Приключения Они

Глава 10.

Андрея терзало чувство вины. С одной стороны он вроде бы ничем не обидел Они, но с другой, вёл себя с ней, как безусый юнец, дурашливый и не к месту робкий.

А всё из-за его неуверенности. Просто не привык он верить в себя! Да что уж греха таить – беда у него была до сих пор с девушками.

Странно то, что чуть не с детских лет эти непредсказуемые создания называли его красавчиком, делали ему «глазки», хихикали за спиной, томно облизывали губки и посылали воздушные поцелуи. В те годы это вызывало у нецелованного парня чувство протеста и даже возмущения. Он всё никак не мог понять, как можно быть такими вульгарными? Но через очень небольшой промежуток времени всё изменилось.

Девушки перестали казаться вульгарными. Их развесёлая, почти животная игривость виделась теперь совершенно в другом свете. Они были милыми, естественными, а ещё… странными. Странными, потому что вели себя непонятным образом.

То, что Андрей перестал быть для них «красавчиком» его немного удивляло, но не особо расстраивало. Для мужчины красота не является первым из достоинств, к тому же многочисленные тётушки, окружавшие парня, придерживались о нём прежнего мнения. А вот взрослеющие девушки переключили своё внимание с него на типусов совершенно другого толка.

Это было поразительно, но они просто млели и таяли перед отвязной шпаной, а репутация мерзавца, негодяя и недоумка, только прибавляла веса в глазах юных самок человека, проявлявших воистину обезьяньи инстинкты в своих симпатиях.

Другая категория девиц почему-то в упор не видела сверстников, а пребывала в состоянии эфористических грёз от мужчин старших поколений. Их привлекали люди пожившие, состоявшиеся. Но, как правило, это были уже семейные люди, а восторженные соплюхи годились им в дочки. Те же, кто по жизни были уверенными холостяками, к девчонкам относились, как к бродячим кошкам, и ни во что их не ставили.

Как можно терпеть по отношению к себе такое, Андрею было непонятно, и, тем не менее, на его глазах случилось несколько историй, когда девчонки-малолетки связывались с взрослыми мужчинами, но все эти истории заканчивались скверно и даже трагично для обеих сторон. Всегда желающие получить сразу всё, что накапливается за годы жизни, оставались ни с чем.

Впоследствии, молодой спортивный парень пытался знакомиться со сверстницами-студентками, но и тут ему не везло. Девушки отзывались на его предложения встретиться, и воспоминания об этих встречах до сих пор вызывали у парня дрожь.

Вопрос, почему люди не могут жить по-человечески, и зачем им вообще такая жизнь, остался для него открытым по сию пору, а возник именно тогда. Если сверстницы-школьницы поражали его своей вульгарностью, недальновидностью и откровенной глупостью, то теперь носительницы красоты и животворящей силы убивали откровенным цинизмом, меркантильностью, мелочностью, неискренностью, а порой и откровенной пошлостью.

Каково было ему узнать, что ангелоподобное создание, которое он наделял самыми высокими человеческими качествами, собирается замуж за одного, спит с другим, деньги тянет с третьего, гуляет ещё с двумя, а его, Андрея, «завела» себе от скуки! Это что же такое надо проделать с этой девушкой, чтобы ей не было скучно?

Ещё одна поразила его воображение своей чудовищной любовью к деньгам. (Это вообще было какой-то общей болезнью прекрасного пола, но попадались и особо тяжёлые случаи.) Буквально с первых слов она заявила парню, что он для неё ноль, поскольку не является сыном директора, ответственного работника, известного профессора или ещё кого-то в этом роде, обладающего денежным мешком, квартирами, дачами, дорогими машинами и прочими необходимыми благами. Вот когда заработает достаточно средств и лучше в инвалюте, тогда может рассчитывать на её благосклонность.

Андрей в тот раз подумал, что если когда-нибудь разбогатеет, (а почему бы нет?), то ни в коем случае не свяжется с этой дивой или подобной ей. Лучше уж одиночество, чем жизнь с пиявкой!

А была и такая, которой нравилось в разговоре поливать грязью всех их общих знакомых. При этом, она была уверена, что это доставляет Андрею такое же удовольствие. Некоторое время ему казалось забавным это свойство сплетницы, но оно вскоре приелось. А когда он методично и с умом опроверг несколько явных её выдумок, которые она с таким удовольствием смаковала, они поссорились. Начинающиеся отношения добил случайно подслушанный им разговор, в котором девица поливала грязью его самого. Нет, он тогда не обиделся, просто понял, что связался с той, которая без грязи совсем жить не может. Что ж, это её проблемы, он же никогда не страдал тягой к грязному белью, помойкам, навозным кучам и вообще к той среде, где она была счастлива.

Проведение берегло его от любви, которой он так жаждал. Он-то считал её отсутствие своей бедой, но настоящая беда была бы, если бы к какой-нибудь из подобных девиц у него возникло настоящее чувство. И ещё большая беда случилась бы, если бы ему ответили взаимностью. Тогда он этого не понимал, и очень страдал от одиночества, которое грозило стать его уделом.

Они была другая. Совсем другая, но это было понятно, ведь она была существом иного мира. Дьяволица? Это не укладывалось в голове. Но он сам видел то, что она проделывала. И эти рожки… Но при всём при этом, от этой девушки веяло теплом, её забота о нём была искренней, а взгляды, которые она на него бросала, выражали интерес и симпатию. И никакой вульгарности, никакого кривляния, никаких «глазок», состроенных только для того чтобы потом фыркнуть и принять вид скучающего равнодушия.

Но дело даже было не в этом. Они притягивала. Они занимала мысли, заставляла думать только о себе, между тем, как проблем и забот было по горло. Само по себе крушение самолёта уже было немаленькой бедой, с которой предстояло ещё разбираться. То, что при этом никто не погиб, можно было считать чудом, но теперь пассажиров требовалось ещё довести до цивилизованных мест, а это было ой, как непросто! А тут ещё Они…

Однако это не значило, что Они создавала проблемы. Наоборот, без неё им всем сейчас было бы худо. Беда заключалась в другом – Андрей не верил, что у него что-то получится с этой девушкой. Скорее всего, всё будет, как всегда. Точнее, всё уже случилось, как всегда – их разговор закончился тем, что Они ушла обиженная. Видимо он оказался слишком груб или непредупредителен, или недогадлив. Но, в конце концов, они же знакомы только два дня! Немножко рановато делать выводы и строить догадки.

В любом случае, сначала девушку надо было найти и, может быть извиниться или просто поговорить, а может быть… Может быть, просто взять и рассказать ей всё, как есть, и пусть тогда она ему скажет, есть ли у него надежда, и стоит ли рассчитывать на что-то большее?

Глава 11.

Они открыла глаза и подняла голову. Тут же огромная мягкая рука легла ей на затылок и принудила нырнуть обратно в тёплый живой мех – спи!

Ей стало смешно, но спорить с Мамой Йети было бесполезно. Раз сказали, что нужно спать, значит нужно спать, и неважно хочется тебе этого или нет. Вот Вуфф не пытается проснуться раньше времени, он примерный сынишка добрейших родителей, не то, что Они.

................................................................................

Когда посиневшая от холода, и совершенно обессиленная девушка вдруг оказалась в могучих объятиях неведомого существа, то решила, что это настал её конец. Видимо она стала добычей какого-нибудь горного барса или медведя, и сейчас её будут есть. Не было сил сопротивляться, не было возможности трансформироваться в дракона. Огонь так и не вернулся, что было очень странно – Они, сколько себя помнила, огонь всегда был с ней, её особый бело-золотистый огонь, какого не было ни у кого из сестёр и братьев. Теперь он куда-то пропал, видимо был невозможен в том мире, где она очутилась. (Дядя Огги предупреждал, что такие миры существуют, и вот оно тому подтверждение!)

Оставалось одно – надеяться, что её убьют достаточно быстро. Хуже если начнут есть живую, а это случается, если попасть к особо сильным хищникам, которые уверены, что жертва не сбежит. Однако время шло, а есть её никто не пытался. Наоборот, странные лапы, подозрительно похожие на человеческие руки, каждая из которых в бицепсе была, чуть ли не втрое толще её талии, держали Они бережно и осторожно, с неповторимой могучей предупредительностью. Так мастер, превративший слесарное дело в искусство, зажимает большими тисками виноградину, не повредив нежной кожицы.

Они чувствовала себя словно в детской люльке, где было тепло и уютно. Вот только неясная перспектива портила впечатление. Девушка чувствовала, что её куда-то несут, но что случится, когда этот путь кончится, не знала. Возможно, тогда и начнётся самое страшное…

Ничего страшного, в конце концов, не случилось, хотя Они сначала изрядно перепугалась, когда её опустили на пол пещеры, и, обернувшись, она увидела вблизи физиономию Папы Йети. Правда, тут кто угодно испугался бы! Это потом Они научилась различать, когда Папа Йети бывает, сердит и грозен, а когда весел и приветлив. Но в тот миг она увидела только лицо, в котором сочетались обезьяньи и человеческие черты. А было это лицо, как двустворчатые двери в большом доме, и выглядело, ну, очень свирепым!

Понятное дело, первым порывом отогревшейся девушки было – удрать! Но стоило ей метнуться в противоположную сторону, как она ткнулась во что-то мягкое, волосатое и огромное! Ну, конечно, это была Мама Йети, которой тоже было интересно посмотреть на удивительное дитя, которое принёс муж.

Но Они видела только двух склонившихся над ней чудовищ и естественно подумала, что видимо сейчас она станет закуской на их пикнике. Вот один из этих монстров наклонился пониже, вытянул губы трубкой и как-то странно заугкал, а другой широко улыбнулся, обнажая зубы, которых не постыдился бы иной дракон. Они зажмурилась…

Она простояла с закрытыми глазами несколько долгих секунд, в течение которых слышала только удары своего сердца, гулкие, как колокол. Потом одновременно загукали оба чудища, а руки Они коснулось что-то мягкое и пушистое, от чего она чуть не подпрыгнула до потолка пещеры.

Девушка отважилась приоткрыть один глаз, потом другой. Перед ней стоял детёныш йети! У этого существа была хорошо видна фамильная волосатость, заметная даже в большей степени, чем у родителей. Но физиономия его была по-детски наивной и доброй. Они сразу почувствовала к нему симпатию. Ростом этот малыш был на голову выше её самой, но обладал более упитанной фигурой и уже весьма развитой мускулатурой, несмотря на свой нежный возраст. (Они решила, что ему от роду не более пяти-семи лет.)

– Вуфф, – представился этот «младенец», и потянул Они за набедренную повязку, от чего тут же получил лёгкий шлепок от матери.

И тут Они поняла, что её не съедят! Ведь если хозяева пещеры берегут её от собственного сына, то значит, считают её жизнь ценной. От этого открытия и от переизбытка эмоций, девушка вдруг начала истерически смеяться и плакать одновременно, чувствуя, что остановиться удастся нескоро! Её поведение переполошило семейство йети. Испуганный малыш спрятался за маму, а взрослые принялись переговариваться, тревожным гуканьем. Дело кончилось тем, что Мама Йети сграбастала девушку в охапку и принялась её баюкать совсем по-человечески, а потом ловко напихала в рот каких-то листьев.

Листья были подгнившими и противными на вкус. Они ими чуть не подавилась, но все попытки выплюнуть эту гадость были решительно пресечены пальцем Мамы Йети, и тошнотворная жвачка снова оказалась засунута девушке в рот.

Пришлось глотать… Они думала, что её вырвет, но всё обошлось, зато её потянуло в сон и она, помимо воли уснула на руках у существа, которого только что считала чудовищем-людоедом. Проснулась она в обнимку с Вуффом. Видимо в гнилых листьях содержалось какое-то сонное вещество, лёгкого действия, потому что сквозь входное отверстие в пещеру проникал ровный солнечный свет, метели, как не было, а хозяева мирно спали. Позже Они узнала, что йети ведут сумеречный образ жизни и делят сутки на четыре части. Иными словами, эти создания спят ночью и днём, но бодрствуют утром и вечером. Но что заставляет их так жить, она так и не поняла.

....................................................................................

Девушка осторожно выбралась из рук Мамы Йети, прилагая огромные усилия, чтобы не разбудить Вуффа. Меньше всего ей сейчас хотелось наделать шума. Ей удалось проделать всё аккуратно, и она благополучно достигла выхода из пещеры. Цель её предприятия была всё та же – сбежать, но уже через несколько шагов беглянку взяли сомнения. Йети не пользовались огнём, и даже в их пещере было очень холодно. Так может ли она рассчитывать на то, что сумеет дойти до цивилизованных мест или хотя бы до одиночных человеческих поселений в таком виде? То есть, босиком и в одной набедренной повязке? (Вопрос, как её встретят местные жители, и какова будет их реакция на её рожки, возник где-то на периферии сознания и был отброшен за ненадобностью.)

– Ух-р-р! – раздалось сзади, и, обернувшись, девушка увидела Папу Йети.

Вслед за мужем пробудилась и его хозяйка. Вопрос о бегстве был полностью снят, тем более что намерения Они тут же были разгаданы. Супружеская пара, приютившая замерзающую девушку, некоторое время назидательно рычала на неё, выговаривая за намерение покинуть пещеру без спросу. Малыш Вуфф в это время благоразумно держался вне поля зрения. Но когда выволочка провинившейся закончилась, он тут же присоединился к Они и начал ласкаться.

Это вообще было чрезвычайно ласковое существо. Полтораста килограммов доброты и миролюбия! Человеческие дети в этом возрасте уже начинают проявлять признаки агрессии и строптивости, но Вуфф, похоже, был совершенно лишён этих качеств. Они многому научилась у маленького йети. Например, проситься по нужде, что стало для неё первым уроком, и просить еду, что стало вторым.

Выяснилось, что йети вовсе не вегетарианцы. В первый же день папа отлучился на несколько часов и вернулся с тушей снежного барана в руках. Несмотря на то, что баран оказался весьма жилист, он исчез в мановение ока, причём, был съеден вместе с костями и шкурой, которые поделили между собой взрослые.

Они ничего не имела против сырого мяса. В детстве она долго отказывалась есть какую-либо другую пищу, чем весьма озадачивала собственных родителей. Но теперь эти пристрастия совсем юных лет уступили более полезной всеядности. Более того – сырое мясо Они теперь ела только будучи в драконьем обличии, а в человеческом употребляла исключительно готовые мясные блюда, и вообще предпочитала фрукты. Сейчас она сомневалась, что, будучи человеком, сможет переварить такую еду, но её сомнения оказались напрасны. Мясо оказалось съедобным и даже очень вкусным, вопреки мнению тех, кто не пробовал есть его сырым. Что же касается паразитов, которых легко можно нахвататься, питаясь, таким образом, то выбора у неё не было. Они лишь надеялась, что сможет избавиться от них при следующей трансформации.

Самой большой проблемой здесь был не проходящий холод. По этой причине Они с Вуффом почти не покидали тёплые руки Мамы Йети, и даже играли там. Маленький йети был гораздо более приспособлен к холоду, чем Они, но и его родители тщательно берегли от переохлаждения. Сами же они мороза толи не чувствовали, толи умело игнорировали его, но детей, к которым теперь причисляли Они, не отпускали от себя ни на шаг. В связи с этим девушка задавалась вопросом – что с ней будет дальше? Малыш Вуфф вырастет, а она-то нет! Так что же, теперь она обречена, провести остаток жизни на руках у Мамы Йети?

Глава 12.

Её нигде не было. Андрей обошёл все возможные закоулки этого странного места, что, в общем-то, было несложно. Но девушка, как в воду канула. Может быть, она прячется от него? Это тоже было несложно, ведь он не скрывался и всё время звал её. Они вполне могла наблюдать за ним со стороны или ходить по пятам и смеяться…

Андрей зябко поёжился. Он думал, что избавился от этого комплекса, но видимо рано обрадовался. Это долгое время было его тайным проклятием, которое он носил со школьных времён, и сбросил, как ему казалось, только пару лет назад. Смех за спиной… Андрей его не выносил! Особенно девичий. Издевательский…

Ему всё казалось, что смеются над ним. Это было отвратительно, он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Несколько раз попадал в нелепые ситуации, когда оборачивался и начинал выяснять отношения с людьми, которые и не думали над ним смеяться. Один раз даже нарвался на драку, но не с девчонками, конечно.

Андрей одёрнул себя. Этого ещё не хватало! Какой же он лётчик после этого? Нет, он не допустит повторения побеждённой и уже забытой слабости. Да и с чего это Они будет над ним смеяться?

Размышляя, он не заметил, как оказался в центре здания, где была ровная круглая площадка. Здесь он ещё не был, по той простой причине, что делать ему здесь было нечего. Теперь тоже вроде бы не появилась причина оставаться на этом пустом пятачке, но Андрей почему-то прошёл в самый центр и встал в середине круга на небольшой плоский металлический диск. И тут фонарик его мигнул и погас.

Лётчик не успел посетовать на севшие батарейки, как вдруг понял, что видит всё вокруг гораздо лучше, чем при свете электрического луча. Но самое чудное было то, что он не мог определить источник света, благодаря которому видел окружающий мир. И каково же было его удивление, когда он понял, что света здесь вообще не было и что он каким-то образом воспринимает всё без него!

Предметы вокруг не имели теней, и были только двух цветов – серого цвета камня и жёлтого цвета золота. Андрей сделал шаг в сторону и сошёл с круга. Странное бессветовое зрение пропало и всё снова погрузилось в темноту. Тогда он снова вернулся в круг и опять увидел серо-золотые предметы – странные сооружения на постаментах.

Лётчик по-прежнему не понимал их назначения. Нет, это были не машины. Ассоциация с механизмами стоящими на фундаментах в заводском цеху, видимо возникла из-за того, что ему больше было не с чем сравнить это странное место и эти странные объекты. Может быть, если бы он мог увидеть их все разом, ему всё стало бы понятнее. А ещё, Андрею пришло в голову, что так ему легче будет найти Они.

Когда он понял, что поднимается, то совершенно не удивился. Откуда-то пришло понимание, что можно подняться таким способом под самый купол высоченного потолка. Теперь он действительно мог видеть всю внутренность здания, его двенадцать золотых врат, наглухо запертых изнутри, (уже хорошо, значит, Они не выходила за пределы здания), и концентрические пунктирные круги из каменных постаментов с бесформенными нагромождениями на них. Видел он и неряшливый табор пассажиров притулившихся, как попало среди стройных рядов золотых конструкций. Почему-то это зрелище заставило его поморщиться от неудовольствия, как будто он обнаружил посреди красивой и аккуратно прибранной гостиной кучу мусора из опрокинутого ведра.

Андрей мог разглядеть каждого пассажира в отдельности, но он не испытывал к ним сострадания, как раньше. И он мог заглянуть в любую оставшуюся у них сумку, чемодан и даже карман, но это ему было не интересно.

Андрей видел господина Сая, расположившегося отдельно от всех. Старик сидел на циновке, поджав под себя ноги, и, толи спал, толи молился в такой позе. А ещё, Андрей видел Елизара, который с фонариком в руках рыскал между сооружениями на постаментах. О, так он тоже ищет Они? Ну, нет, эту игрушку Андрей ему не отдаст! (Игрушку?)

Лётчик потряс головой. Что-то было не так. Откуда эти циничные высокомерные мысли и суждения? Какая такая игрушка? Это он что, про Они? Про ангела, (пусть даже падшего!), небесной красоты?

Похоже место, на котором он стоял, как-то нехорошо на него влияло. Оно наделяло его удивительными способностями, но при этом что-то забирало взамен. Кажется совесть…

Надо было выбираться отсюда пока не поздно. Кто знает, вернётся ли совесть, если он задержится в центре непонятного зала. Правда, многие люди по глупости считают потерю совести делом не опасным и даже полезным. Так, дескать, жить легче! Но эти люди ошибаются. Совесть – неотъемлемая часть сознания, один из важнейших регуляторов человеческого поведения. Без неё человек, как самолёт без гирокомпаса, как автомобиль без тормозов и со сломанными рулевыми тягами. Мнимая лёгкость жизни без совести, это лёгкость инвалида, потерявшего все конечности и мужское хозяйство в придачу. Потерю совести легче всего сравнить с потерей чувства боли. Вроде бы хорошо, когда боли нет, но попробуйте положить без этого необходимого чувства руку в костёр. Хорошо вам будет опомниться, когда от неё останется только обугленная головешка?

Но, как бы там ни было, он действительно должен найти Они первым и не дать её этому прохвосту Елизару. Не потому что он старался заполучить эту девушку для себя. Ну, не только поэтому, а ещё и потому, что знал – Елизар обойдётся с ней, как с куклой. Наиграется, сломает и бросит. (М-м, кажется, совесть возвращается!)

Андрей решил, что такому не бывать, и для предотвращения этого не грех воспользоваться особыми способностями, которыми наделяет его то место, на котором он стоит. Он ещё раз внимательно оглядел всё огромное помещение, давшее им убежище от бури. Они внутри не было, но она не выходила наружу. Так, где же она может быть?

И тут он не увидел, а почувствовал – исчезновение девушки как-то связано с золотыми устройствами на постаментах! Требовалось изучить их, понять, что они такое, и это было ему по силам. С этой целью Андрей усилием мысли и воли (?!) приблизил к себе одно сооружение и внимательно вгляделся в него.

..........................................................................

Перед ним сияла звезда. Она была так близко, что можно было разглядеть плазменные завихрения и протуберанцы на её поверхности. Как у Андрея хватало сил смотреть на это светило без защиты, оставалось загадкой, но он не стал ломать над этим голову. Вокруг звезды вращались по своим орбитам около дюжины планет. Было очень похоже на Солнечную систему, но это была не она. (Светило было белым, а не жёлтым, хоть оно состояло из золота. Планеты тоже были из золота, но они вели себя, как самые настоящие планеты – вращались вокруг своей звезды, обеспечивая смену времён года, вращались вокруг своей оси, создавая смену дня и ночи, имели от одного до десяти спутников, обладали атмосферой и выраженным рельефом поверхности, включавшим впадины и возвышенности, моря и сушу.

Удивительно, но почти все эти планеты были обитаемы! Мало того – они сообщались друг с другом с помощью кораблей напоминающих самолёты, но гораздо более сложных. В мире Андрея о таком можно было только мечтать! Правда, многие, глядя на бурное развитие авиации, предполагали, что недалёк тот день, когда самолёты смогут достичь космоса, но таких мечтателей считали чудаками и фантазёрами. Дорога в космос для человека лишь едва приоткрылась, и кто знает, сколько времени должно пройти, прежде чем отдельные эксперименты превратятся в обыденную практику?

...................................................................................

Андрей отдалил от себя видение планетной системы и призадумался. Что это значит? Уже само по себе то, что он мог приблизить и отдалить объект, который по самым приблизительным подсчётам весил десятки тонн, было странно. Видимо, он как-то приближал не сам объект, а его изображение, но как это происходило, было неясно. Но суть не в этом, а в том, что он так и не понял, что он видел. Незнакомую планетную систему? Хорошо отснятый фильм? Галлюцинацию? Непохоже… В любом случае учёные говорят, что никаких больше обитаемых планет не существует, и мы одни во Вселенной. Значит, то, что он сейчас увидел, ненастоящее. Но как это может быть?

Ничего, по-прежнему, не было ясно. Очевидно, это происходило из-за недостатка информации. Что ж, проблему такого рода можно было решить только одним способом – продолжить изучение феномена дальше. И тогда Андрей приблизил следующий объект.

....................................................................

Две армии стояли друг напротив друга, ожидая сигналов к атаке. Примирение было невозможно, но ведь они сошлись в этой степи не для примирения. С одной стороны ровными квадратами выстроились закованные в тяжёлую броню римские когорты. Целых четыре центурии! Серьёзная сила. По первому же звуку флейты воины в первых рядах сомкнут щиты по периметру построения, а те, что стоят за ними поднимут щиты над головами, а потом двинутся, не спеша, но уверенно, как одно живое существо, упрямое и неуязвимое – черепаха! Также уверенно они будут теснить врага, как бы неистов и силён он ни был. Не раз потоки варваров разбивались об эти ходячие крепости, как разбиваются океанские волны о береговые скалы.

По бокам грозной пехоты застыла тяжёлая конница. Её задачей является взять врага в клещи и удерживать, постепенно окружая, пока несравненная пехота будет делать своё дело. Позади, расположилась конница лёгкая. Она вступит в бой последней, и будет добивать и доделывать то, что не успеют главные силы. Задача для безусых юнцов, и… не слишком почётное место службы.

А вот их противник – смешанное войско. В центре персидская пехота – знаменитые «бессмертные». Серьёзные воины! Схватиться с любым из них один на один почти всегда верная смерть. Разве что спартанцы прошлых веков могли считаться достойными противниками этой гвардии. Или может быть у гладиаторов есть шанс выстоять против страшных чернобородых головорезов. Но «бессмертным» далеко до римлян в умении держать строй, не говоря уже о построении «черепахой». Персы стоят длинными шеренгами, прикрывшись плетёными щитами, удобными для фехтовального боя из-за своей лёгкости и прочности. Почему-то их военачальники не понимают, что такой щит не способен выдержать удар копья. А ведь римляне ударят, прежде всего, копьями. Это значит, что «бессмертные» обречены.

Как и в первом войске по бокам пехоты стоит тяжёлая конница. О, да это же парфянские катафрактарии! Очень серьёзный противник. С головы до ног одетые в наборную чешуйчатую броню, по которой вечно соскальзывают клинки вражеских мечей и наконечники дротиков, не находя возможности зацепиться. Опасный противник парфяне, вот только мало их, до странности мало! А где же лёгкая конница противника?

Очень странно – лёгкая конница, оказывается, стоит в стороне с таким видом, как будто всё происходящее её не касается. Оно и понятно, это же скифы, загадочную душу которых не в состоянии понять народы цивилизованные. Ещё греки в период своего расцвета вывихнули себе мозги, общаясь, с этими странными северными варварами. Римляне же предпочитают их не замечать до поры до времени.

Никто не сомневается, что великий Рим рано или поздно встанет над всем миром. Придёт время, будет покорена и Скифия, но это случится не сейчас. Пока такое завоевание считается невыгодным – больше солдат ляжет в степях, лесах и болтах севера, чем пленных врагов будет доставлено в Вечный город. Но чего же всё-таки ждут скифы? Может быть, они совсем не собираются участвовать в битве?

Но вот пропели трубы, давая сигнал к наступлению, и засвистели свирели, отмеряя ритм шага пехоты. Битва началась!

Вдруг, похожие на ящериц, оседлавших лошадей, парфяне сорвались с места, и как безумные атаковали тяжёлую римскую конницу на обоих флангах! Сочетание противников было при этом один к пяти, но парфянские катафрактарии действовали при этом так, словно численное превосходство было на их стороне, а не наоборот.

Между тем, когорты римской пехоты продолжали своё наступление на «бессмертных», которые почему-то стояли неподвижной стеной, в то время как все законы военного дела гласили, что преимущество в подобной сшибке бывает у того, кто наносит, а не принимает удар. А для нанесения хорошего удара даже пехоте следует хорошенько разогнаться!

И тут вдруг раздался стук копыт лошадей несущихся галопом. Что это? Скифы! Они что собираются атаковать римские «черепахи» в конном строю? Но ведь это, то же самое, что пытаться разбить наковальню глиняным горшком!

Однако скифы не бросаются на римские когорты. Они скачут, вытянувшись в цепь, а в руках у них… тяжёлые охотничьи луки! И на всём скаку эти безумные всадники посылают стрелу за стрелой, проносясь перед фронтом римского войска…

Ливень смертей обрушивается на когорты! Большинство стрел увязают в дереве щитов и отскакивают от шлемов и пластин панцирей, но многие всё же проникают своими узкими гранёными жалами в смотровые щели, без которых пришлось бы двигаться вслепую. Одни воины падают на колени, оставшись без глаз, и тщетно пытаются избавиться от засевших стрел. Другие умирают на месте, получив удар, проникающий в мозг. На их место тут же становятся другие, но это перестроение пусть на миг, но всё же открывает брешь в ходячей крепости, и в эту брешь немедленно влетают ещё несколько стрел!

Движение «черепах» замедляется, становится неровным. Командиры когорт стараются навести порядок, но ливень стрел непрерывен, и солдаты продолжают падать и падать. Это не может остановить «черепахи», но теперь стройное наступление на «бессмертных» грозит превратиться в хаотичный вал.

Скифские всадники почему-то не иссякают, хоть разведка докладывала о сравнительно небольшом числе степняков. Ах, вот оно что! Выпустив по десятку стрел, скифы описывают широкий круг, огибают войско персов и возвращаются на исходную позицию, чтобы снова атаковать. Поэтому их поток кажется бесконечным. Если бы тяжёлая римская конница не была связана боем с озверевшими парфянами, этот манёвр можно было бы пресечь. Может быть, не разбить наголову, но хотя бы отогнать лёгких и быстрых скифов от когорт. Но сейчас единственно, что римляне могут противопоставить стремительным стрелкам, это собственных лучников и пращников, искусство которых намного слабее скифского. Пустить же свою лёгкую конницу, наперерез степнякам, это было бы всё равно, что выставить новобранца против гладиатора. Да и поздно уже…

Скифы исчезли также внезапно, как и появились. Измученные обозлённые римляне не сразу поняли, что из пылевого облака, стеной вставшего между двумя армиями по ним больше никто не стреляет, но обрадоваться они не успели.

То, что выступило из этой пыли, заставило открыть рты самых опытных ветеранов. Давно поступь македонской фаланги не сотрясала поля сражений обозримого мира, но самым странным было то, что сейчас этот строй держали те, чьих предков когда-то опрокинули воины великого Александра! Но куда же подевались плетёные щиты «бессмертных», и почему они идут, вложив мечи в ножны?