отец бросился ко мне, снимая на ходу флягу с пояса. Выпрямившись, я вытер рот рукавом рубахи, принимая из его рук фляжку с водой. Ополовинив которую, с благодарностью вернул её обратно отцу.

– Как ты, сын? – обратился ко мне отец с явным переживанием в голосе. Каджи не мог найти себе места, поскольку сын впервые забрал жизнь другого человека, а точнее, жизни.

– Не знаю, отец, как-то не очень, голова кружится, и руки трясутся, – я показал ему свои ладони.

– Это нормально, сын, главное, ты жив. Каджи осмотрел поляну, на которой произошла трагедия, а по-другому и не скажешь, изменившая всё в их жизни.

Унлак стоял и о чём-то переговаривался с Тарамом, периодически посматривая на Хрона.

– Унлак, это что сейчас было? – Отец подошёл к старосте, держа окровавленный тесак в руке.

– Каджи, тебя это не касается, – выкрикнул гневно староста.

– Да ладно? – удивился Каджи. – Судя по всему этому, – кузнец обвёл тесаком поляну с трупами. – Мне кажется, ещё как касается. Из-за тебя, старый, моей семье теперь нужно бежать как можно дальше отсюда. Нам придётся бросить всё: дом, кузню, землю моих предков. И очень надеюсь, ты сможешь сейчас всё мне объяснить, – Каджи поудобнее перехватил тесак.

Старик молчал, не произнося ни слова.

– Ты думаешь, нам это сойдёт с рук? Да он всю деревню на костёр отправит, – отец не кричал и не обвинял, а лишь констатировал факт. Кузнец говорил и в это же время своим тесаком указывал то на Хрона, то на трупы людей.

«Вокруг мёртвые тела, семье угрожает смертельная опасность, а он спокоен, как скала. Какой же у меня потрясающий отец», – я стоял и восхищался им, позабыв о проделанном.

– Каджи, у меня нет к тебе претензий, – выкрикнул Хрон. – Убей Унлака и его ублюдка Тарама, отдай мне лук, и даю слово, помилую тебя и сына за убийство моих людей, – сплюнув кровь, Когтистый смотрел на кузнеца с надеждой, что тот ему поверит. Главное – выбраться отсюда живым, а уж потом он утопит их всех в собственной крови. Потому как сжечь – это слишком милосердно для них.

– Не слушай этого червя, – староста подбежал и с силой пнул владетеля по ноге. – Этот ублюдок обесчестил Алару, из-за чего моя кровинушка повесилась на рассвете в сарае, – кричал Унлак, продолжая пинать владетеля то по спине, то по ногам.

Хрон, услышав обвинение в свой адрес, поразился и всё это из-за какой-то девки, но сейчас не время, всё потом, главное – выжить. Мужчина решил попробовать оправдаться, хоть это было и в новинку для него.

– О чём ты вообще лопочешь, старый дурак. Не трогал твою дочь. И не ты ли мне рассказывал не далее, как вчера, мол, отправил её к тётке, – Хрон любил молодых дев, но дочь старосты он бы не взял. Но это не то точно.

– А с кем, по-твоему, ублюдок, ты сегодня всю ночь развлекался? – Староста в очередной раз пнул Хрона, от чего тот распластался по земле.

– Она вчера поздно вечером вернулась домой. У телеги, на которой она уезжала, сломалось колесо недалеко от деревни. Твои люди схватили её у входа во двор дома, – Унлак кричал, при этом не переставая пинать владетеля.

Каджи оттолкнул старосту: «Хватит, Унлак».

Приподнявшись на руках из последних сил, Хрон с ненавистью кинул взгляд на старосту.

«Ох как же ты будешь страдать», – только эта мысль и успокаивала мужчину.

– Мои люди отловили молодуху и привели её ко мне, откуда мне знать, кто она такая. Да если б знал, то не стал её брать, – прохрипел Хрон, брызгая кровью.

Каджи, услышав сказанное, хлопнул себя ладонью по лбу. «Вся жизнь на свалку из-за сломанного колеса», – и тут он вспомнил, как вчера отказал Петру в ремонте телеги в долг. Косвенно во всём этом виноват и он, но знать об этом им не обязательно.

– Унлак, а как ты собираешься поступить с ним? Ты же понимаешь, к тебе обязательно придут и будут задавать вопросы.

– Я всё продумал. Мы сегодня же соберём вещи и ночью двинем на юг.

Каджи невесело ухмыльнулся на столь глупое решение, показывая всем своим видом, что он по этому поводу думает.

– Ты полагаешь, что Хрон или те же сыновья тебя не найдут? Не бросятся в погоню? А не слишком ли ты наивен для своих лет, думая, будто у тебя есть шанс выпутаться из всего этого…

Каджи убрал тесак в ножны и сложил крепкие руки на груди.

– Никто по нашему следу не пойдёт, а сыновья Хрона наверняка будут грызться между собой за звание «владетеля» этих земель. Им не будет никакого дела до нас, а если и решат чего-то, то мы к тому времени будем далеко, – Унлак говорил уверенно, но внутри понимал: Кузнец прав.

– А меня ты не боишься? – Холодный взор Каджи напугал Унлака, от чего тот поёжился. – Вот сейчас возьму и сдам тебя Химану. Глядишь, и разойдёмся краями.

– Ты не посмеешь, – а вот это Унлак произнёс уже не так уверенно. Но тут Унлак вспомнил, кто повинен в смерти воинов владетеля, и зло улыбнулся Каджи: – Твой сын виноват не меньше моего. Увидев, как дёрнулся Каджи, староста понял: он попал в точку.

– Кузнец, даю слово, не трону твою семью, верь мне. Сделай, как сказал, и деревня будет… – Хрон хотел ещё что-то сказать, но Тарам ударом ноги в голову отправил того в небытие.

– Каджи, ты давно знаешь когтистого, и я уверен, слово, которое он дал тебе, ничего не стоит. Ты же не думаешь, что он простит твоему сыну убийство своих людей? – Слова Унлака словно нож вонзались в сердце кузнеца. – Может, это ты наивен, а не я? – Каджи обернулся к сыну и, что-то решив для себя, сказал:

– Старый, слушай меня внимательно. Тебе придётся убить Хрона, спрятать все тела и убрать следы на поляне как можно лучше, хорошенько постарайся, иначе нам не отвертеться.

– Зачем?

– Это даст нам всем время, покамест они будут выяснять причину задержки отца.

– Я всегда знал, ты справедливый и честный человек, и, как отец, ты понимаешь мой гнев, – староста сжал от злости кулаки.

– Твоя Вилиара могла оказаться на месте моей Алары, – Унлак надавил на больное, зная, как Каджи любит свою дочь.

– Спасибо за помощь.

– Я не тебя спасаю, старый, а свою семью. Коли меня спросят, знай, старик, расскажу всё, как было на самом деле. И ещё, лошадей я заберу. Схватив пару лошадок под уздцы, Каджи развернул их и направился к сыну.

А в это время на поляне Тарам со словами: «Это тебе за сестру», – перерезал горло Хрону. – Крэн, пойдём домой, нам нужно собрать вещи и убраться как можно дальше отсюда. Когда кузнец с сыном ещё не отошли слишком далеко от поляны, то услышали окрик старосты:

– Каджи, а куда ты двинешь с семьёй? – Унлак постарался придать своему голосу безразличие.

– На юго-восток, к брату Ёрмику, надеюсь, он приютит мою семью, – не оборачиваясь, ответил Каджи.

Я повернулся к отцу, намереваясь спросить у него, а кто такой Ёрмик, как у моего носа оказался здоровенный кулак, намекающий: мол, не время для вопросов.

– Понял, молчу, чего ж тут непонятного, – пробубнил тихо я.

Тяжело вздохнув, я погладил лошадь: нам предстоял долгий путь.

***

– Отец, а кузнец не сдаст нас сынам Хрона? – Тарам укладывал на лошадей мёртвые тела, намереваясь отвести трупы с поляны глубоко в лес, а там животные с ними быстро разделаются, не оставив и следа. – Не пойдёт Каджи к ним, он в таком же положении, как и мы. Да и записку в доме с намёком, кто на самом деле убил владетеля, оставлю на видном месте. Мы за то время, пока Химан будет преследовать кузнеца, успеем добраться и пересечь пустыню. – Отец, а где мы возьмём деньги, ну чтобы попасть в караван? Места там недешёвые, ты сам рассказывал. Закинув последним тело Хрона, Тарам взял под уздцы лошадь и направился собирать остальных лошадей с погружёнными на них телами. – Заберём деньги и телеги с данью, которые приготовили вчера для Хрона. Нам этого хватит на первое время, к тому же кое-что накоплено за эти годы.

Унлак перехватил трёх лошадей у сына. Немного подумав, староста сказал:

«Надо бы их раздеть и на тракте продать встречным торговцам, дополнительные деньги нам не помешают».

– Сделаю, отец, как только в лес приедем —покорно ответил сын.

Они шли молча, и, подойдя к опушке леса, Тарам осмелился спросить:

«Отец, я не хотел спрашивать при кузнице, но вот сейчас, когда их нет рядом, ответь мне. Ты ведь видел, как Крэн убил людей Хрона? Как думаешь, это был дар богов?»

– Да, сын, это был он, но ты никому и никогда об этом не расскажешь. Если кто-то услышит такое от тебя, к нам появится слишком много вопросов.

Унлак остановился и, удостоверившись, что сын внимательно слушает, продолжил:

«Во-первых, тебя сочтут безумным или лгуном, во-вторых, боги не любят, когда кто-то пытается отнять их дар у того, кому он дарован. Ну и в-третьих, есть очень опасные люди, которых может заинтересовать твоя история, и придётся тебе всё им рассказать. Поверь мне, сын, эти люди умеют получать ответы на свои вопросы. Осознаёшь ли ты, какие у нас возникнут проблемы?» – Тарам с серьёзным видом кивнул.

Унлак, удовлетворившись этим, пошёл дальше, заходя как можно глубже в лес.

Сгрузив тела, бывший староста высказал своё мнение: «Да и надо быть полным глупцом, чтобы решиться на такое… Яркий тому пример – Хрон «Когтистый». Ты видел, как Крэн убил всех людей силой, дарованной богами», – Тарам вновь согласно кивнул. – «Боги, сын мой, крайне капризны, запомни это». В общем, надеюсь, ты меня услышал и не наделаешь глупостей.

– Клянусь тебе, я никому и никогда не расскажу об увиденном сегодня. «Добро, и давай поспешим, надо успеть до темноты вернуться в деревню».

Глава 3

Побег.

Когда мы пришли домой, отец какое-то время разговаривал с матерью в комнате. Где-то через полчаса из комнаты вышел отец и, позвав меня, направился в кузню. Мама с заплаканным лицом позвала к себе на помощь Вилиару собрать вещи. Всю ночь мы снаряжали телегу нажитым за долгие зимы «семейным» добром. В неё же запрягли лошадей Хрона и отправились в долгий путь. Во время нашего пути отец никогда не останавливался на постоялых дворах. Изредка мы сходили с дороги, ожидая отца недалеко от очередного постоялого двора или таверны, пока отец в одиночку сходит туда, дабы пополнить наши запасы еды, а после ночевали в лесу. В начале нашего побега, где-то примерно через неделю, мы остановились на ночлег возле небольшой деревни, дворов пятнадцать, не более. Отец всегда так поступал, считая это безопаснее, если рядом деревня, следовательно, меньше хищных животных, но заходить в неё он категорически был против.

Вот в ту ночь у нас с отцом и состоялся памятный разговор, подсознательно который я ждал со страхом в сердце.

Несколько дней тому назад.

Потрескивало дерево в костре, от него отлетали маленькие угольки, медленно оседая на землю. Я смотрел на костёр, и всё это время перед моими глазами мелькала картина, как от моего выстрела замертво падают люди.

Мать штопала платье Вилиаре, тихо напевая детскую песенку сестрёнке, спавшей рядом с ней и накрывшись плотным пледом. Всё же нынче середина осени и погода по ночам была прохладная.

Отец, сидя напротив меня, медленно водил по тесаку точильным камнем. На мой взгляд, идеальнее он не станет, но у него на этот счёт, видимо, другое мнение.

– Сынок, я наблюдал за тобой по ночам, – осторожно заговорил Каджи, не отрываясь от заточки лезвия тесака. – По моим наблюдениям, страхи тебя не мучают, спишь ты весьма крепко.

На лице матери появилась лёгкая улыбка. Дня два назад ей пришлось вылить на меня полную кружку холодной воды, дабы я наконец-то проснулся.

– Сын, а к тебе люди, у которых ты забрал жизнь, не приходят во снах? Пойму, если ты не захочешь об этом говорить.

По отцу было видно, как он не хотел ворошить мои воспоминания, но ему необходимо понять, как он может помочь сыну справиться со всем произошедшим на поляне у подгорья.

– Нет, отец, ни разу не снились. Если вспомнить, то в последнее время мне вообще сны не снятся, – накинув плед на плечи, я поплотнее в него укутался.

– Странно это как-то всё, отец. Думал, буду переживать или меня будут мучить страхи, а днём я стараюсь не вспоминать о них.

– Прости, родной, это давно надо было обсудить, – пробубнил себе под нос Каджи так тихо, что я едва смог расслышать слова.

– Крэн в тот злополучный день на поляне у тебя в руках был лук, о котором ты рассказывал. Я стоял к тебе спиной и потому не видел, откуда ты достал лук. Единственное, что приметил… – Отец искоса посмотрел на жену.

Судя по моей догадке, отец ей не всё рассказал в тот вечер. Ух, и влетит ему после. Стоит лишь им остаться наедине или когда снова в лес пойдут по грибы. Наивные, хе-хе. Будто мы маленькие и не знаем, чего они там «собирают» на самом деле.

– В общем, видел в твоих руках лук, потом ты как будто натягиваешь тетиву, – сделав глубокий вдох, словно сам не верит в то, что говорит, Каджи медленно произнёс: – А после яркая вспышка. Люди Хрона, хватаясь за грудь, замертво падают на землю, будто стрелы пробили их насквозь и улетели прочь. Вот только ран от выпущенных тобою стрел на телах видно не было, как и их самих. Такие дела, сын. Как ты это сделал, сынок? Мама замерла с иголкой в руках, а на её лице появились слёзы, в которых заиграли отблески костра. Ей едва хватило сил удержать себя, чтобы не подойти и не обнять сына. Мама отвернулась от меня, вытерла слёзы и продолжила зашивать платье.

– Пап, знаешь, я тогда за тебя очень испугался. Тот человек, он чуть не проткнул тебя насквозь. Вот тогда-то и появился лук, но я, честно, не знаю, как это произошло. Мне казалось, как будто кто-то управляет моими руками вместо меня… – Тут я замолк, припоминая те ощущения, и лишь затем продолжил:

– А вот когда стрела пробила сердца людей, это мне посоветовал лук. После этих слов я вновь замолк, так как отец очень странно на меня смотрел, а в моей голове всплыли недавние размышления на эту тему.

«Пока мы ехали, я всю дорогу раздумывал, рассказывать отцу о луке или нет. Он обязательно в будущем спросит меня о нём. Была мысль, что он примет меня за сумасшедшего, а хуже всего – не поверит мне. Почему-то именно этого я боялся больше всего».

– Отец, а знаешь, те стрелы, они были разного цвета. Ну, по крайней мере, для меня. Та, что срезала меч пополам, была белой, а та… Ну, которая по всем сразу-то вдарила, была алого цвета с белыми искрами. Не знаю зачем, но я захотел рассказать ему об этом.

– Сынок, а ты сейчас можешь мне показать этот лук? Ты только не подумай, я верю тебе, просто… – тут Каджи резко смолк, осознав, что он сказал. Хоть он и был свидетелем произошедшего в тот день, но с каждым днём воспоминания об увиденном казались ему всё больше наваждением, чем реальностью, а точнее, страшным сном.

– Скажи отцу, если почувствую опасность для тебя, то в тот же миг окажусь у тебя в руках, – услышал я у себя в голове приятный голос и, как мне показалось, такой мог принадлежать молодому человеку.

– Лук просил тебе сказать, коли беда какая приключится, он явится, – передал я отцу слова, прозвучавшие в голове. Родители замерли с удивлёнными лицами.

– Ну, может, ты хоть на миг явишься. Пожалуйста, – взмолился я. – Ты же видишь, родители мне не верят. Всё это я произнёс вслух с полной безнадежностью в голосе. Родители от услышанного смутились.

– С кем ты разговариваешь, сынок? – встревожился Каджи за сына. – И не говори так, я верю тебе. Ты никогда не давал нам повода сомневаться в твоих словах.

Вместе с отцом в голове вновь заговорил лук:

«Крэн, у меня крайне мало сил, чтобы появляться в этом мире. Да и, как уже говорил тебе, будет грозить опасность, появлюсь. Ту энергию души, которую мы с тобой собрали, едва хватило на то, чтобы мне хоть как-то прийти в себя. Твой покорный слуга не получал энергии более около тысячи зим, если говорить по-вашему. Ладно, об этом потом поговорим. Запомни вот что: когда в следующий раз захочешь о чём-то меня спросить, просто задавай вопрос про себя, а то окружающие тебя люди будут думать, что ты больной на голову». Последние слова прозвучали с усмешкой.

– С кем ты разговариваешь, сын? – с нажимом повторил вопрос Каджи, а мать замерла, словно статуя, от всего услышанного.

– С ним, отец, с даром богов. Он не хочет появляться, говорит, у него почти нет сил.

Покуда я пытался объяснить отцу, в моей левой руке медленно возник лук буквально на десяток ударов сердца и тут же исчез. Выражение лиц у родителей при виде лука было таким, будто они ожившего покойника увидели, а тот у них дорогу в трактир спросил. Глаза у обоих огромные, кожа белая, а у отца из рук выпал точильный камень.

Первой опомнилась мать, превращаясь из статуи с большими глазами в копию своей любопытной дочери:

– Крэн, сыночек мой любимый, значит, всё сказанное – это правда и ты действительно получил дар от богов? Алара просто не могла поверить в увиденное, а потому голос её дрожал. Да и кто бы смог.

– Да, мама, а ещё он со мной разговаривает. Сейчас он показался вам, но больше не сможет, ему нужна какая-то сила или энергия, я точно не уверен, а потому не объясню нормально. Думаю, лук показался вам затем, чтобы вы не посчитали вашего сына сумасшедшим.

– Правильно думаешь, – весело проговорил лук.

– Сын, мы так не думали, – поспешил оправдаться отец. И решив съехать со скользкой темы, он задал вопрос, не дававший ему покоя.

– Крэн, а давно он с тобой разговаривает? – спросил отец.

Он, кстати, после того как увидел лук, стал более спокойным, что ли.

Я, бросив на него быстрый оценивающий взгляд, приметил, как он враз изменился. Мышцы на лице расслабились, голос стал более уверенный. Всё это указывало на то, что с отца явно спало напряжение, одолевавшее все последние дни. Дурные мысли в голове отца утихли, более не считая себя и меня умалишёнными.

– Нет, это второй раз был.

– Как-то ты легко об этом говоришь, сын мой. Как будто в этом нет ничего необычного, – улыбнулся краешком рта отец. Потому как сам хоть и старался всем видом показать сыну уверенность, но внутри у него всё бурлило. Это ж надо – родной сын получил дар богов.

Ненадолго задумавшись об этом, я задал вопрос тому, кто поселился у меня в голове.

– Лук, а ты можешь мне ответить на вопрос, который задал мне отец? – задал я мысленно вопрос.

– Во-первых, меня зовут Юси, а не лук.

– Ой, простите. А меня зовут Крэн, приятно с вами познакомиться.

– Да, знаю, как тебя зовут, не перебивай меня, – проворчал Юси. – Во-вторых, моё мнение, ты достоин меня, и потому Юси слился с тобой воедино. Тем самым став частью тебя. В-третьих, теперь твой разум воспринимает меня как часть себя. Благодаря чему ты и принял всё так легко. В настоящее время мы с тобой одно целое. Но только до тех пор, покамест твоя земная оболочка не израсходует свой запас, ну или тебя не прибьют лихие люди, дабы захватить меня. Хе-хе.

– Есть, правда, ещё один вариант…, хотя пока забудь. И вообще, отстань на время от меня. Мне нужно распределить полученную энергию, – лук, то есть Юси, смолк. В голове настала тишина.

– Понятно, что ничего не понятно, – пробормотал я про себя.

Родители молчали и ни о чём не спрашивали, ожидая, пока я закончу внутренний разговор.

– Он представился как Юси и он со мной «слился», прошу, не спрашивайте меня, – замахал я руками. «Я сам ничего не понял», – поспешил я сказать, видя, как отец открывает рот, дабы задать вопрос.

– Впрочем, как и всё остальное сказанное им, хотя и про слияние я тоже не понял, – постарался изобразить улыбку, но вышло у меня это не очень.

– Понятно, что ничего не понятно, – повторил точь-в-точь недавно сказанные мною слова отец.

Каджи встал и дошёл до телеги, взяв из неё пару дополнительных тёплых одеял и вернулся к костру со словами: «Всё, хватит посиделок, пора ложиться спать».

Укрыв маму, улёгшуюся в обнимку с сестрёнкой, а второе одеяло протянул мне. Накинув одеяло поверх того, что уже было, я устроился поближе к костру. Отец, подкинув дополнительных дров в костёр, вновь взялся за точильный камень.

Засыпая, я бросил взгляд на Вилиару, чьи глаза оказались открыты, а их размер мог легко поспорить с теми, что я недавно наблюдал у родителей. Она вперилась в меня, не моргая. Понятно, значит, эта негодница всё это время притворялась. Полагаю, можно было и догадаться. Уж она такие разговоры никогда бы не пропустила.

***

Ранее утро.

В пути прошло ещё около месяца, и вот мы с семьёй дошли до города под названием Гикран. Перед главными воротами стояла длинная очередь, по большей части из таких же тележек, как и наша. В основном все эти телеги были гружённые товарами, но была и парочка пустых. Видимо, приехали закупаться. Народ пытался попасть пораньше в город, чтобы успеть занять лучшие места на торговой площади, где состоится через два дня большой торг. Гикран был очень большим городом, отец говорит, в нём живёт почти тридцать пять тысяч человек, а в деревне, которой я родился, наберётся человек двести, и то максимум.

Ожидая своей очереди, отец пару раз отходил пообщаться с людьми. Нужно было разузнать, где лучше снять дом или комнату на первое время. Спустя долгих четыре часа мы всё же смогли попасть внутрь города.

Пройдя через пост стражи на воротах, наши имена сначала записали в книгу, а потом взяли с отца плату в размере тридцати двух медяков.

– Ну и цены тут, – возмущался всю следующую дорогу отец.

Мы с сестрёнкой сидели на телеге с открытым ртом, видя такое огромное количество людей вокруг. Это вызвало у нас немалый шок, а здания высотой в три этажа казались нам чем-то нереальным.

Доехав до центральной улицы, мы свернули в узкий переулок, где телега едва поместилась. Проехав его насквозь, мы выехали на более широкую улицу. Вдоль всей улицы располагались разнообразные мастерские, а запах от них исходил соответствующий, отчего Вилиара сразу сморщилась, уткнувшись носом в меня, но тут же отдёрнулась.

– Крэн, ты воняешь хуже, чем эти мастерские, – сестрёнка постаралась отсесть от меня подальше, прикрывая нос пледом.

Мы ехали мимо мастерских почти двадцать минут. Как же их тут было много: кузни, мастера столярного дела, оружейники, хорошо хоть кожевников да красильщиков не было.

Остановившись у огромной кузни размером больше нашей раза так в три, отец быстрым шагом направился внутрь помещения. Мне стало любопытно, куда мы приехали. Спрыгнув с телеги, я подошёл ко входу кузни, где над дверью висела вывеска с рисунком кузнечного молота в перекрестии с клещами, а под ними расположилась подкова. Над самим рисунком имелась небольшая надпись: «Кузня Рауля», – прочитал я.

Пока я вертел головой по сторонам, на улицу вышел отец, а за ним шёл огромный дядька с копной белых волос, собранных в хвост. Ростом кузнец был куда выше отца, почти на целую голову. На вид зим пятьдесят, не больше. Одет он был в кожаный фартук и штаны из плотной ткани, кожа была красная от жара в печи, видимо, отец оторвал его от работы.

– Знакомься, Рауль, это мой сын Крэн, – указал отец на меня пальцем.

– Ну, здравствуй, племянник, меня зовут Рауль, а это моя кузня, – обвёл он рукой здание.

– Здравствуйте, господин Рауль, – пожал я протянутую ладонь, размеры которой поразили моё воображение.

– Нет, обращайся ко мне «Рауль» или «дядя Рауль», тем более так оно и есть, – он по-доброму рассмеялся и потрепал мои волосы, а я вопросительно глянул на отца.

– Рауль является старшим братом твоей матери и моим сослуживцем. Первое время поживём у него, пока не освоимся и не откроем своё дело.

– Как же рад тебя видеть, сестрёнка. Ты не представляешь, как сильно по тебе скучал. Всё-таки пятнадцать зим не виделись. Красивая, стройная, ну и повезло же тебе, Каджи, такую шикарную женщину отхватил. Причём совершенно бесплатно, – расхохотался брат матери, а после хитро подмигнул Каджи.

– А помнишь, она ведь могла достаться совсем другому… – Рауль вновь хлопнул Каджи по плечу. Отчего отец слегка поморщился.

– Отец, а о чём это дядя Рауль толкует? – Я с любопытством уставился на отца.

– Ни о чём, – отмахнулся от меня отец. – Как-нибудь в другой раз расскажу. И вообще, не для твоих ушей всё это сказано, да и не место здесь.

Отца явно раздражало пришедшее воспоминание, из-за чего моё любопытство только усилилось.

– Не переживай, Каджи,

того гада лет пять назад пришлые в кабаке зарезали, – Рауль хлопнул Каджи по плечу. Лицо отца тут же просветлело, и он вновь смог расслабиться.

«Да чего он постоянно хлопает отца? У него рука сама как кувалда, он так и плечо ему сломать может», – видимо, эта же мысль пришла и отцу в голову. Он сделал небольшой шаг в сторону от дяди Рауля.

– Всё понимаю, вам там весело, но вы ничего не забыли? У вас вроде как ещё и дочь есть? – раздался голос из-под пледа, в который укуталась Вилиара.

– Это кто у нас там такой голосистый? – Рауль отодвинул от себя сестрёнку и в два шага оказался возле телеги. Подойдя к ней, схватил говорящий комок пледа со всем, что было внутри, и поставил на землю.

Убрав плед, перед ним очутилась точная копия Алары в молодости. Девочка десяти зим с белоснежными волосами, зелёными глазами и острым носиком.

– Какая прелесть. А ты у нас кто такая будешь? – Рауль склонился к её лицу почти вплотную.

– Вилиара, дочь Каджи, и, попрошу вас, любезный, не могли бы вы отодвинуться от меня шагов так на двадцать? – Вилиара демонстративно зажала нос. – От вас очень плохо пахнет. Вам бы следовало помыться. – Прогундосила моя сестрёнка.

Громкий смех Рауля раздался на всю улицу, мне показалось, что даже птицы застыли в небе в эту секунду, забыв, как махать крыльями, а проходящие мимо прохожие ускорили шаг.

– Алара, да она твоё зеркало, правда, с характером Каджи, – говорил Рауль, рассматривая Вилиару ещё с минуту.

– Нет, ну ты точно один в один Алара в твоём возрасте. Ну что могу сказать, красотка. Эх-хе-хе, сколько сердец ты разобьёшь, милая.

– Так, Алара, подождите нас с детьми здесь, а мы с Каджи загоним телегу во двор кузни. Потом отправимся ко мне домой. Вы, наверное, не прочь поесть, да и умыться нам всем не мешало бы, – вновь раздался гогот дяди. Он хитро подмигнул Вилиаре, отчего та сразу начала к себе принюхиваться. При виде того, как она тщательно себя обнюхивала, Рауль вновь довольный собой взял лошадь под уздцы.

Как я погляжу, мой дядя – весёлый человек. Интересно, а отец ему успел рассказать, почему мы здесь, и будет ли он после этого такой же весёлый?

***

Примерно те же дни.

Город «Лимо», находившийся на границе с пустыней «Орташ», стоит на рубеже западной империи. Имеет крепкие стены и гарнизон из трёх тысяч солдат. Грозная сила по местным меркам. Но без этого никак, ибо частые набеги пустынников, разорявшие ближайшие города и деревни, так достали жителей, что они дошли аж до самого императора. Вот он и посадил сюда воинов, лишь бы они перестали ему докучать. И теперь город Лимо считался одним из самых безопасных в округе.

Здесь делали последнюю остановку караваны, перед тем как совершить многонедельный переход через пустыню, следуя в город «Сенмет», входящий в восточную империю.

Последний шанс найти место в караване можно только в этом городе, ведь ближайший город пустыни находится почти в трёхнедельном переходе. Но это ладно. Большинство караванов просто-напросто не ходят в города пустыни, потому как путь к ним знают единицы. Да и опасно это. А нанимать дополнительный отряд охраны лишит части выручки, торговцы на такое шли крайне охотно.

Довольный собой Унлак вышел из таверны. Наконец-то ему удалось договориться с караван-баши одного из последних караванов, уходящего в этом году, чтобы тот взял их с сыном и женой. Более переходов не будет, наступает время «великих бурь».

Унлак зашёл на постоялый двор «Хрустящий варан» и поднялся на третий этаж, где он с семьёй снимал комнату. Открыв дверь и войдя в комнату, он радостным голосом сообщил семейству: «Мои дорогие, время ожидания закончилось. Завтра утром отправляемся». И в этот момент кто-то закрыл за ним дверь, вставая за его спиной. Только сейчас он заметил бледные лица жены и сына, сидящих за столом.

Резко развернувшись, он увидел перед собой двоих крепких парней, в лицах которых он сразу узнал сыновей Хрона «Когтистого». Попятившись назад от двери, он судорожно пытался придумать, как ему поступить во избежание проблем. У него одна надежда – убедить их в том, что во всём виноват кузнец.

– Приветствую вас, сыновья Хрона «Когтистого», – Унлак низко поклонился Химану по прозвищу «Крепкий молот», а после Ширану. Второго имени Ширана, как это было принято со знатными людьми, он не озвучил. Отлично помня, как тот ненавидит это имя и разбивает лица всем, кто так назовёт парня.

В раннем возрасте Ширан переболел болезнью, из-за чего с детства всё лицо мальчика было испещрено шрамами. За это народ прозвал сына Хрона Шираном «Рубец». Ведь болезнь прошлась не только по лицу, но и по всему телу. Правда, за глаза часто добавляли пару слов: Ширан «Рубец – кривой конец». Последний, кто осмелился назвать его так вслух, лишился головы.

– И тебе здравствуй, Унлак, садись на табурет, говорят, в ногах правды нет.

– Так в заднице-то её вроде тоже как нет. Попытался разрядить обстановку Унлак, но на лицах сыновей Хрона не промелькнуло ни намёка на улыбку. Сев на табурет у стола, староста опустил глаза в пол, боясь посмотреть в глаза сыновьям Хрона.