По следу аркуды

Но это уже было неважно, главное, чтобы они спасли Дизеля и вывели из страшного болота Клима и Грека.

Прошло не менее часа, когда рядом послышались голоса. Ярик узнал голос странного мальчика в заячьей шапке.

– Лонись окрест шеломани плоть имали сякий странный. Отрок був утый. Зрак застенный, плюсны язвлены (в прошлом году возле холма труп нашли такой странный. Подросток истощенный, лицо темное, ступни разодраны).

Остальные молчали. Вскоре Ярик увидел своих друзей. Вымазанные с головы до ног болотной жижей, в разорванной одежде, они производили жалкое впечатление. Хотя парень он и понимал, что и сам выглядел не лучше.

Поднявшись с земли, он подошел к друзьям и, не сдерживая слез, обнял Дизеля.

– Дизель, друг… – он больше ничего не сказал, боясь расплакаться как маленький.

– Ладно, проехали, – сказал тот, – спасибо тебе… спасателей нашел. Только…

– Потом разберемся, – прервал его Ярик.

– Инже соколате буде (в другом месте разговаривать будете), – прервал их старший. – Зело гоньзнути доволити егда ны сугнути нощь (надо быстро двигаться, пока ночь не застала нас).

Друзья поняли, что от них требовалось и, превозмогая усталость, поспешили за своими провожатыми. Стараясь не отстать, они все шли и шли, казалось, лесу не будет конца.

Через пару часов они остановились на отдых. Конечно, их провожатые могли и обойтись без этого, но глядя на измученных подростков, чья одежда, волосы и лица, измазанные болотной жижей, подсыхали и доставляли мучения, спасители расположились на берегу маленького лесного озерца с чистой и прогретой солнцем водой. Пока они разводили огонь, мальчишки прямо в одежде кинулись в воду, с наслаждением смывая, сдирая с себя комья грязи, терли лица, шею, руки, выполаскивали штаны и рубахи. Накупавшись вволю, они вылезли на берег, разложили мокрые вещи на траве и ближайших кустах, чтобы просушить.

За это время старший из провожатых выломал две небольшие рогатины, воткнул их у костра, а на толстый прут насадил уже ободранных зайцев и расположил его на рогатинах. Младший зашел в лес, собрал там сушняк и, ломая его на небольшие ветки, подбрасывал в костер.

Скоро над озером поплыл аппетитный запах жареного мяса. Мужчина разломил тушки зайцев на части, из мешка достал куски лепешки и вручил каждому.

Еду запили водой из озера и снова двинулись в путь. С каждым часом идти становилось все труднее. Ноги нестерпимо болели, но даже пожаловаться не было сил. А их провожатые как ни в чем не бывало легко преодолевали очередной подъем, ловко перепрыгивали через небольшие овражки, искусно обходили бурелом. Они почти не разговаривали, лишь изредка перебрасывались словом-другим. Из их речи друзья ничего не понимали, но видели, что это касается их.

На пути маленькой группы людей часто попадались мелкие зверушки, вроде ежей, белок и енотов, крупные птицы взлетали из-под самых ног, чуть в стороне слышался топот невидимых копыт. Но так как провожатые были спокойны, то и они перестали обращать на это внимание.

– Заповедник какой-то, – заметил вполголоса Клим. – Я столько зверья ни разу в лесу не видел. Вот куда надо на охоту ходить.

– Смотри, как бы тебе самому не стать дичью, например, для волка или медведя, – ответил Грек.

– Я бы сейчас опять зайчатины поел, – вздохнул Дизель. – Придем мы когда-нибудь или так и будем бродить по лесу? А вдруг они заблудились, только признаться не хотят?

Услышав это, младший из проводников улыбнулся:

– Странней сякый (ты такой странный).

Больше он ничего не сказал, а Дизелю стало стыдно за недоверие к человеку.

Но все дороги когда-то кончаются, кончилось и их мучение.

Лес сильно поредел, и они стали подниматься на холм. Вернее они поднимались по широкой лощине меж двух холмов, забирая все дальше вправо. По свежему сырому воздуху и громким крикам чаек они догадались, что за холмом течет река. Поднявшись еще немного, они увидели перед собой ограду из толстых ошкуренных стволов лиственниц. Между стволами высокие колья с насаженными на них черепами животных или остатками их шкур. Через крепко сбитые ворота путники вошли в селение.

За оградой, еще выше на холме, виднелись огромные валуны, сложенные пирамидой неведомым великаном. Можно было, конечно, принять это за чудо природы, но уж больно правильная пирамида получилась.

– Ходите, (идите) – приказал старший.

Они прошли за ворота, которые тотчас за ними закрыли двое здоровяков с пиками и длинными ножами за поясами, и оказались в поселении как из учебника истории древних славянских племен. По обеим сторонам располагались деревянные избы, крытые дранкой, положенной на жерди. В основном избы стояли на сваях, между полом и землей оставалось пространство в полтора метра, откуда выглядывала мелкая домашняя скотина: козы, овцы, телята. Перед каждой избой выложен каменный очаг, возле которого суетились женщины. Чтобы попасть в избу, нужно было подняться по невысокой лесенке, пересечь что-то вроде помоста, потом открыть дверь в саму избу.

С наружной стороны под самой крышей избы находилось продолговатое отверстие шириной в ладонь. Выше отверстия к бревнам прибиты шкуры зверей, кое-где черепа животных, пучки трав и ветки деревьев.

Улица поселения, если её можно так назвать, была длинной и упиралась в большой дом напоминающий барак. Он тоже стоял на сваях, но в промежутке между полом и землей не было живности. Зато перед домом располагался очаг, больше напоминающий плавильную печь, состоящую из плоского валуна внизу и огражденную металлическим полукругом. На нижнем валуне была сложена кучка хвороста, над ней вился дымок. Позади большого дома вверх к холму шла утоптанная тропа, оканчивающаяся у пирамиды из камней.

Сразу за оградой, слева, в землю был вколочен толстый кол. Рядом торчали колья поменьше, но сразу было видно, что это боевые копья, ведь каждое было с железным наконечником. Толстый кол венчала шкура волка вместе с головой, лапами и хвостом: мертвая голова волка была насажена на кол, шкуру шевелил слабый ветерок.

Дальше стоял навес: четыре дерева соединяла общая крыша, устланная еловыми ветками. Пространство под навесом было разделено жердями на два загона. В одном находились лошади, в другом был свален стожок сухой травы. Возле лошадей суетился дед. Длинные седые волосы, перехваченные по лбу кожаным ремешком, не скрывали изрытого глубокими морщинами лица и закрытого бельмом левого глаза.

Провожатый махнул ему и показал на друзей. Дед подошел, оглядел всех четверых, что-то сказал провожатому и покачал головой. Провожатый рассмеялся в ответ, пожал плечами и пошагал вверх по улице к большому дому.

А старик повел усталых путников к навесу под деревьями. Люди от ближайших домов с интересом посматривали на чужаков, что-то спрашивали у старика, но, занятые своим делом, близко никто не подошел.

Под навесом была сложена сухая трава. Дед показал, что они могут сесть. Потом он принес деревянное ведро с водой и глиняную чашку.

– Пити, – сказал он, протянув чашку.

Грек взял чашку, зачерпнул воды, выпил, передал чашку Климу, тот Ярику, а Ярик – Дизелю. Напившись, они поняли, насколько проголодались. Но старик уже ушел, и никто не собирался их кормить.

– Это тебе не лагерь, где завтрак, обед и ужин по расписанию, – проговорил Дизель. – Так и загнуться от голода можно. Негостеприимный народ.

– Не о том думаешь, – тихо проговорил Грек. – Тебе ничего не кажется странным? Например, деревня с такими странными избами, язык, который мы не понимаем, одежда людей. Мне кажется, я схожу с ума. Или сплю.

– Тогда мы все спим и видим один сон, – заговорил Клим. – Но такого быть не может. Может…

– Не надо, – оборвал его Грек. – Чувствую, ты сейчас выдашь такую версию случившегося, что мы все сразу тронемся умом. Скажешь, нет?

– Не хочешь, не слушай, а я скажу. Возможно, там, в пещере, был открыт портал в прошлое время. Мы каким-то образом проникли через этот портал и очутились на много столетий назад. Я такое в кино видел про путешествие во времени. Если принять мою версию, то все становится на свои места: и язык, и одежда, и дикий лес без признаков цивилизации. А теперь я выслушаю ваши версии.

– Ну, ты даешь, – подал голос Дизель. – Вначале привел нас в пещеру, потом говоришь, что там портал. А нам что теперь делать? Опять идти в пещеру, чтобы через тот же портал в свое время попасть? А вдруг опять не туда угодим?

– Слушай, Клим, – загорелся Ярик, – помнишь, ты рассказывал, почему лощина Медвежьей называется? Появился ниоткуда медведь, который исчез неизвестно куда, так?

– Ну, так.

– Так он тоже через портал прошел отсюда в наше время, а потом испугался и снова перебежал в свое время. Как вам моя идея?

– Никак, – огрызнулся Дизель. – Медведь, может легко передвигаться по лесу и болотам, а я чуть не утонул. Хочешь сказать, что нам надо вернуться к пещере и попробовать вернуться в наше время?

– Ну, да, – неуверенно произнес Ярик. – А что есть другой выход?

Выхода из сложившейся ситуации не было. Им было жутко представить, что придется вновь вступить в дикий лес, пересечь болото, потом подняться по течению реки, перебраться через опасный брод на другую сторону, вскарабкаться по заросшей лощине и забраться в пещеру, где они провели ту роковую ночь. Даже если они преодолеют этот трудный путь, где гарантия, что все случится так, как они думают. А вдруг портал открывается один раз в год или даже в столетие? Что, опять возвращаться? Опять плутать, тонуть в болоте?

Картины прошедшего дня прошли перед мысленным взором друзей. Они снова пережили страх и смятение, внезапно оказавшись вдали от цивилизации, от всего привычного, что окружало их с детства. Они привыкли, что о них заботятся взрослые, охраняют и направляют, а если и ругают когда, то за дело.

– А если попросить вот этих, – кивнул на жителей селения Ярик, – проводить нас до пещеры. Ну, что им стоит, они вон как хорошо ориентируются в пространстве, наверняка, лес знают, как свои пять пальцев.

– Иди, попроси, – предложил Грек. – Вот только как ты с ними будешь объясняться? Сомневаюсь, что они поймут тебя. Хотя, надо признаться, кое-что я понимаю из их речи.

– Я тоже, – обрадовался Ярик. – Вроде не по-нашему, а понятно. Это, наверное, старорусский язык. Так наши предки-славяне говорили.

– Скоро ночь, а мы до сих пор не ели, – заныл Дизель. – У меня живот болит. Хорошо, хоть зайца в обед съели. Я скоро ноги протяну с голодухи.

– Тише, вон дед идет.

К ним раскачивающейся походкой приближался дед. Он остановился, поставил на землю кувшин и положил рядом холщовый мешочек.

– Ясти, друже, – улыбнулся дед и, не оглядываясь, пошел восвояси. Мальчишки живо открыли мешок. Там лежали куски темной лепешки, в кувшине – молоко. Ни слова не говоря, они набросились на скудную еду. Чуть подкрепившись, решили, что утро вечера мудренее, и завалились спать на траву, приготовленную, видать, для лошадей.

Ночью они не слышали, как к ним подошли две женщины: одна высокая, крепкая, другая – старая, высохшая. Женщины о чем-то посовещались, вглядываясь при свете полной луны в утомленные лица детей, и отошли к крайней избе.

Возле неё стояла молодая девушка во всем белом, с распущенными светлыми волосами, украшенными речными кувшинками. Они еще посовещались уже втроем, а потом растворились в ночи. И только неяркий огонек у каменной пирамиды загорелся вдруг и долго мерцал оранжевым язычком. Потом на селение опустился туман, который поглотил и звуки, и всякое движение.

Вот так неожиданно четверо друзей оказались в глубине веков, в селении дреговичей, жителей болотистой местности. Что ожидало их здесь, сумеют ли они выбраться в свое время, а если нет, смогут ли современные ребята приспособиться к первобытной жизни среди дикой природы, непонятных обычаев, сумеют ли стать своими среди жителей поселения? Им предстоит долгий и трудный путь познания, а что в конце пути, кто знает.

У дреговичей

Утром их разбудило ржание коней и ворчливый голос старика, который деревянными вилами бросал под ноги животным траву из стожка. К нему подошли двое подростков. Они искоса посматривали на чужаков, но старались не показать своего интереса. Потом они ловко вскочили на выбранных коней, схватившись за густые гривы. Дед открыл загон, и небольшой табун помчался вниз к ограде. Дед дождался, пока табун скроется в низинке, сходящей к реке, и пошел восвояси, ничего не сказав проснувшимся гостям.

Ночь на траве пошла друзьям на пользу: ссадины на лице стали менее заметны, ступни уже не так болели. И если бы не голод, можно было радоваться чудесному летнему утру, крикам петухов в селении, реву коров и блеянию коз.

Никто не подходил к ним, никто не предлагал позавтракать. А есть хотелось все сильнее.

– Чего сидим? Кого ждем? – вздохнул Грек. – Хозяевам, видно, не до нас. Вон как суетятся.

Селение действительно оживало. Все были заняты делом. По узкой тропинке с деревянными ведрами женщины и подростки спускались к реке набрать воды, женщины постарше разводили огонь в очагах, выгоняли на выпас домашний скот. Слышался стук топоров, звон железа о железо. В воздухе запахло парным молоком, печеным хлебом и яблоками.

– Эх, сейчас бы компоту с белым хлебом, – размечтался Дизель. – Или бабулиных пирожков с грибами. Ну, можно и с картошкой.

– Мечтать не вредно, – ответил Клим. – До картошки не знаю сколько веков. Не было картошки у древних славян.

– Как не было? – удивился Дизель. – Картошка всегда была.

– Её в Россию царь Петр завез, – напомнил Клим, – а до этого вместо картошки репу ели. Хочешь репы?

– Да я сейчас бы и крысу дохлую зажарил и съел, – ответил Дизель. – Чего сидим, действительно? Пойдемте, попросим что ли.

– Так тебе и дали, – усмехнулся Грек. – Хотели бы покормить, давно бы дали что-нибудь. Нет, пацаны, придется самим о себе побеспокоиться. Давайте думать.

Они посидели в молчании, перебирая в голове все, чем можно заработать еду. Первым придумал Ярик.

– Река недалеко, рыба точно есть, можно на рыбалку сходить.

– А удочка у тебя есть?

– Можно и без удочки, – парировал Ярик. – Есть три способа. Первый: связать рубашку и довить ею как бреднем. Второй – вырезать острогу и пробовать на мелководье поймать рыбину.

– А третий способ?

– Третьим я не ловил, но видел однажды, как в деревне мальчишки ловили мелкую рыбу корзиной.

– Это как?

– Так. Ставят корзину против течения под берегом, палкой с поперечиной бьют под коряги, оттуда рыба выныривает и прямо в корзину. Корзину поднял, воды вытекла, рыба на дне. Ешьте, пожалуйста!

– Ну, ты даешь, – засмеялся Дизель. – В жизни не поверю, что так можно рыбу ловить. Да и где ты корзину возьмешь?

– А вот ты и сплетешь, – сказал Клим.

Все посмотрели на Дизеля. Тот похлопал длинными ресницами, что-то прикинул в уме и вскочил на ноги. Огляделся. Вдоль берега реки простирался густой ивняк. Дизель нашарил за поясом штанов складной нож, кивнул дружкам: «Я скоро» и потопал к спуску к реке. Встречавшиеся на пути селяне не останавливали парня, но приветственно качали головами: «Будь здрав, друже». В ответ Дизель тоже мотал головой: «Привет!».

Через час с небольшим он появился с охапкой свежих ивовых прутьев. Опустившись на траву, Дизель разобрал прутья по размеру и толщине и принялся за дело.

– Круглую будем делать или продолговатую? – деловито спросил Дизель Ярика. – Глубокую или не очень?

– Продолговатую, высотой вот такой, – мальчик раздвинул руки.

– Понял.

В течение двух последующих часов остальные с интересом наблюдали, как из-под ловких пальцев Дизеля появилось вначале дно корзинки, потом медленно начали встраиваться стенки.

Когда корзина была закончена, и они опробовали её на крепость, то поспешили к реке. Широкая река медленно катила свои спокойные воды, на берегу к колышкам были привязаны маленькие плоскодонки с короткими круглыми веслами, на кольях висели рыбацкие сети. Ярик оглядел берег и решительно пошагал вверх по течению, где к самой воде подступали кусты и огромные, в два обхвата, ивы.

Здесь возле кустов мальчишки остановились.

– Нужен бот, – сказал Ярик. – Вот такая палка с короткой поперечиной.

Дизель подошел к ближайшему дереву, ухватился за длинный сук и резко потянул его вниз. Сук хрустнул и расщепился у основания.

– Пойдет.

Он сказал каждому, что делать, потом выбрал место, где у воды лежала поросшая мхом и водорослями коряга, и поставил корзину против течения. Дизель взял сук и начал энергично бить им под корягу. Через полминуты Ярик вытянул корзину. На дне трепыхалось несколько рыбок, длиной с ладонь и толщиной в пол-ладони.

– Куда её?

– Давай на берег!

Первая попытка оказалось успешной. Ярик переставил корзинку под другую корягу, и теперь уже Грек взял сук, зашел чуть выше и начал методично выбивать рыбок из убежища. Сколько они ни ставили корзинку, каждый раз в неё попадала рыба. Скоро на берегу набрался хороший улов.

Мальчишки радостно переговаривались, не замечая промокшей одежды и заледеневших ног. Азарт охватил юных рыбаков, и они были готовы хоть до ночи вытаскивать из воды юрких блестящих рыбок.

– Довольно, – остановил друзей Грек. – Поесть хватит, а там снова сходим. Рыбы, видать, здесь невпроворот, успевай корзинки вытаскивать.

Нанизывая на ивовый прут еще трепещущую рыбу, друзья заметили заинтересованные взгляды собравшихся на берегу мальчишек.

–Хотите попробовать? – крикнул им Дизель. – Берите!

Он поставил корзину и пошагал вслед за своими. Мальчишки не двигались с места то ли из страха, то ли не поняли, что он сказал. Но любопытство взяло верх, и скоро на берег полетела следующая партия рыбы, которую с восторженными криками мальчишки вытаскивали из корзины.

Но наловить рыбы – полдела, её нужно было приготовить. А как это сделать без плиты, кастрюли или сковороды? Немного посовещавшись, друзья решили испечь рыбу на костре. А чем развести огонь?

– Ярик, тебя же учили в туристическом кружке разводить огонь, – напомнил другу Клим. – Покажи класс!

– Ну, мне бы линзу или стеклышко, – стал оправдываться Ярик. – А где взять?

– С линзой и дурак разведет огонь, – фыркнул Дизель. – А ты попробуй как древние люди из двух палочек искру извлечь. Слабо?

– Хватит базарить, – прервал Грек. – Я схожу за огнем, – он махнул рукой в сторону ближайшей избы. – Ты, Дизель, вырежи две рогатины, как те, что наши спасители ставили у костра, ты, Ярик, почисть рыбу и повесь на рогатины. Только аккуратно. А ты, Клим, собери сухих веток для костра. Я скоро.

Он не торопясь направился к ближайшей избе, возле которой горел очаг. Над ним висел закопченный казанок, в котором варилось, судя по запаху, мясо птицы. Старая женщина сидела рядом и каменной толкушкой молола в каменной же ступе зерно. Она была одета в длинную рубаху, поверх которой был наброшен козий платок, закрывающей её до поясницы. На ногах тапочки из шкурок, завязанные ремешками. Волосы женщины были скручены валиком и свернуты калачиком на затылке, а широкий кожаный ремешок с вырезанными на нем ромбиками и кружками, охватывал голову и крепился на затылке.

– Вскую имати (что нужно), речи борзо (говори быстро), детель маю (у меня дела), брашно имам (еды дать)?

– Мне бы огня, бабушка, – проговорил Грек, указывая на очаг. Он медленно протянул руку к огню и вытянул из неё тоненькую горящую палочку. – Можно?

Старуха строго поглядела на него, потом кивнул головой.

– Стране отрок, – проговорила она себе под нос и снова взялась за толкушку.

А Грек быстрым шагом направился под навес, где Клим уже сложил небольшой костерок. Сухие ветки быстро занялись от горящей палочки, рогатины были установлены у огня, на длинном пруте висела рыба, почищенная и вымытая. Друзья уселись кружком у костра и стали наблюдать, как запекается рыба. На все про все хватило часа. А потом они пировали. Рыба была по-честному поделена, и хотя не хватало соли, быстро исчезла в желудках голодных мальчишек.

– Ну, что, еще разок сходим на реку? – спросил Дизель. – Я бы не прочь еще поесть.

– Сходим, – заверил друга Грек. – Но одной рыбой сыт не будешь. Надо нам, пацаны, браться за самообслуживание, а не ждать, когда добрый дядя позаботится о нас. Давайте думать, как прокормить себя.

Костерок уже догорал, а ничего умного они придумать не могли.

– Может, в лесу поискать ну, там, грибов, ягод, – предложил Клим. – Если повезет, то зверька поймаем.

– Ага, так тебя звери и дожидаются, – засмеялся Дизель. – Хотя нет, ждут тебя, только в качестве еды. Хороший обед для волчьей стаи, как считаешь?

– Хватит, Дизель, – оборвал Грек. – Клим дело говорит, надо в лес отправляться. Кто умеет отличать съедобные грибы от несъедобных?

– Ну, я знаю, не раз с дедом в лес ходил, – ответил Дизель. – Уж мухомора я всегда узнаю, да и бледную поганку тоже. Короче, собираемся!

– Слышь, а за ворота нас выпустят? – спросил Ярик. – Может, мы у них как пленники.

– Чего гадать, пошли!

Грек первым поднялся и пошагал к воротам, охраняемым здоровым мужиком с пикой в руках. Он внимательно осмотрел ребят, покачал головой и отвернулся, показывая своим видом, что разговора не будет. Пришлось им возвращаться на место. Их зависимое положение в чужом селении не может долго продолжаться. Если их никто не собирается кормить, так пусть хоть разрешат самим добывать еду.

Они так задумались о своей незавидной роли пленников, что не заметили, как к ним подошла девушка в светлом платье. Светлые волосы её были распущены, широкий кожаный ободок, как и у всех женщин селения, охватывал голову и завязывался на маленькие ремешки на затылке. Ярко-голубые глаза, печальное лицо и бледные губы девушки делали её похожей на русалку. Похожести добавляли и вплетенные в волосы водоросли и чуть завядшие желтые кувшинки.

– Здраве буде, (здравствуйте), – тихо произнесла девушка. – Ристайте мне (идите за мной).

Она поманила друзей за собой и повела их к большому дому. Друзья насчитали не менее тридцати изб, прежде чем добраться до нужного. Возле каменного очага на стуле, сделанного из цельного ствола дерева сидела крепкая молодая женщина, одетая в кожаную рубаху чуть ниже колен, сверху жилет из шкуры волка, голову охватывал не один ремешок, а два. Ноги женщины были обуты в сапожки из грубой кожи, перевязанные крест-накрест кожаными ремнями. На ней был широкий пояс, за который заткнут длинный нож с костяной ручкой. Шею и ключицы защищал кожаный ворот, по его переду шли дырочки, в которые были вдеты ремешки, стягивающие ворот. Ворот был сделан не для украшения, а скорее для защиты. По-видимому, женщина не домашним хозяйством занималась, а бывала в переделках и понимала, как важно защитить тело от острого ножа или стрелы. Руки выше локтей тоже были затянуты кожаными ремнями с металлическими накладками.

– Рокерша, – еле слышно проговорил Ярик. – Классный прикид!

Женщина внимательно взглянула на него, улыбнулась.

– Ярий кой (какой рыжий), шертите Перуне (клянусь богом Перуном). Отнуду ристати, отроце, се (откуда, юноши, пришли)?

– Мы оттуда, – ответил за всех Грек. – Наш лагерь находится у Медвежьей лощины, только на другом берегу. Директор лагеря Тамара Георгиевна, такая с белыми волосами, – он тронул себя за голову. – Строгая очень. Ругать нас будет, потому что мы убежали из лагеря получается. Вот.

Женщина молчала. Наверное, не поняла ни слова, подумали мальчишки. Как бы ей объяснить? Тут им на помощь пришла девушка с цветами в голове. Она наклонилась к женщине и тихо начала говорить.

– Мать Билые Власи (Мать Белые Волосы)? – подняла в удивлении брови женщина. – Прелесть деяти (лжешь). Речи право (говори правдиво).

– Хотите верьте, хотите нет, но это так, – обиделся Грек. – Что мы вам врать будем?

Тут к ним обратилась девушка, и четверка открыла рот в изумлении.

– Наша Общая Мать, – она кивнула в сторону женщины, – не верит, что вы пришли из племени Матери Белые Волосы. – Это очень далеко, да и зачем?

– Она говорит по-нашему, – прошептал Дизель. – А что другие-то по-иностранному?

– Я думала, вы умнее, – усмехнулась девушка. – Тоже побывали в пещере у Медвежьей лощины?

– А вы откуда знаете…

Девушка снова усмехнулась.

– Потом поговорим. А сейчас надо успокоить Общую Мать. Она думает, что вы лазутчики, разведчики, которых прислала Мать Белые Волосы.

– Нет, нет, – запротестовали мальчишки. – Мы в лесу заблудились, потом чуть не утонули в болоте, спасибо вашим – спасли. Скажи ей, что от нас вреда не будет. Может, она даст нам провожатого, чтобы вернуться в пещеру, а?

– Пустое дело, – печально проговорила девушка. – Вам повезло, что встретили наших. Могли угодить в другое племя, а там неизвестно что с вами сделали.

– Съели бы? – округлил глаза Дизель.

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорила девушка. – А насчет пещеры не думайте. Поверье, ничего из этой затеи не выйдет. Я вам потом расскажу…

– Аже беху речи (что они говорят)? – нахмурилась Общая Мать. – Толмачь зело борзо (объясни быстро)!

Девушка снова наклонилась к Общей Матери. Что она ей сказала, неизвестно, но по лицу женщины было видно, что она удивлена.

– Я ей сказала, что вы потерялись в лесу, но не хотите возвращаться к Матери Белые Волосы. Всем известно, что та очень жестока и быстра на расправу. Попросите Общую Мать принять вас в общину, иначе вам придется уйти. А как я понимаю, за пределами селения вы пропадете.

– А как попросить? – спросил Грек. – Мы скажем, а вы переведете?

– Я вас научу.

Она подошла к ним близко и, наклонившись к самому уху Грека, произнесла:

– Скажите: «Уненчити, Мати, тя охабить ны и буде не тя истаяти ны» (просим тебя, Мать, оставить нас и не дать погибнуть).

Кое-как, перевирая, Грек произнес эти слова. Общая Мать улыбнулась и махнула рукой – разрешила. Потом она подозвала девушку и о чем-то стала ей говорить. Девушка согласно кивала головой.

Когда мальчишки вернулись под навес, они только и говорили о странной девушке, которая говорила на современном русском языке.

– Зуб даю, – горячился Ярик, – она тоже через портал в пещере прошла. Иначе откуда бы она знала про пещеру, и говорит по-нашему? Остальные ни бум-бум.

– Я тоже так думаю, – вставил свое слово Дизель. – Надо её хорошенько расспросить, почему нам нельзя вернуться к пещере.

– Тихо, она идет.

И вправду, к ним направлялась девушка.

Она присела на охапку травы, обвела друзей внимательным взглядом.

– Раньше меня звали Людмилой, Милой. Здесь меня зовут Милалика. Красивое имя, правда? А как вас зовут?

Мальчишки назвали себя.

– Какие смешные имена. Клички, да? А как вас родители и учителя звали?

Пришлось друзьям представляться официально. А потом завалили Милалику вопросами, как она попала сюда и почему не нашла пути назад.

– Я, как и вы, часто совала нос не в свои дела, вот за это и поплатилась. Не буду вдаваться в детали, но однажды я попала в пещеру, а оттуда прямиком сюда. Кстати, вы молодцы, такой путь проделали по лесу, через болото. А я чуть в реке не утонула. В последний момент ухватилась за плывущее дерево, так за него и держалась, не знаю, сколько времени. Меня здешние рыбаки подобрали, когда бревно приплыло к берегу. Я со страху вначале и слова не могла сказать, они меня посчитали немой. Уже потом я заговорила, придумала историю, как оказалась в реке. Стала учить их язык. Они меня считают русалкой, – засмеялась девушка. – Все потому, что я из реки появилась. Другая на моем месте к берегу после такого не подошла, а я, наоборот, больше на реке нахожусь, чем в деревне. Меня туда тянет, как будто кто-то зовет. Наверное, это моя мама меня все еще ищет.

Глаза Милалики повлажнели. Загрустили и ребята, вспомнив о своих родителях, представив, что те сейчас чувствуют, как рыскают по округе, надеясь отыскать следы пропавших детей.

– А как ты в пещере оказалась? – спросил все-таки Ярик. – Ты тоже отдыхала в лагере?

– Да, отдыхала. Тамара Георгиевна – моя мать. Она меня к себе на лето взяла, я подрабатывала вожатой на младшем отряде. Был у нас вожатый Володя, мы с ним сдружились. Он и обнаружил ту пещеру. Однажды привел меня туда. В тот раз мы с ним поссорились, он психанул и ушел один. Я из вредности не побежала за ним, осталась в пещере. Не заметила, как уснула, а когда проснулась…

– Вышла из пещеры, а там глухой лес, – закончил Грек. – Спустилась к реке, ну и так далее.

– Вот именно, так далее. Уж очень далеко меня это свидание в пещере привело.

– Слушай, – заговорил Клим, – а ведь ты и вправду на Тамару Георгиевну похожа. Как же мы сразу не догадались!

– Мы похожи, только я не альбиноска. Волосы, конечно светлые, но не до такой степени, как у неё. И что самое смешное, за лесом, далеко отсюда живет племя тоже дреговичей. Во главе стоит Мать Белые Волосы. Представляете? Кто из наших её видел, рассказывал, что у неё не только волосы как снег белые, но и брови, и ресницы. Все как у мамы. Возможно Мать Белые Волосы наша прародительница, пра-пра-пра. Как думаете?

– Мы уже ни о чем не думаем, – ответил за всех Дизель. – Только как отсюда выбраться. Почему ты не вернулась?

– Ни один из наших туда не пойдет, – грустно ответила Милалика. – Это трудный и опасный путь. А если по реке против течения плыть, так это какую силу нужно. Там одних жутких порогов тьма. Это здесь река тихая, спокойная, медленная, а её приток, ну по которому я плыла на бревне, что горный поток. И не думайте, что если лес вокруг, так никого здесь нет. Здесь разные поселения, одни дружелюбные, другие враждебные. Несколько дней назад наши мужчины-стражники ушли на встречу со стражниками из другого племени, чтобы обсудить, как сообща противостоять галечам, что приходят со стороны селения Матери Белые Волосы. Ей удается как-то справляться с их набегами (они скот воруют и девушек, детей уводят), но не всегда удается. Галечи хитрые, и в лесу как дома ориентируются. Вот только был здесь, глядь – растаял в воздухе как призрак.

Друзья переваривали услышанное.

– Ты хочешь сказать, что нам отсюда не выбраться?

– Пока не выбраться. Может, потом, когда вы привыкните к месту, научитесь жить в лесу, ходить без опаски по болоту и скрываться от врагов, вновь вернетесь к пещере. Но какова вероятность, что через неё вы сумеете проникнуть в свое время? Я знаю, что и другие побывали в пещере, даже ночевали в ней, но ничего такого с ними не случалось. Мама рассказывала, что она в молодости тоже была в той пещере, но не пропала же, как я.

Милалика вздохнула печально.

– Общая Мать сказала, чтобы я вам помогла на первых порах. Но я вижу, вы ребята удалые. Вон уже и корзинку смастерили, рыбы наловили. Кто мастер по корзинкам?

– Ну, я, – покраснел Дизель. – А что?

– Молодец! Здесь корзинки не плетут, тут короба из бересты да луба делают. Ты мог бы использовать свое умение. За такую корзинку тебе хозяйки что угодно дадут, хоть хлеба, хоть птицу, хоть молока.