Читать книгу: «Чудесная причина», страница 4
– Я думаю, что всё дело в свойствах человеческой психики. Это называется психосоматика. Эффект Плацебо, знаете ли. Верите вы в химию или в обряды народные – во что верите – тем и исцеляетесь, – и он, фыркая и покряхтывая, грузно свесился над водопадиком, умылся ледяной водой, щедро оплескав и живот – мучила его язва. Потом распрямился с одышкой. – Тут главное дать себе верную позитивную установку. Поверить в себя.
Старики, каждый при своем, слушали Якова Владимировича молча, что принял он за интерес, а потому взялся показать пример: закрыв глаза и погрузившись в какое-то внутреннее созерцание, ему только понятное, долго так стоял, шумно вдыхая и выдыхая воздух всем своим объемным телом, и бормотал:
– Я верю… Верю в силу подсознания. Верю… Ай, комар, зараза! Верю…
Двое других друзей подражали ему, но уж совсем несерьезно, даже выпятили вперед животы, передразнивая своего "учителя" и похохатывая у него за спиной.
Вскоре все трое ушли к речушке, где плескались, шумя, как дети, дорвавшиеся до воды.
Гоша тем временем подполз к колодцу, окунул в воду усталые пальцы и поднес к глазам, чтобы разглядеть воду, будто мог в ней что увидать. Но ничего в ней не разглядел, как не разглядел ничего и внутри себя, сколько ни силился понять, как человеку можно самому себя исцелять, если он не сам себя создает, а только что и умеет – так это себя погубить. Но тут особый дар не нужен.
Окунуться в тот день Гоша так и не решился. Надышался и навздыхался только до головокружения.
Через полчаса старики засобирались, дед Матвей, истово крестясь левой рукой и кланяясь, набрал «полторашку» с собой, а Яков Владимирович умылся напоследок. Так… от жары.
– А ты чего не купаешься? – спросил у Гоши Роберт. – Может твоим ногам оно как раз подойдет. Надо пробовать, проявлять мужество и стойкость!
– Не хочу пробовать, – отмахнулся Гоша и отвернулся. – Хочу исцелиться. А химия и так есть у меня. Таблетки…
Роберт, уставший от споров, молча помог Гоше подняться, подал костыли и отвёл к машине, по пути сорвавшись-таки в препирательство и вдавшись в свою теорию относительно веществ, их целительной силы и неуместности домыслов о чудесах.
Бабушка ждала Гошу у калитки, глядя из-под ладони в синий горизонт.
– Купался? – спросила она с надеждой, когда уже уселись за стол, стоящий у теневой стенки домика, жадно захваченной диким хмелем.
– Нет. От моей болезни нет химии. А там всё дело в химии… А уж в силу тряпки, брошенной в ручей, я и вовсе не верю! Это уж совсем глупая причина для исцеления. И как же тогда вы говорите, что всякому помогает?
– Всякому, мой хороший! – твердо успокоила бабушка и пододвинула к Гоше тарелочку тыквенной каши. – Помогает по милости Божией, а не по составу воды. От любой хворобы! Только не ищи причину вокруг себя, у Бога она, причина-то эта чудесная. И не жди, что сразу будет исцеление или потом будет. Будет просто и всё тут! Не сомневайся.
– Да как же не сомневаться?
– Да так как-то… Не думай ты про всякие причины. Не думай. Не то это место, где мыслями поможешь делу. Душой к Боженьке обернись, а в голове не думай. Все равно не придумается там ничего хорошего. Грех только один.
Ежедневно бабушка поливала Гошины ноги водой из источника.
Но он теперь рвался туда, к тому колодчику в виде церковки, который тянул его неотрывно своей неразгаданной тайной, своими исцелениями и дребезжанием ручейка, в котором ему виделись мамины слёзы и слышался её смех.
Каждую субботу ездил он со своими новыми друзьями на источник, но окунаться не торопился – всё понять хотел, в чём сила воды и как к ней подступиться.
А тут ещё и бесконечные теории его спутников – ну как тут исцелишься, когда в голове то суеверия, то надежды на самого себя, а то и простой расчёт на «химию процесса»?
