Ходячее недоразумение в академии Примы

Глава 4

– Что? Вот это недоразумение будет учиться в академии магии?! – тыкая в меня костлявым пальцем, искренне возмущался согбенный старик в длинной коричневой мантии.

Он даже вышел из-за своего стола и потыкал в меня пальцем. Больно, между прочим! А ведь только что он с презрительной ухмылкой измерил у меня магический потенциал, бубня себе под нос:

– Ведьма! До чего докатились! Я – заслуженный магистр исторических наук Вениамин Пожидайкин – измеряю потенциал стихийной магии у ведьмы! Чтоб я еще когда-нибудь позволил себя втянуть в подобный фарс…

Нам и правда с трудом удалось найти в академии в конце рабочего дня хоть одного преподавателя. А уж то, как мы его уговаривали провести измерения – отдельная песня. Не имей мой дед такого веса в местном обществе и не примени все свои способности к красноречию – ничего бы не вышло. Мамино ведьминское обаяние в данном случае пошло только во вред, потому что этот вредный старикашка явно за что-то сильно взъелся на все ведьминское племя.

Конечно, мы бы с удовольствием поискали другого преподавателя, но время утекало, а дожидаться окончания последнего часа приема документов никто не стал, полагая, что все, кто хотел, уже подали заявления. А потому в главном здании нам буквально в последний момент удалось найти только вот этого обязательного во всех отношениях преподавателя истории магии.

Вот он и считал обязательным потыкать в меня пальцем и удостовериться, что ему не чудится, что ведьма может одновременно обладать и стихийной магией. Мама рассказывала, что сейчас в параллельностях куча полукровок, у которых магические способности подчас смешиваются так, что сам черт ногу сломит, а тут всего лишь маленькая ведьмочка со способностями к стихийной магии! Что тут такого-то?! Забавный мигающий разноцветными огоньками округлый приборчик, которым только что непонятным для меня образом проводили замеры, это подтвердил – стихийной магией, хоть и средненько, я обладаю, так что какая разница, ведьма я или нет?

У меня от этих мыслей у самой ум за разум заходил. До сих пор ведь до конца во все это не могла поверить. Но это не значит, что у кого-то это должно вызывать такое возмущение!

– И вовсе я не недоразумение! – не смогла я сдержать протест. Надоели уже сегодня с этим «недоразумением»! Сколько можно-то?! Каждый встречный поперечный так и норовит обозвать! – Меня, между прочим, Варварой зовут.

– Варварой ее зовут, видите ли… – и он погрозил перед моим носом узловатым пальцем. – Только ведьмы в этой сумасшедшей академии еще и не хватало! Святые параллельности, и куда только мир катится?! – и продолжил бубнить что-то себе под нос, усаживаясь за стол и более внимательно рассматривая мои документы. – Варвара Лучегорская, шестнадцать лет. Так-так… Ходок… Что?.. Ходок?!.

Дедок уставился на меня, а я так и застыла с рукой, в которой зажала ириску. Случайно ее только что нашла в заднем кармане шорт и даже сама удивилась.

– Что это у вас? – подслеповато прищурился он.

Я посмотрела на конфету, на профессора и, сглотнув набежавшую слюну, положила ее перед ним. Вот честно, от сердца оторвала!

– Это вам. Ириска.

– Что такое Ириска?

Он что, правда не знает, что такое ириски и даже их не пробовал? Нет, теперь мне точно ее не жалко! Человек не пробовал ириски! Это же нонсенс!

– Это конфеты с Земли Изначальной, – и, не удержавшись от вздоха, добавила: – мои любимые.

Старичок с подозрением посмотрел на меня, покосился на конфету, пожамкал губами, явно о чем-то раздумывая.

– Спасибо, – спрятал конфету в стол. – Сейчас запишем точные данные измерений, и можете быть свободны…

Он взял в руки приборчик и стал что-то там на нем рассматривать. Мне тоже было интересно, я подошла как можно ближе и вытянула шею, чтобы ничего не пропустить, но тут профессор так на меня зыркнул, что я втянула голову в плечи и отступила на шаг от стола.

– …Потенциал у вас средний, есть предрасположенность к стихии огня и земли, и отдельно фиксируется активно просыпающийся дар Ходока. Более подробные параметры я распишу в вашей анкете, а сейчас можете идти.

И он провожал меня взглядом исподлобья до тех пор, пока я не скрылась за дверью. Вот же вредный старикашка!

И тут меня-таки догнала мысль: я поступила! Счастливая улыбка озарила мое лицо, а ноги выдали нечто невообразимое. До последнего ведь не верила, что меня сюда возьмут!

За дверью меня уже ожидали мама с дедом, и мой победный танец они восприняли со снисходительными улыбками на лицах. Мы прошли в главный холл академии, который впечатлил меня уходящим в никуда потолком. Вернее, его заменяло чернильное нечто с предгрозовыми всполохами в глубине.

Вот и сейчас глянула вверх и передернула плечами – жутковато все-таки это выглядело.

– Открою тебе страшную тайну, – тихо, почти в самое ухо, заговорил дед. – Небо здесь каждый день разное и является чем-то вроде проекции одной из параллельностей, выбранной в случайном порядке. По-моему, местные магистры до сих пор не разобрались, как снять этот эффект, хотя мы с однокурсниками, хоть стреляй, и сами не знаем, как у нас это получилось.

Глянув на мое ошарашенное лицо, дед усмехнулся и как ни в чем не бывало продолжил важно вышагивать к выходу.

А я перевела завороженный взгляд на потолок и порадовалась, что нахожусь не в той параллельности, небо над которой сейчас сюда проецируется.

Но что же получается? В создании этого чуда участвовал дед, когда сам учился в этой академии? И что-то мне подсказывает, что эта аномалия вряд ли была санкционировано преподавателями.

– Маргарита? – остановил нас удивленный возглас, и мы дружно обернулись. – Марго… Поверить не могу! Это правда ты!

Быстрым шагом, пересекая холл, к нам шел высокий темноволосый мужчина, одетый во вполне земной костюм-тройку, а через руку у него была переброшена черная мантия, отороченная серебряной вышивкой.

– Александр… – мама явно была растеряна, но рада видеть этого человека.

Он подошел вплотную и, не сводя с нее взгляда, взял обеими руками мамину ладонь и поцеловал. Было видно, что он очень рад ее видеть и до конца не верит своим глазам. С видимым нежеланием мужчина отпустил ее руку, перевел взгляд на нас с дедом и поздоровался, чуть склонив голову.

– Глеб Харитонович, рад вас видеть.

– И я рад тебя видеть, Александр, – улыбнувшись, ответил дед и представил меня. – А это моя… эм… дальняя родственница, Варвара Лучегорская. Варвара, это Александр Викторович Миргородский.

Где-то я сегодня уже слышала это имя, но никак не могла припомнить где. Слишком много впечатлений на меня свалилось за один этот день.

– Дальняя? – мужчина перевел недоуменный взгляд с меня на маму, потом на деда, снова на меня. – А разве это не…

– Для всех она моя двоюродная племянница, – перебила его мама и нервно улыбнулась. – И, надеюсь, так оно будет и дальше.

В глазах мужчины блеснуло понимание, и он посмотрел на меня более внимательно:

– Я так понимаю, вы сегодня появились здесь из-за поступления Варвары. Но, насколько я могу судить, она ведьма и…

– У Вари дар Ходока, – ответила мама.

– Но ведь этот дар не может проснуться, если носитель не обладает способностями к стихийной магии, а Варвара…

И снова ему не дали закончить мысль:

– А Варвара обладает способностями и к стихийной магии! – с апломбом заявил дед.

– Надо же… – интерес мужчины к моей персоне возрос еще больше.

– Надеюсь, вы успели подать заявление?

– Успели! – Мне откровенно надоело, что обо мне говорят так, будто меня здесь нет. – Магистр Пожидайкин лично произвел все замеры и забрал у меня документы.

– Какой магистр? – удивился мужчина.

– Пожидайкин, – уверенно ответила я. Хорошо ведь слышала, как он возмущался. И уточнила, видя полнейшее недоумение на лице мужчины: – Старенький такой.

– Но магистр Пожидайкин скончался на экзамене как раз в конце этого учебного года. – Теперь уже все мы смотрели на него с недоумением, и черноволосый, словно оправдываясь, добавил: – Я лично произносил речь на его похоронах и вычеркивал из зарплатной ведомости!

– То есть как это – вычеркнул меня из зарплатной ведомости?! – раздалось за нашими спинами, и мы все вздрогнули. – Меня! Заслуженного магистра исторических наук! И кто?! Александр Викторович, я от вас такого не ожидал! – приблизившись, потряс Пожидайкин пальцем около его лица.

– Н-но… ведь вы скончались… – отшатнулся мужчина.

– И что? Разве это причина вычеркивать меня из зарплатной ведомости?

Вопрос явно поставил в тупик всех собравшихся. Но меня какая-то там зарплатная ведомость интересовала меньше всего:

– Магистр! – обратилась я к нему. – Так вы и правда того… умерли?

– К сожалению, сей прискорбный момент имел место быть в моей биографии.

– Но как же… Вы же сейчас прямо как живой стоите перед нами. Не отличишь!

– А я вам говорил, милейшая – ведьмы вроде вас не прибавят этой академии спокойствия!

– А при чем тут я? – обалдело спросила.

Вот чего не делала, так это не призывала привидений!

– А при том! – его указующий перст снова взметнулся вверх. – Эти лоботрясы с некромантского факультета, на экзамене которых я имел неосторожность умереть, испугались и давай творить непотребство – привязывать мою душу обратно к телу. Не хотели, видите ли, чтобы у них экзамен сорвался. Только вместо этого эти малолетние неандертальцы умудрились привязать мою душу к замку! А как они запитали ее от магического охранного плетения академии – даже не спрашивайте! Я до сих пор этого понять не могу! – зашагал из стороны в сторону магистр, в возмущении размахивая руками.

– Так а я-то тут при чем?

Нет, ну интересно же, с чего он решил сделать виноватой именно меня, если все это сделали недонекроманты?

– Потому что душу-то привязали и даже развоплотиться со временем не дали они, а вернули ей самосознание именно вы! – его палец снова уперся в меня, а потом переместился на маму. – Вы, ведьмы, взаимодействуете с миром на совершенно другом уровне! И ваше желание непременно найти кого-нибудь в академии, чтобы подать документы, нашло отклик в моей душе, и я снова обрел себя и даже эфирное тело привел почти в полный порядок!

– А разве это плохо? – пискнула я.

– То есть вы считаете, что я мало работал за свою жизнь и теперь должен следить за нерадивыми преподавателями и оборзевшими студентами даже после смерти?!

Действительно. Я посмотрела на старичка новым взглядом. И так мне его внезапно стало жалко! Ведь правда! Столько лет работал, а тут даже после смерти никакого покоя!

– А давайте я очень-очень сильно пожелаю, и вы развоплотитесь! – вырвалось у меня.

– Что?! Чудовище! – привидение ухватилось за сердце и отошло подальше. Или все-таки отлетело? Очень уж хорошо магистр чем-то там напитался, если внешне его от обычного человека не отличишь. – Александр Викторович, что же это такое творится?! Вы же ректор! Меня хотят убить прямо перед вашим носом, в стенах академии, а вы стоите и совершенно ничего не предпринимаете!

Ректор! Мама дорогая!

Слушавший нас все это время с интересом мужчина, к моему несказанному удивлению, вовсе не начал заверять магистра в том, что никто его не развоплотит:

– А я-то думаю, что происходит с нашей охранной системой и почему уровень ее заряда внезапно так сильно просел. А это вы, уважаемый Вениамин Петрович, запитались. А магические накопители, к слову, стоят немалых денег!

– То есть так, да? – возмущению приведения не было предела.

– Ну вы же возмущались, что я вас вычеркнул из зарплатной ведомости, а ведь теперь мы можем обсудить с вами другие условия работы и оплаты вашего бесценного труда!

– Да? – резко перешел от возмущения к заинтересованному удивлению старик. – Что же вы предлагаете?

– Пойдемте, обсудим все в более подходящей обстановке, – сделал приглашающий жест куда-то вглубь академии ректор. – До начала занятий осталось всего ничего, а я до сих пор не смог никого найти на ваше место…

И он повел приведение заключать с ним трудовой договор.

– Обалдеть, – вырвалось у меня, когда они скрылись за поворотом.

– И это еще не начались занятия… – явно что-то припоминания, мечтательно протянул дед.

– Вы всегда можете устроиться сюда преподавателем, – фыркнула мама, и улыбка сползла с лица деда.

– Ну уж нет! Я не соглашусь работать в этом дурдоме ни за какие деньги!

Мама снова фыркнула, и мы, наконец, вышли на улицу, где нас все это время ожидало такси и гоблин Чихуак. Сколько труда мне стоило не расхохотаться, когда я узнала его имя и поняла, что охранник не зря обозвал его Чихуа-хуа – не передать. Но я сдержалась! Честно-честно! Ну… почти.

Глава 5

– Вы точно не хотите остановиться у меня? – грустно посмотрел на нас с мамой дед, когда выходил из такси около своего особняка.

– Точно, – вежливо улыбнулась мама и помахала ему рукой.

Я сидела с ней рядом на заднем сиденье и не была в этом так уверена. Я бы с удовольствием изучила дом с каменными горгульями при входе и сад, который раскинулся вокруг, и вообще – интересно же, как живет мой новоявленный дед.

– Не переживай, – улыбнулась мама, – мы еще обязательно приедем к нему в гости, и ты все рассмотришь.

– А почему не сейчас? – я с тоской проводила удаляющийся дом. – Устала, если честно, и есть хочется.

– Понимаю, моя хорошая, но дома нас уже ждут, – ее улыбка стала задумчивой, а из груди вырвался нетерпеливый вздох.

– И кто нас ждет?

– Как минимум – моя Шеба.

– Кто? – удивилась я и даже приревновала – с такой теплотой было произнесено это имя.

– Фамильяр. Моя фамильяр. Моя Шеба. Столько лет она меня здесь ждала…

И такой грустью повеяло от этого признания, что я прислонилась к маминому плечу и заглянула в глаза:

– Ты сильно по ней скучала?

– Очень, – приобняла она меня и погладила по непослушным волосам. – С самого дня запечатления мы с ней никогда не расставались больше, чем на пару дней, а тут… столько лет…

– А почему ты не взяла ее с нами на Землю Изначальную?

– Я же не маг, чтобы столько времени поддерживать на ней иллюзию. Да и у мага там возникли бы проблемы, – вздохнула она.

– Кто же тогда твой фамильяр? Я думала, ими всегда становятся коты, ну или во́роны на худой конец.

Мама рассмеялась от такой моей наивности:

– Ты что?! Сейчас такие обычные фамильяры совершенно не в моде!

– А какие в моде? И вообще, как его завести можно? Я же ведьма! Я тоже хочу себе фамильяра! – оживилась я, позабыв об усталости.

– О-о-о! Дорогая моя, давай я расскажу тебе обо всем чуть позже, а пока смотри! Мы уже почти приехали, – и показала рукой на окно, за которым медленно проплывали дома в окружении садов.

Как же здесь красиво! И ведь в городе я не видела высоток, самое бо́льшее – здания в три этажа, и вокруг каждого хотя бы небольшой садик. Хотя город я толком и не видела, но дед рассказывал, что так и есть, а самые высокие здания – у мэрии и тюрьмы. При этом посмеялся и спросил:

– Символично, не правда ли?

Я только плечами пожала, надеясь никогда не попасть ни туда, ни туда.

– Все, приехали! – бодро возвестил Чихуак, оглядываясь и улыбаясь все свои… а сколько, собственно?

Я вгляделась в его оскал и начала считать. Нет, ну правда – там больше тридцати двух! Однозначно!

Улыбка гоблина начала меркнуть:

– Эй, ты чего? – не выдержал он моего пристального внимания.

– Слушай, у тебя просто обалденная улыбка!

– Ага! – снова разулыбался он, а я продолжила подсчет.

«Двадцать два, двадцать три…»

– Тридцать восемь, – услышала я мамин шепот на ухо.

– Точно?

– Точно. Лично в свое время считала! Все, выходим из машины!

К этому моменту выражение лица Чиха стало нервным, и мамину команду он исполнил с явным облегчением. И чего, спрашивается, так напрягаться?

Я вылезла из машины и огляделась, пытаясь понять, какой из этих домов принадлежит нам, и увидела, как за соседней оградой прямо на нас несется огромная кошка с крыльями, как у летучей мыши, и скорпионьим хвостом! А когда она с силой оттолкнулась от земли и взмыла над оградой, точно намереваясь нас всех схарчить, я с перепугу с визгом заскочила на первое… или первого, кто оказался рядом. Точно с таким же визгом на это первое или первого заскочил и гоблин. И орали мы с ним самозабвенно и от души до тех пор, пока не увидели, как моя мама нежно гладит это создание по шёрстке и практически плачет от счастья!

– Очешуеть… – вырвалось у меня.

Но кто-то совсем рядом – прямо мне в шею – выразился гораздо весомей и прорычал, отплевываясь от моих волос:

– Если вы оба с меня сейчас же не слезете, я за себя не ручаюсь!

Я с удивлением отстранилась, огляделась и поняла, что, обхватив торс ногами, а шею руками, сижу на руках у парня из портальной! Того самого, которого рассчитывала больше никогда не увидеть. И это было еще не все! Точно в такой же позе, только со спины, на парне висел Чихуак!

У меня из груди вырвался смешок, страшно смутившись, я завозилась, чтобы освободить несчастного, но поняла, что мне мешают огромные ступни гоблина. Понял это и парень, и его глаза начали светиться синевой. Честно говоря, у меня бы они, наверное, тоже засветились, если бы меня так помяли и придушили. Но смотреть в эти фосфоресцирующие омуты было даже интересно, хоть и жутко. Особенно, когда он снова придушенно гаркнул:

– Чихуак! Слезь с меня немедленно! Иначе тебе придет такой… – он запнулся, глядя мне в глаза, – чихуак, что…

Дослушивать гоблин не стал и быстренько спрыгнул, освобождая шею несчастного.

– И чего сразу Чихуак? Я, между прочим, страшно перепугался, а ты боевик. На третий курс перешел! – говоря это, гоблин отошел подальше и добавил: – И вообще, Гор, хватит девушку за зад мять!

Мы перевели друг на друга ошалелый взгляд, с удивлением осознавая, что-таки да: он поддерживает меня руками под попу. Парень тут же убрал руки, а я в ужасе поняла, что не могу разъединить ноги, потому что кто-то крепко связал шнурки на моих кедах! Еле успела повиснуть у него на шее, чтобы не шлепнуться своей многострадальной попой о землю!

– Слезь с меня! – снова придушенно зашипел он и попытался разжать пальцы на моих руках.

Ага! Щаз! Мне моя попа и копчик еще дороги! А потому я лишь сильнее сжала руки и подтянула ноги, чтобы удобнее устроиться у него на талии.

– Да слезь же с меня, ненормальная! – пыхтел он, снова отплевываясь от моих рыжих пружинок.

– Да я бы с удовольствием! – огрызнулась я. – Но кто-то связал шнурки на моих кедах, и я не могу с тебя слезть!

Несколько секунд этот брюнетистый гад сверлил меня своими синими глазищами.

– Чихуак! – рявкнул он, наконец.

А этот поганец вместо того чтобы подойти и помочь, только руками замахал, открещиваясь от авторства пакости:

– Это не я, честное слово!

Не он, ага! Тут вокруг столько желающих завязать мне шнурки бегает, что прямо отбиться невозможно!

То же самое читалось на лице парня, но он смолчал и улыбнулся:

– А раз не ты, значит, развяжи!

– Не, Гор. В таком состоянии, как ты сейчас, я к тебе и на шаг не подойду! – и в подтверждении своих слов сделал два назад.

Парень явственно зарычал.

– Гор, миленький, не сердись, – пискнула я, пытаясь успокоить разъяренного парня и чуть подпрыгнула у него на талии, чтобы не сползти вниз – все-таки когда он меня поддерживал, было гораздо удобней. – Нам сейчас мама поможет!

Мы посмотрели на маму, которая самозабвенно обнималась и о чем-то беседовала с чудовищем, которое навело в наших рядах столько шороха, и поняли, что сейчас звать ее бесполезно.

– Ну ладно! – прошипел парень сквозь стиснутые зубы, решительно подхватил меня под попу и прошел к раскрытой дверце машины. Всунулся туда вместе со мной, укладывая на заднее сидение, и попытался развязать за спиной мои шнурки. Это у него получалось плохо, и я решила ему в этом помочь:

– Дай я.

– Да лежи смирно, я все сам сделаю.

– Да ты тут уже с минуту пыхтишь и все никак, а мне, между прочим, неудобно!

– Потерпи, немного осталось.

– Дай я ноги подтяну повыше, тогда будет проще.

– Нет, ты лучше их пониже опусти, тогда я точно смогу.

– Какая занимательная беседа, Шеба, не находишь? – раздалось скептическое за спиной парня, и мы застыли, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.

До меня первой дошел весь комизм ситуации, я сначала закусила губу, чтобы сдержаться, а потом все же не выдержала и захихикала. Губы Гора тоже дрогнули в улыбке, а потом он беззвучно затрясся от смеха.

– Молодые люди, это уже ни в какие ворота не лезет! – раздался странный мурлыкающий голос. – Я, конечно, подозревала, что у нынешней молодежи свободные нравы, но не настолько же!

– Ш-шнурки… помогите развязать! – удалось попросить мне между приступами хохота.

– Вылезайте уже.

И правда, я почувствовала, что мои ноги свободны, и выпустила парня из захвата.

– И что вас привело в такое нелепое положение? – вопросила… вопросило чудовище, разглядывая нас с головы до ног.

– Я пытался избавиться от этого недоразумения, – покосился на меня парень.

А мне вдруг так обидно стало! Что значит – пытался избавиться от недоразумения?! На себя пусть посмотрит!

– Ха! Вот и избавился бы!

– Так я же пытался!

– А надо было не пытаться, а сделать! – хмыкнула я и скрестила руки под грудью.

– И как же?! Ну! Скажи, раз такая умная! – поставил он руки в бока.

– А магией пользоваться не пробовал? Или тебя в академии так ничему и не научили?

Парень рвано выдохнул, явно сдерживая подкатившую ярость.

– Не нужно ссориться! – вмешалась в нашу перепалку мама. – Молодой человек, как я понимаю, вы наш сосед?

– А? – парень перестал прожигать во мне дыру взглядом и повернулся к маме. – Да, похоже, что так. Если, конечно, это ваш дом, – и указал рукой на то самое место, из-за ограды которого перемахнула… Шеба?

Не может быть?! Ничего себе у маман фамильяр! Нет, круто, наверное, иметь такого боевого друга, но… мне бы кого-то попроще.

– А вы, наверное, сын Ратиборских?

– Да, я Егор Ратиборский, – представившись, он немного поклонился.

Мама еще немного побеседовала с парнем, игнорируя мой насупленный вид, и внезапно предложила:

– Егор, может, зайдете к нам на чай?

Тот покосился на меня и благоразумно отказался, скрываясь за калиткой, ведущей к его дому.

– А у мальчика хорошо развито чувство самосохранения, – раздалось задумчивое от Шебы.

– Вряд ли это ему теперь поможет, – хмыкнула в ответ мама.

Я только скривилась и развернулась, чтобы поговорить с другим поганцем. Однако оказалось, что к этому моменту Чихуака вместе с его машиной и след простыл – на их месте остались только наши чемоданы и мой рюкзак со скейтом. Оставалось только бессильно топнуть ногой и… улыбнуться. Забавный все-таки гоблин, этот Чихуак. И, чувствую, в академии это имя уже очень скоро станет нарицательным.

* * *

Я сидела за большим накрытым самыми разными яствами столом и пыталась отдышаться после переедания. Хотя попробовала далеко не все, что для нас приготовила домовушка Фрося. Это милое создание так радовалось возвращению хозяйки, что приготовило еды как на целую роту солдат! И с таким энтузиазмом продолжала подкладывать нам в тарелки все новые вкусности, что я не выдержала и взмолилась:

– Спасибо, Фрося, но в меня больше не влезет!

– Маленькая хозяйка, но вы ведь столько всего еще не попробовали! – искренне расстроившись, сетовала она своим непередаваемым голоском, больше похожим на детский или тот голос, что получается, если вдохнуть из шарика немного гелия.

И такая она была умильная в этот момент, что если бы не тотальная усталость, которая навалилась как-то очень резко, я бы ее точно затискала, а так просто погладила по руке, а потом и по волосам, которые больше напоминали солому:

– Я обязательно все попробую, но в другой раз, Фросечка.

Та шмыгнула носиком-пуговкой:

– Ну прямо как в детстве! Только ты меня тогда Фьесеськой называла, – домовушка промокнула глаза передничком. – Ты тогда такой миленькой была, играть любила, наряжала нас с Шебой в платочки и пела на горшке песенки.

– Ну… – растерялась я – эти подробности моего детства в памяти как-то не отложились. – Я и сейчас могу вас нарядить и песенки попеть. Без горшка, разумеется, – покосилась я на фыркнувшую Шебу, лежавшую рядом с мамой.

Хотя сейчас, пожалуй, я бы наряжать маминого фамильяра, которая оказалась самой настоящей мантикорой, не рискнула.

– Фрося, спасибо за ужин. Я очень скучала по твоей стряпне, и вообще… очень скучала, – призналась мама, грустно улыбаясь.

– А уж мы-то как все скучали! – вздох домовушки получился душераздирающим. – Дом без людей как человек без души. Вроде бы есть, существует, но пустой… – она снова вздохнула и махнула своей маленькой пухлой ручкой. – Пойду я, чаек поставлю, – и исчезла, словно испарилась.

Дом, в котором когда-то жили мои родители и я лет до трех-четырех, оказался не очень большим, но уютным. На первом этаже располагалась гостиная, кухня, кладовая, гардеробная и вполне современный санузел. А на втором три спальни и еще один санузел. Несмотря на то, что мы здесь отсутствовали больше десяти лет, нигде не было ни пыли, ни грязи. Пожалуй, только общий вид дома навевал некоторые мысли о запущенности. Все-таки из каких бы хороших материалов ни было построено жилище, его нужно периодически обновлять и внутри, и снаружи.

Я видела, с какой затаенной грустью и одновременно предвкушением мама отмечала эти изменения, готовясь поправить все в самое ближайшее время. Мне вообще казалось, что как только мы оказались в Приме, мама неуловимо изменилась. Я еще не до конца поняла природу этих изменений, но они мне… нравились.

Сад и цветники вокруг дома тоже не пришли в упадок и не заросли бурьяном, а были ухожены и радовали глаз. Это постарался полевик – существо наподобие домового, только отвечающее за сад, огород и прочее, что не связано с лесным хозяйством. Как по мне, так он похож на маленького гномика, которого мама не преминула похвалить за хорошую службу. Я же все больше обалдевала от происходящего вокруг и не всегда реагировала адекватно.

Сейчас мама с улыбкой гладила Шебу, которая положила голову ей на колени, и я тоже очень захотела такого друга!

– Мам, а как все-таки находят фамильяра?

Мама помолчала, заглядывая в глаза Шебе и, наконец, спросила:

– Варя, что ты знаешь о фамильярах?

– Эм… Да ничего, собственно. Откуда бы мне…

– И все же. У тебя же уже сложилось какое-то мнение.

– Ну-у-у, фамильяры – это животные, у которых появляется духовная связь с ведьмой или ведьмаком.

– Хорошо, – кивнула она головой. – А для чего тебе нужна эта связь? Можно ведь просто кошку завести и стать ей хозяйкой и другом.

Вот тут я задумалась. Действительно, зачем ведьме фамильяр? Не потрепаться же о жизни.

– Для чего? – решила я не мучиться и спросить напрямую.

– Варя, фамильяр – это не обычное животное и находится рядом с ведьмой не просто так. Поверь, наша разлука с Шебой далась нам обеим очень непросто, и все обошлось хорошо только потому, что я провела это время на Земле Изначальной, а не в какой-нибудь другой параллельности. – Мама снова вздохнула и посмотрела на Шебу. – Она – часть моей души, Варя, мой якорь, который не даст перерасходовать энергию или безвозвратно уйти за грань реальности. Ведь, по сути, кто такие ведьмы и чем отличаются от магов? Мы существа, которые взаимодействуют с миром, используя только собственную силу, данную нам при рождении. Нам помогают в этом различные ритуалы, и именно благодаря этой силе и ритуалам мы создаем уникальные зелья, можем общаться с духами, живущими за пределами реальности, можем наслать порчу или исцелить. А маги используют магические потоки параллельностей и творят волшебство при помощи заемной энергии. В чем-то они сильнее. В атакующей магии – точно, но в чем-то слабее ведьм. Даже не так – у нас просто разная природа силы, и тут сложно говорить о том, кто сильнее…

Мама отпила чай, кружку с которым, стараясь не попадаться на глаза, перед ней поставила Фрося.

– …Так вот, вернемся к фамильярам. Мы, ведьмы, можем общаться с различными духами, которые находятся за гранью миров и параллельностей, можем просить их о помощи, можем подчинить своей воле и заставить делать то, что нам нужно, а можем позвать дух, который захочет воплотиться в этом мире и прожить с тобой твою жизнь. Особенность таких духов состоит в том, что им нужно придумать и придать базовую форму, а чтобы привязать к себе и этой реальности, поделиться частичкой своей души. Благодаря этому фамильяр не только станет будто частью тебя и сможет перенять какие-то черты твоего характера, но и может быть помощником во всех делах, страхуя и подсказывая в сложные моменты.

Мне было очень интересно слушать эту небольшую лекцию, и у меня сразу же возник вопрос:

– Так, значит, то, как выглядит сейчас Шеба, ты придумала сама?

– Нет, вернее, не совсем так. – Мама встала, пересела в кресло и сделала приглашающий жест, чтобы и я расположилась удобнее. – Первоначально духу нужно подобрать животное, в которое он вселится и тело которого сможет занять. Разумеется, лучше выбирать детенышей, тогда ему будет проще обосноваться, привыкнуть к новому телу и впоследствии развиваться вместе с ним. Со временем это тело станет для него… ну, можно сказать, условным и базовым. Но при желании и большом выплеске энергии он сможет ненадолго видоизменяться.

– Так ты осознанно выбрала мантикору?!

Глядя на Шебу, мне до сих пор было не по себе. Такого хищника еще нужно суметь обуздать, как и духа, которому понравится предложенное вместилище.

И откуда я это знаю? Я задумалась, припоминая, говорила ли мне об этом мама.

– Да, осознанно. Тогда иметь такого фамильяра считалось шиком, и не каждый на него решался.

– То есть духу должно понравиться вместилище, и с ним, духом, нужно еще уметь совладать?

– Так и есть. Сама догадалась?

– Не знаю, мам. У меня такое впечатление, что я об этом просто знала, – недоуменно пожала я плечами.

– Ты же ведьма – ведающая. Иногда мы просто знаем или видим. Этому нет рационального объяснения.

– Но мы вызовем мне фамильяра? – на этот раз сдержать зевок не удалось.

– Вызовем, – улыбнулась мама. – Куда же мы денемся? А сейчас пошли наверх, смотрю, ты устала сегодня.

– Да уж, денек выдался еще тот, – вздохнула я, понимая, что не могу себя заставить подняться с такого удобного диванчика.

– Кстати, все хотела спросить. Там, в портальной у Зимакваи, я провалилась в один из порталов. Я из него могла попасть в любую параллельность или только в Приму?

– Каждый портал запрограммирован на определенную параллельность. Но с твоим даром все эти программы могли оказаться бесполезными. Нам повезло, что ты сама хотела оказаться во вполне определенной параллельности, вот и попала туда, куда нужно.

– А, понятно, – я снова зевнула, и с трудом заставила себя встать и идти умываться и спать.

А позже, когда я уже лежала в своей новой, пахнущей свежестью постели, в комнату постучалась и вошла мама. Присела на край кровати и протянула мне небольшой ремешок, сделанный из нескольких переплетенных в косу тонких полосок кожи.