– Тут недалеко есть неплохой курорт. Пляжи там чистые, домики для туристов удобные. Но он открыт только летом. Не представляю, что там можно делать в это время года.

Наоко вытерла рот салфеткой.

– Там есть море? – спросила она.

– Конечно! Но сейчас зима…

– Ничего! Меня устраивает! Никогда не была на море зимой! – улыбнулась Наоко.

– Принесите мне шоколадный монблан! – добавила она.

– Сию секунду, госпожа! – отвечал официант.

После еды. Наоко сняла номер в ближайшем рёкане. Когда она, свернувшись калачиком, устроилась на кровати, за окном наступил рассвет, плакать ей больше не хотелось.

Пока Акира ковырялся со своим мопедом, он невольно то и дело робко поглядывал на загадочную девушку, сидевшую на ступеньках деревянной лестницы. На единственной постоялице всего огромного туристического комплекса, был серый свитер крупной вязки и синие джинсы. Руки девушка прятала в рукава своего безразмерного свитера. Дувший с моря холодный ветер, казалось, лишь слегка касался её коротко подстриженных волос. Девушка смотрела на океан, серый и безрадостный. Обесцвеченные волны с угрюмым шипением накатывали на холодный песок пляжа и разбивались клочьями белой пены, похожей на снег. Акира подумал, что она сидит так каждое утро и смотрит на море. Честно говоря, ремонт скутера в это время он затеял здесь именно для того, чтобы иметь возможность понаблюдать за ней. Он успокаивал себя тем, что, собственно говоря, и наблюдать то здесь больше было не за кем. Накануне он видел машину, на которой приехала незнакомка. Даже Акира знал, что такой автомобиль стоит целое состояние. Махиру-сан сказала, что денег у этой девушки очень много. Акира в этом не разбирался, но старуха говорит, что даже чемоданы у неё какие-то супер крутые. Короче она богачка, может быть дочь какого-то миллионера или боса якудзы. При всём том вела она себя очень просто и приветливо. Томохиро сказал, что она здесь от кого-то прячется. По его мнению, её преследует либо полиция, либо бандиты. Но Акира в это не верил. Слишком уж она была спокойна. После обеда постоялица ходила гулять вдоль пляжа, далеко, до самых утёсов, которые отсюда были едва видны. К ужину она возвращалась и потом долго сидела в маленьком ресторанчике, веранда которого выходила на океан. Это было единственное заведение, которое работало зимой. Под вечер в него набивались местные рыбаки, и становилось довольно оживлённо. Акира теперь тоже приходил сюда и сам не хотел признаваться себе, что приходит ради неё. Она всегда сидела в углу в одиночестве и пила только кофе. Несколько раз простоватые деревенские парни пытались подкатить к ней. Она всегда улыбалась и качала головой. Когда она отшивала очередного претендента, Акира испытывал одновременно раздражение и удовлетворение. Раздражение на этих тупых деревенщин и удовлетворение от того, что она остаётся всё такой же холодной и недоступной. От неё и, правда веяло неприступностью и отстранённостью. Одноклассница Акиры Сато говорила, что это из-за разбитого сердца и хотя Акира смеялся над этими её словами, называя их девчачьими бреднями, в глубине души готов был согласиться с ней. Он ни разу не видел, чтобы загадочная девушка разговаривала с кем-нибудь по телефону. Она никому не звонила, и никто не звонил ей. Акира даже не видел у неё телефон в руках. Старуха говорит, что телефон у неё есть и он инкрустирован бриллиантами, но он у неё всё время выключен. Собственно у этой девушки было имя. Акира посмотрел в книгу, куда бабка записывает постояльцев. Девушку звали Кагами Наоко. Во всяком случае, так она была записана в книге у старухи. Акира накинул цепь, руки его были все в машинном масле, в очередной раз, подняв глаза он увидел, что незнакомка смотрит на него, подперев щёку изящной тонкой рукой. Наблюдая за ней, он восхищался тем, как элегантно она выглядит, тем как она держится со всеми одинаково ровно, будь то старуха или простой мальчишка посыльный, такой как он. Кагами была со всеми исключительно вежлива и в то же время она не допускала ни с кем, ни малейшей фамильярности. Акира называл её про себя принцессой. Её аристократизм был виден даже такому увальню как он, эта девушка принадлежала к совершенно другому кругу, чем тот в котором всю свою жизнь провёл Акира. Именно поэтому он жутко робел под её взглядом и злился на себя за это. В школе с ним такого никогда не случалось, ни одна одноклассница не могла заставить его отвести взгляд, но это прекрасная незнакомка волновала и смущала его одновременно. Сейчас он покраснел, с ужасом ощущая, как загорелись его обветренные щёки. Руки его сразу перестали слушаться, с огромным трудом он овладел собой. Ему казалось, что глядя на него, она насмешливо улыбается, хотя Акира и не видел ни разу, чтобы Кагами насмешливо улыбалась. Наконец он смог поставить цепь на место и выдохнул с облегчением. Несмело подняв глаза, он увидел, что незнакомка уже ушла, и на ступеньках лестницы никого нет.

Ветер задул резче и сильнее, Наоко порадовалась, что захватила с собой ветровку. Её ярко жёлтая куртка была заметна издалека, но замечать её здесь было особо некому. День клонился к закату, сегодня она вышла пораньше и забралась немного дальше, чем делала это обычно. Почему-то она вспомнила мальчишку, внука управляющей. Сколько ему? Неужели шестнадцать? Он был таким высоким и выглядел так мужественно, особенно сегодня, когда ковырялся со своим мопедом! Если бы Наоко была старшеклассницей, она могла бы…«Боже мой, о чём ты только думаешь, Наоко!? Он тебе в сыновья годится!» – думала она со смехом, отгоняя от себя, прочь эти странные мысли. Наоко полезла вверх на нависавшую над морем скалу. В резиновых сапогах карабкаться наверх было сложно, и когда она одолела подъём, то сильно запыхалась. Ей стало жарко, скала возвышалась над морем на добрых десять метров, стоя на её вершине, Наоко ощущала себя покорителем Эвереста. Повинуясь странному чувству любопытства, она подошла к самому краю и, наклонившись, стала смотреть вниз. Под её ногами волны разбивались об острые тёмно-серые скалы. Голова у неё слегка закружилась, Наоко на секунду стало страшно и в этот момент, кто-то схватил её за руку и рванул назад. Она упала на этого человека, оказавшись почти сидящей у него на коленях. Подняв глаза, она увидела перед собой внука управляющей. Наоко вспомнила, что его зовут Акира. Лицо его было сейчас так близко! «У него красивые глаза и красивые губы!» – пронеслось у неё в голове.

– Что Вы делаете, Кагами-сан? – спросил он надтреснутым мальчишеским голосом.

Наоко вначале не поняла к кому он обращается, она уже успела отвыкнуть от своей девичьей фамилии, которой назвалась когда заселялась сюда. Она на секунду задумалась, как ему ответить. Что она должна отвечать мужчине сидя у него на коленях? Она несильно толкнула его в грудь и вскочила на ноги. Она что покраснела!? Наоко молча, смотрела на мальчика округлившимися глазами. Под её взглядом он сам смутился и неловко поднялся на ноги.

– Простите, – прошептал он.

– Зачем Вы меня дёрнули? – спросила она, глубоко дыша.

Мальчик залился краской.

– Мне показалось… – пробормотал он смущённо.

– Показалось!? Вы что думали, что я собираюсь прыгнуть!? Как Вам такое в голову могло придти? – возмутилась она. Кипя от возмущения, Наоко полезла вниз.

– Простите, – сконфуженно проговорил Акира.

«Чёртов ребёнок!» – злилась Наоко про себя. Она спрыгнула на песок и быстро пошла по направлению к своему бунгало. Щёки её горели, несколько раз она чуть не упала оступившись. Слева от неё накатывались на берег океанские волны, и в их шёпоте ей слышалась издёвка. «Боже, что со мной!?» – думала она почти с ужасом. Этим вечером на ужин она не пошла. Сидя под предоставленной старухой котацу, Наоко несколько раз принималась читать и откладывала книгу в сторону. Спустившись вниз она попросила дежурившую женщину нагреть воду, и только погрузившись в горячую купальню она смогла немного успокоиться. Как всегда после купания она ощутила себя обновлённой и помолодевшей. Вернувшись в свой домик, Наоко сняла халат и залезла под одеяло. От котацу по комнате расползалось обволакивающее тепло. Ей от чего-то вспомнились глаза Акиры, его губы. Наоко вдруг вообразила себе как эти губы целуют её и ощутила странное волнение, которое не испытывала никогда раньше. Эти необычные ощущения зародились в глубине её живота и, спустившись вниз, поселились между её бёдер. Наоко протянула руку и коснулась своих нижних губок. Между ними было влажно, ей показалось, что у неё начались месячные, но этого сейчас не должно было случиться. Наоко поднесла руку к своим глазам, в свете Луны она с удивлением увидела, как влажно блестят её пальцы и поняла, что сильно возбуждена в первый раз в своей жизни.

Акира подъехал к павильончику, тарахтя своим мопедом и выбрасывая в атмосферу клубы чёрного дыма. Этот павильон служил его бабке своеобразным офисом, в его дверях он едва не столкнулся с Кагами-сан.

– Добрый день! – выпалил Акира, не успев даже смутиться. Конечно после того что произошло вчера, он не представлял себе как теперь смотреть ей в глаза, но эта встреча произошла так неожиданно, что он не успел испугаться. К его удивлению, он увидел, как щёки девушки залила краска, она непривычно неловко кивнула ему и поспешно прошла мимо. Сегодня она с утра не сидела на своём привычном месте на ступеньках, где она обычно любовалась океаном, и Акира беспокоился, что Кагами возможно плохо себя чувствует или, что ещё хуже обижена на него и не хочет с ним случайно столкнуться. Собственно чтобы что-нибудь узнать о ней он и явился к своей бабке.

– Привет двоечник! – ворчливо приветствовала она внука.

– Здорово старушенция! – Акира развалился на старом кожаном диване, стоявшем напротив ресепшн.

– Звонила твоя мать, – сухо заметила бабушка.

– Да ладно!

– Не ладнай мне тут! Она беспокоиться о твоих оценках!

– Поздновато она решила поиграть в заботливую мамочку! – раздражённо проговорил Акира.

– Я думаю, ты к ней несправедлив! Она и правда волнуется о тебе! – неожиданно серьёзно сказала Махиру-сан, но внук только фыркнул в ответ. Пожилая женщина тяжело вздохнула.

– Завтра поможешь мне всё закрыть. Наш затянувшийся сезон, наконец, закончится! – сообщила она внуку.

– Что? Почему? – встрепенулся мальчик.

– Наша единственная постоялица уезжает. Она только что зашла сообщить мне об этом!

Махиру-сан не успела ещё закончить фразу, как входная дверь хлопнула. Подняв глаза, она убедилась, что её внука в павильоне больше нет.

– Кагами-сан!

Наоко повернулась, Акира подбежал к ней и остановился в двух шагах от неё, с трудом переводя сбившееся дыхание.

– Что ты хотел, Акира-кун? – спросила Наоко холодно, но с подчёркнутой вежливостью. Порывы ветра растрепали её волосы.

– Это правда, что Вы уезжаете от нас? – спросил мальчик.

– Да, – подтвердила она.

– Почему?

– Почему? Ну, я достаточно насмотрелась на море. Мой отдых заканчивается, мне нужно вернуться к работе, – сказала Наоко, глядя в сторону.

– А как же я? – растерянно проговорил Акира. В его голосе было столько отчаянья, что Наоко невольно взглянула на него.

– В смысле? Я не понимаю! – сказала она дрогнувшим голосом. Акира смотрел на неё своими красивыми глазами, в которых стояли слёзы. Сейчас Наоко поняла, что он на полголовы выше неё. Это показалось ей странным, за восемь лет брака она привыкла к тому, что они с мужем одного роста, а на каблуках она всегда была выше. Сделав к нему быстрый шаг, Наоко обхватила ладонями его голову и страстно поцеловала в губы. Потом резко оттолкнула от себя ошеломлённого юношу и быстро пошла прочь к своему бунгало. Акира остался стоять на месте ошеломлённый и растерянный. Зайдя в свой домик, Наоко заперла дверь, села на кровать и прижала ладони к горящим щекам. То, что она сделала, было совсем на неё не похоже. Такое поведение могло бы ещё сойти с рук старшекласснице, но не ей успешной и не очень молодой женщине. Некоторое время она сидела, приходя в себя ощущая на своих губах вкус губ Акиры. На его губах была соль и запах ветра, его губы были похожи на океан. Наоко хотела провести по своим губам тыльной стороной ладони, но удержала свою руку, ей захотелось ещё хотя бы на несколько минут сохранить на себе вкус его поцелуя. Немного придя в себя, она встала и принялась собирать вещи. За почти месяц, что она провела на этом курорте, Наоко так и не распаковала толком свои чемоданы. За все эти тридцать дней, она пользовалась в основном одними и теми же вещами. Уже давно она не уделяла так мало внимания тому во что одевается. Закончив собираться, она опять уселась на кровать, не зная чем занять себя. Чувство голода начало терзать её, и голод этот был таким сильным, что у неё даже разболелась голова. Такого с ней не происходило со старшей школы. Наоко очень боялась столкнуться с Акирой, она не знала, как теперь будет смотреть ему в глаза. Наконец голод всё же пересилил и она, выскользнув из своего домика, поспешила к зданию ресторанчика располагавшемуся метрах в двухстах от её бунгало. Уже идя по выложенной большими круглыми камнями тропинке, Наоко вдруг поняла, что долгое время прихорашивалась перед зеркалом, впервые за всё время пребывания здесь она даже слегка накрасилась. Ей стало так стыдно за себя, что она чуть не бросилась бежать обратно в своё временное жилище. Но достигнувший её обоняния запах жареной курочки вернул ей остатки мужества. Наоко ела быстро, жадно, ни на кого не глядя. Она почти не ощущала вкуса еды, которую запихивала себе в рот. Когда женщина, подававшая на стол спросила, понравилась ли ей, она лишь смущённо кивнула в ответ. Кое-как закончив обед, она поспешно поднялась и тут увидела Акиру, юноша сидел около барной стойки и смотрел на неё. На нём была ветровка, старые джинсы и поношенные кроссовки, но сейчас он показался ей очень красивым, его взгляд смущал её. Наоко поспешила уйти, не решаясь больше посмотреть на него. В своём домишке она опять легла на кровать. Глядя в потолок она думала о том, что нужно немедленно уезжать и не могла, заставит себя сделать это. Она как будто чего-то ждала. Сердце её гулко стучало, в голове был туман. Обычно в это время она ходила гулять вдоль моря, но сегодня сама мысль об этом пугала её. Так она лежала в тишине, слушая шум волн, которые казалось, бьются о ступеньки её бунгало. Постепенно за окном начала сгущаться тьма, а Наоко всё также лежала почти, не двигаясь не в силах даже читать. Она сама не могла объяснить себе чего она ждёт, но она ждала, с содроганием прислушиваясь к малейшему шороху, который можно было бы принять за его шаги. «Почему он не приходит?» – думала Наоко. Ведь она так его ждёт!

– Дурак, дурак! – шептала она.

Наоко больше не испытывала смущения, всё чего она хотела это опять ощутить на своих губах сладко-солёный вкус его губ. «Что если я всё неправильно поняла? Что если всё это я придумала, и я вовсе ему не нравлюсь?» – думала она. В комнате стемнело, ей стало так жалко себя, что она, свернувшись клубочком тихо заплакала. Ветер за окном стих и вдруг Наоко услышала скрип ступенек прогибавшихся под весом человека. Она вскочила, торопливо вытирая покрасневшие глаза, и бросилась к двери, распахнув её она, увидела на пороге Акиру в надвинутом на голову капюшоне своей ветровки. Кажется он даже не удивился тому, что она открыла ещё до того как он постучал. За его спиной фосфорицирующим бледным светом поблёскивал океан и казалось, что свет этот исходит от фигуры самого юноши.

– Кагами-сан, – неуверенно выдохнул он. Наоко протянула руку и коснулась его пальцев, руки его были холодны, она поняла, что он ждал на улице когда она выйдет на прогулку. Чувство вины захлестнуло её.

– Проходи! Ты замёрз! – сказала она, взяла его за руку и повела за собой. Наоко хотела сказать, что согреет его, но засмущалась и не решилась.

– Я включу обогреватель!

Она усадила его на свою кровать и села, с ним рядом сложив на коленях тонкие пальцы. Акира снял куртку путаясь в рукавах. Они сидели рядом под шум тепловентилятора.

– Завтра Вы уезжаете? – спросил Акира негромко. Наоко кивнула.

– Если бы я попросил Вас остаться, Вы бы остались? – спросил юноша, глядя перед собой.

– Зачем тебе нужно чтобы я осталась? – дрожащим голосом отвечала ему Наоко. Тогда он наклонился к ней и поцеловал в губы. Голова Наоко закружилась, она подалась к нему всем телом, она ощущала себя, как будто с головой нырнула в тёплую морскую воду. Детское чувство полного счастья охватило её. Наоко ещё смутно помнила, как неумелые пальцы Акиры расстёгивали её одежду, как она помогала ему, как срывала одежду с него. Вот она лежит обнажённая, его руки его губы ласкают её грудь и живот. Юноша поднял к вверху её длинные ноги и поцеловал её самое сокровенное место, к которому её муж никогда не прикасался губами.