После этого разговора прошла ещё неделя. Сидя как – то вечером за столом, Гоша ждал ужин и читал газету. В комнату вошла Фрося, вид у неё был уставший и обеспокоенный. Усевшись напротив Гоши, она произнесла:

– Даже не знаю, что и подумать.

– Что такое?

– Вот, в почтовом ящике было, – и протянула ему. Гоша осторожно взял конверт и достал содержимое. Перед ним возникло фото с обнажёнными девчатами. В придачу была записка. « Если не заплатите тысячу рублей, то это фото увидит вся деревня и не только деревня, а и вся область. Деньги через день положите в дупло большого тополя, что растёт за коровником». Гоша замер, что сказать Фросе, он не знал. Боялся сознаться в том, что это он главный виновник. И зачем только тогда сфотографировал голых девчат? Он вспомнил, что плёнку мог потерять у реки, когда доставал из сумки ветровку. Но мог выронить и в другом месте. Не зная, что делать и что сказать, Гоша мочал и делал вид, что ему тоже неприятно это видеть.

– Я позвонила девчонкам, они тоже получили такие письма. Мы летом каждый день в обед, ходили на речку. Кругом никого, поэтому и купались обнажёнными. А какой – то гад, откуда только взялся? Чтобы ему пусто было! Подкараулил и сделал своё грязное дело! Знала бы кто, то задушила бы!– со злостью выговорилась Фрося. Гоше нечего было добавить. И он, чтобы как-то успокоить, встал и обнял её за плечи.

– Фрося, милая, да не расстраивайся так. Это шантаж, я посоветуюсь с нашим участковым и что-нибудь придумаем. Завтра прямо утром пойду к нему. Всю эту ночь Гоша ворочался с боку на бок. Долго не мог заснуть. Задремал лишь под утро. И ему приснился страшный сон. Будто Глаша с Ниной совершенно голые, но обросшие в некоторых местах шерстью вцепились в него. Одна за руку тянет в одну сторону, другая в другую и громко ругаясь, хотят разорвать его на две части. Он сопротивляется, упирается, кричит, но женщины неумолимы. В этот момент с банным веником появляется Фрося и начинает его хлестать и приговаривать:

– Так тебе и надо, паршивец поганый! Вот тебе! Вот тебе! Проснулся Гоша в поту. Фрося ещё сладко спала. Вышел на крыльцо и закурил сигарету. Солнышко первыми лучами прокладывало себе путь. С соседних дворов слышалось мычание коров, лаянье собак и громкое пение горластых петухов. По улице «протарахтел» старенький трактор. На лошади, запряжённой в бричку, проехал объездчик полей. Деревня просыпалась.

– А, журналист, проходи. С чем соизволил пожаловать? Наверно решил, меня на свадьбу пригласить? И когда? – с улыбкой произнёс лейтенант и, поднявшись со стула, протянул Гоше руку.

– Обязательно приглашу, в конце сентября. Но у меня личный вопрос. Мы получили письмо и неприличное фото. Нас шантажируют, вымогают деньги, – и протянул участковому записку. Прочитав её, лейтенант с удивлением посмотрел на Гошу.

– А где фото? Покажи.

– Да, как-то неудобно. Они там голые.

– Ну и что, следственным органам надо улики показывать и всё рассказывать. Знаешь анекдот, сколько у женщин должно быть мужчин и каких?

– Нет.

– Первый мужчина муж, с которым женщина живёт и рожает детей, которому много показывать и рассказывать не надо, он так всё поймёт. Второй мужчина друг, с которым она не спит, а советуется. Третий мужчина любовник, с которым только спит. Четвёртый мужчина гинеколог, которому она только показывает. Пятый мужчина участковый, которому нужно всё показывать и рассказывать. А шестой мужчина, это начальник, как скажет, так и будет. Ясно? Так что, показывай и всё рассказывай про свою Фросю. Меня уже ничем не удивишь. Всякого насмотрелся.

– Я понимаю, но всё же.

– Ты пришёл за помощью? Вот и показывай.

– Ладно, смотри. Но такие письма и фото получили ещё её подруги – Надя и Глаша. Участковый, внимательно рассматривая фото, почесал затылок.

– Да, ну и дела. Интересно, кто же смог их так сфотографировать. И главное, ты говоришь: в обед они купались в реке. Можно поговорить с Николаем, он знает точно, у кого в деревне есть фотоаппараты. Мальчишки занимаются у него в фотостудии и их немного. Давай сделаем так, ты иди к Николаю в клуб и разузнай фамилии всех детей. А я опрошу твою Фросю и её подруг, может, что интересного вспомнят. Встретимся у меня через два часа.

В клубном фойе было безлюдно, только пожилая уборщица мыла полы.

– Здравствуйте, а Николай в клубе?

– А где ему ещё быть? В фотостудии с мальчишками занимается.

– Спасибо, я пройду?

– Иди.

«Вот кстати, как раз посмотрю на них», – подумал журналист. В студии было трое мальчишек. Николай объяснял им, как делается цветное фото. Они внимательно слушали. Поздоровавшись, Гоша присел на свободный стул.

– Ты так или по делу?

– Надо поговорить.

– Делаем перерыв, можете прогуляться, – произнёс Николай.

– Это все твои ученики или ещё есть?

– У меня ещё занимается девочка – Мила Королёва. Но уже неделю не ходит. Она сирота, живёт с бабушкой. Бабушка сильно болеет и девочка за ней ухаживает. Прибегала ко мне, отпрашивалась.

«Мила отпадает. Да и девчонка не пойдёт на это. Тут кто-то повзрослей, замешан», – подумал Гоша.

– А взрослые у тебя занимаются?

– Нет. А чего это ты заинтересовался моими учениками? Опять ведёшь какое-то расследование?

– А тебе Надежда не пожалилась, про письмо?

– Какое письмо? Ничего не сказала.

– Тогда я сейчас расскажу. Участковый тоже уже в курсе, что наших женщин шантажируют.

– Ты думаешь кто-то из моих пацанов?

– А кто ещё? Взрослые, как ты говоришь, не увлекаются фото. Девочка Мила тоже не будет этим заниматься. Остаются под подозрением трое твоих мальчишек.

– А ты не подумал, что могут быть старшие братья? Малышня на это не догадается, возможно, подростки.

– Вот и надо выяснить, у кого из мальчишек есть старшие братья. У Милы, ты говоришь, нет никого. Надо проверить остальных. Перечисли мне все фамилии и характеристики детей, адреса дай.

– Когда пойдёшь к участковому? Я с тобой.

Взглянув на часы, Гоша отметил, что уже пора. Отпустив детей и, перенеся занятие на завтра, Николай с Гошей отправился к участковому. По пути зашли к тёте Даше, где раньше проживал Гоша. Ему нужно забрать оставшиеся вещи. С тётей Дашей встретились у калитки.

– Ой, ребятки! Вы ко мне? А я спешу до соседки, сильно приболела, надо помочь ей. Гоша, где ключ от дома, ты знаешь. Вещи твои собрала в синий пакет. На диване в прихожей лежит. Я уже не хочу возвращаться.

– Тётя Даша, не беспокойтесь, я всё закрою, и ключ положу на место.

Забрав пакет, Гоша с Николаем пошёл в участок.

– А, помощника привёл? Это хорошо. Присаживайтесь. Ну, что мужики? Деньги требуют на сегодня, чтобы лежали в дупле. Сейчас с вами разработаем ход операции.

– В район будем сообщать?– осведомился Гоша.

– Пока не будем, думаю, что сами справимся. У меня такая версия. Если судить по почерку то, похоже, что писал взрослый человек, это раз. Вместо денег положим простые бумажки и сразу же возле коровника сделаем засаду, это два. Но кому-то из вас придётся ночь провести на тополе. Дерево старое, развесистое, можно хорошо укрыться. Что дальше делать, расскажу сегодня ближе к вечеру, перед самой операцией. Встречаемся в двадцать часов. Чтобы было не обидно, кинули жребий. Выпало Гоше. Он в жизни ни разу не залазил на дерево. Но делать нечего, как только стемнело, пришлось это сделать. Николай зашёл в коровник. Вечерняя дойка закончилась, доярки разошлись по домам. Только сторож Петрович находился на посту. Николай сделал вид, что опоздал и не застал Надежду, а сам специально разговорами отвлекал сторожа, чтобы Гоша успел залезть на дерево. Бумажки, завёрнутые в пакет, давно лежали в дупле. Пробыв у сторожа где– то с полчаса, Николай ушёл. Они с участковым спрятались в кустах, вдоль дороги. На часах двадцать три часа ночи, но никакого движения. Гоше было неудобно сидеть на ветке, но он терпел и мысленно ругал себя за плёнку, сделавшую столько проблем.

Неожиданно дверь коровника открылась. С фонарём в руке появился Петрович и уверенно направился к тополю. Гоша затаил дыхание, а Петрович, подойдя к дереву, сунул руку в дупло. От радости, что преступник выявлен, Гоша зашевелился, захотел слезть и схватить его. Но ветка сильно затрещала и обломилась. И Гоша сверху рухнул прямо на Петровича. Слава Богу, что было не высоко, да и спина Петровича смягчила падение, Гоша не ушибся. А вот Петрович, от неожиданности охнув, нецензурно выразился. В этот момент подбежал участковый с Николаем. Подняв фонарь с земли, они повели Петровича в бытовку и уже на свету устроили допрос.

– Петрович, не ожидал от тебя, что в старости будешь заниматься шантажом. Человек ты семейный, внуков много. Стыдно, в твоём – то преклонном возрасте фотографировать обнажённых девчат. Деньги, на что понадобились? – проговорил участковый. А Петрович, придя в себя, был сильно удивлён.

– Братцы, какие деньги? Какие девчата? Не знаю я ничего!

– Петрович, вот скажи, как ты ухитрился сделать фото на речке?

– Я не понимаю, о чём вы говорите! И никакого фото я не делал! У меня нет фотоаппарата.

– Так, значит, действовал с кем-то. Кто тебе помогал? Называй соучастника. За добровольное признание, строго не будем наказывать. Если не сознаешься, дело передадим в район, – убедительно заявил участковый.

– Да, поверьте мне! Не делал я этого! Не делал!

– А зачем полез в дупло? Мы туда под видом денег положили пакет с бумажками, как ты приказал в своей записке.

– Какие деньги? Какая записка? Боже мой! У меня же там тайник, я прячу бутылочку с самогонкой. В ночное дежурство понемногу употребляю.

– И что, говоришь, бутылка сейчас там лежит?

– Так точно, там. Вчера спрятал.

– Николай, возьми фонарь и проверь. Через десять минут Николай вернулся с пустыми руками.

– Нет там никакой бутылки, один пакет с бумажками.

– Ну, Петрович, что на это скажешь?

– Ничего не скажу и не знаю, что и думать.

– А ты хорошенько подумай, за чистосердечное признание будет меньше наказание.

– Не соображу в чём дело. Куда она могла подеваться?

– Мы сейчас уходим, а ты хорошенько соображай. До утра у тебя много времени. Как сменишься, так сразу ко мне в кабинет. Понял? И без фокусов!

Петрович никак не хотел признавать свою вину. Всё отрицал. Участковый был твёрдо уверен, что Петрович виноват и решил искать его соучастника. Только Гоше было стыдно за плёнку, и он не знал, что делать. Почему – то в душе, он не верил, что Петрович виноват. Слух о том, что Петрович шантажист и сделал фото с обнажёнными девчатами, быстро разнёсся по деревне. И все с интересом ждали, чем закончится эта история. Через несколько дней в кабинет к участковому зашёл второй сторож – Матвеевич и добровольно дал показания. Он сказал, что знал про тайник Петровича и перед уходом с работы забрал бутылку из дупла. Выходит, Петрович не врал, и дело приняло другой оборот. А на другой же день вообще произошло удивительное событие. Часов в десять, в дверь кабинета участкового постучали.

– Войдите. Но за дверью была тишина, кто-то не решался войти. Лейтенант открыл дверь и замер от удивления.

– Что случилось?

– Мне надо с вами поговорить.

– Заходи.

– Я хочу сознаться в том, что сторож не виноват. Это всё я.